Роза Черного Меча

18

Розалинда остановилась во дворе под старой орешиной. Только здесь можно было найти тень среди удушливой жары и пыли. Пара мальчишек, освобожденных от работ в парадной зале, возводила ограду из речных валунов вокруг маленькой ухоженной лужайки, двое других подвозили на тележке камни, а еще двое с трудом тащили большую каменную глыбу к дальнему концу ограды.

Эрик управился бы здесь один, подумала Розалинда, глядя на взмокшие спины мальчишек, но тут же одернула себя. Подумаешь, подвиг: передвинуть камень в одиночку! Это еще ничего не значит. Все равно он преступник, осужденный на казнь. Но почему-то ее глаза сами собой устремлялись туда, где маячила мощная широкоплечая фигура, выделявшаяся даже среди крепких, одинаково одетых ратников. Уверенная осанка и могучее телосложение не оставляли сомнений в том, кто это. Теперь Розалинда наблюдала за ним только издалека, но сразу отметила, что он намного превосходит остальных во владении всеми видами оружия. Некоторые искали его расположения, другие с трудом скрывали неприязнь, но никто не остался к нему равнодушным. Черный Меч был из тех людей, с которыми приходится считаться.

Даже сэр Роджер не обошел его вниманием. Однажды ратники упражнялись с крепкими дубовыми палицами. Обманное движение, выпад, удар. Палицы мелькали в воздухе. Глухие удары дерева эхом разносились по двору. Эрику достался в напарники самый искусный из всех воинов. Очень скоро этот бывалый солдат лишился своего оружия, которое было выбито у него из рук мощным и стремительным ударом снизу. Тогда против Эрика вышел помощник сэра Роджера. Теперь все остальные только для виду размахивали палицами, чтобы не пропустить такое зрелище. Даже Розалинда как бы невзначай подошла поближе.

Бой оказался долгим и утомительным. Неизвестно, кто вышел бы из него победителем, но сэр Роджер отдал приказ остановиться. Розалинда поняла, что это было сделано с единственной целью: избавить военачальника от позорного поражения. При этом она с удивлением отметила, что во время боя Эрик действовал не в полную силу. Его движения были не столь стремительны и напористы, как обычно, будто он щадил своего соперника. Это показалось ей совершенно необъяснимым.

Сейчас она наблюдала, как ратники штурмуют отвесную крепостную стену, забросив толстые веревки с заостренными крючьями на зубцы парапета. Ее обуревали мысли об этом загадочном человеке. Сэр Роджер дивился его физической силе и ловкости, ее отец был поражен его незаурядными способностями. А она… она жила словно в тумане.

Обругав себя за безволие, она отделилась от ствола орешины и с досадой переломила пополам сухой прутик, который вертела в руках. Если работать с ним бок о бок было сущей пыткой, то наблюдать за ним издалека оказалось и вовсе невмоготу.

— Посмотрите, миледи, так хорошо будет? — почтительно спросил один из работников.

— Да, да, — рассеянно отмахнулась Розалинда. Она едва взглянула на уставшего паренька и вздохнула в ответ своим неотступным мыслям. — Все получается как надо. — Она окинула взглядом каменную кладку:

— Пока не подвезли еще камней, натаскайте-ка воды: нужно полить розовые кусты.

Тут она заметила отца и снова отвлеклась от садовых работ. Он остановился рядом с сэром Роджером. Розалинда, конечно, не могла слышать, о чем у них идет разговор. Но они оба не сводили глаз с Черного Меча, который проворно вскарабкался по стене, догнал ратника, с трудом поднимавшегося перед ним, и подставил ему плечо, чтобы тот мог дотянуться до парапета. Отец Розалинды и сэр Роджер обменялись многозначительными взглядами, а потом сэр Эдвард обернулся и в упор посмотрел на дочь. У нее сердце ушло в пятки. Вот уже пять дней они с отцом почти не разговаривали — с тех самых пор, как Эрика произвели в ратники. Теперь отец явно собирался сказать ей что-то важное, но отложил беседу до вечера.

