Рок, туше́ и белая ворона.

Глава 20. Вспомни меня

― Вик, мне надо скататься кое-куда, я позвоню, хорошо? ― сказал Раф, попрощавшись с ребятами. Я закинула гитару на заднее сидение машины, и повисла на дверце.

― Хорошо, а…

― Через пару часов, ― добавил он. Он казался нервным.

― Давай я тебя отвезу куда надо, всё равно за рулём. ― предложила я, не понимая такого скрытничества. Что с ним происходит?

Пару мгновений он смотрел в мои глаза, спутанно размышляя, затем кивнул.

― Ладно.

Скользнув рядом со мной, на пассажирское, он убрал свою гитару назад, к моей и забил в навигатор адрес, пока я выезжала на дорогу. Я озадаченно посмотрела на него, узнав адрес.

― Зачем тебе в больницу?

― Занадом, ― улыбнулся он слабо, ― За дорогой следи, мышка.

― Что происходит? Что с тобой?

― Ничего, просто… хочу кое-что проверить, я потом объясню, ладно?

― Потом, потом… Чёрт, я в последнее время, слышу это слово, чаще, чем своё грёбанное имя.

Он промолчал, ничего на это не сказав, и просто отвернулся к окну. Меня уже на части разрывало, от желания, вернуть его назад. Он как ушёл внутрь себя, тем утром, так и не возвращался. Задолбали уже эти дебри, в которых он заставляет меня блуждать, гадая что происходит.

Я решила его дождаться, пока он решал какие-то свои вопросы в клинике. К тому же у меня было одно незаконченное дело, которое я вполне могла завершить, воспользовавшись временем его отсутствия. И пара магазинов в улице от здания больницы, мне вполне могли в этом помочь.

В одном из них-то я и увидела то, что искала. Я хотела что-то похожее найти, похожее на часы, которые я утопила в кофе. Проигнорировала консультанта, я всё равно в этом не разбираюсь, да и особенности модели меня вообще не интересует.

Подумав, решила заскочить ещё в одно место, надеясь, что ювелирный мастер может быть свободен прямо сейчас, ну или по крайней мере, просто сделаю заказ, и заберу часы чуть позже.

Довольная собой и удачным стечением обстоятельств, я вернувшись в машину, покрутила чёрные часы в стальном корпусе, в руке. Вроде ничего особенного, диаметр корпуса сантиметра четыре, на чёрном ремешке, но Рафу пойдут.

Успела спрятать часы в коробочку, за секунду, до того, как Раф скользнул на пассажирское. В его руках была папка, на его лице играли желваки. Зачем бы он не наведывался в больницу, ничего хорошего он явно для себя не подчеркнул от этого посещения. Ничего не сказав, я положила коробочку ему на колени, и завела двигатель.

― Открой.

― Что это? ― Раф заметал взгляд от меня к коробочке, взяв её в руку, с осторожностью, словно она была экзотическим зверем. Я пожала плечами, выезжая с территории.

― Зачем спрашивать, если можно открыть и самому всё увидеть?

Парень осторожно открыл коробочку. Сильно втянув воздух, он закрыл её. Он медленно перевёл на меня шокированный взгляд.

― Да, ты с ума сошла…

― Разве? ― усмехнулась я, скучающе, ― Возьму на заметку.

― Ты знаешь, что нельзя дарить часы?

― Знаю, примета плохая. ― подтвердила я, ― Это, не подарок…

― Ты хоть представляешь сколько они стоят, Вик? ― перебил меня парень. Мельком посмотрела на него.

― Нет, конечно. ― потешалась я, и покачала головой, следя за дорогой. Мимолётно взглянула на недоумевающего парня. ― Ну, раз Костя ещё не звонит и не спрашивает почему он чёрт побери, обанкротился, значит их стоимость в рамках разумного. ― отшутилась я, ― Переверни их, там мой подарок.

Раф достал часы из коробочки.

― Чёрт, зачем, Вик? ― спросил он вертя часы в пальцах. Он сделал так, как я сказала. Он замер. Пару раз моргнув он сощурился, фокусируя зрение.

― прочёл он гравировку на обороте часов.

Улыбаясь, немного смущённая этим, я стала покусывать губу. Рискнула посмотреть на замолчавшего парня. Он неотрывно следил за мной, сияющими синими глазами.

― Давно ты пишешь стихи? ― поинтересовался он.

― Раньше не писала. ― ответила я пожав плечами, ― Точнее пробовала когда-то, не получилось, и я бросила это мероприятие. Сам ведь знаешь, какая я… слабачка. ― подобрала я слово.

― О, да! ― от души рассмеялся Раф, ― Девчонка, способная Джэк пить с горла, не раз съездившая мне по морде, едва не прибившая парня битой, и способная осадить одним только крепким словцом. А так, конечно же ты слабачка, безусловно! ― смеялся парень. Укоризненно взглянула на него.

― Пустишь за руль? ― попросил Раф. Я съехала на обочину.

― Да, ради бога.

Не заглушая двигатель, я просто перелезла через него, провокационно ухмыляясь, следя за его реакцией. Он глухо рассмеялся, качая головой и провёл пальцем по моим губам.

― Все мы сильные, пока не встречаем свою слабость.

Он замер сапфировым сиянием в моих глазах.

― Ещё одна прописная истина. ― усмехнулась я.

Мы поменялись местами, пока этот манёвр не погладил нас обоих, прямо на чёртовой обочине. Раф, перегнулся через приборную панель, целуя меня.

― Спасибо.

― Нравится?

― На седьмом небе, ― улыбался он, ― Ты чудесная.

Он улыбается, так как может только он: роскошно, искренне, излучая волны света вокруг себя. Я расслабилась от этого.

― Ну вот видишь, а то зачем, зачем… ― пробормотала я, спокойно, ― Отвечаю на твоём диалекте, Гордеев: занадом.

― Не фамильничай, не в загсе, ― шутя, одёрнул парень, ведя машину.

― А в школе значит можно было? ― изумилась я.

― В школе, ты и не так меня называла, Смолова.

― Нет, ты глянь, а? ― я цокнула, ― Тебе значит можно, а мне нельзя! Вы, Гордеев лицемер и хамло.

― А я, погляжу, тебя моя фамилия нравится, ― он посмотрел на меня, ― Примеряешь, потихоньку?

Я внутренне содрогнулась от этого.

― Да не приведи мне Господь Всевышний. ― пробормотала я, растерянно, ― Мне своих более чем достаточно.

― Своих? ― не понял Раф, поворачивая. Я заозиралась.

― Так, стоп, погоди, куда ты едешь?

― К моим родителям, ― заявил парень.

Что? Я запаниковала.

― Класс… и почему это я обо всём узнаю в самый последний момент? ― спросила я не скрывая недовольство. Раф усмехнулся.

― Да, потому, что если бы ты знала об этом заранее, то мы с тобой только час об этом спорили, ― сказал парень. Немного подумав, он закусил губу. ― Я сейчас тебе кое-что скажу, только пообещай, что истерику не устроишь.

Ээ-э-э…. едва ли я в восторге от такого предложения. Не дожидаясь моего ответа, он слегка нахмурился.

― Я ничего на самом-то деле не говорил матери. Она сама всё поняла, просто… кольцо, Вик. ― он посмотрел в мои глаза.

Если бы я сейчас не сидела, точно бы упала. Я даже представить себе боюсь, как она это расценила.

― Зачем вообще ты его трогал? ― пробубнила я, вспомнив.

― Знаешь, в чём вся прелесть? ― поинтересовался Раф, нервно посмеиваясь, упорно игнорируя мой вопрос.

― Даже не хочу.

Раф посмотрел на меня нервно улыбаясь.

― У нас с тобой, только два варианта развития событий.

Моему тревожному состоянию не было предела, пока он не продолжил:

― Либо мы переубеждаем её, рассказав, что на самом деле это было, либо тебе придётся выйти за меня замуж, ― посмеиваясь сообщил Раф, ― Второе, к слову сказать, сделать в сто крат проще, ― добавил он. Это у него самого вызвало истерический смешок, а я вообще не знала, что сказать, приковав взгляд к кольцу на пальце и я впервые за всю жизнь всерьёз поймала себя на мысли, что для меня это просто невозможно.

― Раф, твой отец влиятельный человек? ― спросила я, стараясь не выдавать своей паники.

― Чего? ― он метнул ко мне озадаченный взгляд, ― В смысле?

― В прямом.

Он явно не ожидал такого вопроса.

― Ну… да, думаю. Причем тут это?

