Роковая блондинка

18

— Что?! — возмутилась я. — Я уйду, если пожелаю.

— Ты не можешь уйти, Бейли. Позволь мне рассказать все.

Он ослабил хватку, и я выдернула руку.

— Ты хочешь сказать, у тебя были серьезные на то причины? — насмешливо спросила я. — Твоя карьера была важнее, чем карьера Тома?

— Нет. Все произошло иначе, чем ты думаешь. Клянусь. К моему искреннему изумлению, в глазах у меня начали собираться слезы.

— Ладно, давай, — сказала я, садясь.

— Когда я пробовался на роль диспетчера, Том уже практически получил роль Джареда — которого сейчас играю я. Сам я на нее не рассчитывал, потому что надеялся, что буду занят еще кое-где. Когда там у меня не вышло, я подумал, что мне очень повезет, если я получу хотя бы маленькую роль, и поэтому начал готовиться. И вдобавок мой агент все время твердил, что, возможно, роль расширят, когда увидят мои пробы. Он как-то расспрашивал меня о Томе — ну а почему бы и нет? Из чистого любопытства: «А что это за парень?» Я сказал ему, что Том в основном играет в театре и что после смерти родителей он на время ушел в тень. Я обмолвился о клинике лишь затем, чтобы объяснить его скромное положение. Потом, когда мне все-таки дали большую роль, агент сказал, будто дирекция хорошенько подумала и решила, что в плане типажа я им подхожу больше. Я очень хреново себя чувствовал, но Том, кажется, воспринял все спокойно. Алетом мне проболтался один хмырь, который работает на моего агента. Судя по всему, тот рассказал одному из продюсеров насчет клиники. Я поверить не мог. Попросил агента все уладить, но было уже слишком поздно.

Крис тяжело вздохнул и опустил голову на руки.

— Это правда, Крис? — Звучало очень искренне, но как я могла быть уверена? В конце концов, Крис отличный актер.

— Да, — ответил он, глядя на меня. — Я, конечно, амбициозен как черт, но Тому бы ни за что не навредил.

— Почему ты не рассказал ему правду, когда обо всем узнал?

— Просто не смог. И потом, я боялся, что если он обо всем узнает, то опять слетит с катушек и, чего доброго, снова подсядет на таблетки. Поэтому я так хотел его разыскать. Я подумал: может, он узнал от кого-нибудь, что произошло, и уехал.

В полумраке я заметила, как Крис сжимает кулаки.

— Теперь, конечно, я казню себя за то, что не сказал ему. Если бы он знал, что случилось на самом деле, то, может быть, просто бы плюнул на все это. Тогда и он, и Локет не погибли бы.

Меня охватила буря чувств, когда я смотрела на его лицо, на которое падал слабый свет от двух фонарей. Я приняла слова Алекса Оттсона за чистую монету. Я позволила ярости завладеть мной, не выслушав сначала Криса, — и воспользовалась этим, чтобы с чистой совестью ему изменить.

— Крис, ты, наверное, прав. Том действительно мог еле теть с катушек и потерять роль — а это была бы для него утраченная возможность.

— Я тоже так думал. Зачем обострять ситуацию? По той же причине я унес записку Локет. Не хотел, чтобы поднялся шум, который мог повредить фильму.

— Ты уже сообщил в полицию об этой записке?

— Нет. Но я сообщу. Клянусь.

Я сделала глоток вина, собираясь с мыслями.

— Может, поужинаем? — предложил Крис. — Давай что-нибудь закажем, если ты не против.

— Э-э… я бы рада, но у меня есть несколько дел. Может, увидимся завтра?

Я не врала. Мне и впрямь нужно было заскочить в театр на Тринадцатой улице перед встречей с Красавчиком.

— Ты все еще думаешь, что убийца — Харпер?

