Рыцарь желания

Глава 15

Стивен быстро поправился. Мальчик оказался веселым и дружелюбным, так что Уильям получал удовольствие от его общества.

На самом деле с каждым днем ему все больше нравилась его новая жизнь. У него теперь была семья — Кэтрин, Джейми и Стивен. Он не отдавал себе отчета, как это произошло, но он стал доверять жене.

Он даже рассказал ей о смерти Готспера в битве при Шрусбери и о том, что случилось позже. Король Генрих проявил милосердие — или, возможно, мудрость, — не потребовав, чтобы Уильям сражался против Готспера. Уильяма он отослал следить за продвижением сил Глендовера. Уильям возвратился как раз, чтобы увидеть Готспера, прокладывающего себе путь в рукопашной схватке. Готспер убил двух человек, одетых для приманки как король, и почти добрался до короля, прежде чем был сражен.

Он умер, как подобает воину.

Уильям соглашался, что Готспер заслужил смерть за то, что выступил с оружием против короля. Но он не мог смириться с тем, что сделал король потом.

Люди отказывались верить, что знаменитый бунтарь мертв, и тогда король приказал выкопать тело и четвертовать его. Четыре части немедленно были на самых быстрых конях разосланы в четыре конца королевства. Окровавленную голову отдали несчастной вдове Готспера.

Уильям остался верен королю, но в тот день он утратил большую часть уважения к нему.

Готспер никогда не говорил с ним с теплотой в голосе, никогда не признавал, что их связывают кровные узы. Однако после битвы при Шрусбери Уильяма мучило чувство вины. Только после того как он рассказал об этих событиях Кэтрин, чувство вины уменьшилось. Казалось, она поняла и то, почему он оказался на стороне короля, и то, какую цену он заплатил за это.

Кэтрин нервно расхаживала по комнате, разговаривая сама с собой. Теперь, вынудив Уильяма рассказать ей все, она чувствовала себя виноватой, потому что у нее-то оставался секрет. Она снова и снова вспоминала, с какой яростью он сказал тогда в аббатстве «Обмана я не потерплю».

Хотя она ни разу не солгала ему, она не была с ним до конца честной. Может быть, она зря ему не доверяет? Не верит, что он поймет? Кэтрин потерла виски. Ужасно болела голова.

Ей не хотелось признаться себе, но была еще одна причина, по которой стоило рассказать все Уильяму. Она гнала из головы угрозу Эдмунда раскрыть ее секреты и не могла прогнать. Что, если ее кто-нибудь видел в тот день? Вряд ли, но в зале мог быть кто-то из слуг. Ни один из них не стал бы ее выдавать. Но Эдмунд уже доказал, как он умеет вытягивать из людей то, что ему нужно было знать.

Она вскочила, когда дверь открылась.

— Что ты здесь делаешь? — выпалила она.

Уильям удивился.

— Мне нравится навещать жену в середине дня. Я не раз приходил. Не думал, что меня так встретят.

Кэтрин перевела дыхание и попыталась улыбнуться в ответ на его улыбку.

— Прости. Я ушла в свои мысли.

— Тогда надеюсь, что твои мысли совпадают с моими.

Он притянул ее к себе. Ей стало так хорошо, что захотелось отложить разговор. Но совесть не позволила.

— Уильям, я должна кое-что тебе рассказать.

Его хорошее настроение сразу улетучилось.

— Хорошо, — сказал он, выпуская ее из рук и отступая от нее.

Она взяла его за руку и подвела к скамье под окном. Почувствовав, как он напрягся, она испугалась, что связывающие их узы были еще слишком хрупкими, чтобы выдержать ее откровения. Она выжидала, набираясь мужества.

— Давай, Кэтрин, не бойся, — сказал он и похлопал ее по руке. — Расскажи мне, что тебя беспокоит.

Беспокойство в его темно-медовых глазах не соответствовало мягкому тону. Заставлять его ждать означало бы вызвать у него все более мрачные предположения.

— Ты знаешь — Рейберн бил меня.

Начиная свой рассказ, она уставилась на руку Уильяма, лежавшую поверх ее руки; ей было нелегко говорить о том, что проделывал с ней Рейберн.