По моему самое чёртово время, кое что прояснить, прежде чем он в неформальной обстановке представит меня своим родителям. Я не могу так врываться в его жизнь, в его семью, с таким багажом секретов от него. Боги что мне делать? Я не выдержала напряжения, обречённо судорожно вздохнула.

― Да, значит… значит, да, ― я резко выдохнула, смотря прямо перед собой, ― Останови машину. ― отрезала я.

― Так, спокойно, ― занервничал Раф, ― Я же пошутил, нормально она всё поняла, Вик.

― Не в этом дело, просто остановись, ― требовала я. Я тяжело дышала. Я была в панике, я была в чёртовой секунде от панической атаки. Я не справлялась с этим дерьмом.

― Ты опять, убегаешь? ― острожился парень. Я в отчаянии замотала головой.

― Я не… скорее наоборот. ― я приложила руку ко лбу, меня трясло, ― Чёрт, просто остановись.

Он ударил по тормозам, съехав с дороги. Я выскочила из машины, и прикурила сигарету. Мне нужно успокоиться, мне нудно перевести мысли, но я не могу этого сделать, мне надо… я просто обязана рассказать, прежде чем всё это дерьмо всплывёт наружу.

― В чём дело?

― Ты можешь предупредить, что мы немного задержимся? ― он молча кивнул и достав телефон, отправил сообщение. Я уселась на паребрек, не доверяя своим ногам. Я собрала всю свою решимость…

― Прежде, чем твои родители не дай Бог, узнают это от кого-то ещё, я сама должна тебе всё рассказать. Всего конечно не получится, но я думаю, ты имеешь право знать о том, что происходило в моей жизни. И кто я вообще.

Раф внимательно на меня смотря, молча, сел рядом. Меня атаковали страхи и сомнения. Много, много сомнений. И опасений. Я ощутила, что моё дыхание сводит, сердце не замедляется под действием препарата в моей крови. Потому что я не пью свою таблетки. Я неуверенно на него взглянула. Он уйдёт как только я скажу об этом, или дождется какого-нибудь неадекватного дерьма от меня, чтобы аргументировать свой уход?

― У меня шизофрения, ― призналась я осторожно.

Медленно, все краски сошли с его лица. Из его пальцев выпала зажигалка.

О, чёрт.

― Что?… ― шепнул он, сильно побледнев.

Он смотрел на меня так, словно силился понять меня, но не мог. Господи, конечно же он не мог, о чём я только думала?

― Нет, я понимал, что с тобой не всё просто, но…

Раф поджал губы, смотря на мои руки и его лицо исказили чертовски болезненные тени. Я судорожно перевела дыхание.

― Мне в тот день, когда ты меня на пирсе нашёл, биполярную шизофрению подтвердили на тестах. ― призналась я тихо, ― У меня фазы гипоманиакальных состояний стремительно чередуются с депрессией, без «светлого промежутка». То есть… я никогда не была на 100 % вменяема, всегда в одной из фаз, у меня никогда не было ремиссии.

― Господи, ты опять бледная.

― А ты себя-то видел? ― усмехнулась я неровно на слух. Раф прикурил сигарету, его взгляд был серьёзным, он казался спокойнее, чем мгновение назад.

― Я просто не думал, что так всё серьёзно. А раньше, ты что не знала этого?

Меня честно признаться, поражает эта его способность, моментально устанавливать контроль над собой. Я так не умею, и чёрта с два мне такое светит. Тяжело сглотнув я устремила взгляд перед собой и погрузилась в мучительный мир воспоминаний.

― Я тоже не думала. На сколько я могу помнить, в детстве… не знаю было ли так всегда, но начиная лет с шести или семи, я стала совершенно неуправляемой, неусидчивой, гиперактивной. Я тогда уже поняла, что когда ранюсь, мне почему-то становится легче. Я стала делать это нарочно. Я всё перепутала потому что, словно стёрлось всё, что было «до». Первое моё более менее вменяемое воспоминание, это моё седьмое день рождение. То есть… я не помню, похорон бабушки, я не помню няню, которая точно знаю, была у меня, не помню репетиторов которых нанимала Инна для моего подготовительного обучения, не помню, как пошла в школу, но почему-то знаю некоторые вещи, не знаю лишь откуда они взялись, просто урывки памяти. И эта пустота, там-где должны быть воспоминания, вызывает приступы паники и… сильную злость, ненависть, бесконтрольную ярость. ― я взглянула на свои руки, ― Я помню… помню, что были вспышки сильного страха и гнева: кричала, громила всё что под руку подвернётся, демонстративно резала руки. И это не было криком о помощи, это был открытый протест, бунт, я нарочно это делала на глазах Инны. И не спрашивай меня зачем, я сама едва понимаю. Она была в шоке и это мне нравилось, давало чувство удовлетворения, я словно мстила ей так что ли, не знаю. Но впервые по-настоящему я потеряла контроль над собой, в возрасте 9-ти лет. Она убила моего татума на моих глазах, Раф. Я почти не помню, что происходило потом. Но в ночь, когда меня реанимировали… я помню, как перевернула дом вверх дном, устроила погром среди ночи, я сильно перепугала Алю, я помню в каком ужасе она была… пробел… и я уже режу руки осколком фарфоровой вазы. Я раскромсала руки почти до кости, и тогда я даже не знала почему. Но меня спасли. Я стала чувствовать психогенную боль в теле, появился шум в голове… галлюцинации. Всё смешалось, я уже тогда видимо делала это: табуировала нежелательные мысли: самовнушение, отрицание… самообман. У меня получалось, что если у меня нет нагваля, значит больше нет души. А если нет души, значит я не живая. И началось… Я перестала чувствовать страх за свою жизнь, чувства самосохранения не было. Я щекотала нервы, себе и всем вокруг себя, я искала приключения на свою задницу: смоповреждения, могла сбежать из дома, подраться, я ни с кем не считалась, часто гуляла по крышам… с завязанными глазами. Однажды, мы застряли на трассе с отцом, несколько часов проторчали в пробке, что-то случилось на дороге. Я с ума сходила от бездействия, время тянулось мучительно медленно, я уговорила отца пойти и проверить что там стряслось. Мы пошли, оказалось колонну с обеих сторон движения перекрыл состав поезда на рельсах, какая-то авария на путях. В составе товарняка были цистерны с горючим. Я заметила, что специалисты что-то провеяли на цистернах, заметила, что один люк был не опломбирован, более того был открыт и вокруг никого не было, кто бы контролировал это, работники ушли дальше, проверять остальной состав. Я спросила у Кости, могут ли они взорваться, он ответил, что горят только пары. Мы уже собирались вернуться к машине, я выхватила сигарету из руки отца, взобралась на цистерну и затушила окурок в полной цистерне бензина. У него чуть инфаркт не случился. Я не могла остановиться, мне было необходимо ощущение адреналина, мне нужно было знать всё и обо всём, меня не интересовали детские игры, сверстники казались мне тупыми, глупыми, мне было скучно с ними. У меня не было детства, Раф, не потому что его отняли у меня. Меня лишили детства априори, где-то там, за этим рубежом где только темнота вместо воспоминаний. Я никогда не чувствовала себя маленькой. Я чувствовала превосходство над целым миром: чувство безнаказанности, всемогущества, вседозволенности… бессмертия. Я не была ребёнком. Я была Божеством. А в 13 лет меня ввели в гипноз, и я упала, мои иллюзорные небеса обрушились и я вдруг с вершины Престола, оказалась в Бездне, в жесточайшем кризисе. Тогда это открыло для меня переменчивые сумерки, и это длилось больше двух лет. Я не могла уследить за этими… сменами настроения: падения, взлёты. Я то замыкалась, спала по 17 часов в сутки, но не ощущала ничего кроме усталости, шума в голове и невыносимой тяжести внутри, словно вакуум. То не знала куда выплеснуть энергию внезапно закипающую во мне ― это сводило меня с ума. Я неделями не спала, ни ела, устраивала всё новые и новые проблемы отцу. Я не понимала, что со мной происходит, и не хотела понимать. Я впервые задумалась, что я не в порядке, до этого, я словно не видела ничерта. А взглянув на свою жизнь, на себя, на то что я делаю… я была шокирована. Я не хотела такой жизни. Я почти не помню себя в возрасте с 13-ти, до 16-ти лет. Что я вытворяла, что было со мной словами не объяснить, Раф, когда я… Я не жила, я просто существовала. Проблемы с алкоголем и наркатой, попытки суицида. ― замолчав, я боясь смотреть на Рафа, боясь его реакции, когда я подводила его к этой грани своего сумасшествия, неизвестно что сейчас перечеркнёт эта жестокая и беспощадная линия. ― Как следствие, я имела тысячу и одну проблему с законом, проходила курс реабилитации, но снова срывалась, даже не пытаясь осмотреться вокруг себя. Я затабуировала это, отказалась от самой себя… возненавидела. ― всё таки взглянув на Рафа, его реакций на мои слова не было, словно он внимательный и рассудительный док, всегда спокойно внимающий моим откровениям, чтобы потом помочь мне разложить всё по полочкам в своей голове, возвращая здравый рассудок. ― Последняя реабилитация, прошла немного успешнее. После лечения и наставления продолжить его у психотерапевта, вне клиники, отец, сменил мне документы и я переехала к матери, по рекомендациям одного долбанного замечательного специалиста. ― я не выдержала и по щеке потекла слеза, к счастью Раф из-за ниспадающих по плечам, на колени кудрей, приковывающие мой профиль, не видел этого. ― Я имею риск, в любой момент, вернутся назад, и повторить этот грёбанный отрезок своей жизни вновь… ― проговорила я дрожащим голосом, ― Да и чёрт бы со мной. Ты хоть на мгновение представляешь, что будет, если твои родители, узнают об этом? Для меня не секрет, что у вас довольно строгие правила, Раф. Я априори чертовски нарушила их все. ― и прежде, чем он что либо сказал, я подвела итог, не двусмысленно давая понять, что ничего простого его со мной не ждёт, ― А вот теперь подумай Раф, по-настоящему, очень хорошо подумай, кого ты впускаешь в свою жизнь.

