Роковые тайны

Глава 22

Эдди промыла раны Триш и смазала их мазью, приготовленной на основе алоэ, которую дал ей Пистолет. Это был подарок мексиканки – искусной врачевательницы. Он уверял, что мазь ускоряет заживление открытых ран. Эдди была очень благодарна ему.

Джон влез в фургон, когда Эдди меняла влажную повязку на голове Триш:

– Как она?

– Все еще без сознания. Я остригла волосы вокруг раны. Кажется, не очень глубокая.

– Он ударил ее чем-то тупым вроде ствола винтовки. Мог и убить. Наверное, она что-то почувствовала и обернулась. Кроме того, густые волосы смягчили удар.

– Кто мог это сделать?

– Никто из наших, Эдди. Удавка не из бычьего хлыста. Клив говорит, что таким пользуются надсмотрщики на плантациях.

– Думаешь, он пытался убить ее?

– Да. Он захлестнул петлю вокруг ее шеи и собирался утащить Триш поглубже в кустарник, когда услышал Джейн Энн. Ему не хватило времени, и он едва успел скрыться в зарослях, когда девочка там появилась.

– Почему просто не застрелил ее, если хотел убить?

– Выстрел привлек бы внимание.

– Не исключено, он поджидал меня.

– Думаю, это был один из Реншоу. Им нужна Триш, а не ты.

– Теперь они отстанут?

– Мы будем знать это наверняка, когда поедем через индейские земли. Дорогая, там Колин. Он жутко беспокоится о Триш. Можно ему заглянуть?

– Конечно. Пусть выльет тазик и принесет свежей воды. А где младшие? Я забыла приготовить еду.

– Клив отвел их к Биллу. Он позаботится, чтобы их накормили.

– О нет! У людей своя работа. Я не хочу, чтобы дети болтались под ногами.

– Они не мешают. Клив умеет обходиться с детьми. У него были собственные. Билл вовсе не такой бука, как кажется. У этого старого чудака по всей стране разбросаны отпрыски, о которых он ничего не знает.

– Вот это да! – Эдди не могла сдержать улыбку.

– С Диллоном и Джейн Энн все в порядке. Если у них возникнут проблемы, Билл или Клив им помогут. – Джон сделал паузу. – Когда Триш придет в себя, у нее будет сильно болеть голова. Постарайся, чтобы она лежала спокойно. Подложи с боков что-нибудь мягкое. Когда мы двинемся, ей придется несладко, но опий ей поможет. У меня есть немного настойки из аптечки. Давай ей по две капли, разведенные в воде. Это притупит боль, и она заснет.

– Я хочу, чтобы она поправилась.

– Ничего, обойдется. Ты делаешь все возможное. Мокрая тряпка уменьшит опухоль на голове.

– Она так хотела попасть на новое место, где бы люди ее не знали. Это несправедливо, Джон. Триш красивая, милая, но из-за того, что в ней течет негритянская кровь, люди смешивают ее с грязью.

– Ты предупредила детей, чтобы они никому не говорили?

– Да, но Симмонс знает.

– Он ничего не расскажет.

– Она гордая, – сказала Эдди, откидывая волосы с лица Триш. – Всегда твердит: «Я такая, какая есть».

– Мы все ею восхищаемся. Дорогая, я пойду поем. И скажу Колину, что он может прийти.

– Он что-нибудь ел? Джон сжал ей плечо:

– Всегда эти матери волнуются. Да, он ел с Григорио и другими. Когда Колин повидает Триш, пошли его на кухню. Билл наложит тебе тарелку.

– Как ты думаешь, тот, кто это сделал, вернется?

– Но тогда его ждет большой сюрприз. С этого момента мы ввели усиленное дежурство.

Триш медленно приходила в себя. Она заморгала, затем глаза ее открылись, и девушка огляделась в испуге.

– Не беспокойся. – Эдди наклонилась и сжала руку Триш. – Ты в фургоне, со мной. Лежи спокойно.

– Эдди… О, моя голова… – Триш хрипела. Она потянулась к Эдди.