Перед ужином Розалинда выкупалась в ванне, зачесала волосы назад, стараясь не стягивать их слишком туго, а посредине длины перехватила пышные пряди узорным кожаным ремешком и заплела концы в косу, опускающуюся ниже пояса. На ней было платье цвета зеленого яблока — первое из тех, что она для себя сшила; от долгих часов работы в саду ее щеки порозовели и светились румянцем Когда в зале появился Эрик, который занял свое место за столом вместе с другими ратниками, ее румянец вспыхнул еще ярче, но она быстро отвела взгляд, и в неверном мерцании свечей ее смущение осталось незамеченным.

Сэр Эдвард вышел к ужину в прекрасном расположении духа. Он не спускал глаз с дочери, которая тут же сделала знак стольнику, чтобы тот приказал подавать блюда. Легкого кивка или жеста Розалинды оказывалось достаточно, чтобы трапеза шла без малейшей заминки.

— Дичь нынче удалась на славу, — одобрительно произнес сэр Эдвард, воздав должное жареной утке. — А уж лепешки и мясная подливка! — Он облизнул жирный от соуса палец и широко улыбнулся:

— Счастливчик будет твой муж!

— Какой муж? — Розалинда замерла, раскрыв глаза. Неужели отец что-то проведал? Что он хочет этим сказать? Улыбка исчезла с лица сэра Эдварда.

— Силы небесные, да что же это такое? Стоит мне завести разговор о твоем замужестве — ты шарахаешься, как от виселицы? Выйти замуж — твой долг. Сейчас для этого самое время. Даже и не думай уйти в монастырь, что бы там ни нашептывали тебе святые отцы. Стенвуд держится только на тебе. Дело за небольшим — найти подходящую партию.

— Я вовсе… не хочу сказать, что намерена уклоняться от своих обязанностей. — Розалинда наконец пришла в себя. — Конечно, я должна выйти замуж и сама к этому стремлюсь. Только не знаю, как найти достойного человека, — вот что меня беспокоит.

— Если дело только за этим — не волнуйся. Положись на меня. Я подберу для тебя нескольких подходящих женихов, объясню, в чем состоят их достоинства, и ты можешь встречаться с ними сколько душе угодно. Принуждать тебя я не стану, но решающее слово, разумеется, будет за мной. Уж я позабочусь о твоем счастье.

— Благодарю вас, отец. — У Розалинды немного отлегло от сердца.

— Начнем с того, — продолжил сэр Эдвард, отхлебнув вина, — что устроим весенний праздник. Сев близится к завершению, погода нам благоприятствует. Надо порадовать людей весельем и забавами. — Он прочистил горло и испытующе посмотрел на дочь:

— Кое-кто из моих знакомых уже выразил желание к нам приехать.

— Кто же?

Сэр Эдвард снова прочел в ее глазах тревогу и отвел взгляд.

— Проведем небольшой турнир. У тебя появится возможность завести знакомство с достойными неженатыми мужчинами. Бог даст, кто-нибудь из них придется тебе по сердцу. Никаких сомнительных личностей я приглашать не стану, так что у тебя будет полная свобода выбора. Не каждый отец дает дочери такую волю, — добавил он с вызовом, но тут же смягчился. — Давненько Стенвуд не видывал празднеств. До твоего возвращения сюда стыдно было позвать людей. Ты преобразила весь замок, дочка. Все сделала по своему вкусу, никто тебе не препятствовал. Но уж теперь позволь мне взять дело в свои руки и найти тебе мужа.

— Я согласна, — выдавила Розалинда: ей нечего было возразить.

— Вот и славно, — кивнул отец и знаком приказал пажу наполнить кубок вином. — Приготовь опочивальни, позаботься об угощении. А я сделаю так, чтобы гости не скучали. Да, есть еще одно дело, в котором мне потребуется твоя помощь. Речь идет об этом новом ратнике. Об Эрике.

— Об Эрике? — эхом отозвалась Розалинда. Она снова почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. — Что же я могу?.. Что от меня требуется?

Сэр Эдвард наклонился к ее уху и понизил голос:

— Почему-то не могу выбросить его из головы с тех самых пор, как ты его сюда привела. Силен, как зверь, и к тому же умом не обижен.

Розалинда не могла не согласиться с такой оценкой. Но отцовские слова не напрасно ее насторожили.

— Но при чем тут я?

— Он донельзя скрытен. Никому не рассказывает, как жил, где сражался. Но меня не проведешь. Я-то вижу, что он обучался ратному делу и прошел испытание на поле боя. Это не просто выскочка. Но он держит язык за зубами.