— Она, конечно, не последняя в списке подозреваемых, но я отслеживаю все зацепки — и не важно, имеют они к ней отношение или нет. Сегодня надеюсь выяснить, значила ли что-нибудь та строчка из «Укрощения строптивой».

— Только будь осторожнее, ладно? Обещай мне.

Я уже открыла рот, чтобы рассказать ему о незваной гостье, но решила промолчать. Наш разговор, кажется, и так его взволновал, и я не хотела усугублять.

— Обещаю. Мне пора.

Внизу, у лифта, Крис обнял меня и поцеловал в лоб. Знать правду — такое облегчение, но я по-прежнему чувствовала себя мерзко.

— До завтра, — сказал Крис.

— Да.

Выйдя на улицу, я позвонила Красавчику и, к моему разочарованию, услышала сигнал автоответчика. Я, конечно, позвонила позже, чем обещала, но не намного.

Я сообщила таксисту адрес театра и, опустившись на потертое кожаное сиденье, задумалась о Крисе. Он не предал Тома. Он был именно таким, каким мне представлялся. Хотя мы, конечно, ничего друг другу не обещали, между нами существовала несомненная связь, и если бы Крис узнал, чем я занималась прошлой ночью, для него бы это стало настоящим откровением. Я буквально ощутила, как адское пламя лижет мои пятки. К слову, какого хрена мне делать дальше? Красавчик — это парень, по которому я так долго сохла; наконец я его получила, и одна мысль об этом сводит меня с ума. Но Крис мне тоже нравится. Я пыталась изгнать его из головы, но после нашего сегодняшнего разговора он снова занял свое законное место.

Театр был ярко освещен; я понадеялась, что наконец узнаю все необходимое. Но, потянув дверь, я обнаружила, что она не открывается. Я взглянула на часы. 8.25. В фойе и в кассе, кажется, никого не было. Я прижалась ухом к стеклу; мне показалось, что я слышу отдаленный смех публики. Должно быть, дверь заперли после того, как вошел последний зритель, и кассир пошел отдыхать — или же у него были какие-то иные обязанности в театре. Нужно было просто подождать, пока кто-нибудь не появится. Напротив находилось маленькое кафе, и я направилась туда. Едва я сделала пару шагов, как зазвонил мобильник. Наверное, Красавчик.

Но я ошиблась. Номер был незнакомый. Я ответила и услышала голос Харпер. Дичь наконец встрепенулась.

— Может, объяснишь, что это за таинственное сообщение? — спросила она.

— Полагаю, ты знаешь, что я имела в виду.

Видимо, мое сообщение привело ее в ярость вне зависимости от того, была Харпер виновна или нет, но я даже не думала, что она так отреагирует. У нее оборвался голос, как будто она собиралась зарыдать.

— У тебя что-то есть против меня? — негромко спросила Харпер. — Ты упорно меня преследуешь, и я не могу понять почему.

— У меня ничего против тебя нет. Я просто хочу знать правду.

Судя по звуку, Харпер подавила всхлип. Неужели она всего лишь играет?

— Тогда давай поговорим, — сказала она. — Может, приедешь ко мне? Я не хочу никуда тащиться. Кажется, скоро пойдет дождь.

Мне хотелось ответить: «Да ни за что в жизни!» Ни за какие коврижки я не останусь наедине с Харпер в ее квартире.

— Ты ведь живешь где-то возле Грамерси-Парк? — спросила я. — Давай встретимся в баре отеля «Грамерси». Через двадцать минут я буду там.

Харпер вздохнула в знак согласия, и я остановила такси. Я хотела добраться туда раньше ее и занять безопасное место.

Отель «Грамерси» находится на Лексингтон-авеню, в том месте, где она пересекается с Грамерси-Парк — легендарным районом, куда могут попасть только его обитатели. Отель был полностью перестроен и превращен в очаровательное, уютное местечко с двумя барами друг напротив друга. Я вошла в больший из них; с креслами, обитыми бархатом, высокими потолками, деревянными балками и камином он представлял собой что-то среднее между средневековой галереей, Эскориалом[7] и залом собраний в духе сороковых.

