Рыцарь желания

Глава 17

Кэтрин не появлялась за столом три дня. Уильям знал, что в замке шепчутся об их размолвке. Взгляды, которые бросали на него слуги, когда думали, что он их не видит, явственно говорили, что они считают его самым мерзким человеком. С другой стороны, его люди были сбиты с толку. Даже Эдмунд избегал встречаться с ним глазами.

Стивен прочно обосновался в лагере слуг и не скрывал этого. Уильям не мог винить его за то, что он поддался чарам Кэтрин. Даже после того как он застал ее флиртующей с бардом в темноте, он не перестал страстно желать ее. Ночами он лежал без сна и мучился. Он мог бы поклясться, что слышит ее дыхание.

Даже днем он ловил себя на том, что воображает, как она покрывает поцелуями его тело, как перехватывает у нее дыхание, когда он входит в нее. Кончится тем, что он совсем сойдет с ума от расстройства.

Он сказал себе, что будет совершенно справедливо, если он вернет ее в свою спальню. Она его жена. У него есть право. Даже долг. Мужчине нужен наследник. Кроме того, праведный муж должен избегать греха нарушения супружеской верности. Если он не хочет жить как монах, он должен спать со своей женой.

Если быть до конца честным, ему не хватало не только физической близости. Он ощущал ее отсутствие за столом, ему нужно было слышать, как она смеется проказам Джейми и шуткам Стивена. Ему становилось грустно, когда он вспоминал их совместные поездки верхом в окрестностях замка.

Ему не хватало всего этого.

В конце концов страстное желание привело его в середине ночи к ее кровати. Хотя она не шевелилась, он знал, что она не спит.

— Ты можешь мне отказать, — сказал он, и слова эти отчетливо и тяжело прозвучали в темноте.

Каждая мышца его обнаженного тела натянулась, пока он ждал ответа. Ответом ему было молчание.

Когда он отвернул одеяло, чтобы лечь рядом, она не запротестовала. Он почувствовал, как она задвигалась, а потом как ее туника мягко упала на пол. Он повернулся к ней и наконец-то почувствовал ее обнаженное тело.

Он тут же обнял ее и прижал к себе, ощущая каждую клеточку ее тела. Он целовал ее волосы, лицо, шею, водил руками по ее телу. Повернув ее на бок, он уткнулся лицом в ложбинку между ее грудями и вдыхал ее аромат. Он сосал ее груди, сначала одну, потом другую, пока она не стала задыхаться.

Он попытался заполнить разверзшуюся внутри его пустоту страстью, ощущением ее шелковистой кожи, запахом ее волос, ощущением ее тела, отвечающего на его порывы. В жажде обладать ею всеми способами он передвинулся так, что его голова оказалась между ее ног.

Если это был грех, пусть будет грех. Он наслаждался ею, как ему хотелось. Как ему хотелось с самого начала. Когда она изумленно охнула, он крепче взялся за ее бедра. Ни одна женщина не давала ему такого наслаждения, не пахла так замечательно. Он лизал, и сосал, и вводил внутрь палец.

Она извивалась и стонала, но он не остановился, пока не заставил ее вскрикнуть. Тогда он встал на колени, подтянул к себе ее бедра и сильными быстрыми ударами завершил соитие, пока они не вскрикнули вместе.

Задыхаясь, удерживая ее на руках, он уткнулся лбом в ее грудь.

Ни один из них не произнес ни слова.

Он приподнялся и, обессиленный, растянулся рядом с ней.

Безумное совокупление удовлетворило его голод. Но когда она провела по его щеке пальцами, он понял, что это не так. Он хотел гораздо больше, чем она, как ему казалось, могла дать.

Он лежал на спине, глядя в темноту. Ее страх в первые дни их женитьбы был настоящим. Он был почти уверен в этом. Но что, если ее ласки в последующие недели были неискренними? Может быть, она притворялась?

Он уже собирался вернуться в свою спальню, когда она зашевелилась рядом с ним. Он перестал дышать, когда ее ладошка покойно легла на его живот. Потом она склонилась над ним, и ее волосы упали на его кожу.

И он снова забыл обо всем на свете.

Она больше не приходила в его спальню. Но каждую ночь он шел к ней, и они любили друг друга. Молча, неистово, мешая желание и гнев. Затем он уходил, не в силах спать рядом с ней.

Хотя она позволяла ему приходить к ней каждую ночь, днем она избегала его. Против своей воли он весь день ловил ее глазами. Ему удавалось только мельком ее увидеть выходящей из комнаты, гуляющей на укреплениях со Стивеном, бегающей по двору с Джейми.