— Может быть, это и к лучшему, отец.

— Не всегда. На нашем празднике одним из состязаний будет рукопашная схватка. Такому, как он, вполне под силу обеспечить нам победу. Сюда прибудет сэр Вирджил Райзинг со своим отрядом — уж не помню, когда нам в последний раз удалось одержать над ним верх в рукопашной.

У Розалинды вырвался вздох облегчения. Она лучезарно улыбнулась отцу:

— На такого можно положиться. В рукопашной он не подведет, это точно.

— Я не сомневался, что услышу твои заверения. Но все же мне необходимо узнать, что он за птица. Ты с ним провела немало времени, спасла его от наказания, да к тому же наверняка залечивала ему рубцы. Ты ему доверяешь, и он тебе платит той же монетой. Вызови его на откровенность, Розалинда. Выведай все, что можно. Я не отрицаю его достоинств, но мне нужно знать всю его подноготную.

«Всю его подноготную». Слова отца звенели в ушах Розалинды до самого окончания ужина. «Выведай все, что можно». А как быть с тем, чего рассказать нельзя?

Впрочем, ее любопытство было едва ли не сильнее, чем оправданный интерес отца. Эрик оставался для нее загадкой. Присущая ему дерзкая независимость никак не вязалась с жалким положением, поэтому неудивительно, что отец сразу обратил на него внимание. А его боевые навыки тем более не могли остаться незамеченными, ибо сэр Эдвард в первую очередь оставался воином. В свое время он, не ведая сомнений, стал на сторону Матильды и ее сына Генриха Второго, чтобы добыть для него корону. С тех прошло два года, но он по-прежнему рвался в бой. Неудивительно, что он стремился подобрать себе самых лучших ратников, чтобы не ударить в грязь лицом в предстоящей рукопашной схватке. Розалинда, как и ее отец, была уверена, что Эрик войдет в число избранных воинов.

Но как получилось, что он достиг вершин в ратном деле? Этот вопрос не давал покоя ни отцу, ни дочери.

Розалинда вышла из-за стола раньше других, оставив отца наедине с его собственными мыслями и доверив дворовым мальчишкам, которые теперь были неплохо обучены, убрать посуду. У самого выхода она заметила Эдит и вспомнила, что хотела с ней кое-что обсудить.

— Добрый вечер, миледи — Эдит готова была вскочить из-за стола, не закончив трапезу.

— Я тебя не тороплю, — Розалинда удержала ее за плечо. — Поговорим после завтрака. Я тебе объясню, как использовать разные приправы. Мы с тобой отмерим нужное количество специй и завяжем их в отдельные узелки, чтобы ты могла при необходимости добавлять к яствам любую смесь.

— Конечно, миледи, с радостью. Я вас не подведу.

— Я знаю. — Розалинда потрепала Эдит по плечу и направилась к двери.

В этот миг она встретилась взглядом с Эриком. Он отужинал, но не торопился подниматься из-за стола, смакуя густой эль. Розалинда поспешно отвела глаза и не остановилась. Но этот мимолетный взгляд был красноречивее всяких слов. Ее бросило в краску, внутри стянулся тугой узел. Выйдя за порог, она помедлила, чтобы перевести дыхание, но не тут-то было. Предмет ее беспокойных мыслей возник прямо перед ней, словно был уверен, что она будет его поджидать за дверью. У Розалинды задрожали колени.

— Давай-ка пройдемся, — тихо и чуть хрипловато сказал Эрик. Он поднял руку и тыльной стороной ладони отвел с ее щеки непослушный завиток.

Розалинда уже приготовила резкую отповедь, но от этого прикосновения слова застряли у нее в горле. Она прижалась к грубой каменной кладке, желая только одного: чтобы он скрылся с ее глаз, чтобы не бередил ей душу опасными чувствами.

— Я по тебе скучал, — шепнул он, не дождавшись ответа, и осторожно провел пальцами по ее щеке от уха до подбородка. — Ты, наверно, тоже?

— Нет, — соврала Розалинда и, задыхаясь, повторила:

— Нисколько.

В полумраке она не видела его лица, но услышала едва слышный смешок. Эрик подступил еще ближе и оперся рукой о стену, отрезав Розалинде путь к спасению. Другой рукой он взял ее за подбородок и поднял к себе ее разгоряченное лицо.

