Роковые тайны

Глава 6

Уезжая с фермы, Джон вспоминал то теплое чувство радости, охватившее его, когда он держал руку Эдди Гайд при прощании. Она пробудила в нем нечто, что до сих пор было спрятано в самых дальних уголках души, – и это не давало ему покоя. В своей жизни он знал немного женщин. И у него никогда не появлялось желания вернуться к одной из них.

Джон помнил ясный и чистый взгляд Эдди, когда она благодарила его, с каким изяществом отошла от лошади и взяла сына за руку.

Черт побери, влип! Ему понравилась женщина в тысяче милях от родного дома. Ее корни здесь, на ферме, где она прожила всю жизнь. Почему не встретил такую женщину в Санта-Фе?

Джон пустил лошадь галопом. Нужно забыть ее. Он сделает все, что в его силах, чтобы ей оставили сирот, и двинется дальше.

«Я выполню свое обещание». На конюшне Джон расседлал лошадь и отвел ее в стойло.

– Задай-ка ей зерна, – велел он старику, сидевшему перед дверью, положив ноги на колоду. Джон кинул монету, которую старик поднял из грязи.

Из глубины конюшни выехал всадник.

– Уезжаете? – спросил старик.

– Нет. – Человек посмотрел на Джона. – Ты Джон Толлмен?

– Да.

– Я так и думал. Видел тебя как-то в Форт-Гибсоне.

Джон осмотрел его. Несмотря на жаркий день, на нем была кожаная куртка. Широкие поля шляпы завернуты спереди. Человек был крупный, ширококостный, с толстыми ногами, высокий, поэтому стремена болтались ниже живота лошади.

– Не припоминаю, – ответил Джон.

– Пять или шесть лет назад. – Человек наклонился, чтобы сплюнуть по другую сторону лошади. – Тогда еще не столько волос было. Зовут меня Джерри Симмонс. А еще люди прозвали меня Пистолетом Симмонсом.

– Охотник?

– Да.

– Ну, удачи тебе. – Джон обошел лошадь и направился в центральную часть города.

– Странный парень, – заметил конюх. – Не любитель поболтать.

– Но видно, боец.

– Что он здесь делает?

– Будь я проклят, если знаю, но у меня появилась мысль.

Великан пришпорил лошадь и уехал, оставив любопытствующего старика разочарованным – ему нечего будет обсудить вечерком в таверне.

Обычно днем Колин выгонял овец на луг за фермой. Сегодня с ним была Эдди, оставившая дома Триш с младшими. Баран и овцы были семейными любимцами. Они узнавали Эдди по голосу и шли к ней, зная, что в ее кармане всегда найдется для них лакомый кусочек. Овцы были особенно послушны. Баран иногда упрямился, но подчинялся длинной палке.

Овца по кличке Ведро появилась на свет во время весеннего урагана. Ее мать умерла, и Эдди принесла крошечного ягненка в дом. Назвать его разрешили Диллону, а остальным овцам имя должна была придумать Джейн Энн. Мальчик внимательно осмотрел кухню. Когда его глаза остановились на ведре с водой, он улыбнулся.

– Пусть будет Ведро, – объявил Диллон.

– Это твое окончательное решение? – спросила Эдди серьезным тоном, хотя остальные члены семьи едва сдерживали смех.

– Да.

Луг тянулся полосой меж двух пологих холмов, покрытых соснами, зарослями кустарников и высокой травой. Сегодня им предстояло накосить травы на зиму.

Эдди любила бывать здесь. Тут тихо и спокойно. Воздух неподвижен, на небе ни облачка. Она уселась на любимый с детства камень. Солнце приятно согревало ей спину.

Пока Эдди отдыхала, голова ее разрывалась от вопросов. Почему Джон Толлмен последовал за теми мужчинами на ферму? Может быть, любопытство. После того как все уладилось, почему он остался на ночь? Не исключено, подумала Эдди, хотел охранять ее на случай их возвращения. Но зачем он утром принялся за работу? И почему предложил помочь Колину? Все это перепуталось у Эдди в голове, и единственное, что ей пришло на ум, – Джон вырос в дружной семье, и судьба Колина не оставила его равнодушным.

– Миссис Эдди, как вы думаете, мистер Толлмен вернется? – спросил Колин, как бы читая ее мысли.

– Он сказал, что поговорит в магистрате. Думаю, мистер Толлмен поставит нас в известность о результатах переговоров.

– Я хочу быть похожим на него, когда вырасту.

– Почему ты это говоришь? Ты ведь его не знаешь. Может быть, он притворяется.

– Нет, не притворяется. Он прямо рассвирепел, когда я рассказал о старике Реншоу.

– Нужно съесть пуд соли, чтобы узнать человека. А для этого потребуются месяцы, а иногда и годы. – В ее голосе слышалась тоска.

– Не думаю, что он такой.

«Колин, милый, ты более доверчив, чем я. Он может оказаться мерзавцем». Эдди продолжала сидеть на камне и смотреть на долину. Она хотела покоя. Последнее время ей казалось – жизнь проходит слишком быстро, скоро она состарится и не успеет выполнить многое из задуманного и не увидит того, о чем мечталось.