Он знал, что долго так продолжаться не может.

Когда она снова не пришла завтракать, он решил, что с него хватит. Он бегом взбежал по ступенькам и вошел в солар.

Он стоял за закрытой дверью ее спальни, спрашивая себя, почему он здесь. Он не знал, может ли ей доверять. Насколько искренними были ее чувства. Горькая правда заключалась в том, что ничто не могло повлиять на его тягу к ней. Он хотел бы, чтобы их отношения стали прежними.

Через дверь он услышал странные звуки. Он распахнул дверь и увидел, что она склонилась над тазиком — ее рвало. Вытерев рот полотенцем, она подняла на него глаза. Опасение, промелькнувшее в ее глазах, когда она увидела его, заставило Уильяма отступить.

— Ты заболела? — спросил он с порога.

— Ничего опасного. Просто расстройство желудка.

Его гнев иссяк. Она была такой хрупкой и уязвимой в ночной рубашке, с видневшимися из-под нее тонкими лодыжками и маленькими ступнями. Несмотря ни на что, его охватила нежность.

Он отобрал у нее тазик и полотенце и отставил их в сторону. Взяв ее за руку, он сказал:

— Кэтрин, я хочу, чтобы мы…

В дверь их покоев громко постучали. Черт.

— В чем дело? — крикнул он, выходя из спальни.

К его удивлению, за дверью оказался не слуга, а один из его людей.

— Лорд Фицалан, — сказал он, — мы получили донесение о высадке французов.

От быстрого бега мужчина тяжело дышал.

— Что еще вы знаете? Где они?

— Они высадились в Милфорд-Хейвене. Это катастрофа, милорд. Замки у Хаверфордвеста, Кардигана, Тенби и Кармартена взяты. Сейчас французы движутся к Кардиффу.

— О Боже, — воскликнул Уильям, — король с армией на севере.

— Мне сказали, что гонцы уже скачут к королю и в Лондон.

— Мы должны поторопиться и быть готовыми выступить по зову короля.

Уильям вышел вслед за вестником. То, что он собирался сказать Кэтрин, могло подождать.

В замке поднялась суета: воины готовились к походу. Когда две армии сойдутся, неизбежно крупное сражение, так что Уильям забирал с собой большую часть людей. К счастью, для защиты замка Росс не требовалось много народа. Самой серьезной угрозой была бы осада. Уильям спешно занялся пополнением запасов продовольствия и прочих необходимых припасов.

Как только новость до идет до короля, он двинет свои войска на юг. Он призовет под свои знамена всех лордов пограничной полосы.

И это произойдет скоро. Скорее всего уже завтра.

За ужином Уильям попросил Кэтрин ждать его. Он не знал, возможно ли полное примирение, но ему хотелось перед разлукой прийти к какому-то взаимопониманию. Только поздно вечером он закончил дела и поднялся в их комнаты.

Он нашел ее спящей на скамье под окном. Свеча на столике почти догорела. Он пододвинул стул, радуясь, что может спокойно ее рассматривать.

Он начал с сияющих волос и нежного лица, потом его взгляд двинулся дальше. У него сдавило горло, когда он смотрел на очертания ее грудей, ее талию, бедра и длинную линию ее ног. А когда его глаза остановились на ее ступнях, таких маленьких и изящных, в глубине его глаз защипало.

Что ему делать? Он не хотел уезжать, оставив все как есть. Он взял ее руку и провел по ней пальцем. Это незначительное движение принесло ему успокоение. Она открыла глаза.

— Ты улыбалась во сне, — произнес он. — Тебе что-то снилось?

Еще не до конца проснувшись, она сказала:

— Сон, который я вижу часто, — о том, что случилось много лет назад.

— Расскажи мне об этом.

Она села и провела рукой по волосам. Совершенно проснувшись, она бросила на него подозрительный взгляд и покачала головой.

— Это только рассердит вас.

— Пожалуйста, я хочу это услышать.

После долгих просьб и уверений она сдалась.

Сердце его повернулось в груди, когда она начала рассказывать ему о той их ночной поездке верхом, накануне ее свадьбы с Рейберном.

— Молодой человек спал на конюшне, и он поехал со мной.

Она бросила боязливый взгляд на Уильяма и добавила:

— Это был благородный молодой человек, который хотел меня защитить.

Уильям кивнул, что, казалось, подбодрило ее. Он оставался спокойным и позволил ей закончить рассказ. В конце она с грустью сказала:

— В ту ночь я неожиданно почувствовала себя защищенной, счастливой и свободной.