— Ах ты маленькая лгунья, Роза. Уста, словно мед, — так бы и пил их сладость. Почему же они источают такую бесстыдную ложь? — Он коснулся загрубевшим пальцем ее нижней губы. — Ты ведь говоришь неправду, нарушая обет, данный перед Богом и людьми. Разве пристало моей жене так себя вести?

— Тебе от меня нужно только одно, — дрожащим голосом произнесла Розалинда.

— Интересно, что же? — Он насмешливо изогнул бровь.

Мое… мои… будто ты сам не знаешь, негодяй! Тебе только бы добиться своего!

— Добиться своего? — Он опять рассмеялся и прижал Розалинду к стене так, что она охнула. Его могучий торс сдавил ее полную грудь, живот, и бедра, твердые, как сталь, беспощадно мучили ее мягкое тело. Он зарылся лицом в девичьи волосы и нашел губами мочку уха. — Мы оба знаем, что я могу поступать с тобой так, как мне хочется. — Не оставляя сомнений в своих намерениях, он настойчиво прижимался к ней чреслами. Розалинде показалось, что она вот-вот расплавится от вспыхнувшего в ней жара. — Теперь дело за малым: объявить во всеуслышание о нашем обручении и тем самым заявить свои права на замок.

— Ох! — задыхалась Розалинда, тщетно пытаясь высвободиться; ее сразило это беззастенчивое признание. — Отпусти сейчас же, подлое отродье!

— С таких нежных уст срывается такая грубая брань! Но почему-то твое тело, Роза, говорит мне совсем другое. Вот смотри. — Он провел рукой по ее груди и задержал пальцы у набухшей вершины.

Розалинда была бы рада уличить его во лжи, но знала, что он видит ее насквозь. Под его потеплевшим взглядом по ее телу пробежали обжигающие искры. Она обреченно закрыла глаза, не в силах более противиться истине.

— Ах, моя сладкая Роза, — шептал он, осыпая ее лицо легкими поцелуями. — Повтори-ка еще разок, как ты меня ненавидишь.

Розалинда только проглотила застрявший в горле комок, когда Эрик нашел губами нежную впадинку у нее на шее. Ее руки сами собой потянулись вверх, чтобы заключить его в объятия. Она прильнула к нему всем телом, поддавшись желанию, которое готово было хлынуть через край и поглотить их обоих.

— Ненавижу тебя, — произнесла она дрожащим шепотом. — Ненавижу.

Эрик оторвал ее от стены и крепко обнял.

— Если такова твоя ненависть, представляю, какой будет любовь. Мне есть за что бороться…

Он не договорил, собираясь накрыть ее губы поцелуем, но тут распахнулась дверь главной залы, и на каменные ступени легла дорожка света. Черный Меч мгновенно отпрянул и загородил собой Розалинду. Одними губами он приказал ей затаиться, а потом сделал осторожный шаг в сторону, увлекая ее за собой в темноту, но не разжимая объятий. На ступенях остановились двое мужчин.

Розалинда была слишком взволнована близостью Черного Меча, чтобы обратить внимание на тех двоих, пусть даже оказавшихся совсем рядом. Она уткнулась лицом в его шею, вдыхая неповторимый мускусный запах его сильного тела, пьянящий и возбуждающий. Но стоило одному из мужчин заговорить, как она вздрогнула от ужаса.

— Стоит ли так рисковать? — спрашивал знакомый скрипучий голос сэра Роджера.

В ответ прозвучал голос ее отца:

— У него прекрасная выучка, Роджер. Ты сегодня видел его в деле. Он бы запросто уложил Гарольда на обе лопатки, если бы захотел.

— В том-то вся и штука! Почему он дрался вполсилы? А вдруг он и в решающем бою поведет себя точно так же?

Розалинда почувствовала, как напряглись все мышцы Эрика, когда он понял, что речь идет именно о нем. Затаив дыхание, оба вслушивались в разговор.

— Значит, у него была какая-то причина драться вполсилы, поверь моему опыту. Не знаю, правда, что было у него на уме, но на поле брани он не подкачает.