Керби не только подарил ей Диллона, он разбудил ее воображение рассказами о различных интересных местах. Бедняга. Она постоянно думала о том, собирался Керби возвратиться в родной дом или выбросил их с сыном из своего сердца.

Прошло несколько часов. Колин пошел загнать овец, которые слишком далеко разбрелись по долине, но быстро вернулся назад:

– Миссис Эдди, не поворачивайте головы, но вон там, где молния расщепила большой кедр, человек верхом. Мне кажется, он смотрит в подзорную трубу.

– Ох, Колин. – В Эдди проснулся страх.

– Давайте вернемся.

– Накосим травы и будем двигаться домой.

Колин начал махать косой с укороченной рукояткой. Эдди принялась собирать траву и засовывать ее в мешки, при этом она оглядывалась вокруг, как будто присматривала за овцами. Всадник был скрыт в тени, так что она бы в жизни его не заметила. Колин прав: он наблюдал за ними.

– Мы наполним один мешок, Колин. Двигайся медленно. Не нужно, чтобы он подумал, будто мы уходим из-за него. Если обнаружит, что мы убегаем, настигнет нас на полдороге к дому.

– Кто он?

– Он не из проповедниковой паствы. Те бы ехали прямо к дому. Похоже, это кто-то из города пытается проследить за Триш.

– Как бы я хотел, чтобы она не была негритянкой.

– Колин, пожалуйста, не говори так. В Триш есть цветная кровь. Боже! Сотни лет эти джентльмены на Юге заводили детей, не может быть там белых без примеси цветной крови.

– Но она… белая, как я.

– Я знаю. Но оказывается, что, если в ней течет хоть чуточка негритянской крови, она считается негритянкой и с ней обращаются как с… собственностью.

– Мужчины не хватают белых девушек.

– Да, – подтвердила Эдди, тайком оглядываясь на следившего за ними человека.

– Мистер Толлмен не обращает внимания на то, что Триш негритянка.

– Он рос среди индейцев или по крайней мере его отец. Есть места, где к индейцам относятся хуже, чем к неграм.

– Почему белые так себя ведут?

– Не все. Колин, он уходит. Остановился и… смотрит на дом. Он ему виден оттуда. Собирай овец. – Эдди стала спешно собирать скошенную траву.

Когда они обогнули вершину холма и направились к дому, Эдди снова оглядела местность и высмотрела всадника.

– Он все еще здесь, следит за домом. Триш в саду, Диллон и Джейн Энн на крыльце.

– Что будем делать?

– Идем домой.

Триш вышла им навстречу, когда они загоняли овец в загон:

– Быстро вы.

– Там человек на лошади смотрит на дом в подзорную трубу.

– Зачем он это делает?

– Не смотри туда. Веди себя так, будто мы его не видим.

– Дерьмо он. Хотела бы я иметь такое стеклышко поглядеть на него.

– Вырасти, вот чего я хочу. – Колин пнул комок грязи голой ногой.

После ужина маленьких умыли и уложили в постель. Когда Эдди потушила лампу, остальные в темноте начали беседу.

– Нам нужна собака, – сказала Эдди. – Тогда мы будем знать, если кто окажется поблизости.

– Как сторожа хороши также гуси. Я знала одну леди в Орлеане, у которой было два гуся. Кто-нибудь проходит, они начинают гоготать.

– Лучше б нам собаку, чем гусей.

– Думаете, мистер Толлмен вернется? – раздался из темноты голос Колина. За последнее время он уже второй раз задавал этот вопрос.

– Думаю, да, – ответила Эдди. – Но мы не можем рассчитывать на это. Если проповедник будет настаивать, чтобы ты перешел к мистеру Реншоу, я обойду всех прихожан и расскажу, что за тип этот Эллис Реншоу.

– Они вам не поверят, – едко заметила Триш. – Кроме того, миссис Эдди, вы не способны говорить гадости, я знаю.

– Можно поступить иначе. Собраться и ночью уехать. Переселимся в другой город, например Форт-Смит, и начнем все сначала, возможно, откроем закусочную. Конечно, мы могли бы так поступить, но у нас нет денег. Нужно продать ферму.

– Продать ферму? – В голосе Колина звучало недоверие. – Это же ваш дом.

– Это просто жилье. Домом нам может стать любое другое место, где мы будем вместе.

– И вы откажетесь от него, чтобы… оставить меня и Джейн Энн у себя?

– Я сделаю ради этого гораздо большее, дорогой мой.

– Но вы же говорили, что любите ферму.

– Я говорила это. Но правда в том, что… я люблю вас больше.

Джон вышел из магистрата с выражением гнева и разочарования на лице. Днем раньше ему сказали, что мировой судья на день уехал. Он вернулся утром и ожидал, пока тот появится. Когда наконец это произошло, вид судьи говорил о ночной пьянке.

«Никчемная падаль», – бормотал про себя Джон, шагая к конюшне.