Я нашла место у камина и села, слегка подвинув кресло, чтобы видеть дверь. Неужели скоро наступит момент, когда я узнаю правду? Неужели Харпер загнана в угол и наконец расскажет мне все? Или это ловушка, расставленная женщиной, достаточно хитрой для того, чтобы одурачить моего консьержа?

Харпер задерживалась. Время шло, я подумала, что она, наверное, не придет и что это и впрямь какая-то западня. Но в четверть десятого она наконец появилась на пороге — в джинсах, черных сапогах и темном свитере. Она выглядела совсем измученной, как будто в течение нескольких дней только и делала, что спасала людей от наводнения, — нечистая кожа и синяки под глазами подсказывали, что у Харпер сильный стресс. Или она с ума сходила от горя, или ее глодала неумолимая совесть.

— Хочешь бокал вина? — спросила я, пододвигая к ней кресло. Я уже заказала себе вина, но пила крошечными глотками, чтобы голова оставалась свежей.

— Я сама о себе позабочусь, — ответила она, взмахом руки подозвала официанта и попросила виски. Харпер не тратила время зря.

Я ничего не сказала, просто ждала. Харпер дала мне понять, что хочет поговорить, и я чувствовала: наилучшая стратегия — создать нечто вроде вакуума и выждать, пока тишина не станет для нее невыносимой. Когда принесли заказ, Харпер начала:

— Это все не для печати, договорились? Я согласилась с тобой встретиться, но не хочу, чтобы хоть одно слово попало на ваш сайт.

— Договорились, — сказала я. Она глубоко вздохнула.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я перестала себя уважать после того, что сделала. Если бы все вернуть…

О Господи… Никак, Харпер собирается признаться, что она убийца?

— Начни с самого начала, — мягко предложила я.

Она поставила локти на стол и прижала пальцы к губам, словно пытаясь удержать слова. Ее круглые глаза заблестели от слез. Силы небесные, сегодня по моей вине плачет половина Нью-Йорка!

— Ладно. — Харпер опустила руки. — Я была инициатором наших отношений, но, судя по всему, Том охотно согласился. Незадолго до исчезновения он вдруг как будто охладел ко мне — не строил никаких планов, все что-то тянул и тянул. Я заподозрила, что у него есть другая, но никаких доказательств у меня не было. Конечно, теперь благодаря тебе я знаю, что была права. Надо отдать должное Локет — я никогда не считала ее хорошей актрисой, но она великолепно скрывала свой роман с Томом.

Последняя фраза была произнесена с потрясающим сарказмом. Харпер отхлебнула виски, будто оно могло охладить ее гнев.

— В тот день, когда он исчез, я была в Лос-Анджелесе и собиралась провести там выходные, — продолжала она, — но когда Том сказал, что его поездка в Хэмптон сорвалась, я решила вернуться ночным рейсом. Я сказала, что смогу увидеться с ним в субботу. Приехав домой, я обнаружила на автоответчике сообщение. У Тома, видите ли, изменились планы на выходные. Я страшно разозлилась из-за того, что он удрал. Вот почему я это сделала.

Мне хотелось крикнуть: «Что?» — но я сидела неподвижно, с выражением всеведения на лице, как будто правда была мне известна и я просто давала Харпер возможность облечь ее в слова.

Она снова отпила виски и выпрямилась.

— Я позвонила Алексу под тем предлогом, что мы можем вместе пообедать и обсудить предстоящую рекламную кампанию. Но Алекс понял, в чем дело. Он несколько недель так на меня смотрел! После обеда мы поехали к нему — Локет отправилась на выходные к друзьям — и трахались как сумасшедшие.

Ого. Значит, она думала, что мне известно это? Я такого даже не предвидела.

— Значит, в последний раз ты говорила с Томом по телефону в пятницу вечером? — уточнила я, делая вид, что ее признание меня не удивило.