Он с трудом сглотнул, сожалея, что больше никогда не дал ей почувствовать этого.

— Мне часто снилась та ночь, — сказала она, глядя в пространство. — Кажется, каждый раз, когда мне было тревожно и плохо.

Он чувствовал себя отвратительно, ведь этой ночью она из-за него ощущала себя несчастной.

— Твой сон — он всегда один и тот же? — спросил он. — Он в точности совпадает с тем, что тогда произошло?

Она не спешила с ответом, задумчиво глядя вниз, на свои руки.

— Всегда снилось одно и то же, до сегодняшней ночи. На этот раз молодой человек во сне превратился в тебя.

Уильяму показалось, что кто-то сжал его сердце. Взяв ее руки в свои, он сказал:

— Ты не помнишь, у кого на службе был молодой рыцарь?

Она отдернула руки.

— Ты ведь не собираешься разыскивать его и угрожать его жизни?

— Клянусь, нет.

Она, казалось, поверила и задумалась.

— Помнится, он говорил мне… Он служил у кого-то очень влиятельного…

Ее глаза расширились.

— Это был Нортумберленд.

— Да, так и было.

Она уставилась на него долгим взглядом, в ее глазах зрел вопрос.

— У меня тогда были длинные волосы, и я носил бороду, — сказал он ровным голосом. — Я был настолько молод, что гордился этим, хотя мне и не хотелось быть похожим на Готспера.

Рот у нее открылся от удивления.

— Это был ты?

Он кивнул.

Она внимательно всмотрелась в него, сощурив глаза.

— Действительно, из-за бороды и в темноте я не могла рассмотреть лицо, — медленно сказала она. — Но разница не во внешности, в другом.

— Я изменился? — спросил он, не уверенный, что хочет услышать это.

— Теперь ты привык отдавать приказы, и это дает о себе знать, — осторожно сказала она. — И еще, ты был… ты тогда… больше доверял.

— Что ты имеешь в виду?

Она прикусила губу, колебалась.

— Скажи мне, — настаивал он.

— Ты не знал меня, но поверил всему, что я сказала.

Он увидел боль в ее глазах. И обвинение.

— Я думал, ты забыла ту ночь, — сказал он, открывая свое сердце. — Мне она тоже снилась. Но в своих снах я всегда спасал тебя.

Он обезоружил себя, рассказав ей это, но продолжил:

— Я упрекал себя за то, что не нашел способа тебе помочь. Наверное, по этой причине сон возвращался снова и снова.

— Ты не мог знать, как ужасно Рейберн будет со мной обходиться, — произнесла она без тени сомнения. — И ты ничего не смог бы сделать. Рейберна выбрал король.

Он пожал плечами. Практические соображения не освобождают мужчину от того, что является делом чести.

— И давно ты узнал, что я и есть та девушка? — спросила она, и на этот раз ее голос дрогнул. — Может быть, ты знал это еще до того, как приехал, чтобы взять замок?

— Не знал до того момента, пока не увидел тебя на подъемном мосту. — Он закрыл глаза, припоминая, как в ярости пустил своего коня прямо на нее. — Ты лежала в обмороке.

Они умолкли, каждый погрузился в свои мысли.

— Ты являлась ко мне во сне не только из-за чувства вины. С той ночи ты всегда скакала рядом со мной в лунном свете, и только тебя я желал.

Признание далось ему с трудом. Он ожидал, что оно ей польстит. Однако она еще больше помрачнела.

— В последнее время я порой начинала верить, что я тебе дорога. — Она вздохнула и покачала головой. — Но нет, не я. Ты любил девушку из своего сна.

Он пришел к ней, надеясь покончить с размолвкой. Все еще не уверенный, что может ей доверять, он тем не менее пришел. Он признался, что хотел ее — мечтал о ней— много лет.

И все же для нее это ничего не значило.

— Ты измучил меня сильнее, чем Рейберн, — сказала она.

Ничто не могло бы удивить и оскорбить его больше.

— Я ни разу не поднял на тебя руку, — защищался он.

— Рейберн избивал меня, но он не затрагивал мое сердце. Он был предсказуемо жесток, ему ни в чем нельзя было верить. — Произнося эти слова, она тяжело смотрела на него, в ее глазах были боль и гнев. — Но ты, Уильям, ты был так добр ко мне, что я доверилась тебе — и тогда ты обрушил на меня гнев. Я до боли прочувствовала твою доброту и нежность, — продолжала она, и ее голос задрожал. — А потом ты приходил ко мне, брал меня из вожделения и уходил, оставляя более одинокой, чем я когда-либо была.