— Он хотел наследника, но у него были трудности… с выполнением задачи. — Она прокашлялась. — Иногда у него получалось, но я не могла зачать. Он становился все более и более жестоким. Я была молода и очень напугана. — Она робко взглянула на Уильяма, надеясь, что он понял, насколько ужасным было ее положение. — Я думала — еще немного, и он меня убьет.

Она провела языком по сухим губам.

— Был один юноша, — сказала она почти шепотом. — Он меня спас.

— Спас? — спросил Уильям, в его голосе звучала нотка подозрения. — Но как он вас спас?

— Он позаботился обо мне, когда я была избита.

Она закрыла глаза, вспоминая тот день, более четырех лет назад. У них на ночь остановился принц Гарри.

На следующий день Рейберн должен был отправиться вместе с принцем воевать с мятежниками. Поскольку Рейберн предполагал отсутствовать несколько недель, в ту ночь он пришел к ней, чтобы сделать еще одну попытку. В тот раз он сильно избил ее.

На следующее утро она сошла в зал только после того, как Рейберн и его люди уехали. Она забыла о молодом рыцаре, которого Гарри оставил, чтобы тот доставил письмо королю. Стоило ей войти в зал, как этот рыцарь подошел к ней. Когда она отказалась от его предложения позвать кого-нибудь на помощь, он сам отнес ее наверх и сам взялся лечить ее ушибы.

— Он был очень добрым и учтивым, — громче сказала она.

Ей вспомнилось, каким красным стало его лицо и даже уши, когда он приподнял подол платья, чтобы наложить повязку на ее пораненную лодыжку. Его пальцы оказались неожиданно ловкими и не причиняли боли.

— Он перевязал мне ногу, — лепетала она. — Он сказал, что научился этому в монастыре рядом со своим домом. Еще он сказал, что надеется стать членом их ордена.

Уильям издал неопределенный звук. Она не взглянула на него.

— Когда он помогал мне лечь на кровать, рукав у меня задрался. Он увидел кровоподтеки на моей руке.

Она удивилась, когда, закончив с повязкой, он взял ее за запястье и отодвинул рукав к плечу. Она помнила, какими багровыми казались свежие кровоподтеки рядом с исчезающими желтыми. Когда молодой рыцарь снова посмотрел ей в лицо, глаза его были полны сочувствия.

— Он понял, что все кровоподтеки не результат падения, как я сказала ему, и что это не в первый раз, — продолжала она. — Он вынудил меня рассказать ему, кто меня истязает и почему.

Воспоминание о молодом рыцаре, который сопровождал ее в бешеной скачке накануне свадьбы, заставило ее поверить в доброту, которая была в глазах этого рыцаря. И в то, что он может ее спасти.

— Я рассказала ему все. Что для меня не осталось надежды. Что мой муж не может сделать мне ребенка и не перестанет избивать меня, пока я не зачну.

Молодой человек обхватил ее рукой за плечи и тихонько шептал ей в ухо: «Ш-ш, тише». Она помнила, как ей стало легче в его объятиях и как она плакала, пока, измученная, не заснула. Пока она спала, он раздумывал, как ей помочь.

— Он сказал, что для спасения жизни я должна позволить другому мужчине сделать мне ребенка. — Она теперь говорила так тихо, что Уильям склонился к ней, чтобы расслышать. — Он сказал, что дать Рёйберну убить себя — больший грех, чем прелюбодеяние.

Кэтрин замолчала. Ничто не могло бы заставить ее взглянуть на Уильяма в этот момент. Сидя рядом с ним, она ощущала, как в нем поднимаются злые чувства.

Наконец она выговорила:

— Я попросила его оказать мне такую услугу.

— Вот как!

— Сначала он отказывался, — сказала она.

Уильям теперь так крепко сжимал ее руку, что ей стало больно.

— Его оскорбила мысль, что я могла подумать, будто он специально отнес меня наверх с намерением соблазнить.

— Этого он и хотел!

— Нет, — запротестовала она, подняв глаза. — Все было совсем не так.

— А как, Кэтрин?

Янтарные глаза Уильяма сузились, она увидела в них предостережение.