— Да. И до вчерашнего дня меня мучила совесть. Я все думала: если бы я убедила Тома провести выходные со мной, если бы я не изменила ему с Алексом, он был бы жив. Конечно, теперь я знаю, что Том провел эти выходные с Локет. Но все равно не могу простить себя за то, что переспала с другим.

— Вечером в понедельник ты тоже была с Алексом? — спросила я, вспоминая его алиби.

— Да, — угрюмо ответила она. — После совещания он приехал ко мне. Я убеждала себя, что, если буду испытывать к этому человеку какие-то чувства, появится оправдание моим поступкам. Но это невозможно. Понятия не имею, что Локет в нем нашла.

— Полиция знает?

— Теперь знает. Алекс меня выдал. Могу поспорить, он колебался секунды две, не больше.

— Он был несчастлив с Локет? Почему он ей изменил?

— Ты думаешь, он лежал со мной в постели и делился сокровенными мыслями? Максимум, что Алекс расскажет о себе, — это то, что ему делали операцию на колене.

— Во сколько он уехал от тебя в понедельник? — спросила я.

— Примерно в половине десятого.

— А в субботу когда вы расстались?

— Вечером. А что? Ты ведь не хочешь сказать, что Алекс убил Тома и Локет? Или что я их убила?

Не исключено. Локет убили в одиннадцатом часу — значит, оба они в равной степени могли это сделать. Поездка в Анды занимает два с половиной часа. Если они расстались вечером, у обоих хватило бы времени на то, чтобы смотаться в предгорья.

— Я ничего не хочу сказать, — ответила я. — Просто пытаюсь узнать правду. Говорят, ты что-то горячо обсуждала с Локет на съемочной площадке — на следующий день после того, как я намекнула, что у Тома есть другая. Ты говорила с ней об этом?

— Нет. Я и понятия не имела об их отношениях. Если хочешь знать, Локет разозлилась, поскольку я перестала пиарить ее книгу. Я сказала, это не входит в мои обязанности. Ты действительно думаешь, что я могла ее убить?

— Я этого не говорила, Харпер. Но у меня есть все основания подозревать в убийстве светловолосую женщину с актерскими навыками, которая умеет подражать чужим, в том числе мужским, голосам. Есть соображения?

— Отлично. То есть ты намекаешь, что Том встречался с какой-то третьей?

— Возможно, убийца — мужчина, а женщина — всего лишь его сообщница. У Дика есть на примете кто-нибудь похожий? Или у Алекса?

Харпер посмотрела на меня так, будто ее внезапно в чем-то уличили, и покачала головой:

— Нет.

Я украдкой взглянула на часы. Нужно было возвращаться в театр. Я поблагодарила Харпер за помощь и попросила чек.

— Я хочу знать, — требовательно сказала Харпер, — как тебе стало известно обо мне и Алексе? Кто-нибудь еще в курсе?

— Полиция проболталась, — соврала я. — Понятия не имею, кто еще в курсе, но ты лучше приготовься к тому, что слухи расползутся по съемочной площадке.

Начался мелкий дождь, едва я вышла из отеля; на то, чтобы поймать такси, ушла целая вечность. Прежде чем я забралась на заднее сиденье, одежда моя успела отсыреть. Я проверила входящие и обнаружила, что звонил Красавчик (перед входом в отель я выключила телефон, чтобы никто нам не мешал). Я хотела ему перезвонить и уточнить планы, но сначала мне нужно было подумать.

Я и не подозревала, что между Харпер и Алексом что-то произошло, хотя оказалось не так уж трудно в это поверить. Впрочем, ее заявления о собственной невиновности меня не убедили. Несостоявшаяся актриса, а теперь эксперт по связям с общественностью, Харпер, наверное, достаточно хорошо владеет навыками лицедейства. Может, ее признание насчет Алекса имело целью отвлечь мое внимание от куда более тяжкого преступления, в котором она была замешана?

