Рыцарь на главную роль

7

Вечер тянулся бесконечно. Не звонила даже Дороти, которая раньше буквально преследовала Доминик. Доминик решила сама позвонить подруге, но наткнулась на ее автоответчик.

Доминик была в замешательстве. Именно сейчас, когда ей нужна была дружеская поддержка, она не могла ее получить, потому что единственная подруга куда-то пропала. Возможно, она налаживала свою личную жизнь и карьеру в обществе Чака? Во всяком случае, это было самое разумное объяснение тому, что она не жаждала разговаривать с Доминик по телефону.

Есть не хотелось. Навалилась апатия, которую Доминик никак не могла преодолеть. Что же такое? Почему, когда хочешь что-то сделать правильно, обязательно вмешиваются деньги и все переворачивается с ног на голову? Теперь уже она не борец за справедливость, а клеветница, вывалявшая в грязи доброе имя доктора Нортона.

А разве она такая?

Вспомнилось лицо Серены, этой крошки с голубыми глазами такого яркого оттенка, точно ясное небо отражалось в них. Она еще была очень слаба, чтобы что-то осознавать. Да и поймет ли когда-нибудь? Или оплошность хирурга в итоге оставит девочку на этом уровне развития, закрыв ей путь к взрослению? Неужели такого будущего Терри хотела для своей дочери? Да, конечно, она боролась за нее как могла. Но если бы они подали в суд, то наверняка выиграли бы дело, правда… Доминик вспомнила, что и медперсонал изменил свои показания на кардинально противоположные.

Что за мир такой вокруг, когда все решают деньги, а не истина? Неужели к этому стремилось общество? Или попросту все боялись последствий? Ведь если бы вину доктора Нортона признали, клиника лишилась бы одного из ведущих специалистов. Потому что, несмотря на то что произошло, Доминик не могла не признать заслуги этого человека перед обществом.

Доминик открыла бар и взглянула на бутылку вина. Желание облегчить душевную боль было настолько велико, что она не раздумывая достала штопор и открыла бутылку, налила в бокал вино, поднесла к губам и выпила залпом, чего никогда раньше не делала.

Вино провалилось в желудок, поднимаясь оттуда какой-то теплой волной, от которой проблемы отступили как бы на задний план, сделались менее болезненными. Доминик выпила еще вина. Шумно вздохнула. Стало несколько легче.

И, хотя она не решила, что будет делать дальше, на некоторое время ей показалось, что все не так уж страшно. Всегда можно начать заново, с нуля.

Доминик распахнула окно. Поежилась от прохладного ветерка, тут же ворвавшегося в комнату и захватившего ее в свои объятия. Доминик стояла и смотрела на город, который жил своей жизнью, не касавшейся ее… будто она была лишь песчинка в этом людском круговороте. По сути так оно и было.

Вино в бокале подозрительно быстро закончилось, и Доминик покосилась на бутылку, в которой оставалось еще немного. Неужели она выпила почти все? Доминик усмехнулась. Да, вероятно, у нее и правда все плохо, раз она так быстро расправилась с вином.

В дверь кто-то позвонил. Доминик удивилась — кто бы это мог пожаловать в такой час? Неужели Дороти? Как было бы здорово!

— Кто там? — спросила она в переговорное устройство.

— Как же хорошо, что ты дома!

Она узнала Пола по голосу, но не собиралась его впускать. Сегодня у нее не было настроения общаться с ним.

— Зачем ты пришел? — сердито поинтересовалась она.

— Может быть, ты все же откроешь дверь, и мы поговорим без свидетелей. Или предлагаешь мне собрать под твоими окнами толпу любопытствующих?

С одной стороны, Пол, конечно, был прав. Ни к чему устраивать разборки на людях. Но она чувствовала досаду от того, что он не уходит. Неужели непонятно, что она не хочет его видеть сегодня! Зачем быть таким упертым?

— Ладно, заходи. — Доминик нажала на кнопку, открывающую дверь подъезда.

Похоже, что сегодняшний день выдался неудачным во всех отношениях. Почему-то она не подумала, что, если бы не случилось всего того, что произошло в редакции, визит Пола был бы воспринят ею совсем по-другому. Но, с другой стороны, зачем ей это надо — думать?

Звонок в дверь отвлек ее от невеселых мыслей.

Протянув руку, Доминик открыла замок. Пол сразу же вошел, схватил ее в объятия.

— Что происходит, черт возьми?! — требовательно поинтересовался он. — Мы расстались на каких-нибудь несколько часов, а ты уже не хочешь меня видеть!

— Ты делаешь мне больно, — слегка растягивая слова, пробормотала Доминик.

Он тут же отпустил ее, и она чуть не упала, потеряв равновесие, поэтому Полу пришлось снова подхватить ее. Переведя взгляд на пустую бутылку вина и бокал, стоявшие на столе в гостиной, он все понял. Сочувствующе взглянул на Доминик.

— Не слишком удачный день?

Она нервно хихикнула.

— Это еще слабо сказано. День совсем неудачный. Неудачный настолько, что я решила немного разбавить его этим чудесным вином. — Она удивленно уставилась на пустую бутылку. — Ой! Надо же! А его уже нет! — Доминик перевела взгляд на гостя. — Извини. Думала, еще что-то осталось.

