Роза Черного Меча

6

Сэр Гилберт Пул, новоиспеченный лорд Дакстон, допил вино и здоровой рукой со стуком опустил тяжелую металлическую кружку на грязный стол. Свирепое выражение его лица заставило здоровяка, стоявшего перед ним, испуганно попятиться.

— Тупица! Думаешь, я приказал прекратить набеги просто так, по прихоти? Я велел сидеть тихо, так что ж, по-твоему, для этого не было самых серьезных причин? — В бешенстве он запустил кружкой в съежившегося собеседника. — Из-за твоей глупости и жадности дело может обернуться так, что для нас все будет кончено! Все!

Не распрямляя угодливо согнутой спины, провинившийся исподлобья бросил настороженный взгляд на разъяренного господина:

— Уж больно легкая была пожива. Гляньте только, сколько мы всего понавезли! Вино! А наряды какие! Вы их можете…

— Это жалкие крохи по сравнению с тем, что мне требуется. Добыча ничтожная, золота — ни единой унции, а из-за вас путники побогаче станут еще осторожнее! И так-то не просто было устроить западню для того рыцаря, который совал нос куда не надо, — будь проклята его шкура! — а потом подкупить мэра, чтобы он не вздумал проводить дознание и поторопился с казнью. Когда поднимется крик о последнем нападении…

— Н-н-никто ничего не узнает. Живых-то не осталось, — стало быть, и жаловаться никто не побежит, — запинаясь, оправдывался подручный. — Мы всех прикончили.

При этих словах глаза сэра Гилберта сузились.

— Всех? Ты уверен в этом?

— А как же! — Бандит лгал без колебаний: приходилось спасать собственную шкуру.

— Где трупы?

— Мы их в реку побросали. Они сейчас, должно быть, уже полпути до моря проплыли.

В комнате установилось напряженное молчание. Наконец, все еще не остывший сэр Гилберт встал и принялся мерить шагами комнату, потирая ноющую руку, плотно примотанную к боку. Повернувшись, он устремил на сообщника водянистые голубые глаза:

— На сей раз ты получишь только половину обычной доли добычи. Вторую половину я заберу за твое ослушание: будет вам всем вперед наука. — И, как бы предупреждая возражения со стороны собеседника, он поднял длинный меч, лежащий на крышке высокого деревянного сундука, и сделал вид, что любуется закаленным клинком. — За последние месяцы мы оба неплохо поживились. Я нужен тебе, чтобы обращать в звонкую монету твои «товары», а ты мне — чтобы добывать их. Нам нет никакой нужды ссориться. — Он замолчал и холодно улыбнулся:

— Ты согласен?

Тот, к кому был обращен вопрос, открыл было рот для ответа, но тут его взгляд упал на зловещий клинок в руках сэра Гилберта. В освещаемой факелами комнате странный эбонитовый блеск поверхности редчайшего булата внушал невольный страх. Казалось, то был меч самого дьявола. Главарь разбойников сжал челюсти и посмотрел в холодные, выжидающие глаза сэра Гилберта.

— Мне и в голову не приходило ссориться с вами, милорд, — неохотно протянул он, — но нельзя же слишком долго держать моих молодцов без дела. Они, чего доброго, взбунтуются, если заставить их вечно прятаться среди холмов.

— Разве я сказал, что так будет продолжаться вечно? К этому времени в Данмоу уже повесили разбойников. С той стороны нам нечего опасаться. — Новоиспеченный лорд Дакстон еще раз покрутил мечом в воздухе, и свет заиграл на безупречных гранях. — Но теперь мы перенесем свои труды на те нивы, где еще не жали. — Он разразился злобным смехом и рассек воздух мечом. — Да, отныне мы будем поджидать богачей в других местах, подальше от наших краев.

Когда его напарник покинул комнату, сэр Гилберт положил меч на стол и снова потер раненую руку. В скором времени у него отпадет нужда в услугах такого отребья, подумал он. Конечно, от этого скота и его дружков была польза, и немалая. С карманами, набитыми золотом, сам Гилберт беззаботно проводил время в Лондоне, пока нанятая им шайка, следуя его указаниям, разбойничала в сельских местностях Эссекса и Восточной Англии. Но теперь, когда его ненавистного родителя прибрал сатана и в замке Дакстон господином стал сам Гилберт, лишняя осторожность не помешает.