Раф, легко подцепив упавший жемчужный локон, заправил кудряшку за ухо и нежными движениями стёр слёзы с моего лица. Он обхватил ладонями моё лицо, прижимаясь лбом к моему.

― Прошлое бывает слишком тяжелым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нем стоит забыть ради будущего.

Он притянул меня к себе, и я уютно устроилась у него под боком.

― Джоан Кэтлин Роулинг…

― Что значит сменил документы? ― спросил Раф, он вскинул брови, ― Ты что даже не Вика?

― По российским документам, я Виктория Смолова-Керро. ― ответила я, смотря в его глаза, и следя за своим ускакавшим дыханием, ― У меня двойная фамилия, из-за развода родителей. Всё так, просто… Отец что-то сделал, чтобы, ну… скрыть всю эту информацию обо мне. Но если очень захотеть, можно всё что угодно найти. ― я закусила губу, осторожно смотря на удившегося парня, ― Особенно по загранпаспорту, ведь я лечилась не в России. Хотя там другое имя, так что вряд ли конечно.

― Другое? ― он слабо улыбнулся, не совсем видимо меня понимая.

― Аяши Ви Хэнви, у меня двойное гражданство.

― Что это значит? ― спросил Раф.

― Аяши ― маленькая. Ви ― это солнечное божество, или просто Солнце. Хэнви ― луна, это фамилия моей бабушки и всего её рода от колонизации. ― рассказала я. Раф протянул руку и легко погладил большим пальцем мою щеку.

― У твоего отца тоже двойное гражданство?

― Ага. ― кивнула я. Парень что-то прикинул в уме.

― Почему? То есть… как? Между США и Россией нет соглашения о двойном гражданстве.

― Я являюсь гражданкой США, только в США, понимаешь? Хотя в целом могу пользоваться американским паспортом где угодно, за пределами России. По идее все возможно в рамках законов стран. Что касается русско-американского… В принципе, закон США о гражданстве от претендентов на американское гражданство требует также отказываться от прежнего гражданства, но правда только номинально отречься, во время принесения клятвы на верность. Поэтому документально можно сохранить прежний паспорт и по прежнему являться гражданином России. В законодательстве о гражданстве США есть положение: если вы будете предпочитать свое прежнее гражданство американскому, то могут лишить американского гражданства, но закон конкретного механизма на этот случай не предусматривает. А вообще-то, меня так же, как и отца, просто угораздило там родиться, а с учётом корней и имеющихся родственников, его спокойно утвердили, вот откуда у меня гражданство.

Мгновение он обдумывал мои слова, затем неспешно кивнул.

― С отцом ясно, а ты почему?

― Ну у некоторых скрытых шизофреничек, беременность протекала плохо. Инна практически с половины срока на сохранении в тамошней клинике прибывала. И потом ещё около года, уже со мной. ― я горько хмыкнула, отводя взгляд, ― Хотя по мне так лучше бы отец не был столь категоричен.

― То есть? ― не понял Раф. Заглянула в синее как вечернее небо глаза.

― Наши доктора, всегда в первую очередь спасают мать, а не ребенка. При первых же призраках опасности, они сразу предписали прерывание беременности. Разумеется, Костя, переживший потерю первой жены и ребёнка, был категорически против такой перспективы. Хотя возможно, знай он о том что Инна шиза, и о Ренате, заведомо, то изменил бы своё решение.

Я вздохнула. Раф сильно нахмурился, требовательно заискивая мой взгляд.

― О ком?

Озадаченно встретилась с ним взглядом. О, ком? О, чёрт.

Я задохнулась, когда осознала, какого хрена я вообще ляпнула. Я прочистила горло, держась за лёд, в своих чертах.

― Это долгая история, Раф.

Я попыталась встать, но он меня остановил, и усадил к себе на колени. Он выжидающе смотрел на меня, и он явно решительно настроен, мне придётся рассказать ему. Да, вашу ж мать! Прямо сейчас?

Я глубоко вдохнула воздух: прохладный, октябрьский, освежающий.

― Причина развода, моих родителей ― первый брак Инны. Она мало того, что скрыла факт, что у неё был сын, так ещё и неоднократно возвращалась к бывшему мужу. Костя не выдержал, да и какой нормальный человек станет терпеть измены? Верно, никакой. ― кивнула я на свой вопрос, ― Он с ней развёлся, а спустя какое-то время отец Рената погиб, и Инна забрала сына. Всё, конец истории, ― мотнула я головой, ― Добро пожаловать в мой безумный мир. И поехали уже на эшафот.

― Нет, стой, подожди, ― он снова удержал меня, ― А сейчас он где?

― Говорю, же погиб. Там какая-то хрень с ДТП была, я не вникала в общем. ― пробормотала я сторону.

― Я про твоего сводного брата.

Кто бы сомневался, блин. Посмотрела на парня, держа себя в руках, чтобы не сбежать.

― Так, разве он сводный? Мать-то у нас, одна.

Раф покачал головой, о чём-то тяжело думая.

― Неважно. Так… где?

― Понятия не имею.

Он мимолётно изогнул одну бровь, и тут-же свел их к переносице.

― А он на кого больше похож?

― Хоть убей не помню. ― отмахнулась я, ― Зачем тебе?

Боги, зачем ему это?

― Просто, интересно. ― пожал он плечами. Но ему явно, не просто, и не просто интересно в том числе. Его отец не очень много потерял, столкнувшись с отказом сына, от его дела. Этому парню бизнес противопоказан в принципе, он совершенно не умеет лгать.

― Только знаю, что он такой же светлый как Инна, и что глаза чёрные. ― ответила я, ― Ну в смысле прям реально чёрные. И да, он вообще Здравствуй Медбрат, как и маман, если ты об этом. Зачем тебе это, я не понимаю?

Мгновение он молчал, мысли бились прямо на дне его сапфировых глаз. Он словно силился что-то понять, вспомнить, сформулировать.

― Можно вопрос Вик, только мне нужен предельно честный ответ? ― попросил он серьёзно. Серьёзно?

Я напряглась, всем телом, всей душой, просто не представляя, что он собирается спросить.

― Попробуй. ― процедила я, ища ответы в его глазах. Ответы, которые он искал сейчас в моих глазах.

― Когда тебя вводили в состояние гипноза, ты вспомнила, что-то, от чего пошла отрицательная реакция? ― поинтересовался он осторожно. ― Я правильно понял?

Я даже чуть-чуть расслабилась.

― Нет. ― просто ответила я, ― Ну по идее, наверное да, но из-за этой самой реакции, это просто осталось скрыто для меня.

― То есть, если кто-то тебе расскажет, то, что ты не помнишь, реакция будет та же? ― предположил парень. Я задумалась.

― Не знаю, но гипноз мне противопоказан, и док, сказал мне вспоминать самой. К чему ты это? ― недоумевала я. Он запереберал подвески на моём браслете и покачал головой.

― Ни к чему, я просто спрашиваю, Вик, расслабься. Аяши Ви Хэнви ― маленькая луна? ― уточнил он, ―Так переводится твоё второе имя?