Но если убийца не Харпер, то кто? Конечно, не следовало упускать из виду Дика. Интересно, есть ли у него девушка, которая не отказалась бы поизводить меня жуткими телефонными звонками и порыться в моем шкафу? Может, Крис в курсе?

Когда такси остановилось перед театром, я заметила какое-то движение. Очень полная женщина с длинными и сальными рыжими волосами, в очках с толстыми стеклами (стиль крутой девчонки из небогатого района) закрывала бутылку пепси, оставленную на маленьком столике, видимо, во время антракта. Я толкнула дверь, и на этот раз она отворилась.

— Что вам? — хрипло спросила женщина. — Касса закрыта.

— Мне всего лишь нужно кое-что узнать. Я Бейли Уэггинс. Меня интересует одна пьеса, которая шла у вас около года назад.

— Я член труппы — может, я смогу вам помочь? Меня зовут Натали.

— «Укрощение строптивой», — сказала я. — Я хочу знать, в каком составе она шла.

Натали прищурилась, а потом кивком указала налево:

— Мы ставили ее в конце зимы. Афиша где-то там на стене.

Она снова занялась уборкой, ссыпая печенье с бумажных тарелочек в пластиковую коробку, а я пересекла маленькое фойе — довольно убогое, заставленное потрепанными креслами и выщербленными столиками.

Судя по афишам в дешевых рамках, репертуар театра представлял собой довольно хаотичную смесь: классика («Юлий Цезарь», «Все хорошо, что хорошо кончается»), модерн («Антигона», «Шесть персонажей в поисках автора») и множество современных пьес неизвестных мне авторов, под дурацкими названиями типа «Черный день» и «Как наши сердца».

Я быстро нашла нужную афишу. В то время как другие пестрели рисунками или фотографиями, эта была довольно простая — рамка и текст в елизаветинском стиле. Я быстро отыскала Петруччио и провела взглядом по строчке. На противоположной стороне листа стояло «Том Фейн». Мне показалось, что он еще жив, и меня охватила неимоверная скорбь. Я нашла Катарину и, прочитав имя актрисы, раскрыла рот, словно кто-то крепко схватил меня за шею. Эту роль исполняла Блисс. Пьеса шла в минувшем феврале, состоялось десять представлений. Может, Блисс и была тем таинственным гостем, приехавшим в Анды? Возможно, Том процитировал строчку из роли, потому что к нему в тот день заявилась Катарина собственной персоной?

— Все в порядке? — спросила Натали.

— Вы знали Тома Фейна?

— Конечно, — мрачно отозвалась та. — Мы все его знали, он играл в нашем театре.

— Я расследую его убийство. Может, вы расскажете что-нибудь?

Мне, конечно, хотелось побеседовать о Блисс, но я подумала, что разумнее будет не заговаривать об этом с членом труппы.

— Этот парень был таким милым. Единственный актер из всех, кого я знаю, который говорил не только о себе. А почему вас так интересует «Укрощение строптивой»? Какая здесь связь?

— Я просто отслеживаю все возможные зацепки. Он дружил с кем-нибудь из здешних актеров?

Натали непонятно зачем сняла очки и повертела их, рассматривая стекла. Без них ее глаза казались гораздо меньше.

— У него были приятели, — вспомнила Она, возвращая очки на место. — И он встречался с Блисс Хэммел — девушкой, которая играла Катарину. Когда Том погиб, она чуть с ума не сошла — неудивительно.

Я замерла.

— А, так Блисс здесь? — спросила я как можно спокойнее, но собственный голос показался мне сдавленным — точь-в-точь как приглушенные раскаты хохота, доносящиеся из недр театра. Мысли бешено завертелись. — А я думала, она в Майами.

— Блисс ненадолго ездила на юг — ей дали роль в каком-то фильме. Но она вернулась, когда узнала о случившемся.