— На самом деле мне было нелегко убедить его. — Ее голос упал до шепота. — Не было никого, с кем я могла бы поговорить, никого, кому бы я могла довериться.

Она почувствовала, что покраснела, вспоминая, как поспешно стянула с себя платье, боясь, что потеряет мужество. Глаза юноши медленно пропутешествовали по ее обнаженному телу. Хриплым голосом он спросил: «Вы совершенно уверены?»

Она поняла, что победила.

— Не надо мне рассказывать, как вы соблазняли его, — рявкнул Уильям, будто прочитал ее мысли. — Я-то думал, что до меня вы никогда не получали наслаждения в постели.

— Это было совсем не похоже на то, как у нас с вами, — удивленная, что он мог подумать такое, сказала она. — Мне не было больно, но не было ничего похожего на то, что происходит между нами.

Память медленно возвращала ей былое. С нежностью, которой она не могла вообразить, молодой человек целовал ее щеки, лоб, шею. Он ласкал ее мягкими прикосновениями, все время шепча слова утешения. Ей стало удивительно спокойно.

Она ощущала, как он сдерживает силу, и была благодарна. Слабая, едва способная пошевелиться, она отдалась ему. Он, казалось, понимал, что душа ее не менее пострадала, чем тело, и ничего не ждал от нее.

В тот день у нее мелькнула мысль, что с другим, добрым мужчиной ее жизнь могла бы быть другой. Мысль была почти невыносима.

Словно острый нож вошел в сердце Уильяма, когда он наблюдал, как жена вспоминает о своем любовнике.

Ему была ненавистна сама мысль о ней с Рейберном, но Рейберн был ее мужем. Помогало лишь то, что она не испытывала к нему ни вожделения, ни привязанности. Но тот мужчина, о котором она теперь говорила, ее любовник — совсем другое дело.

Холод сковал его. Он встал. Ему надо было уйти, уйти подальше. Он не мог оставаться здесь.

Но до этого он должен был узнать еще кое-что.

— Тот рыцарь — отец Джейми?

Она кивнула.

— Как долго он был твоим любовником?

Кэтрин медлила с ответом, тогда он спросил:

— Он по-прежнему твой любовник?

Она широко раскрыла глаза.

— Нет! Этого не могло быть! Один раз — и все! Я клянусь!

— Один раз? — В его голосе звучал сарказм. — Просто чудо.

У нее нашлись силы сказать:

— Я всегда так и считала.

Он скрипнул зубами, пытаясь сдержать клокочущий в нем гнев.

— Где твой любовник теперь? Можно разыскать и убить его.

— Я узнала, что он умер от лихорадки, — сказала она, и печаль в ее голосе резанула его. — Это случилось вскоре после того…

У нее хватило здравого смысла не произнести, после чего, но воображение нарисовало ему картину извивающейся под тем мужчиной Кэтрин.

— Я вижу, вы считаете, что мне не следовало этого делать, — сказала она, вставая и сжимая кулаки. — Но я не сожалею. Нет! Рейберн убил бы меня, если бы я не зачала. И ты не можешь заставить меня жалеть, что Джейми появился на свет.

Уильям видел, как смягчалось ее лицо, когда она говорила о любовнике. О человеке, которого она «убедила» лечь с ней в кровать. Он узнал все, что ему нужно было узнать; больше он не мог вынести.

— О чем я, Уильям Фицалан, сожалею, так это что я была так глупа, что рассказала тебе все! — Теперь она кричала на него, слезы текли по ее лицу. — Я верила, что ты поймешь, что у тебя не появится этих ужасных мыслей обо мне.

Он почти не слышал ее.

Последнее, что он увидел, прежде чем хлопнул дверью, была рыдающая Кэтрин, стоящая посередине комнаты с руками, закрывающими лицо.

Каким идиотом он был, что верил ей.

Эдмунд со Стивеном отскочили, когда мимо них вниз по ступенькам вихрем промчался Уильям. Он был в такой ярости, что, казалось, не видел их. Но Стивен, который ничего не упускал из виду, заметил улыбку на лице Эдмунда. И задумался, что она означала.