― Маленькая солнечная луна. ― поправила я, ― Аберрация конечно, ну так уж назвали. Так, ты мне объяснишь зачем все эти вопросы?

― Керро, это девичья фамилия Инны?

― Да. ― кивнула я. В чём дело? Зачем он спрашивает всё это?

Раф, осторожно перебросил мои волосы на другое плечо. Он пробежался пальцами по задней части моей шеи, у основания роста волос. Он замер, и я встретила его панический взгляд. Что он…

Шрам. Он нащупал шрам, он словно знал, что он должен быть там. Раф приложил пальцы к своим губам, его взгляд беспорядочно метался.

― Ренат Керро. Запоминающееся имя, конечно. Я кажется… кажется я его знаю.

Мир замер вокруг меня. Я прекратила дышать, я в шоке смотрела на парня.

― Как это знаешь? ― прошептала я, ― Откуда?

Раф поймал мой взгляд, своим до ужаса шокированным и рассредоточенным.

― Я с ним знаком.

― Ты что серьёзно?

― Более чем, и… ясно.

Он мгновенно сменился от ошеломлённого, потерянного выражения, каменея и закаляясь в чертах. Он поставил меня на ноги вместе с собой.

― Что ясно? ― не поняла я.

― Всё. Предельно и чётко. Как и то, что чёрта с два, ты теперь останешься в одном доме со своей матерью. ― он провёл ладонь по лицу, он был в чертовской ярости, ― Охренеть можно! ― прорычал парень, ― Ты, как вообще с ней жила?

Он обхватил меня за плечи упорно смотря в мои глаза.

― Хороший вопрос… ― процедила я сквозь стиснутые зубы. Он склонился ниже, качая головой.

― Точнее даже будет спросить, как ты выжила?

― Раф, она давно уже не в таком жёстком раунде сумасшествия. ― я положила руки к нему на грудь, не зная кого успокаивая больше себя или его, ― Это скорее она меня боится, чем я её.

― Вик, она Ненормальная! ― заявил парень, на повышенных тонах. Я мрачновато ухмыльнулась.

― Ну, так я тоже знаешь ли не подарок.

― Ненормальная, с большой буквы «Н», понимаешь? ― он отпрянул от меня, заламывая руки за шею, ― Дерьмо! Даже я это понимаю!

― Он что-то рассказывал тебе, да? ― догадалась я. Боги, где он теперь? Какой он на самом деле? Что на самом деле произошло с нами? Судя по реакции Гордеева, во всём виновата мать.

― Я просто никогда не думал даже, что ты и он, как-то связанны. ― ответил он, сквозь тяжёлое дыхание, ― Я знал его за долго до того, как познакомился с тобой. Разумеется, у меня и в мыслях не было! Это сейчас я понимаю, что вы даже похожи чем-то. И ты… Господи, он говорил о тебе! ― его глаза были полны ужаса и гнева, ― Как её не посадили за всё это?

Он уронил руки, смотря на меня.

― А кто бы об этом знал… ― пробормотала я, ― Включая меня…

― И вы молчали! ― поразился он, и зажмурившись сжал переносицу, ― Ладно, с ним всё ясно, он большую часть жизни в самом себе, но ты! ― всплеснул он руками. Его эмоции хлещущие из него фонтаном, заставляли меня колебаться не силах ухватиться за что-то одно, мои мысли мелькали слишком быстро, слишком спутано. Просто слишком.

― Что, я? ― вскинула я подбородком, ― Раф, я, даже не помню нихрена! А то, что помню, вообще через призму детского восприятия, да ещё и нездорового, по щелчку можно подвергнуть сомнению!

― Ты что не понимала, что она творит? ― спросил он сдержанно, но в нём кипела буря, ― Что это… Чёрт!

― Да вы что, мать вашу, сговорились с Коляном?! ― развела я руками, ― Какого чёрта теперь мне предъявлять, я не понимаю?

Раф выставил ладонь, и снова сжал переносицу свободной рукой.

― Я не предъявляю, я просто пытаюсь понять.

Он боролся со своими эмоциями, пытался успокоиться, но ему явно тяжело давалось восстановление утраченного контроля над собой. Мой контроль покинул меня, я просто не выдержала, я просто зарыдала от всего этого, не в силах больше сопротивляться этой ударной волне.

― А что тут понимать Раф, кому в первую очередь поверят, уж точно не ребёнку! ― всплеснула я руками, ― Она, даже не помнила, что делала, не помнила себя в периоды рецидивов, своих срывов, ничерта! Провалы в памяти, так тебе понятно? ― прежде чем я успела сбавить стремительную скорость своей тирады, появилось знакомое чувство внутри… О, нет, не сейчас! ― Я лишь однажды заикнулась при Але, об этом, мать пришла в ярость! Потому что я, по её мнению, лгала! Я сама почти поверила в это, поверила и запуталась, какого хрена можно было ожидать от меня в долбанные семь лет?! Я только позже стала понимать, что она просто не помнит! А когда вспоминала, то она стирала это, стирала по своему! Хватит об этом! ― мои руки в отчаяние взлетели вверх, ― Хватит с меня этого дерьма!

Я метнулась к машине, Раф перехватил меня за талию, крепко прижимая к себе.

Сумерки объяли город, объяли нас. Тревожное чувство, паническое, окутало моё сознание… Сердце отчаянно забилось, стремительно приближая опасность. Напряжение прошивало воздух. В небе ярко сверкнуло, озаряя тёмное вечернее пространство и разразился оглушительный гром. В безумной истерике меня держали лишь сильные руки заключая меня в крепкие объятья.

― Тише… тише, мышка, успокойся. ― шептал бархатный голос мне на ухо. Он поглаживал меня по волосам яростно прижав к себе. Заполняя воздух пряно-мускатным ароматом и грозой. Согревая каждую частичку меня, не на мгновение не переставая шептать утешения. ― Ничего не бойся. Я здесь, с тобой, я рядом…

Меня трясло и я вцепилась в него не в силах унять рыдания. Я сильно стиснула зубы и застыла, концентрируя всю свою чёртову силу. С неба хлынул дождь, омывая меня, освобождая меня, небо словно плакало вместе со мной, за меня, за мою боль. Стало спокойнее. Чуть распустив объятия и отстранившись, Раф осторожно поймал мой взгляд. Тяжело вздохнув он закрыл глаза и соприкасаясь лбами зарылся пальцами в промокший жемчуг белых волос.

― Пожалуйста, только не плачь, слышишь, Вик? Я чертовски не умею справляться со слезами. Тем более с твоими.

До назначенного места мы доехали молча. Я даже не разу на него не взглянула, предчувствуя, что ничего хорошего на его лице не отражается. Свои черты я вообще спрятала под непроницаемой маской, поскольку я даже не представляю, что они сейчас выражают.

Господи, как я вообще собираюсь это сделать, если чертовски не в ладу с собой, остро реагируя на любое слово. Это мероприятие, было рисковым и крайне фривольным изначально. Я хотела бежать, бежать прочь, но приняла окончательное решение, что сделаю всё, чтобы ни в коем случае не облажаться перед его семьей. Если б это ещё всецело завило от меня.

От отца пришло сообщение.

«Тебя, ждать сегодня, или не очень?)»

Посмотрела на Рафа.

«Или не очень)».

«Хы))) Ясно, понятно, парню твоему, привет)».

Оказалось, что мы с родителями Рафа не так уж далеко друг от друга живём. Двухэтажный дом в красивом венецианском стиле, был окружён садом, и бьюсь об заклад, летом он был зелёным и цветущим. Взгляду предстало множество кованных и витиеватых элементов, создавая поистине сказочное завораживающее впечатление. Ольга Викторовна, встретила нас в холе тепло улыбаясь. Она выглядела как-то иначе.

― Виделись. ― улыбнулась она, прежде чем я рот успела открыть, ― Ляля. ― поправила, она машинально, снова перебивая меня, ― Для своих я просто Ляля. Проходи не стеснялся.

О'кей.

Я осторожно кивнула. Эта женщина, которая сходу запретила мне называть её как либо иначе, кроме как Ляля, что я так подозреваю Ольга, на-ромне, и попросила вести себя, без стеснений, была ураганом, это ясно как днём с огнём. Она могла обескураживать и сбивать с ног, она представляла из себя темпераментную женщину средних лет с немного грустным взглядом синих глаз, лишь слегка светлее чем у Рафа, и тёмно-русыми прямыми волосами. В её лице пожалуй отражалась вся славянская кровь, и красота.