Замечательно он тогда придумал — «поймать злодеев», державших в страхе всю округу. Он не только снискал горячую признательность у здешнего люда, но и отделался от других воров, не входивших в его шайку и бесчинствовавших по своему усмотрению.

Черт возьми, благодарные горожане ползали у его ног, когда он приволок эту пару жалких подонков.

Но самым упоительным было повергнуть в прах этого ублюдка, рыцаря-бастарда.

Дьявольская улыбка искривила лицо лорда, когда его пальцы обхватили рукоять красавца-меча. Вот так-то, ликовал сэр Гилберт. Для того глупца все случившееся должно было послужить хорошим уроком: напрасно, ох напрасно посмел он унизить сэра Гилберта на турнирном поле! Выбить его из седла — да никакой бастард об этом и помыслить не должен! Чтобы какой-то безвестный, безземельный странствующий рыцарь сломал руку молодому лорду Дакстону на глазах у всей лондонской знати и ушел безнаказанным — не бывать такому во веки веков!

Он-таки заставил молодчика расплатиться, торжествовал сэр Гилберт. Расплатиться сполна. Одной стрелой он убил двух зайцев, когда выдал этого человека за разбойника. Пара золотых монет — и толстяк-мэр, не задавая лишних вопросов, охотно согласился уладить дело ко всеобщему удовольствию при помощи виселицы. Что ж, сейчас самонадеянный выскочка осужден, повешен и гниет в какой-нибудь яме. Жаль только, что наглец так и не узнал, кому обязан столь бесславным концом. Это было бы чересчур рискованно.

Сэр Гилберт громко расхохотался, и смех глухо прозвучал в пустынных покоях. Все встало на свои места. Этот глупец — кажется, его звали сэр Эрик — убран с дороги, власти успокоятся на радостях, что разбойники схвачены и казнены, а он отныне — лорд Дакстон, и, должно быть, пришло время развязаться со своей бандой головорезов. Теперь он может пользоваться доходами от поместья, как ему заблагорассудится. Осталось только обзавестись женой — богатой женой, разумеется. Тогда его положение упрочится раз и навсегда. Пусть супруга вынашивает ему наследников, а он будет наслаждаться жизнью при дворе.

Он снова схватил меч и окинул его жадным оценивающим взглядом. Плохо, что этот меч ни с каким другим не спутаешь — слишком заметен. Сэр Гилберт с удовольствием воспользовался бы им в следующем турнире, но это может быть опасно, по крайней мере в Лондоне. Но в другом месте…

С самодовольной улыбкой Гилберт поднял меч и вложил его в отделанные металлом кожаные ножны, висевшие на стене. Великолепное оружие, но главное, оно — символ его победы. Он снова наполнил кубок вином и выпил за свою удачу.

Ее мучили демоны. Безликая масса настигала ее и в жутком кошмаре рассыпалась на множество наводящих ужас лиц. Ее неумолимо преследовали, загоняли в нору, откуда не было выхода, и там ее приветствовали злобные пьяные морды. Вдали она слышала зовущий детский голос. Джайлс, с несказанной радостью подумала Розалинда. Но стоило ей обернуться, бледное личико брата расплывалось, а вместо него проступало искаженное болью лицо Клива.

— Клив… — громко всхлипнула Розалинда, пытаясь дотянуться до него, потому что он звал ее. — Клив!

Но когда она смогла дотронуться до него рукой, это был совсем не Клив. Черты таинственного лица были жестче, и хотя на нем играла ободряющая улыбка, Розалинда знала, что ближе подходить нельзя. Она повернулась, чтобы убежать, но этот некто снова возник перед ней, загораживая дорогу. От страха у Розалинды заколотилось сердце, она кинулась в другую сторону, но он снова был тут как тут.

Теперь улыбка на лице стала шире, а ясные глаза были серьезны и наблюдали за ней со сверхъестественной прозорливостью. Люцифер, ужаснулась она, опрометью бросаясь прочь. Люцифер!

Розалинда села рывком, очнувшись от страшного сна. Сердце едва не выпрыгивало из груди, каждая жилка была натянута, как струна, и все тело свело судорогой от пережитого ужаса. Она дико повела глазами, высматривая привидевшийся лик, ибо пара дьявольских глаз ее тревожного кошмара нагнала на Розалинду больше страха, чем все другие омерзительные морды, тянувшиеся к ней. Но вокруг царили тишина и спокойствие. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоить расстроенные чувства. Увы, то, что она видела вокруг, напомнило ей, что действительность не лучше ее мучительного сна. Они по-прежнему прятались в руинах замка, Клив, спавший довольно мирным сном, был тем не менее тяжело ранен, и до родного дома предстояла долгая дорога.