– Я беспокоилась, что ты не приходишь в себя. Выпьешь воды?

– О да. – Триш облизнула пересохшие губы, как бы проверяя, не повреждены ли они.

Эдди подсунула руку под подушку, приподняла голову девушки и поднесла чашку к ее губам. Она уже добавила опий. Прежде чем проглотить воду, Триш подержала ее во рту. Она опустилась на подушку и устремила взгляд на Эдди.

– Триш, дорогая, кто это сделал?

– Даже не знаю, было ли это на самом деле. Все как в тумане. Голова раскалывается… – Горло перехватило, и она схватилась рукой за шею.

– Джейн Энн пошла за тобой. Она увидела тебя лежащей на земле и побежала за нами. Пистолет принес тебя сюда, в фургон.

– Старый… бородач?

Эдди улыбнулась. Это была прежняя Триш.

– Да, старый бородач. А теперь спи. Я обложу тебе голову подушками. Спи, милая. Я буду рядом.

– Не уходите… миссис Эдди… пожалуйста…

– Я не уйду. С тобой все время кто-то будет. Спустя некоторое время к фургону подошел Пистолет:

– Миссис Эдди, она уже очнулась?

– Залезайте. – Фургон качнулся под его тяжестью. – Триш пришла в себя. Я дала ей две капли снотворного, и она заснула.

– Она справится?

– Джон считает, что да. Горло повреждено. Ей трудно говорить и глотать. – Эдди намочила тряпку, отжала ее и положила Триш на голову.

– Она что-нибудь сказала?

– У нее очень болит голова. И она еще не совсем пришла в себя.

– Мэм, можно мне с ней немного посидеть? Я подержу тряпку.

– Я не знаю, она просила не оставлять ее. Триш редко кого-либо о чем-то просит.

– Если вы считаете, что так не подобает, я открою задний борт фургона.

Эдди улыбнулась:

– Это глупо, да?

– Да, мэм.

– Думаю, Триш чувствовала бы себя в безопасности с вами. Я согласна.

– Джон хочет собрать людей. Вы можете пойти туда.

Эдди посмотрела на спящую девушку, затем на Пистолета.

– Спасибо, – искренне поблагодарила она. Эдди выбралась на солнце и поискала взглядом детей. Увидев голубое платьице Джейн Энн, она направилась туда и обнаружила малышей, сидящих на ящике возле полевой кухни. Повар разделывал дикую индейку. Дети получили ножки.

– Смотри, мамочка. – Широкая улыбка озарила веснушчатое лицо Диллона. – Смотри, это мистер Вессел дал мне. – Держа желтую ножку, он потянул сухожилие и с восхищением смотрел, как сгибаются пальцы.

– И у меня так, – счастливо пискнула Джейн Энн.

– Это очень… интересно. А теперь идемте со мной. Вы уже достаточно надоели мистеру Весселу.

– Ничего они не надоели, – возразил Билл и вонзил здоровенный нож в грудь птицы.

– Спасибо, что накормили и присмотрели за ними.

– Как чувствует себя девушка?

– Она ранена, но поправится. Билл Вессел покачал головой.

– То, что случилось, за пределами моего понимания, – осторожно заметил он, глядя на детей. Билл положил куски индейки на чугунную сковородку и накрыл крышкой. Вымыв руки в тазике, он вынул карманные часы и приоткрыл крышку. – Все в порядке, Диллон, теперь пора. – Вессел полез в фургон и вернулся с большим колокольчиком. – Я сказал Диллону, что он может созвать людей.

– И я? – спросила Джейн Энн.

– Угу, и ты, мисс.

Этот пухлый коротышка предстал перед Эдди теперь в другом свете. Горькое чувство от первого знакомства исчезло.

Улыбающийся Диллон старательно звенел в колокольчик. Он был тяжелый, и скоро мальчик устал. Билл взял у него колокольчик и передал Джейн Энн. Она тоже продержалась недолго, и тогда Билл сам стал громко звонить.