— Вы с ней говорили?

— Она приходила вчера. Блисс хочет играть. Думает, это поможет ей избавиться от стресса.

— Она хорошая актриса? — спросила я.

— Блисс? Великолепная. Проблема в том, что она просто помешанная. Ей не удается сделать карьеру не из-за недостатка таланта, а из-за того, что она не понимает: тебе жалуют титул звезды, когда ты действительно ею становишься.

— Так она снова здесь появится?

— Да, но не знаю, когда именно.

— Она высокая? — поинтересовалась я, вспомнив свою загадочную гостью.

— Высокая? — переспросила Натали; судя по тону, ее терпение заметно истощилось. — Да уж. Метр семьдесят пять. — Она взглянула на часы и сгребла в охапку несколько пустых бутылок из-под минералки. — Мне пора заканчивать. Что-нибудь еще?

— Номер ее телефона, — почти не надеясь на успех, сказала я и изобразила улыбку. — Я бы очень хотела с ней связаться — может, Блисс что-нибудь знает.

— Поговорите с менеджером. Он будет у себя завтра. — Натали продиктовала номер, который я торопливо записала.

— Вижу, вам некогда, но, пожалуйста, еще один вопрос, — умоляюще сказала я. — Есть здесь где-нибудь групповой снимок актеров, занятых в «Укрощении строптивой»?

— Вон там. — Натали указала на противоположную стену.

Я поспешила туда. Том стоял точно по центру (волосы у него тогда были совсем короткие), а рядом с ним — женщина с густыми черными локонами.

— Это Блисс? — спросила я. — С черными волосами?

— Да. На самом деле она выглядит несколько иначе. Блисс — блондинка, но она умеет подбирать парики.

Да уж, не сомневаюсь!

Выйдя на улицу, я обнаружила, что дождь льет как из ведра. Спрятавшись под навесом, я позвонила Красавчику.

— А вот и ты, — отозвался он. — Я уже забеспокоился.

— Еще одно открытие, — шепнула я. — Расскажу, когда увидимся.

— Можешь приехать сейчас? Я хочу услышать все.

— Здесь страшный ливень. Мне придется сначала заехать на такси домой, а потом добираться до тебя. На это уйдет уйма времени.

— Может, я приду сам? Тогда тебе придется сделать только один конец.

Я поблагодарила его за предложение и зашлепала по Пятой авеню. По улице, разбрызгивая из-под колес воду, с шумом пронеслось такси, но как только я ступила на проезжую часть, в нескольких шагах впереди меня появился еще один желающий и поднял руку. Прошло пятнадцать минут, прежде чем мне удалось остановить машину. К тому времени как я забралась на заднее сиденье, я вымокла до костей.

Мокрая и дрожащая, я думала лишь об одном: о Блисс. Актриса, и по слухам — блестящая. Теперь я поняла, что за ощущение все это время будоражило меня: все, что я прочитала в Интернете о преследователях, смещалось в моем подсознании с открытками и записками, которые Блисс отправляла Тому. Хотя теоретически ее действия не противоречили поведению среднестатистической энергичной девушки, которая, оказавшись за бортом, совершает отчаянные усилия, чтобы удерживаться на плаву, но вместе с тем они заставляли видеть за ними некую навязчивую идею. Возможно, Блисс вообще не летала в Майами. Она могла знать о существовании дома в Андах и приехать туда в субботу вечером. Том, не зная, насколько она опасна, счел ее приезд всего лишь досадным неудобством. Возможно, он окликнул ее из окна, когда она вышла из машины, и сказал, что красит ванную. Может, на тот момент Блисс не собиралась его убивать, а лишь хотела продемонстрировать готовность. Он не поддался — и она в бешенстве набросилась на него.

Но зачем убивать Локет? Вероятно, она видела, как Локет уезжала из Анд, и, когда представилась такая возможность, решила убрать и ее тоже. Или же заподозрила, что Локет что-то известно о гибели Тома. Но как она об этом пронюхала?