Сэр Роджер неодобрительно хмыкнул:

— Он ведь разбойник. Помяните мое слово, он даст себе волю на нашем празднике и, неровен час, пустит кровь кому-нибудь из гостей. Да ладно, лишь бы в бою не подвел.

Сэр Эдвард усмехнулся и стал спускаться по ступеням во двор.

— Это ведь будет просто забава, — напомнил он начальнику стражи. — Лучше устроить ему испытание здесь, в замке, а не на ратном поле.

— Понятно, что это будет забава, — согласился сэр Роджер. Их голоса удалялись. — Но сюда явится сэр Вирджил Райзинг собственной персоной, так что я должен быть уверен в каждом из своих людей. А ведь не один Райзинг захочет нас посрамить. Любой, кто рассчитывает получить в жены вашу дочь, пожелает себя показать перед остальными.

Далее их слов было уже не разобрать, но Эрик не спешил отпускать от себя Розалинду. Он стоял в глубоком раздумье, пока она не шевельнулась. Тогда он отстранился и посмотрел на нее с высоты своего роста.

— Каждому глупцу, который пожелает заполучить тебя в жены, придется иметь дело со мной, — жестко заявил он, но быстро сменил тон. — Похоже, отец понемногу меняет гнев на милость. Да и дочка тоже. — Он неотрывно смотрел ей в глаза, скользя руками по ее спине сверху вниз. — Когда же мы наконец порадуем твоего родителя признанием, что у него уже есть зять? Когда же ты наконец, будешь моей, ночная Роза?

У Розалинды едва не вырвалось: «Прямо сейчас». Больше всего на свете ей хотелось остаться в его объятиях, разжечь вспыхнувшую искру в адское пламя и броситься туда вместе с ним. Но невольно подслушанный разговор вернул ее на землю. Она помедлила, перебирая в уж те вопросы, которыми задавался ее отец, когда речь заходила об этом новом работнике, не похожем на других.

— Кто ты? — прошептала она, вглядываясь в его лицо. — Прошу тебя, скажи, кто ты на самом деле?

Черный Меч ответил не сразу. Розалинде показалось, что в нем идет какая-то внутренняя борьба.

— Я — тот, кого ты спасла от виселицы. Тот, с кем ты обручена. Тот, кто имеет право называть тебя женой. Разве этого недостаточно?

Розалинду захлестнула обида.

— Сейчас речь о другом, и ты это знаешь. Мой отец взял тебя к себе на службу. Вполне понятно, что он хочет знать правду о твоем прошлом, чтобы не бояться удара в спину. Неужели это так трудно понять?

— В бою я прикрою его спину, Розалинда. Я принес клятву верности и сдержу ее. Хорошо бы и ты сдержала свою клятву.

— Тебе не надоело меня мучить? — в отчаянии воскликнула она, понапрасну пытаясь вырваться из его железных рук.

— Ты принесла клятву верности в самом начале нашего знакомства. Мне никогда не надоест тебе об этом напоминать. Но если ты желаешь узнать своего благоверного поближе — нет ничего проще. Задобри меня поцелуем. Если хочешь, чтобы я верой и правдой служил твоему отцу, пообещай мне свои ласки. Постарайся, чтобы я не забыл о минутах нашей близости. — У Розалинды по спине побежали мурашки от этого хриплого шепота. — Приди ко мне ночью, моя нежная женушка.

Если бы такое было возможно, пронеслось у нее в голове. Если бы такое было возможно, она бы последовала за ним сейчас — хоть на сеновал, хоть на ложе из шкур, хоть на пуховую перину, — чтобы он уложил ее рядом с собой и снял с нее платье, а потом разделся сам и накрыл собой ее дрожащее тело.

Розалинда отвернулась от его жадных губ, но ее руки по-прежнему сжимали грубую ткань его туники.

— Как ты не понимаешь?.. — жалостно прошептала она. — То, чего ты хочешь… этому не суждено сбыться.

— Ошибаешься, моя медовая Роза. Все в нашей власти, надо только решиться.

— Но за такую решимость придется заплатить твоей жизнью. — Розалинда потеряла терпение. — Неужели это непонятно?

Эрик взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Она почувствовала, как ее нежную кожу саднит от его загрубелой ладони. Его взгляд оставался темным и непроницаемым.