Люди постепенно стали собираться, оторвавшись от различных дел. Эдди с детьми направились к своему фургону, но их остановили крики Колина. Зрелище, представшее перед ее глазами, было куда грандиознее, чем парад, устроенный во Фрипоинте по случаю окончания войны.

Во главе процессии на великолепных лошадях ехали мужчина в темном костюме и женщина, сидевшая в седле боком. На ней была зеленая амазонка, а копну белых волос венчала зеленая шляпка с плюмажем. Позади них двигались шесть солдат в колонне по двое. На некотором расстоянии за солдатами следовала другая небольшая группа всадников. Они подъехали к деревьям, остановились и, посовещавшись, спешились.

Пастухи и погонщики глазели на пришельцев. Тишина нарушалась лишь плачем козодоя да скорбным курлыканьем голубя.

Джон отошел от полевой кухни и поднял руку. Когда внимание людей переключилось на него, он заговорил:

– В начале каждого путешествия я рассказываю о предстоящем маршруте и правилах, действующих, пока мы не достигнем места назначения. Почти все здесь присутствующие проделывали со мной этот путь раньше, и вы знаете, что я не потерплю пьянства во время движения или в лагере. Один пьяный может послужить причиной смерти полдюжины из вас. Всякий, кто будет замечен в пьянстве, подлежит изгнанию, где бы мы ни находились.

Мы будем делать от восьми до десяти миль в день, в дальнейшем я надеюсь на двенадцать – пятнадцать. Пастухи должны будить лагерь в три утра. После этого они ложатся спать, а другие запрягают лошадей за тридцать – сорок пять минут. В десять часов привал и еда. Животных поить и кормить. Устранение поломок – во время полуденной стоянки.

В середине второй половины дня снова начинаем движение и едем до самого заката. На ночь фургоны ставим в круг – это будет своего рода крепость на случай атаки. Одновременно и загон для табуна на случай непогоды. Излюбленное время для нападения – утром, во время сборов. Индейцы или бандиты стараются застать врасплох, использовать смятение и беспорядок. Разбивка лагеря вечером – другая возможность для них. В такое время следует быть особенно наблюдательным.

От всех нас потребуется много усилий, чтобы благополучно добраться до места назначения. У нас лучшие фургоны из Сент-Луиса и лучший погонщик, Дэл Ролли. Клив Старк, мой помощник, проделал этот путь во много раз больше, чем я. Он знает свое дело. Слушайтесь его. Если мы доберемся, не потеряв людей и фургоны, вас ждет премия.

Я готов в любое время выслушать ваши предложения или жалобы. Еще одно. С нами лучший от Миссисипи до Скалистых гор повар. Время от времени вам будет попадаться дичь. Мы ничего не убиваем сверх того, что съедаем. Когда Биллу понадобится свежее мясо, он скажет.

Заканчивая речь, Джон подумал, упоминать ли ему про отряд Ван-Винкля. Если они присоединятся к каравану, людям следует об этом знать. Пока он раздумывал, люди стали разбиваться на группки и расходиться по фургонам. Джон направился к своим, но его остановил судья:

– На одно слово, Толлмен.

– Валяйте.

– Наедине, если позволите.

Джон и судья отошли в тень от одного из грузовых фургонов.

– Что решили делать? – резко спросил Джон.

– У меня нет иного выбора, кроме как идти с вами.

– Вы можете подождать здесь другого каравана. В этом сезоне будет еще один-два.

– Я не могу больше ждать. Я опаздываю к месту службы.

– Тогда наймите проводника в Форт-Смите.

– Я думал, что мне это удалось.

– Пистолет Симмонс? Зачем вы позволили этим ослам в форме оскорбить его? Он никуда не поведет вас без моего каравана. К тому же Симмонс осознает грозящую всем нам опасность.

– Я правильно понял, что день начинается в три утра?

– Да. Каждый фургон весит три тонны. Животные не могут тащить такую тяжесть по жаре.

– Для нас вы не делаете поблажки?