Сняв свою осеннюю парку, Раф стянул пальто с моих плеч, оставляя меня в джинсах и кардигане поверх футболки. Ладно хоть с утра домой заехала, и переоделась. Кстати была предельно удивлена, застав отца дома, при том что он был там не один, и говоря не один, я вовсе не имею в виду Алю, я имею ввиду смою мать. Усадив нас за накрытый стол, в столовой, Ляля села рядом с мужем.

― Виктория, ― кивнул он, сдержанно. Рамир Богданович, всегда сдержанный, и рассудительный, с лёгкой сединой на чёрных висках, он представлял из себя, чертовски проницательного, а посему крайне опасного для меня человека.

― Здравствуйте.

Это кончится плохо, всё это. Вся надежда была на то, что обстановку сумеет разрядить, Ляля, она точно знаю, умеет это делать. Вероятно она сможет превратить допрос с пристрастием в лёгкую непринуждённую беседу.

От моей натянутой улыбки, просто сводило челюсть. И едва ли я смогу хотя бы кусочек съесть. Ляля облокотилась на стол и приковала ко мне всё своё внимание.

― Надо же, я никогда не знала, что ты на гитаре играешь. ― она немного с укором взглянула на Рафа, ― Хотя, я вообще в последнее время, обо всём узнаю в последнюю очередь.

― Аналогично, ― пробормотала я, не подумав. Так, мне стоит попридержать свой язык.

― Ну а помимо музыки, чем ты занимаешься? ― спросила женщина, испытующе смотря на меня.

― Рисую, ― сжато пожала плечами, ― Ну и всё собственно.

― Не учишься?

Я принялась хаотично соображать, как бы поделикатнее объяснить, без подробностей. Она понимающе кивнула и окинула нас с Рафом хитрым лисьим взглядом.

― Я так понимаю, вы в институт не собираетесь? ― спросила она хитро улыбаясь. Я растерялась. Раф не отреагировал, просто выгнул бровь смотря на мать с каким-то слегка обвиняющим выражением.

― Мам, мы ведь это уже обсуждали, о каком институте ты вообще говоришь? ― неловко улыбаясь осведомился Раф, Ляля сердито на него взглянула.

― Вопрос был задан не тебе, Раффи. ― проговорила она мягко но авторитетно, и резко приняла обратно хитрый вид. И обратила всё внимание на меня, выжидающе смотря. Я говорила, что я растерялась? Нет, вру, это не то слово, я в панике просто!

― Честно говоря, я ещё не решила.

Честно говоря, я и не решала, вот даже не пыталась. Паника прямо таки процветала внутри меня. Я отпила прохладной воды из стакана. Только держись, переключись, давай! Подумай, о простом, о хорошем! Давай! Слабачка! Какая же я чёртова слабачка!

Ляля, весело усмехнулась.

― Нет, я конечно всё понимаю, я сама с шестнадцати лет замужем, но учиться всё же стоит.

Из моих рук, на пол улетела вилка, от обескураживающего заявления. И вот теперь я предельно чётко осознала, что имел в виду Раф, говоря, что второй вариант в сто крат проще. Она каким-то образом пропустила, целый отрезок совместной жизни… ну, или как там, обычно у людей бывает… и просто напрямую поставила вопрос ребром.

Раф, подцепил вилку с пола, и ущипнул себя за переносицу. Он мотнул головой.

― Мама, прекрати. Чёрт, это как минимум…

― Не чертыхайся, в моём доме. ― одёрнула Ляля и я предприняла попытку, всё прояснить.

― Вы всё не так поняли, Раф не делал никакого предложения.

― Как это не делал? ― посмотрела на меня Ляля. Рамир, вопросительно как-то задумчиво посмотрел на Рафа, Ляля, метнула на сына, откровенно недовольный взгляд.

― Подожди, Ляль. ― Рамир, положил руку на локоть жены.

― Объяснись. ― сказал он сыну. Раф лишь приглушённо рассмеялся, хотя смех имел явно истерический характер. Успокоив нервный смех, он перехватил инициативу объяснений в свои руки.

― Это не такое кольцо. Я просто так его подарил, понимаете? Точнее не просто, конечно… Короче я его переодел, а снять мы его не смогли, оно просто не снимается. Так, что успокойтесь, вы просто неправильно всё истолковали.

Раф, расставил всё по своим местам, а Ляля по моему расстроилась.

― Да ну тебя.

― А ты роди себе ребёнка, вот и будет тебе счастье. ― усмехнулся Раф, но по моему, он это всерьёз ей посоветовал. Ляля скептически ухмыльнулась.

― Очень смешно. Какие мне дети под старость лет! Мне уже внуков пора… ― она как-то резко осеклась.

― Всему своё время, а оно сейчас другое, ― заговорил Рамир, прочистив горло. Не смотря на весёлые нотки в голосе, он на самом-то деле был странно задет этой темой. И не зря, поскольку даже в моих скудных представлениях, дети это не то, что я когда либо смогу себе позволить. Я вообще стыдно признаться, панически боюсь детей. Дайте мне ребенка я впаду в стоическое оцепенение, на грани с аффективным параличом, просто не представляя, что делать с ребенком. Раф приподнял указательный палец.

― Поддерживаю. ― сказал Раф, кивнув отцу.

― Какое бы время ни было, тебя, между прочим, воспитывали, по всем приличиям, не забывай об этом. ― разочарованно сказала Ляля, и меня не на шутку встревожило это высказывание. Раф вздохнул.

― И не надо так на меня смотреть. Лучше на право смотри, ― с укором перебила женщина. И Раф, поджав губы посмотрел на меня, явно предельно проницательно следя за моей реакцией, а она была, и была крайне опасной.

― «И хоть раз в своей жизни, Богом подаренной, задумайся над своим будущим». ― добавила она, переходя на ромн. А, вот это всерьёз наталкивает на неприятные мысли и настораживает. Интересно, а что скрывается у Рафа на душе и на уме, если даже мама, выдаёт такие заявления не двусмысленно намекая, на его ветреную натуру.

― Мам, вообще-то Вика, прекрасно тебя понимает. Можно тебя на минуточку. ― встав сказал Раф, обращаясь к матери, с каким-то тяжёлым выражением, ― Вик, прости, буквально на пару слов.

Раф вышел из столовой. Ляля нахмурилась и с видом «а что я такого сказала?» последовала за сыном, что-то тихо, пробормотав и вышла из столовой, оставляя меня в нервном напряжении. Наедине с отцом Рафа. Что всё это значит любой дурак сообразит. И если Ляля утверждает, что Раф определённо не раз уже доказал свою непостоянство, то чего ожидать мне? Ох и хреновый же поворот событий. И уберегите меня Боги от последствий… Это никогда не было секретом для меня, но я не думала, что это даже для его родных общеизвестный факт.

― Всё в порядке? ― заискивающе поинтересовался отец Рафа, прерывая мои мысленные дискуссии. Растерянно посмотрела на мужчину.

― А… да, я просто, задумалась. ― я опустила взгляд, ― Извините.

― Извини Лялю, она хорошая женщина, просто весьма своеобразная. ― легко усмехнулся Рамир Богданович.

― Не страшно, просто я немного… ― мой голос стих. Немного? Я в панике и очень даже много!

― Нервничаешь? ― спросил он по деловому сцепляя пальцы в замок на столе. Я технически старалась выровнять своё дурацкое дыхание. Пока что это удавалось.

― Просто, подобный опыт для меня в новинку. ― проговорила я держа прохладу в своих чертах и голосе. Мужчина вскинул бровь.

― Никогда не была знакома с родителями своих парней?

― Никогда не была знакома с парнями. ― пробормотала я, и осеклась, ― Ну в смысле, не было их… я не встречалась ни с кем. Вот, так правильнее, будет сказать.

Он просто смотрел на меня, пару мгновений.

― Совсем? ― спросил он с сомнением. Я растерялась.

― Знаю, звучит странно, но… ― я прочистила горло, ― Так уж вышло.

Мужчина странно хмыкнул, и откинулся назад, оставляя одну руку лежать на столе.

― Откуда ты знаешь, ромн?

― От Рафа. ― ответила я сходу.

― А, он специально тебя учит, или?…

― Нет. ― ответила я, ― Просто запоминается, когда часто слышишь. ― я пожала плечами, ― Так с любым иностранным языком.

Он задумался, смотря в поверхность стола.

― Ты знаешь несколько языков?

― Да. С детства… ― голос притих, я мелко задрожала. Как я собираюсь объяснить ему этот перфоманс? А мне придётся объяснить, потому что мужчина немного хмурился, явно силясь понять, о чём конкретно я говорю. Я сделала один ровный глубокий вдох.