— Думаю, это не совсем так. Ставкой в этой игре может стать твоя жизнь. Вернее, та жизнь, к которой ты привыкла. Именно это не дает тебе покоя. — С этими словами он уверенно и властно поцеловал ее в губы.

В его поцелуе не было и намека на дразнящую ласку. Он ни о чем не просил, а просто брал все, что хотел, не заботясь о ее чувствах.

От такой самонадеянности Розалинда пришла в ярость. Но Эрик запустил пальцы в пышные пряди ее волос и решительно раскрыл языком ее губы. От неистовой силы его желания у нее внутри вспыхнул ответный огонь. Ее тело стало податливым и послушным. Этот поцелуй окутал ее пьянящим дурманом.

Розалинда уже не думала о том, что прилично и что грешно. Ни воспитание, ни осторожность не могли ее остановить. По правде сказать, так бывало и прежде, когда она оставалась с ним наедине. Будь он злодей-висельник или — как она подозревала — кто-то совсем другой, он заслонял для нее весь мир. Розалинда самозабвенно принимала его грубоватую ласку, она растворялась в море чувств, уносилась в неизведанную даль на волнах страсти. Когда Эрик обхватил ее сзади и прижал к своему пылающему, восставшему естеству, у нее вырвался бессильный стон.

— Ты хочешь, чтобы мы были вместе, моя колючая Роза? — Его голос срывался от желания. Чувственная дрожь пробежала по ее телу. — Ты хочешь, чтобы мы наконец-то были вместе?

Розалинда больше не могла ему противиться. Одной рукой она обняла ею за шею, другой гладила по спине, наслаждаясь силой литых мышц. Вот такой молодец мог бы пригодиться, вспомнились ей слова, с вожделением произнесенные какой-то бойкой молодухой из толпы в Данмоу. Тогда Розалинда втайне согласилась с ней, да и сейчас не изменила своего мнения, только теперь на то были совсем другие причины. Она бы от такого не отказалась, пусть даже между ними зияла пропасть. Последние сомнения развеялись. На нее снизошло нежданное просветление и счастливое ожидание. В такой полноте чувств не было места ничему дурному. Взаимное желание ощущалось как благословение свыше, как божественный дар. Это не простое влечение, с полной ясностью осознала Розалинда. Это и есть любовь.

Когда Розалинде открылась эта простая истина, у нее перехватило дыхание, а из глаз брызнули слезы. Она отвернулась, чтобы Эрик этого не заметил.

— Черный Меч… — шептала она, когда он покрывал горячими поцелуями ее шею. — Черный Меч…

— Эрик, — едва слышно поправил он, касаясь языком мочки ее уха. Его ладонь легла ей на грудь, и Розалинда замерла в сладостном томлении. — Зови меня по имени, Розалинда. Я твой муж.

— Я знаю, — отозвалась она, чувствуя, как ее грудь набухает у него под рукой. — Эрик. Мой муж.

«Мой любимый», — молча добавила она, отвечая на его огненный поцелуй. Перед ней открылось чудо, жизнь засверкала новыми гранями. Розалинду охватила волна невыразимого счастья. Впервые они поцеловались во время обряда весеннего обручения, но только сейчас она поняла истинную цену той клятвы. Всем своим существом она устремилась ему навстречу, забыв о сдержанности и стыдливости. Они дышали одним дыханием. Два сердца бились, как одно. Страсть соединила их безраздельно.

Их любовь стала неизбежностью.

Однако им не суждено было соединиться. Дверь главной залы снова распахнулась. Темные ступени еще раз залила дорожка света. Но теперь на пороге возникла одинокая фигура, размахивающая фонарем. Мерцающий луч обшаривал закуток, где затаились влюбленные.

Розалинда опомнилась не сразу, зато реакция Эрика оказалась мгновенной.

— Ступай прочь, болван! — прорычал он, заслоняя свою нареченную от любопытных глаз. — Убирайся — или пеняй на себя!

«Ступай прочь», — молча повторила за ним Розалинда, пряча лицо на широкой груди Эрика.

— Если это вы, леди Розалинда, то не мне, а вам придется пенять на себя! — злобно прошипел из темноты Клив.

Розалинда вздернула голову. Эрик держал ее за локти, но не стал препятствовать, когда она высвободила руки. В двух шагах маячило бледное лицо юноши, который дрожал от праведного гнева. Или от досады? — спросила себя Розалинда, пытаясь собраться с мыслями.