Розалинда разом вспомнила все и широко раскрыла глаза. Где он? Где тот человек, которого она отвоевала у смерти, который обязался сопровождать и защищать их до самого дома? Сон как ветром сдуло. Розалинда вскочила на ноги. Где Черный Меч?

В густых предрассветных сумерках почти ничего не было видно. От костра осталось лишь несколько тлеющих угольков. Клив свернулся в клубок под плащом и дышал ровнее.

Прикоснувшись к его лбу, Розалинда с огромным облегчением ощутила нормальное, здоровое тепло. Но то место у стены, где накануне расположился их ненадежный спутник — этот окаянный Черный Меч, — опустело. И только примятые листья указывали на то, что здесь раньше кто-то был.

Он бросил их! Скорбь и разочарование больно сжали сердце. Ничто не смогло удержать его: ни их обручение, ни обещание награды — он их бросил. Сокрушенная полнейшей безнадежностью, Розалинда, шатаясь, прошла несколько шагов до входного проема и бессильно привалилась к бугристой стене. Что же ей делать? Разве они с Кливом сумеют благополучно добраться до Стенвуда? На глаза навернулись слезы — слезы бессилия, растерянности и неизбывного страха. Но тут же, рассердившись на свою слабость, Розалинда энергично стерла слезы маленьким кулачком. Обернувшись, она взглянула на Клива, изо всех сил стараясь сдержать сотрясавшую ее дрожь. Снова она потерпела неудачу, с горечью подумала Розалинда. Если бы она выбрала кого-то другого… Если бы она не настаивала на своей поездке к отцу… Если бы смогла вылечить Джайлса…

Сплошные «если». Розалинда решительно тряхнула головой и вытерла последние слезинки. Какой смысл сожалеть о том, что могло бы случиться! Да и от слез мало прока, трезво напомнила она себе. Она снова бросила взгляд на спящего мальчика. Может быть, сегодня ему станет лучше, и они решат пуститься в дорогу. Если они будут пробираться лесами и идти ночью, то, возможно, счастье улыбнется им и они уцелеют. Может быть…

Розалинда глубоко вздохнула, снова ощутив всю тяжесть свалившихся на них напастей. В потемках трудно чем-нибудь заниматься, но если не делать вообще ничего, то она снова начнет терзаться бесплодными опасениями. Надо взять себя в руки. Кливу нужны целебные отвары и еда. Сейчас она первым делом принесет воды и хвороста и приготовит что-нибудь поесть. А уж потом будет думать о возвращении домой.

Настроившись на бодрый лад, Розалинда вышла за порог их убогого приюта, дав себе слово быть сильной и храброй ради Клива. Однако, нагибаясь за каждой веткой, она мысленно награждала самыми оскорбительными прозвищами неблагодарного злодея, так предательски покинувшего их. Вот уж презренная тварь, кипятилась она, находя в гневе некую отдушину. Неблагодарный пес с сердцем змеи.

По мере того как росло ее негодование, росла и кучка хвороста; веток и щепок уже вполне хватало для приличного костра. Потом Розалинда схватила кувшин и отправилась к колодцу, не переставая поносить бесчестного мерзавца, от всей души сожалея, что не оставила его качаться в петле вместе с двумя другими красавцами. Несомненно, он и есть главарь шайки, как предполагал тот старик на ярмарке. Какой же дважды проклятой дурой она оказалась, если хоть на миг возымела надежду, что подобный висельник может иметь малейшее понятие о благодарности!

Розалинда ощущала прилив праведного гнева, откапывая в памяти самые страшные проклятия, какие ей только доводилось когда-либо слышать, чтобы обрушить их на негодяя. Хотя она никогда не сквернословила — и даже не могла уразуметь, зачем это людям надо, — теперь-то она их прекрасно понимала. Подходя к колодцу, Розалинда настолько отдалась мстительном мыслям, что почти споткнулась о предмет своего негодования, не сразу осознав, кто перед ней.

— Боже милостивый! — воскликнула она, замерев на месте. При виде сцены, отрывшейся взору, глаза у нее стали круглыми. Разбойник, известный Розалинде под именем Черный Меч, по-видимому, совершенно не испытывал смущения — ни от неожиданного появления девушки, ни от ее ошеломленного вида. Он только на мгновение прервал свое занятие, кинув через плечо спокойный взгляд и продолжая скрести лицо острым лезвием кинжала.