— Ты могла отказать мне, — произнес он задушенным шепотом. — Я сказал тебе, что ты можешь.

Это единственное, что он мог сказать в свою защиту.

— Мне не хватало твоих прикосновений, — сказала она с улыбкой, в которой была горькая радость. — Каждый раз я надеялась, что ты снова станешь мне близок. Что будет так, как раньше.

Уильям закрыл лицо руками, эмоции захлестывали его. Уловив, что она поднимается, он отнял от лица руки и взглянул на нее.

— Сейчас, Уильям, меня нужно спасать от тебя, потому что ты разбиваешь мне сердце, — сказала она.

В глазах ее стояли непролитые слезы.

— Ты принес мне такое несчастье, которого никогда не смог бы принести Рейберн.

Он схватил ее за руку, не давая уйти.

— Я всем сердцем сожалею об этом, — умоляюще сказал он. — Сожалею обо всем.

— Ты не поверил мне даже тогда, когда я предупредила тебя о вторжении французов, — накинулась она на него с горечью в голосе.

Его больше не заботило, что она продолжит обличать его.

— Мне следовало тебя выслушать.

«То, что менестрель принес ей весть о войне, никак не исключало, что он не пытался ее соблазнить», — подумал, но не высказал вслух Уильям.

— Пожалуйста, Кэтрин, я не хочу уезжать с тяжестью на душе.

Она понимала, что он не мог отправиться на войну, не сказав ей этого. Было нечестно играть на ее чувствах, но он находился в отчаянии. Все, чего он хотел, — восстановить взаимопонимание между ними. Она не похожа на других женщин, не похожа на его мать. Если он сумеет сделать Кэтрин счастливой, она его не покинет.

Он прижал ее ладонь к своей щеке.

— Я знаю, что не смогу исправить все за одну ночь, — сказал он, глядя на нее. — Но не могла бы ты притвориться, что простила меня на эту ночь? Кто знает, когда у нас будет другая?

Когда он поцеловал ее ладонь, она закрыла глаза, словно собиралась с силами. Он обнял ее за талию и прижался головой к ее голове.

— Я обещаю, что, когда вернусь, стану лучшим мужем.

Он хотел этого всем сердцем.

Она провела пальцами по его волосам и поцеловала его в макушку. Ее чудесная доброта затопила его.

Он знал, что не должен вновь обмануть ее ожидания.

Уильям встал и поднял ее на руки. Он смотрел на ее лицо, ожидая ответа. Прошел долгий, долгий миг, Кэтрин кивнула. Он поспешно, пока она не передумала, отнес ее в свою спальню.

Этой ночью он будет таким нежным, что, как он надеялся, начнет излечивать ее сердце.

Он посадил ее на край кровати и зажег только одну свечу. Когда он вернулся и сел рядом с ней, она отодвинулась, подсознательно избегая касаться его. Ему предстояло пройти долгий путь, прежде чем он вернет ее доверие.

Он развернул ее спиной к себе и начал массировать ей шею и плечи. Он чувствовал, как напряжены мышцы под его руками; он разминал их, пока она не расслабилась.

Он поцеловал ее в шею. Дотянувшись до ее уха, он шепнул:

— Лягте на живот, Кейт.

Она позволила уложить себя на живот.

Он распустил ее косу и погладил длинные шелковые пряди. Как всегда, его заворожило золото волос, искрящихся в свете свечи. Перебросив тяжелую массу ее волос на одну сторону, он наклонился и прижался губами к ее щеке.

Он массировал ее голову и виски, пока она не закрыла глаза. Тогда он двинулся ниже, к плечам и спине, массируя их через тонкую ночную рубашку. К тому времени, когда он добрался до пальцев, руки ее стали безвольными.

— Тебе не холодно? — спросил он и улыбнулся, когда она неразборчиво пролепетала что-то в ответ.

Теперь он занялся ее ступнями, сначала растер подошвы и каждый пальчик в отдельности. Чуть изогнувшиеся в улыбке губы сказали ему, что его действия доставляют ей удовольствие. Он согнул ее ногу так, что ее ступня уперлась ему в грудь, и стал массировать икру, остановился, чтобы поцеловать ступню, пальчики, и кончиком языка проложил влажную дорожку по ее подошве.

Он уложил ее ноги на кровать и покрыл поцелуями ямочку под коленом. Целуя, он задрал ее рубашку к бедрам. В комнате было тепло.

Пот выступил у него на лбу, когда он принялся массировать ее бедра. Он медленно двигался выше. Достигнув места, где нога соединяется с ягодицей, он языком проследил изгиб этой изысканной линии. Когда она задрожала, он осторожно прикусил кожу зубами. Один раз, два, три раза.