Юг загнивает, подумал он, если они облекают властью отбросы общества. Как только Джон назвал цель своего визита, судья сказал ему, что Реншоу оформил опекунство над сиротой Колином Харрисом. Нет, о сестре мальчика речь не шла, поскольку в доме опекуна нет женщин.

После этого заявления все, что пытался Джон объяснить про Реншоу, было как о стенку горох. Судья искренне посмеялся над предположением, будто Реншоу – извращенец. Он даже не понял сначала, пока Джон не объяснил, что встречаются отдельные мужчины, получающие удовольствие от молоденьких мальчиков.

Судья объявил, что Эллис Реншоу – честнейший гражданин их округа, и выдвинул в противовес другое обвинение – в адрес Эдди Гайд. Он сказал, что когда мистер Гайд ушел на войну, она не только давала приют беглым рабам, но превратила ферму в очаг проституции. Дом с испорченной репутацией – не место для детей. Судья даже намекнул, что, поскольку Гайд убит, Сайкс собирается просить лишить миссис Гайд материнских прав.

Тут Джон не мог больше сдержать ярость.

– Если сделаешь это, – сказал Джон мягко, но кулаки его сжались, он встал во весь рост, – я твою грязную шкуру прибью к дереву, а кости будут валяться рядом.

Съежившийся судья заглянул в горящие гневом глаза и понял, что незнакомец, одетый как переселенец, может в мгновение ока пырнуть его ножом в живот.

– За мной закон.

– Закон? – Джон усмехнулся. – Закон здесь неуместен, как сиськи на хряке. Дерьмо ты, а не законник. Пьянчуга!

– Я арестую вас.

– Попробуй. Если надо убить змею, я ее убиваю, и не важно как. Я три года жил с шони, и незаметно нанести удар в спину ножом – самое милое для меня дело! Запомни это.

Джерри Симмонс по кличке Пистолет видел, как Джон вышел из магистрата и пошел на конюшню. Он был сильно зол, что-то бормотал себе под нос. Стоя в дверях лавки шорника, Джерри наблюдал за Джоном. Тот вывел лошадь, прыгнул в седло и выехал из города, направляясь к ферме Гайд.

Зачем известному скотоводу встречаться с представителями закона в этом захолустном городишке? Симмонс отправился на конюшню. Лошадь Толлмена стояла в стойле, а предыдущей ночью ее не было. Ночевал ли он у Гайд? Единственное, что там было интересного, – это женщины. Какая привлекла его внимание?

«Блондинка хороша, – думал Симмонс, – но за ее юбку цепляются три малыша. Нужно быть во власти страсти, чтобы взвалить их на себя». Он не верил, что Толлмен на такое способен. Может быть, это девушка Триш. Почти все мужчины в городе знали ее. Никто не ведал, откуда она взялась и почему поселилась на ферме. В ней течет негритянская кровь.

«Триш, Триш…» Пистолету нравилось произносить ее имя. Примесь черной крови не имела значения. Она была прекраснее тех женщин, которых он знал, и не выходила у него из головы с тех пор, как увидел ее. Вчера, когда Джерри следил за ней в подзорную трубу, он волновался, как мальчик, впервые увидевший обнаженную женщину. Движения ее были свободными, так что оставалось гадать, носит ли она что-нибудь под платьем. В городе девушка казалась послушной, но он мог побиться об заклад на свой большой складной нож, что, стоит ее поприжать, она превратится в дикую кошку. Джерри захихикал.

Он вспомнил покрытую бизоньей шкурой лачугу на Волчьем Ручье в Оклахоме. И женщину из племени киова, которую звали Красивый Цветок. Она заботилась о нем, когда он съел гнилое мясо и едва не умер.

Слава Богу, их не связывали дети. Но как он ее хотел. Джерри не чувствовал вины за собой, когда ушел, не сказав, что не вернется. Она знала это с самого начала. Племя позаботится о ней. Со временем воин, которому понадобится женщина, возьмет ее в свой вигвам.

Все его мысли были сейчас сосредоточены на юной девушке с черными волосами и кошачьими глазами. Он хотел ее больше, чем кого-либо в жизни. Нужно застать девушку одну. Он не хотел брать ее силой, если, конечно, она не вынудит его. У Пистолета был безумный план. Он хотел бежать к индейцам. Если убедит ее уйти с ним, то они присоединятся к судье Ван-Винклю – будут добывать свежую пищу для отряда, едущего в Санта-Фе. Вырученные за это деньги дадут им возможность начать жизнь.

Джон Толлмен, известный среди шони, чероки и киова как Пятнистый Лось, представлял проблему, с которой следует считаться, если у него тоже виды на эту девушку. Конечно, не хочется сражаться, но придется, если не будет другого выхода.

Симмонс достал длинный нож с острым лезвием и стал сбривать волосы с руки. Он представил себе поединок с Толлменом. В глубине души надеялся, что до этого не дойдет. Пистолет был уверен в своих силах. Толлмен обыкновенный человек. Может быть, у себя этот парень и лучший скотовод, но он, Симмонс, лучший охотник. Одно его, впрочем, беспокоило: правила честной игры не действовали, когда наступало время облавы, но Джон Толлмен – это особый случай.