Вся злость, клокотавшая в душе Розалинды, мгновенно улетучилась. Он здесь, никуда не делся, зря она его ругала. Но теперь, наблюдая, как Черный Меч невозмутимо бреется, Розалинда ощутила, что ее бросило в жар. Это тоже от злости, подумала она. Еще бы не злиться: сначала она так из-за него перепугалась, а он, видите ли, умывается не торопясь и ничуть не смущен, что его застали в такой неподходящий момент. Он обнажен до пояса, а стоит на виду у леди как ни в чем не бывало! Горячая волна поднималась от шеи к лицу, заливая его ярким румянцем, а Розалинда как будто примерзла к месту.

Зачерпнув в колодце воды, Черный Меч вытащил бадью и опрокинул ее на себя. Розалинда остолбенело наблюдала, как вода струится по его телу. Затем он поднял кусок мыльного корня, лежащий на камне у колодца, и принялся энергично намыливаться. А она стояла и просто смотрела на него.

Что он силач с широкими плечами и могучей мускулатурой, Розалинда видела и вчера. Он большой и грозный на вид, оттого-то она и выбрала его. Однако она была застигнута врасплох, увидев перед собой столь совершенное воплощение чисто мужского начала. Он производил впечатление великолепного дикого зверя, наделенного первобытной мощью.

Холодок пробежал по спине у Розалинды, и она невольно отступила, прижимая к груди глиняный кувшин. Но она не в силах была оторвать от него глаз. Пока грязная пена медленными ручейками стекала по его телу, оставляя на коже белые дорожки, он выгнулся и потянулся, как огромный хищник, исполненный сознания своей силы. Потом бадья снова плюхнулась в колодец, он еще раз окатил себя водой, и взору Розалинды явился совсем новый человек. Слегка поежившись, Черный Меч тряхнул головой, так что брызги разлетелись в разные стороны, и, покончив с умыванием, обернулся и взглянул в лицо Розалинде. Причесав пятерней длинные волосы, он отбросил их назад и изобразил на лице предупредительную улыбку.

— Если не ошибаюсь, миледи ждет, что ей приготовят ванну?

Вопрос был поставлен в самой вежливой форме, и на секунду Розалинда обрадовалась, что Черный Меч по крайней мере признал в ней леди. Но от нее не укрылась и саркастическая нотка в его голосе, а когда пренебрежительный взгляд скользнул вниз по ее фигуре, до нее дошло, что он имел в виду. Она была грязна до омерзения. Изодранная, заляпанная глиной одежда, пыльные, растрепанные волосы, а уж на что должно быть похоже ее лицо, Розалинде даже думать было противно. Она неловко заправила за ухо длинную спутанную прядь, но не смогла побороть раздражение, которое вызывал в ней Черный Меч своим насмешливо-снисходительным обращением. Он просто разбойник, напомнила она себе, а она высокородная дама, несмотря на нынешний убогий вид.

— Сейчас совсем неподходящий момент, чтобы принимать ванну, — раздраженно пробормотала в ответ Розалинда. — Мне надо находиться около Клива. А тебе… — Она состроила высокомерную мину. — Тебе не мешало бы подумать о том, как нам выбраться из этих опасных мест.

Черный Меч пропустил мимо ушей желчный выпад Розалинды и нагнулся, чтобы стянуть с ног мягкие кожаные сапоги.

— Мне известно, что у знатных господ заведено умащивать себя благовонными маслами, чтобы перебить запах собственного тела. — Он бросил выразительный взгляд на Розалинду. — Я же предпочитаю смывать грязь.

Она тоже предпочитала смывать грязь, но сейчас Розалиндой овладел дух противоречия.

— Если не возражаешь, я наберу воды, чтобы промыть раны Клива. — Розалинда сделала глубокий вдох и отважилась приблизиться, надеясь, что страх не написан у нее на лице. Упрямец признал, что она леди, несмотря на ее жалкий вид, и, самое главное, он остался. Очевидно, его привлекла возможность получить награду, которую она ему посулила. В таком случае — он наемный работник, он нанялся к ней в услужение, и очень важно, чтобы он сам это осознал.

— Будь любезен, зачерпни для меня бадью воды, — попросила она ледяным тоном.