― Меня так учили, ― пояснила я, по крайней мере попыталась, ― Ну, в смысле учили сразу на нескольких языках… говорить. ― я еле умудрилась закончить мысль. Рамир, удивлённо посмотрел в сторону.

― Вот как… И на каких? ― посмотрел он на меня. Вот, чёрт! Назад пути не будет. Его и не было, не стало как только я переступила порог этого дома.

― Английский, французский, немецкий, ну и русский само собой. Немного знаю греческий, но это всё из-за подруги.

― Она гречанка? ― спросил он размышляя о чём-то, ― В вашем классе училась, Солярия, верно?

― Да. ― кивнула я.

― У тебя акцент, какой твой родной язык?

Я пару раз моргнула.

― Акцент? ― пошептала я недоумённо. У меня акцент? Откуда у меня акцент? Мне никто никогда не говорил об акценте…

― Чуть-чуть. ― подтвердил мужчина. Афигенно, я восемнадцать лет жила, и даже не знала об этом.

― Ну, вообще русский. ― ответила я, ― Но… наверное навахо всё же мне ближе.

― Навахо? ― он склонил голову чуть влево. Чёрт подери я теряюсь в его присутствии.

― Да. ― подтвердила я, неуверенно, ― Но ему нарочно никто не учил, просто в семье говорили на атапаскских языках, вот я и… ― я не договорила, его внимательный умный взгляд, сеял во мне сильное смятение и тревогу. Я сжала порезанную ладонь под столом, рука откликнулась острой пульсирующей болью.

― У тебя в роду есть индейцы?

― Да. ― кивнула я. Он перебрал пальцами по поверхности стола.

― Кто если не секрет?

― Бабушка, была индеанкой. ― ответила я, ― Хэнви ― это фамилия, принадлежит роду, со времен гражданской войны, и колонизации в Америке, ну вы понимаете о чём я.

Я переборола ком в горле, отпив воды из стакана. Дерьмо, у меня руки трясутся.

― Конечно. ― кивнул он уверенно, ― Бабушка уже не с вами, да? ― поинтересовался он деликатно.

― Да, и дедушка тоже. ― подтвердила я, уж лучше говорить об усопших родственниках, чем о еле живой мне, ― Дедушка, был русским, просто жил в Америке, он был музыкантом.

― А мама?

― Мать на половину русская, на половину полячка. Она ваша коллега, кстати. ― заметила я. Мужчина слегка прищурился.

― Бизнес?

― Точно. Фирменная сеть, по трём или четырём городам. Честно говоря, точнее не скажу. ― призналась я. Понятия не имею, о её бизнесе. Мужчина немного нахмурился, явно что-то вспоминая.

― Константин Смолов… ― проговорил он в сторону, ― Громкое имя. Ваша семья, носила графский титул. Да, и сейчас собственно. Твой отец архитектор, верно?

― Да. ― подтвердила я и положила руки на стол. Его взгляд был сосредоточен на моём запястье, на инициальной нити и кресте на нём.

― Ты крещёная?

― Не так. ― ответила я ровным тоном, сгорая от леденящего ужаса внутри, ― Я…. у меня не христианская религия.

― Анимизм? ― спросил мужчина немного подумав.

― Тотемизм. ― поправила я. Это было то, в чём сомнений не было, то, в чём я всегда могла быть уверенна. Никто не сможет уничтожить наши обычаи, а наши дети, кем бы они ни стали, будут уважать и хранить наши тайны.

«Которых у меня не будет» ― напомнило мне моё подсознание.

― Тебе восемнадцать, верно?

― Да. ― подтвердила я. Мужчина подался вперёд облокачиваясь о стол, ― Просто, извини, за сверхлюбопытство конечно, но как то в голове не укладывается. ― заявил мужчина сдержано мне улыбаясь, ― Ты занимаешься музыкой, ты рисуешь, знаешь несколько языков, но… ― он наводяще не договорил, предоставляя мне возможность объясниться. Да, как же ему объяснить, почему я не учусь в универе, не говоря об аварии, шизофрении? Лгать? Да, если он захочет все равно узнает.

― Я планирую всерьёз заняться музыкой.

Что ещё я могу сказать? Он с понимании кивнул, хотя едва ли он понял. Если бы понял: понял, что я не честна до конца, что ничего я не планирую, кто я в конце концов, меня бы здесь уже не было.

― Извини, я просто интересуюсь. ― сказал он, ― Родина твоей бабушки, Северная Америка?

― Верно. ― подтвердила я, ― Штат Юта.

Он на мгновение поджал губы, и усмехнулся, качая головой.

― Удивительно. ― он поймал мой взгляд, ― У тебя татуировки на руках?

Я покосилась на свою руку. Он видимо увидел ворона на руке. Этого он может и не понять…

Я облизнула пересохшие губы.

― Да…

Но ответа ему явно было недостаточно. Я взяла себя в руки.

― Это мой тотемный знак. ― пояснила я, осторожно, ― Ворон, как знак зодиака ― весы и он же мой тайный наставник, как… ангел-хранитель.

Он просто кивнул, рассматривая птицу и посмотрел мне в глаза.

― А остальные?

Откуда он?… Где он мог видеть? Неуверенная, я всё же закатала рукава синего кардигана.

― Лунные фазы, отчасти это из-за индейской фамилии. ― показала я, и закатала рукав, отрывая вторую руку, ― А это, мелодия, она много значит для меня.

Мужчина пробежался изучающим взглядом, по моим рукам, по татуировкам. Его взгляд был холоден как айсберг. На мгновение в глубоких карих глазах скользнуло что-то горькое, почти болезненное. Не смотря на меня, он расстегнул запонку на манжете светло голубой рубашки, и закатал рукав.

― Это они срывают?

Я задохнулась. Мой взгляд приковал шрам сантиметров в десять, не меньше, вдоль внутренней стороны левой руки. Я подняла взгляд на мужчину.

Что он делает? Выдаёт мне кредит доверия? Так кажется это называет док.

― Однажды я думал, что потерял единственного сына. По-настоящему и навсегда. У Рафаэля, роза на руке. ― сказал Рамир, застёгивая запонку, на манжете, ― И надпись на латыни, на другой.

― Я знаю. ― шепнула я. Он поймал мой взгляд.

― Знаешь почему?

― Отчасти.

― Раф, вот так же как и ты носит крест, на запястье, но он не его. Это крест Розы, от своего он едва не отрёкся в своё время. У него были на это более чем веские основания, разумеется, он утратил веру.

Мужчина как-то выжидающе замер на мне взглядом. Возможно давая мне передышку, и время на осмысление.

― Когда ты потерял ритм божьего барабана ― ты потерян для спокойствия и ритма своей жизни. ― сказала я полушепотом. Я едва могла расслышать свой голос.

― Не поспоришь. ― уверенно кивнул Рамир, ― Но я православный, Виктория, всегда им был и буду. Я всегда верил, что моему сыну воздастся, добра, в сто крат больше, за всё зло, что ему причинили.