– Почему я должен это делать, судья? Вы бы мне уж точно не дали. – Джон поднял руку и помахал проходившей мимо Эдди. – Иди сюда, дорогая. – Эдди подошла к ним. Он взял ее за руку и притянул к себе. – Это моя жена, миссис Толлмен. Дорогая, а это судья Ван-Винкль.

– Как поживаете, сэр? – Эдди протянула руку.

– Мадам. – Судья снял шляпу, а затем пожал ей руку.

У Эдди создалось впечатление, что мысли судьи были далеко отсюда.

– Простите меня. – Она взглянула на Джона. – Диллон ускользнул, а я не хочу, чтобы он сновал возле возбужденных лошадей.

– Тогда разыщи его. Немного погодя я найду тебя.

Эдди ушла. Скоро она увидела, как сын бежит к солдатам со скоростью, на какую он только был способен. Эдди поспешила за ним и схватила его как раз тогда, когда он остановился перед офицером, стоявшим рядом с женщиной.

– Ты проклятый янки? – спросил мальчик военного. Его слова услышали погонщики, которые покатились от смеха.

– Диллон! Нельзя так говорить. – Она схватила сына за руку и приготовилась извиняться. Но когда посмотрела в лицо офицера, все мысли улетучились. Перед ней стоял Керби, ее муж. Ее мертвый муж. То же лицо, те же глаза. Правда, появились усы и бородка. Светлые волнистые волосы стали длиннее. Плечи шире, и выглядел он старше. Но это был Керби.

– Не тревожьтесь, мэм. Меня называли похуже, чем проклятым янки.

Голос с явным северным акцентом принадлежал Керби.

Эдди уставилась на него. Он смотрел ей прямо в глаза, не узнавая.

– У вас чудный мальчик, – наконец произнес он.

– Да, это мой. – Эдди повернулась и потянула Диллона за собой, направляясь к своему фургону, чтобы спрятаться. В глазах у нее потемнело.

– Ты покорил эту бедняжку, Кайл. Она не могла отвести от тебя глаз. Должна ли я ревновать?

– Я хочу, чтобы ты ревновала меня к каждой женщине, посмотревшей на меня, – мягко сказал он и стиснул пальцы женщины. – Тогда я буду знать, что ты действительно любишь меня.

Эти двое были так увлечены собой, что не заметили подошедшего судью, пока он не заговорил:

– Кайл, мы готовы выступить?

– Вы идете с ним?

– По крайней мере сейчас. Надеюсь, позже мы сможем самостоятельно двинуться на Форт-Гибсон. Клянусь Господом, когда я доберусь до Санта-Фе, то разделаюсь с этим ублюдком. Он поймет, кто из нас на самом деле главный, а кто нет.

Караван двигался вдоль Арканзас-Ривер. Эдди сидела рядом с Триш. Дрожь внутри нее не унималась. Теперь она ощутила приступ ярости: «Как Керби Гайд посмел остаться в живых?!» Инстинкт говорил ей, что этот офицер-янки – Керби Гайд, ее муж, отец ее сына. Но Эдди мучили вопросы. Керби вступил в армию конфедератов. Он тогда вернулся домой из города и объявил, что записался. Как он мог внезапно объявиться в обличье офицера-янки?

Эдди отчаянно пыталась припомнить хоть кого-то, кто вступил в армию одновременно с Керби. Она была так несчастна тогда, так подавлена одиночеством, что месяцами ни с кем не общалась, не считая соседей. Разум подсказывал: этот капитан просто похож на Керби. Она слышала, что у каждого где-то есть двойник. Может быть, у Керби был брат-близнец, о котором она не знала?

Во время их короткой совместной жизни Керби говорил, что у него нет родственников. Однажды он обмолвился о дяде в Джонсборо. Когда она стала расспрашивать, Керби сказал, что у них не сложились отношения. Именно в Джонсборо Эдди послала Керби письмо, в котором сообщала о рождении сына. О Господи! Если офицер и есть Керби, как он мог смотреть на Диллона, свою плоть и кровь, и не признавать его? Эдди вспомнила, что Керби помрачнел, когда она сообщила ему о возможной беременности. А она была так счастлива и хотела поделиться с ним доброй вестью. Теперь Эдди понимала, что Керби не смог бы стать хорошим отцом. Он был эгоистичным, лживым; и хотя поначалу упорно трудился, чтобы завоевать ее расположение и утвердиться на ферме, позднее разленился.