— Пойми, Клив…

— Чего уж тут не понять!

— Да послушай же!

— Не суйся не в свое дело, щенок, — угрожающе произнес Эрик Он обнял Розалинду за плечи и по-хозяйски притянул к себе. — Уноси ноги, пока цел.

Клив испепелил его взглядом и убежденно заговорил, обращаясь к Розалинде.

— Пойдемте со мной, миледи. Оставьте его, забудьте все, что здесь произошло.

Розалинда спиной чувствовала исходившее от Эрика тепло — и плохо сдерживаемый гнев. Медленно покачав головой, она подняла глаза на Клива.

— Это не так-то просто.

— Неужто? Не думаете ли вы, что до вас ни одна девушка не уступала мужчине, с которым ей не суждено связать свою судьбу? — Глаза юноши сузились, и он подступил еще ближе. Переносной фонарь ходил ходуном в его трясущейся руке, отбрасывая причудливые пляшущие тени. — Не думаете ли вы, что до вас ни одна девушка не шла под венец, потеряв невинность?

— Думай, что говоришь, мальчишка! Если тебя заботит ее честь — придержи язык, не то я его вырву!

Клив расправил плечи и метнул яростный взгляд на того, кто так бесцеремонно обходился с Розалиндой.

— Только ты порочишь ее честь. Ты вскружил ей голову, но я-то не слепой. — Он вновь обратился к Розалинде: — Заклинаю вас, миледи, держитесь от него подальше, не то быть беде. Несмотря ни на что, отец подыщет вам достойного жениха. Не позволяйте такому, как этот, погубить вашу жизнь. — Он склонил голову в издевательском поклоне, отвернулся и зашагал прочь.

С его уходом Розалинде не стало легче. Когда вокруг них снова сомкнулся мрак, она окончательно спустилась с небес на землю. При всей глубине ее чувства к Эрику, при всем внутреннем благородстве, присущем этому человеку, она ничего не могла изменить. Она была высокородной невестой; ей было написано на роду выйти замуж за равного. А Эрик — Черный Меч — висельник, подневольный работник, слуга. Ни один отец не благословил бы свою дочь на такой союз.

Рука Эрика обвила ее талию. Он легко развернул ее к себе лицом. Его взгляд был мрачен.

— Не обращай внимания. Для него это не было тайной. Рано или поздно твой отец должен узнать правду. Но это ничего не меняет.

— Это очень многое меняет, — прошептала Розалинда с беспредельной горечью и положила голову ему да грудь. — Это очень многое меняет. — Она выпрямилась и отстранилась от Эрика. — Мне пора. Тебе тоже нужно идти.

— Если Клив донесет твоему отцу, то тебе все равно несдобровать, даже если ты сегодня будешь спать в своей постели. — Он дотронулся до длинной пряди ее темных волос, упавшей на плечо. — Останься со мной. Роза. Будем держать ответ вместе. Вот увидишь, это будет не так страшно, как ты думаешь.

В ответ на его размеренную речь у нее брызнули слезы — слезы грусти, отчаяния и безнадежности: этому не суждено сбыться. Им не бывать вместе. Тайные встречи принесут новые страдания — и ничего больше. Не в силах вымолвить ни слова, она молча подняла на него затуманенные глаза, покачала головой, а потом отвернулась и убежала в темноту.

Однако Розалинда не спешила скрыться у себя в спальне: она боялась мучительных наваждений, которые подстерегали ее в холодной постели. Где ей искать утешения? Остановившись у входа в сад, она перевела дыхание, но поняла, что и здесь ей не станет легче. Каждая пядь земли напоминала об Эрике. Да разве только здесь?

Ноги сами привели ее в пустую, темную часовню. Там, в гробовой тишине, Розалинда почему-то почувствовала себя в безопасности. Она опустилась на колени, сложила перед собой руки и сбивчиво произнесла молитву, но это не принесло ей утешения. Знакомые слова будто ускользали от нее, теряя свой смысл.

Розалинда беззвучно обливалась слезами. Правда оказалась жестокой: она не могла молиться за избавление от душевных мук, за освобождение от власти человека, чей образ преследовал ее денно и нощно. Она не могла молиться за освобождение от его власти, потому что в глубине души понимала: она не вынесет разлуки.