Вылезая из такси под дождь, я беспокойно оглядела улицу возле дома. Надо быть сумасшедшим, чтобы болтаться в такую погоду, но тот, кто проник в мою квартиру, будь то Блисс или кто-то другой, без сомнения, псих, и я боялась, что визит может повториться.

Еще не успев снять промокшую одежду, я снова обыскала всю квартиру, заглянув и под кровать, и в шкаф, — возможно, я слегка хватила через край, но была уверена, что если не сделаю этого, то не буду чувствовать себя в безопасности. Квартира выглядела как всегда — по крайней мере никаких ножей. Переодевшись в сухие джинсы и сви-, тер и вскипятив чай, я схватила блокнот и лихорадочно сделала несколько заметок. Следует ли мне немедленно обратиться в полицию? Вряд ли они захотят допросить Блисс исключительно на основании моих подозрений. Пачка манерных открыток, подписанных экзальтированной девицей, еще не означает, что писавшая их — опасный преступник. Цитату из Шекспира тоже трудно к чему-либо привязать. Поскольку Том любил цитировать английского драматурга, адресовать эту строчку он мог любому, с кем ему предстоял неприятный разговор, а вовсе не обязательно партнеру по спектаклю. Мне нужно было собрать побольше информации, прежде чем обращаться к Уиндгейту со своей теорией.

Если Блисс собирается приехать в театр на Тринадцатой улице, у меня появится великолепная возможность увидеться с ней тет-а-тет и вызвать ее на разговор. Но чтобы выяснить, когда именно она туда заглянет, нужно действовать деликатно — иначе ей могут сообщить, что я навожу справки. Если Блисс действительно убийца, я ее спугну.

Ее злополучная соседка по комнате, Терри, — вот кто мне нужен. Если Блисс вернулась в Нью-Йорк, она могла позвонить ей и сообщить о своем нынешнем местонахождении. Я набрала номер Терри, и она взяла трубку после третьего гудка; голос у нее был сонный.

— Простите, что беспокою, — сказала я. — Это опять Бейли Уэггинс.

— Я только что заснула. А завтра у меня важная презентация.

— Простите еще раз, но это очень важно.

— На самом деле я и сама собиралась позвонить, но куда-то сунула ту бумажку, на которой был записан ваш телефон. Блисс вернулась.

— Вы с ней говорили?! — воскликнула я.

— Да, она мне звонила. И клялась заплатить все, что должна. Если верить ей, она неплохо заработала на съемках.

— Она снова собирается к вам переехать?

— Нет. И не сказала мне, где остановилась. Даже не оставила телефон.

Черт!

— Она знает о Томе?

— Я ей рассказала. Она уже от кого-то слышала. Так странно — Блисс сказала лишь, что ей очень жаль, но на самом деле он был не таким уж приятным человеком.

— Не знаете, чем она теперь собирается заняться?

— Съемки у нее закончились. Она вроде бы хочет вернуться в театр. — Терри произнесла это слово с особой издевкой. — Говорит, в будущем году, того и гляди, станет ведущей актрисой.

— Она, случайно, не поделилась своими планами? Не сказала, что будет делать в течение следующих двух-трех недель? Ходить на прослушивания, например.

— Думаю, она будет работать в том же театре, что и раньше. Где-то в пригороде. Я знаю, она собирается туда завтра вечером. Еще она сказала, что потом заедет ко мне и заберет вещи. Я предупредила, пусть захватит с собой чек — на всю сумму, которую она мне должна.

— Вы… вы, случайно, не упоминали моего имени?

— Я передала ей ваше сообщение… то есть вы же сами меня попросили. Я подумала, вы с ней уже виделись.

— С чего вы взяли? — спросила я и почувствовала, как;j у меня шевелятся волосы.

— Потому что Блисс, похоже, вас знает.