Эдди размышляла о том, что же ей делать, если капитан был Керби Гайдом, значит, ее брак с Джоном недействителен. Сказать ли Джону сейчас или подождать, пока у нее будут какие-то доказательства? Доказательства! Как же ей доказать? Он откажется. И выставит ее в смешном свете.

На закате фургоны составили в круг. Как объяснил Хантли, место для лагеря обычно выбирают днем разведчики. На эту стоянку прибыли с опозданием, поскольку много времени ушло на переход вброд притока Арканзас-Ривер. Фургоны поставили в круг не из-за того, что боялись нападения, а потому, что Джон хотел, чтобы табун привык к такому маневру.

Триш проспала весь день. Стоило ей проснуться, как Эдди давала ей еще каплю опия. Диллон и Джейн Энн долго забавлялись индюшачьей костью, за что Эдди мысленно благодарила Билла. Вторую половину дня детишки провели на сиденье рядом с возницей.

Когда фургон остановился, Эдди охватил страх столкнуться лицом к лицу с тем, кто, возможно, был ее мужем. Но, спустившись, она увидела, что отряд судьи разбил лагерь неподалеку и ей не грозит встреча с капитаном. От нее не ускользнуло, что Григорио с винтовкой стал сторожить их фургон.

В течение дня Эдди и дети использовали помойное ведро, припасенное заботливым прежним владельцем фургона для своей семьи. До темноты его нужно было опорожнить. Диллон и Джейн Энн сбежали с Колином, который обещал присмотреть за ними. Эдди осталась одна. Достав ведро из фургона, она поспешила к зарослям на берегу ручейка.

– Миссис Эдди! Подождите! – В голосе Симмонса слышались настойчивые нотки. Эдди увидела, как он приближается к ней.

– Не заходите в кусты, пока я не осмотрю их, – сурово приказал Пистолет, после чего въехал в заросли крыжовника среди ив.

Поставив ведро на землю, Эдди пыталась заслонить его юбкой. От смущения она покраснела. Казалось, прошла вечность, прежде чем появился Пистолет:

– Не заходите дальше чем на десять футов. Я подожду здесь.

– Спасибо, мистер Симмонс. – Смущенная, Эдди поспешила к чаще.

Когда она вернулась, Пистолет проводил ее к фургону:

– Джон поставил караульного.

– Я видела.

– Мисс Триш проснулась?

– Нет, но, когда проснется, я бы хотела, чтобы она поела.

– Как думаете, сможет она рассказать нам, что с ней случилось?

– Не знаю. Но это точно не Эллис Реншоу.

– Может быть, кто-то из его близких? Я пытаюсь выяснить, кто же из этих тупиц оказался так удачлив, что смог к нам подкрасться незамеченным. Никто не видел никаких незнакомцев вокруг каравана.

– Триш сказала, что помнит все как в тумане.

Когда они подошли к фургону, Пистолет достал из седельной сумки сверток:

– Когда мисс Триш проснется, отдайте это ей. – Он протянул купленные в городе пояс с ножнами. – Это для ее стилета.

Эдди взяла подарок и посмотрела на Симмонса. Без бороды Пистолет выглядел значительно моложе, лицо у него было симпатичное, даже привлекательное. И он весьма деликатный человек.

– Вы… знаете про Триш…

– Я слышал о ней во Фрипоинте. Но это ничего не значит. Что такое кровь в конце концов? И чем кровь Реншоу лучше?

– Вы… неравнодушны к ней?

– Да, мэм.

– Вы бы женились на ней?

– Если она за меня пойдет, я был бы счастлив.

– Она гордая, как павлин.

– Да, в ней больше гордости, чем разума. – Когда Пистолет улыбался, на его щеках появлялись ямочки.

Эдди коснулась его руки:

– Счастливого вам ухаживания.

– Спасибо, мэм.