Ответом даме был лишь саркастический взгляд, и, к великому облегчению Розалинды, Черный Меч опустил-таки бадью в глубокий колодец. Когда он вытаскивал ее назад, полную воды, Розалинда поневоле отметила, как плавно перекатываются мускулы на его руках. Она уже на собственном опыте знала, как трудно поднять тяжеленную бадью, потому что достаточно намучилась с ней вчера. Когда подъемное устройство колодца не работает, набрать воды и вытащить ее — почти подвиг, а он справлялся с этим играючи.

Когда бадья оказалась наверху, Розалинда передала Черному Мечу кувшин, чтобы тот налил туда воды. Вместо этого он поставил кувшин рядом с бадьей и начал распускать завязки штанов.

— Я дам тебе воды, когда закончу мытье, — кратко пообещал он. И без малейшего колебания потянул штаны вниз. Его бесстыдная наглость так потрясла Розалинду, что она просто остолбенела и в безмолвном ужасе наблюдала, как соскользнула с талии полотняная ткань, явив миру жесткие завитки волос, дорожкой сбегающие к чреслам. Очнувшись, она резко отвернулась. Он и впрямь дикарь, подумала Розалинда, и все страхи ее воскресли. Грубый разбойник. Бездушный убийца. Способный на любое насилие…

При этой мысли у Розалинды от страха застучали зубы и засосало под ложечкой. Но обращаться в бегство и тем самым обнаруживать свое смятение было бы неосмотрительно, и потому усилием воли она заставила себя удалиться степенно и неторопливо. Если он задумает напасть на нее, то бегство не поможет. Розалинда исчерпала все силы, сохраняя невозмутимость при отступлении. По ее глубокому убеждению, тот, кто способен на убийство, кто живет за счет грабежа других людей и кто может спокойнейшим образом раздеться перед посторонней женщиной, вряд ли остановится перед изнасилованием. Каждую минуту она опасалась услышать позади тяжелые шаги или ощутить хватку его рук.

Только дойдя до обвалившейся стены, Розалинда осмелилась остановиться и пугливо оглянуться назад. Слава Богу, ее никто не собирался преследовать, но то, что она увидела, было не менее обескураживающим. Черный Меч сбросил чулки и штаны и теперь стоял совершенно нагой. Он опрокинул на себя еще одну бадью, и обращенная к Розалинде мокрая спина блестела в лучах рассветного солнца. Ноги и ягодицы были светлее верхней части тела, но тоже, казалось, состояли из одних лишь стальных мышц, которые играли и перекатывались при каждом его движении.

Розалинда не знала, сколько времени она простояла, вопреки всем приличиям уставившись на него. Она пришла в себя, когда Черный Меч выпрямился и, взглянув через плечо, наткнулся на ее упорный взгляд. Тогда она резко отвернулась и немедленно нырнула под защиту стены. Пока она спешила туда, где оставила Клива, образ Черного Меча неотступно стоял перед ее глазами.

Подходя к пристройке, Розалинда все еще не могла собраться с мыслями. В какую же новую беду она опять угодила, вопрошала она себя в полном расстройстве. Боже правый, что теперь ей делать?

Как будто почувствовав смятение своей госпожи, Клив медленно поднял веки и недоуменно обвел взглядом закуток. Потом в его глазах блеснуло сознание, и он с огромным трудом повернул голову к Розалинде.

— Ми… миледи, — слабо прохрипел паж, и девушка кинулась к нему, мгновенно выкинув из головы все, кроме заботы о больном.

— Я здесь, Клив. — Она опустилась около юноши на колени и прижала ладонь к его лбу. К счастью, лоб был прохладный, и Розалинда безмолвно возблагодарила небо. — Как ты себя чувствуешь?

В ответ Клив нахмурился. Слабой рукой он дотронулся до повязки на голове.

— Что случилось? — спросил он, болезненно вздрогнув, когда его пальцы нащупали забинтованную рану.

— Этот разбойник — ну тот, которого ты ударил кинжалом — швырнул тебя на валун. Твоя голова… — Розалинда запнулась, заметив, что Клив смутился и озабоченно наморщил лоб. — Ты помнишь, как на нас напали? Два дня назад, когда мы в полдень остановились на отдых.

Карие глаза затуманились от усилий припомнить случившееся. Потом взор Клива прояснился, а лицо ожесточилось.

— Нечестивые ублюдки! — вскричал он и густо покраснел. — Простите, миледи.

— Пустяки, Клив, — утешила пажа Розалинда, облегченно вздохнув. — Но скажи мне, как ты себя чувствуешь? Ты сможешь идти?