Он говорил уверенно, и словно ожидал от меня понимания. Я не знала, как с этим быть. Я не в коем случае не отвергаю христианства, это учение по своему бесконечно удивительно. Но люби омрачили чудо насилием и кровопролитиями. Там, где кончается сомнение, начинается фанатизм. Отталкивает именно этот ожесточённый фанатизм, он вообще, ни с какой свободой не совместим, в принципе. Фанатизм ― это всегда ограниченность, и только. То же самое рабство, в итоге… Инквизиторы сжигали ведьм на костре, в то время, как слово «ведьма» берёт свои корни, от слова «ведать». Видеть, знать, и давать тому, кто нуждается в этом ― вот собственно в чём заключалось их преступление против церкви. Так, где вообще заканчивается чудо Господнее и начинается колдовство? Где грань? Её нет. Просто нет никакой разницы. Разница познаётся в сравнении, и только последствия деяний могут рассказать о том, что является Добром, а что Злом. Эта религия вообще навязанная. Испокон веков те же славяне верили в Перуна, и прочих древних богов. Славяне ― язычники, по сути своей. И всё их устраивало! Это потом уже веяния Византии принесли православие. Но разве это правильно? Учение должно приходить изнутри, а не снаружи. И что несёт в себе христианство? Крестовые походы, инквизиция ― что это если не фанатизм, причём весьма нездоровый, на грани с порабощением. Это и есть порабощение. Испанцы завоевали и колонизовали Мексику, под флагом церкви. В 1519 г. Антонио Аламинос повел к «золотой стране» ацтеков девять кораблей Кортеса с 600 солдатами. Первая схватка с индейцами произошла на южном берегу залива Кампече в стране Табаско. Сломив сопротивление местного населения, Кортес послал три отряда внутрь страны. Встретив крупные военные силы, они отступили с большим уроном. Кортес вывел против наступающих туземцев все войско. Индейцы сражались с большой отвагой и не боялись даже пушек и коней. Тогда Кортес ударил с тыла своим небольшим кавалерийским отрядом. С тыла! Нападать со спины, это удел трусов, это отвратительно и низко. На острове Косумель, где был храм, почитаемый народом майя, по приказу Кортеса языческие идолы были разбиты! Разбиты вдребезги! А капище было превращено в христианский храм! При том, что крест почитался индейцами Юкатана ещё задолго до рождения Иисуса Христа! Вот и где, скажите мне была, в тот момент, хвалёная веротерпимость? Разумеется, Майя практически сразу приняли христианство, а куда деваться? Жить-то хочется. Я верю в Бога, но не верю я, в такого Бога, который сидит над муравейником, и преломляет солнце сквозь лупу. Моя вера, проста, в ней нет заповедей, в ней есть легендарный опыт накопленный покорениями, в ней есть гармония и мудрость. Моя вера, говорит мне, что человек сам делает свои стрелы, что, если тебе не за что благодарить Бога, виноват ты, не Он. И когда Великий Дух посылает новый день, он посылает его ― всему. Великий Дух везде; он слышит все, что находится в наших умах и сердцах, и необязательно говорить с Ним громко. Великий Дух несовершенен. У него есть светлая сторона и темная. Иногда темная сторона дает нам больше знаний, чем светлая. Ведь у души не будет радуги, если в глазах не было слёз. Мы не хотим церквей, потому что они научат нас спорить о Боге. И, мы не беспокоим людей об их религии.

Мужчина долго молчал, пристально на меня смотря. А может и не долго, но мне казалось целую вечность.

― Сейчас я вижу, что моя вера не была напрасной. ― заявил он без тени сомнений. Он предельно требовательно на меня смотрел, требуя внимать его словам. Он был более чем влиятельным человеком, ― Раф порой не очень-то откровенен, но я не слеп. ― сказал Рамир, приводя меня в осязаемые чувства, ― Я предприниматель, коммерсант, бизнесмен, как угодно назови. Своему состоянию, я обязан способностью распознавать людей. Я вижу, что ты сложный, человек, но я так же ясно вижу, что происходит с ним, и я точно знаю, что он дышит тобой.

― Это не… ― я осеклась и вздохнула, тщательно подбирая правильные слова, ― Так было не всегда.

И мы оба прекрасно об этом знали.

― Меня частенько таскали в школу из-за вашего противоборства. ― усмехнулся он. Я неловко улыбнулась, пряча глаза.

― Да, я помню.

― Я ожидал увидеть чуть ли не лютых врагов, а видел его взгляд, направленный на тебя. Но я не в праве говорить. Сама спроси его: почему.

Спустя мгновение, до нас донесся взрыв звонкого женского, смеха. В столовую вошёл Раф с задумчивым выражением в глазах.

― Это не смешно, мам! ― он мотнул головой, ― Вообще нет.

Ляля лучезарно сияя улыбкой, которую явно силилась сдерживать вошла следом, и похлопав его по плечу, снова рассмеялась качая головой. Я даже не знала, что её так развеселило, но такой её проще было видеть. А вот Рафу, явно было не до смеха. Он сел рядом со мной закатил глаз в потолок, наблюдая за неизвестным мне весельем, своей матери. Я заискивающе посмотрела на Рафаэля, но он упорно игнорировал мой взгляд, лишь сжал мою коленку под столом.

Мы ещё немного поговорили, на отстраненные темы. Я даже сумела что-то съесть. Правда от вина категорически отказалась, мне нужен весь мой ясный ум.

― Пошли покажу, кое-что. ― шепнул мне Раф, и поднялся из-за стола, сказав, что мы на минуточку.

Во дворе, мой взгляд моментально приковал сад, особенно мне нравился тот участок, где сейчас теряла свои ярко оранжевые листья, вишня. Ещё зелёная трава, под ярким покрывалом. Мм-мм… красотища.

Раф с интересом на меня посмотрел, по пути, как оказались к конюшне.

― Ты лошадей боишься?

Скептически на него посмотрела.

― Ты серьёзно, что ли? ― я глухо усмехнулась, ― Какой индеец не умеет ездить верхом? Отец учил меня, верховой езде.

Он развязно ухмыльнулся.

― Хм, мне стоило догадаться.

Чёрт, это было двусмысленно. Я закусила губу, отведя от него взгляд. Он рассмеялся надо мной.

― Не поздновато глаза-то прячешь?

Мимолётно поцеловав меня, Раф вывел на лужайку двух коней. Одного вороного, статного и другого такого же только медной масти.

― Это арабская чистокровная, вено?

Раф недоверчиво на меня посмотрел.

― Верно. Ты давно не ездила?

― Около года, а что?

― Ты точно, не вывалишься из стремени?

Я закатила глаза к небу, и уперла руки в бока. Раф, нехотя, но кивнул.

― Хорошо. Рыжая ― Эмма, она мамина, отличается покладистым и кротким характером. Дарий ― мой, но в своём вороном, я жестоко не угадал. Животина обладает строптивым непокорным характером, так что…

― Ерунда. ― отмахнулась я, ― Отдай поводья.

Раф покачал головой.

― Я не шучу, Вик. Он Ярэка-то сбрасывает, да он и меня как-то пару раз скидывал.

Сама забрала поводья, внимательно рассматривая вороную морду, с чёрными огромными глазами. Вот только Раф, не пошутил. К сожалению до меня это дошло, не сразу, а только после того, как конь, окаянный не с того не с сего встал на дыбы. Причём спустя мгновение как я его оседлала, но поводья я благо удержала. Мутная зверюшка. А, я принципиальная! Коли приглянулся он мне, значит не отступлюсь. Было в этом коне, что-то завораживающее взгляд, и источающее мощь, прямо в тёмных глазах. Спустя минуту он прекратил брыкаться и уже только фыркал недовольно. Судя по удивленному взору Рафа, это не совсем нормально, что конь мне подчинился.

― Ты не часто на нём ездишь, верно? ― поинтересовалась я, понимая, что Дарий, довольно несдержанный. Раф, пожал плечами, ведя кобылу, лёгкой рысцой. Мне показалось, она вздрагивает, это что… страх? Она его боится. Почему?

― Времени нет, а содержать его у себя ― возможности.

― О, чем вы с матерью говорили, что её так повеселило? ― решила я выяснить. Раф нахмурился.

― Да, так, ни о чём особенном.

Ну, да, ну да. Я не поверила, вот даже не чуть-чуть.

Ретировавшись из седла, посмотрела в тёмные глаза. Конь по своему доволен, маленькой прогулке. Я не очень. Молчание Рафа, какое-то скрытничество ― убивает просто.

Провожая, нас, Рамир, пожимая руку сыну, потянув его вперёд предельно властно посмотрел на Рафа и склонился к его уху. Что-то сказав, мужчина сдержанно мне улыбнулся. Мы тепло попрощались с родителями Рафа, и я облегчённо выдохнула. Раф, как-то странно, вымученно улыбнулся.

― Что ты сделала с моим отцом? ― спросил он подозрительным тоном, когда я села за руль, GT.

― Домой подбросить? ― спросила я, выезжая на дорогу, смотря по зеркалам. Раф молчал, когда я на него посмотрела, он сильно хмурился.

― В каком смысле? ― спросил он хмурым тоном, чуть склонив голову, влево.

― В прямом. ― ответила я, бесстрастно.

― Вик, я не пошутил. ― процедил Раф, ― Ты и на километр больше к своей матери не приблизишься. Мне нахер такое счастье не упало, если её вдруг перемкнёт.

― Костя, не уехал. ― парировала я, безразлично, даже не смотря на него.

― Хорошо, но…

― Если хочешь поехали со мной. ― предложила я. Он лишь кивнул в ответ. Больше, он даже не пытался со мной заговорить что-то крутя в своей голове. Да и я тоже. Мне было не совсем ясно, как всё трактовать, ведь если он просто хотел мною воспользоваться, он бы сделал это и отвалил.

Что он должен мне сказать?

«Сама спроси его: почему.»

Почему он остался, если для него всё это лишь жестокая игра на моих чувствах? Почему ненавидел меня два года к ряду? Почему упорно молчит сейчас? Что чёрт возьми, почему?