Он поднял голову и встряхнул ею, напоминая себе, что делает все это для нее. Он старался замедлить свое дыхание.

И вернулся к своим занятиям с новой решимостью. Когда он стягивал с нее рубашку, она приподняла бедра, потом грудь и голову. Наконец-то она была полностью обнаженной.

Боже мой, его жена прекрасна.

Его жена.

Он передвинулся и принялся медленно, дюйм за дюймом, растирать ей спину. Он чувствовал, как от предвкушения дальнейшего весь наливается силой, пока наконец его пальцы не оказались на мягкой, набухающей коже ее грудей.

Чувствуя, как она затрепетала от его прикосновения, он стиснул зубы так, что стало больно. Ему хотелось почувствовать ее груди в своих ладонях, ее соски.

Он сделал глубокий вздох.

Надеясь, что сможет сдержать себя, он склонился, удерживаясь на руках, чтобы поцеловать ее в шею. Его грудь терлась о ее спину, отчего острое желание пронзило его. Он закрыл глаза, сопротивляясь желанию потереться членом о ее задик. Если он сделает это, то уже не сможет сдержаться.

Он надолго замер в таком положении, его дыхание становилось все учащеннее и сбивчивее. Единственное, о чем он мог думать, — как хорошо бы было поднять ее бедра и войти в нее сзади.

Он открыл глаза, потому что она повернулась, чтобы взглянуть на него. Ее изумленная улыбка сказала ему, что она поняла, о чем он думает. Блестя глазами, она покачала головой. Ему было приятно увидеть, что она, как раньше, проявляет некоторую игривость в постели.

— Да, что-то слишком быстро, — согласился он.

Преувеличенно вздохнув, он растянулся рядом с ней и обнял ее.

— Как хорошо вот так лежать с тобой, — сказал он и поцеловал ее в кончик носа.

— Мм, — промычала она, прижимаясь сильнее.

Она поцеловала его приоткрытым ртом, отчего он забыл свое имя. Не прерывая поцелуя, он положил руку между ее ногами. Он задохнулся, обнаружив, какой горячей и влажной она была. Она вжималась в него, точно желала в нем раствориться.

Не убирая руки, он передвинулся ниже, чтобы взять в рот ее грудь. И услышал, как она резко втянула в себя воздух. Его обрадовал этот звук. Он стал медленно вводить в нее и выводить палец, одновременно притрагиваясь языком к ее соску и прислушиваясь к изменению в ее дыхании.

Сердце его застучало где-то в ушах, когда он втянул в себя сосок, а она застонала и задвигалась под его рукой. Сначала он проигнорировал то, как она настойчиво тянула его за плечи. Он хотел довести ее до разрядки до того, как войдет в нее. Но она была настойчива, и он повиновался.

Склонившись над ней, он поцеловал ее долгим влажным поцелуем. Когда она обхватила его ногами, битва была проиграна. Одним сильным ударом он глубоко вошел в нее.

О Боже! Его словно ослепило, судорога сотрясла его. Он едва смог удержаться, чтобы сразу не извергнуть семя. Он нашел ее рот. Их языки сплелись, и он насколько мог медленно задвигался на ней.

Когда она ускорила темп, он не смог сказать ей, что она должна остановиться. Она ничему не внимала, и это ему нравилось. Она выгнула спину, голова ее склонилась набок. Дыхание у нее вырывалось рывками.

А потом она выкрикнула его имя. Она была его. Она была его.

В ушах у него звучали ее всхлипы, побуждая вновь и вновь с силой входить в нее. Он уже ничего не видел и не слышал, все взорвалось, это было почти как смерть.

Он едва удержался от того, чтобы всем телом не свалиться на нее. Тяжело дыша и обливаясь потом, он уткнулся лбом в постель рядом с ее головой.

— О Боже, что ты, Кэтрин, делаешь со мной?

Когда он услышал тихий смешок, волна нежности затопила его. Как давно он не слышал ее смеха! Он притянул ее к себе, устраиваясь рядом с ней.

Лицом он уткнулся в ее волосы.

— Я бы хотел не покидать тебя так скоро, — прошептал он.

Ему нужно было время. Время залечить ее раны и излечиться самому, чтобы у них все стало вот так. Всю ночь он снова и снова поворачивал ее к себе. В пылу страсти Кэтрин сказала ему, что любит его.

Но Уильям — пусть он и доказывал ей это каждым своим прикосновением — так и не признался в своей любви словами.