— Конечно, — выдавил Клив, пытаясь сесть. Но гримаса боли, исказившая его черты, красноречиво свидетельствовала об обратном. — О-о-ох… — вырвался у Клива страдальческий стон, и он снова в изнеможении рухнул на подстилку. — Моя голова… ох…

Розалинда с тревогой склонилась над ним.

— Тебе нанесли жестокий удар, Клив. Этот мерзавец едва не убил тебя. У тебя на голове опасная рана, может, даже проломлен череп. Весь вчерашний день и всю ночь тебя лихорадило. — Розалинда ласково разгладила нахмуренный лоб Клива.

— Значит… значит, мы провели здесь день и две ночи? — растерянно проговорил Клив, напрягая память, чтобы восстановить события. — И все это время вы ухаживали за мной?

Розалинда чуть было не кивнула, но вовремя сообразила, что это не совсем соответствовало действительности.

— По правде говоря, большую часть вчерашнего дня ты провел один. Я ходила за помощью.

— И вам удалось найти ее? — спросил Клив, немного воодушевляясь.

Розалинда помешкала с ответом, чувствуя, как щеки загораются предательским румянцем.

— Да… я нашла кое-кого…

Именно этот момент и выбрал их сомнительный защитник для своего появления. Розалинда подскочила как ужаленная: недавние страхи немедленно овладели ею с прежней силой. Клив тоже вздрогнул и приподнялся с подстилки, чтобы встать. В воздухе запахло грозой, и в этом смешалось все: беспокойство Розалинды, как бы Клив не узнал подробности минувшего дня; испуг Клива, который вообразил, что вернулись разбойники и снова напали на них; и настороженная готовность Черного Меча к отражению любой опасности, пробудившаяся от резкого движения юноши. Одним прыжком он оказался рядом с Кливом и прижал ногой грудь юноши к земле, лишив того всякой возможности двигаться. Заметив блеск кинжала, Розалинда молнией метнулась вперед и повисла на руке, занесенной для удара.

— Не смей! — взвизгнула она, вцепившись в руку, словно отлитую из железа. — Не тронь его!

Но ее отважное нападение, казалось, столь же мало было способно задержать могучего разбойника, как и беспомощные попытки Клива защититься. Одной рукой удерживая Розалинду на расстоянии, Черный Меч опустился на одно колено и угрожающе приставил кинжал к белому как мел лицу пажа.

— Не шевелись, — яростно прорычал он.

После его слов в закутке повисла гробовая тишина. Перед лицом смертельной угрозы Клив весь съежился, парализованный страхом. У Розалинды душа ушла в пятки. Казалось, беды уже не миновать и кровожадный людоед вот-вот прикончит юного пажа!

У Розалинды пересохло в горле, и ее онемевшие губы едва шевелились.

— Не убивай его! — взмолилась она дрожащим голосом. — Я сделаю все, что ты захочешь. Только… не тронь Клива!

Время как будто остановилось. Долго, очень долго его рука сжимала ее запястье, и Розалинда даже через ткань рукава чувствовала, что эта рука еще не успела просохнуть после купания. Но потом его хватка слегка ослабла, и Розалинда с облегчением перевела дыхание.

— Лежи тихо, — приказал юноше Черный Меч, сопровождая слова выразительным взглядом.

Однако Клив, при всем своем испуге, трусом не был.

— Я не допущу, чтобы ты причинил зло моей госпоже, — умудрился выговорить паж, и хотя голос плохо повиновался ему, в глазах горел опасный огонь. Как ни странно, именно это и привело гиганта в благодушное настроение.

— Да он просто волчонок, твой паж! — усмехнулся Черный Меч и добавил серьезно:

— Ну-ка вели ему притихнуть.

Розалинда решила не пренебрегать этим указанием.

— Все… все в порядке, Клив. Правда, правда. Это и есть тот человек… — Она боязливо покосилась на своего грозного «супруга», надеясь, что свершится чудо и он не станет опровергать ее слова. — Это тот самый человек, которого я наняла, чтобы он помог нам добраться домой.

Выговорив это, Розалинда ощутила не то облегчение, не то страх — она так и не поняла. На простодушном лице Клива последовательно изобразилась целая череда чувств: изумление, недоверие и наконец непритворное возмущение.

— Вы наняли его? — спросил он, всем видом выражая сомнение в том, что его госпожа находится в здравом уме.