Выйдя из машины, ни слова ни говоря, нервно крутя ключи в руках, я быстро прошла от подъездной дорожки к дому. Раф выскочил из машины и обогнав меня преградил мне путь. Я даже взгляда не приподняла.

― Ладно, в чём дело Вик?

― А сам не догадываешься?

― Ну, да, то что сказала про меня мать, правда! Вот только она имела в виду, моё несерьёзное отношение к жизни. В смысле, я не хочу учиться, она одобряет, выбранное мною направление, но настаивает на консерватории. Сама подумай, какая к чёрту консерватория, у меня даже начального музыкального образования нет! ― нервно с горяча выпалил Раф, ― Да мне это и не нужно!

― Ну, а в остальном? ― вскинула я подбородком, ― Только ли в образовании дело? А лучше скажи мне сколько раз какая-нибудь из твоих глупых девиц слышала от тебя всё это патетичное комильфо, прежде чем её сменила другая, а другую следующая, ― осведомилась я с жгучим сарказмом.

Раф нахмурился.

― Кроме тебе инцидентов не наблюдалось.

― То есть, я ещё и глупая? ― вскинула я брови.

― Где-то в параллельной вселенной, или прямо, чёрт побери, сейчас, ты определённо точно глупая. Я действительно никогда не отличался постоянством в отношениях. Это, не секрет для тебя! Никогда не было секретом!

Мне нечего было ответить на это. Это я и так уже поняла, не новость.

― Я никогда и не утверждал обратного и в верности никому не клялся! ― он замолчал и из его груди вырвался отчаянный рык. Раф, походу прямо сейчас материт самого себя, что эта встреча с родителями вообще состоялась. Да, не случись её, всё было бы проще.

― Вик, прошу, хоть ты поверь в меня! Я даже не прошу верить мне! Не мне, в меня! Чёрт, я ни разу не солгал, что никогда таких как ты не встречал и что ты просто запала мне в голову и в душу, и куда угодно ещё! И чёрт меня побери, если я потеряю тебя, из-за грёбаннго вчера!

А вот это задело. Причём не в плохом смысле, нет. Он уже считает это вчерашним днём, минувшим, прошлым, а я? Что делаю я? Сама боюсь своего будущее из-за прошлого. Постоянно стараясь держать равновесие, чтобы снова не пасть в эту пропасть и не быть сожранной своими же призраками, своими же демонами. Так может… это вёсла? Всего лишь мои долбанные вёсла.

― Раф, послушай. ― спокойно сказала я нарушая возникшую стену молчания между нами и поднял на него глаза. ― Я не собираюсь заниматься самообманом, не сейчас. Да, вся эта ситуация ничего хорошего мне говорит и не обещает. Вопрос доверия для меня довольно непростой. Но и бежать от тебя сломя голову я тоже не собираюсь. Просто меня бесит, что в последнее время, ты только и делаешь, что закрываешься от меня, что-то скрываешь, требуя от меня при этом предельной откровенности. Справедливо это по твоему?

Черты его лица смягчились немного освобождаясь от внутренних споров. Он осторожно шагнул ко мне и обнял.

― Что происходит с тобой?

― Вик… ― вырвалось у него на выдохе, поверх моих волос. ― Я не… ― он осёкся и на мгновение напрягся, ― Если я скажу, ты уйдёшь от меня, в ту же долбанную секунду. А это точно не то, чего я хочу, но я во всём разберусь, обещаю. Просто… поверь мне.

Я чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза.

― Почему?

― Ну, может потому что ты мне нужна? ― он саркастично изогнул бровь, ― Нет, не поэтому? Странно…

― Почему это я должна от тебя уходить? ― спросила я предельно серьёзно, ― В чём дело?

Он закусил губу, его ломало изнутри. Он не мог сказать. Да, Боги, поднебесные, что такого он может мне сказать, от чего я тут же уйду от него? Ничерта понять не могу…

― Просто поверь мне на слово. ― попросил Раф. ― Пожалуйста, Вик.

Я вздохнула, понимая, что это бесполезно пытаться вытянуть правду из него.

― Я буду верить в тебя, Раф, пока ты сам в себя веришь. И по правде сказать даже намного больше, чем ты сам.

Мы простояли так бесчисленное количество времени. Раф покачивая меня в своих руках, поглаживал меня по волосам, пропуская упругие локоны сквозь пальцы. Положив подбородок на мою макушку, он замер спустя мгновение, и ощутимо напрягся. Не выпуская из своих объятий, он вместе со мной развернулся.

― Вик… ― шепнул он настороженно, ― Вик, а что происходит?

― Что такое? ― встревожилась я заглядывая в синие глаза. Они с замиранием смотрели на противоположную сторону улицы. Я проследила их взгляд.

― Машина ментовская. ― сказал Раф, прежде чем я увидела чёрный Нисан. Я посмотрела на парня, он приковал хмурый потерянный взгляд к машине.

― Разве?

― Номера синие. ― шепнул он. Отстранившись он взял меня за руку, идя впереди.

Первое что я увидела войдя в дом ― кровь.

― Стой. ― Раф, задвинул меня за спину, напряжённый как струна он навострил уши, прислушиваясь. Дорожка из капелек крови, пересекала паркет, в направлении столовой. Я услышала голоса, голос Али, и она явно плакала, и голос своего отца, я узнала сразу-же.

― Атэ'ей… (папа).

Я сорвалась с места, игнорируя Рафа. Я залетела на кухню, и встыла в пороге. Мой крёстный, сидя за островком, зашивал отцу руку в предплечье. Зашивал хирургической иглой и синеватой нитью. Отец, же игнорируя просьбы Коляна, не-шевелить-нахер-своей-дланью, весьма оживлённо размахивал рукой со стаканчиком виски и что-то втирал мужику в форме. Судя по погонам он старший сержант. Второй мужчина в гражданском разговаривал с Алей, она сжимала в руке платок, слёзы текли по её щекам.

― Ты можешь, блин, не дёргаться! ― нервил Колян, промокая рану, чистым марлевым тампоном. На островке, было с десяток таких же окровавленных.

― Я же говорю, что не знал об этом ничего. ― гнул свою линию Костя, в упор взирая на сержанта сидящего с противоположной стороны угла островка, с планшетом для документов, ― Не знал, ясно?

Я была тенью, просто посторонним наблюдателем откуда-то из иномирья. Я ничего не могла понять, мысли просто замерли на нулях. Я была в прострации, в оцепенении, пропала, растворилась.

― Па-а-аа…

― Ох, ты ж ёкрный бабай. ― он соскочила с места, заметив меня, и провёл ладонью по губам, и подбородку, ― Ты что тут делаешь?

― Живу. ― пробормотала я, ― Хотя сейчас я не уверенна.

Колян, потянул отца за руку, заставляя сесть обратно.

― Дай завяжу.

― Да, отцепись ты! ― Костя отдёрнул руку, смотря исключительно на меня. Смотря, практически испуганным взором. Он перевёл взгляд за мою спину, ― Я думал вы не приедете, ну в смысле… Короче, оба на 180 градусов и чешите отсюда, пока всё не устаканится.

Он подал Рафу, руку, как и Колян. Я облизнула пересохшие губы.

― Что тут произошло? ― прошептала я, всерьёз поражённая и шокированная. Отец отмахнулся.

― Ничего, не вникай, я сам разберусь.

Я заискивающе посмотрела на Алю.

― Аль?…

― Делай как он говорит. ― сказала она тут же.

― Да, что у вас черт побери стрясалось?! ― потребовала я, повышая тон. Сержант пробежался по мне изучающим взглядом.

― Виктория Смолова-Керро?

Отец тут же метнул в него тяжёлый ледяной взгляд, ткнув пальцем в его направлении.

― Её даже не вздумайте впутать в это дерьмо, ясно? Она вообще тут не причём.

― На пару вопросов ответить всё же надлежит. ― не согласился мужчина, постукивая ручкой по столу. Костя облокотился на стол.

― Послушайте, сержант…

― Старший сержант. ― поправил он машинально.

― А станете младшим. ― процедил Костя, и посмотрев на меня, мотнул головой на выход.

― Идите.

Я отодвинула стул и села, выжидающе на него смотря.

― Тори, это не…

― Достаточно. ― отрезала я, ― Хватит с меня забвения!

Отец взглянул на Рафа, с сомнением, немного в смятении.

― Говори. ― потребовала я. Отец, подумал с пару секунд. Тактично намекнув некоторым сержантам, что более их никто не задерживает, уселся обратно за островок. Дождавшись когда они удалятся, окинул нас с Рафом взглядом, потягивая свой виски, и остановился на мне взгляд.

― Ренат объявился.