— Да, — кротко подтвердила Розалинда и снова повторила свое «да» уже тверже, ибо Клив, похоже, собрался затеять спор. Следовало любым способом заставить пажа замолчать, поскольку Черный Меч был скор на расправу, и Розалинда перешла на суровый и высокомерный тон, надеясь остудить горячую голову:

— Ты переходишь рамки дозволенного, задавая мне подобные вопросы.

Она достигла цели: Клив смолк. В наступившей тишине Черный Меч убрал ногу с груди пажа, одновременно выпустив руку Розалинды. Та уже уразумела, что с их покровителем шутки плохи: он не потерпит сопротивления ни с чьей стороны, будь то она сама или рассерженный мальчишка.

— Он может идти? — спросил Черный Меч, жестом указывая на Клива.

— Да.

— Нет, — возразила Розалинда, бросив на Клива возмущенный взгляд. Хотя она сама сгорала от желания поскорее двинуться в путь, было очевидно, что Клив еще недостаточно окреп, чтобы ходить. При ранах и ушибах головы покой особенно необходим больному. Как отнесся Черный Меч к их противоречивым ответам, Розалинде не дано было узнать. Когда он заговорил, голос его звучал достаточно бесстрастно:

— Тогда займись его раной. И свари остатки овощей. — Он сурово посмотрел на Розалинду и бережно заткнул кинжал за кожаный пояс. Это движение вызвало у Клива вспышку ярости.

— Это мой нож! — вскричал он, с трудом приподнимаясь на локтях.

— А теперь будет мой, — отрезал Черный Меч. — Веди себя как следует, и, возможно, я в конце концов его тебе верну.

Розалинда предотвратила дальнейшие нападки Клива, положив руку ему на плечо.

— Я все объясню, — прошептала она, занявшись повязкой на голове пажа, — только попридержи язык.

Как ни тяжко было на душе у Розалинды, когда она, проснувшись, обнаружила исчезновение Черного Меча, сейчас ей стало еще хуже именно потому, что он явно старался не отходить от них далеко. Она осмотрела голову Клива, промыла рану отваром из подорожника с лапчаткой, наложила новую повязку с распаренной липовой корой, и все это время каждой клеточкой кожи остро ощущала присутствие опасного провожатого. Кливу тоже было не по себе, и он беспрестанно метал мрачные ожесточенные взгляды в сторону чужака. Словом, все их мысли заполонил Черный Меч, которого, в свою очередь, совершенно не занимали его подопечные. Пока Розалинда разводила огонь и хлопотала вокруг Клива, Черный Меч притащил несколько молодых деревьев без корней и ободрал с них тонкие ветки и листья. Она вскипятила немного воды и положила овощи вариться, а он тем временем связал концы двух получившихся жердей и приладил небольшую распорку между свободными концами. К тому моменту когда у Розалинды сварилась жидкая похлебка. Черный Меч закончил сооружение странного замысловатого приспособления, которое поневоле возбудило любопытство Клива и его госпожи. Но мастер был явно не расположен к беседе.

Розалинда заставила Клива съесть изрядную порцию варева, потом сама поела из грубого глиняного горшка, который служил всем троим и горшком, и котелком, и тарелкой. Она была очень голодна, но кусок не лез в горло, и девушка лишь едва прикоснулась к еде. Когда их покровитель закончил свои молчаливые труды и появился на пороге пристройки, Розалинда отставила горшок и робко взглянула на него.

— Остальное — для тебя, — как можно приветливее проговорила она.

Черный Меч без промедления подошел к костру и присел на корточки рядом с девушкой.

— Благодарю, — пробормотал он, принимая горшок из ее рук, затем крупными ровными глотками осушил посудину до дна.

Когда Черный Меч подсел к ней, Розалинда сперва отодвинулась. Она приняла благоразумное решение не проявлять интереса к тому, что он делает, но все время ловила себя на том, что смотрит на него как зачарованная. Вот он обхватил импровизированную тарелку крупными ладонями с сильными, гибкими пальцами. Он не чавкал, не причмокивал и не пролил ни капли мимо рта, а когда закончил есть, не стал вытирать рот тыльной стороной ладони, а лишь быстро облизнул губы.

Розалинда и дальше дивилась бы на этого непонятного человека, но Черный Меч внимательно посмотрел на нее, заставив густо покраснеть от смущения. Он был убийцей, но обладал изысканными манерами, и это казалось непостижимым. Он ел как воспитанный человек и поблагодарил ее за еду, что было самым удивительным. Упорный мужской взгляд рождал волнение, и у Розалинды чаще забилось сердце.

Но если госпожа ломала голову над странностями поведения Черного Меча, свирепого и благовоспитанного одновременно, то слугу они только еще больше раздражали. Ломающийся юношеский голос заставил Черного Меча отвести взгляд от Розалинды.

— Кто ты такой? — требовательно произнес паж. Затем Клив обратился к Розалинде, которая укоризненно покачала головой, пытаясь принудить его к молчанию. — Кто он и каким образом сможет помочь нам? У него есть лошади? Или оружие?

— Клив…

— Я тот, кто скорее перережет тебе горло, чем станет отвечать на твои вопросы. — Сделав столь ободряющее заявление. Черный Меч ехидно улыбнулся Розалинде. — Не правда ли, Роза? — добавил он с нарочитой фамильярностью.

В эту минуту Розалинда не сомневалась, что так и есть на самом деле, хотя ей очень хотелось бы думать о нем лучше. Но самым важным было другое: Клив не должен узнать правду.

— Клив, он действительно может доставить нас домой. И он единственный, кому это по силам, — попробовала урезонить пажа Розалинда.

Но Клива было уже не унять.

— В таком случае, он местный шериф? Или лорд-владелец окрестных земель? — Юноша окинул пренебрежительным взглядом рваную тунику и грязные штаны предполагаемого лорда. — Все, что у него есть, — это мой кинжал. Так как же он защитит нас, случись новое нападение? И почему вы так уверены, что он будет это делать?

Розалинде не было необходимости смотреть на Черного Меча, чтобы знать: он не станет долго терпеть мальчишеские выходки. Нескрываемая враждебность, возникшая между ними, приводила ее в отчаяние. Если бы Клив понял, с кем имеет дело! И в безрассудной попытке принудить пажа, чтобы он прикусил язык ради общего спокойствия, Розалинда сгоряча выпалила:

— Все в округе знают, кто он! И все его боятся! Он убил многих…

Розалинда внезапно замолчала, придя в ужас от своих слов. Черный Меч, однако, спокойно закончил за нее:

— Меня считают известным разбойником, который погубил многих, многих людей, — сообщил он с ледяной издевкой в голосе. Вслед за тем он вытащил из ножен кинжал, и Розалинда с Кливом вздрогнули в тревоге. Злодей невозмутимо поднес конец лезвия к ногтю большого пальца и срезал заусеницу. Потом он спокойно закончил:

— Пора уходить отсюда. Если, конечно, миледи не изменила решения. — Последняя шпилька была адресована Розалинде.

Ох, если бы она могла себе позволить — женщины счастливее не было бы на свете — избавиться от этого жуткого человека! Похоже, его присутствие таит в себе не меньшую опасность для них, чем отсутствие. Но Розалинда понимала, что сейчас не время отказываться от его помощи, особенно после всего, что она пережила, чтобы заполучить его в свое распоряжение. Черный Меч согласился охранять их по дороге в Стенвуд, и, несмотря на все ее недоверие к нему, какое-то чутье говорило ей, что он сдержит свое слово. Его привлекла обещанная награда. Что ж, им придется терпеть его скверный характер и неожиданные скачки настроения, пока они не попадут в отцовский замок. И у нее уйдет немало сил на то, чтобы держать Клива в узде.

— Я остаюсь при своем решении, — твердо ответила Розалинда, Она схватила руку Клива и сильно сжала ее, предостерегая его от любых высказываний. — Но Кливу нельзя вставать. И тем более ходить. Ему вредно напрягаться.

Черный Меч выпрямился во весь свой немалый рост, и на лице у него изобразилось то, что Розалинда не могла назвать иначе, как невыносимо надменной снисходительной ухмылкой. При этом между губами снова блеснули белые ровные зубы. Сейчас, когда неряшливая борода уже не скрывала четких очертаний упрямого подбородка и высоких скул, Розалинда вынуждена была признать, что он весьма привлекателен и даже наделен красотой — грубой и дикой, словно творение самой природы, но бесспорной красотой. Впервые она заметила, что у него светлые, цвета осенней листвы, волосы, отливающие золотом. Рассердившись на самое себя за то, что снова отвлекается на такие пустяки, как внешность Черного Меча, Розалинда нахмурилась.

— Клив идти не может, — настойчиво повторила она. Улыбка на лице Черного Меча стала чуть шире.

— В таком случае он поедет.