Она легонько оттолкнула его, приблизилась к столу, взяла бокал с остатками вина, посмотрела на Пола.

— Тебе этого не дам, прости. А то мне не достанется. — И она залпом выпила вино, словно боялась, что Пол отнимет у нее ту единственную радость, которую сегодня соблаговолила преподнести ей судьба.

Пол подошел к ней, забрал пустой бокал.

— Что произошло? — заботливо спросил он, глядя ей в глаза.

В его взгляде было столько искреннего участия, что Доминик не выдержала, упала в его объятия, прижимаясь щекой к его плечу, чувствуя, как рыдания, с таким трудом сдерживаемые ею до этого момента, теперь вырываются наружу, и нет больше возможности бороться с ними. Проще было отдаться им, подчиниться, перестать быть сильной.

Пол не мешал ей, не отвлекал больше вопросами. Лишь гладил по шелковистым волосам, ощущая, как рубашка намокла от слез. Он понимал, что Доминик сама все расскажет, когда справится с собой, когда чувства утихнут и она сможет рассуждать здраво.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Доминик, которая все никак не могла остановиться.

Пол усадил ее в кресло, сбегал на кухню, налил в стакан воды и принес ей.

— Выпей.

Доминик сделала несколько судорожных глотков, Пол с удовлетворением отметил, что она начала понемногу успокаиваться, забрал у нее стакан.

— Теперь ты можешь рассказать, что случилось? — мягко спросил он.

Доминик подняла на него глаза, в которых отражалось отчаяние.

— Меня уволили, представляешь? Я написала статью о ребенке, которого сделали инвалидом, чтобы больше никто не пострадал, а меня просто взяли и уволили. Потому что я поверила всем на слово, не делала диктофонных записей… и теперь все те, кто говорил со мной, дают совершенно другие показания. Мне повезло, что меня не обвинили в клевете. Хотя, кто знает, — она невесело усмехнулась, — может быть, это еще впереди.

— Малышка, — сочувствующе пробормотал Пол, — как же мне жаль… — Он взял ее за руку, подтянул к себе и усадил на колени, крепко обнял. — Не расстраивайся, все наладится.

— Я так хотела, чтобы виновный был наказан, чтобы он задумался о том, к чему привело его наплевательское отношение к своей работе, чтобы появилась какая-то ответственность перед содеянным…

— Откуда ты знаешь, возможно, так оно и есть сейчас, — предположил Пол.

— Но нормальную жизнь девочке уже не вернуть! — Доминик в отчаянии посмотрела на него.

Его лицо было так близко. Внимательные серые глаза, казалось, притягивали ее, манили все ближе и ближе… И вот уже губы их встретились в долгом поцелуе, в котором каждый из них стремился найти отдушину, способную даровать им хоть ненадолго забытье.

Доминик хотела Пола, хотела заняться с ним сексом. Просто сексом и ничем больше. Потому что ей нужна была разрядка, и она знала, как ее получить.

Поэтому она не позволила Полу оттягивать тот момент, который ждала, заставила его обладать ею, несколько грубо, жестко, но это было именно то, что ей требовалось в данный момент.

Их тела сплелись между собой, будто два паука сцепились в смертельной схватке. И не было красоты, не было чувств во всем этом, лишь голый секс, жажда удовлетворения, словно они были не людьми, а дикими животными, охваченными зовом природы. Но Доминик ощущала какое-то мазохистское удовлетворение от этого.

И, когда оргазм настиг ее, она широко распахнула глаза, потому что никак не могла поверить, что рядом с ней именно Пол: не было искр, не было наслаждения, блаженства, не было ничего… Лишь пустота, от которой хотелось убежать, забыться, скрыться навсегда.

Такое произошло с ней впервые, и Доминик была обескуражена. Она перевела задумчивый взгляд на Пола.

— Такое ощущение, что я воздушный шарик, из которого только что выпустили воздух, — пробормотала она растерянно.

— Все будет хорошо, — прошептал Пол, наклоняясь к ней и целуя ее в губы.

Доминик открыла глаза, потянулась и… внезапно ощутила сильную головную боль. Она застонала, прижав ладони к вискам, стараясь надавить на них, словно надеялась, что мучительная мигрень отступит.

Рядом кто-то пошевелился, и Доминик, с трудом повернув голову, с удивлением обнаружила в своей кровати Пола. Он открыл глаза, взглянул на нее и, все поняв, улыбнулся.

— Подожди немного, у меня с собой есть кое-что подходящее.

Через несколько минут он принес ей стакан воды, в котором шипела, растворяясь, таблетка.

— Выпей, и станет легче, — пообещал Пол, протягивая Доминик стакан.

Она послушно приняла из его рук питье и выпила все до дна, так как наряду с головной болью испытывала сильную жажду. Шумно вздохнула, откидываясь обратно на подушку, прикрыла глаза.

— Такое ощущение, что моя голова сейчас взорвется… — жалобно пробормотала она.

— Если ты наберешься терпения, скоро все пройдет.

Приоткрыв глаза, Доминик посмотрела на него.

— Честно говоря, я не думала, что застану тебя утром в своей кровати.

— Ну если помнишь, — Пол улегся поверх покрывала рядом с ней, — ты сама предложила мне остаться.

— Я помню. И все-таки… почему ты не ушел? — Она пристально смотрела на него, ожидая ответа.

— Все очень просто. — Пол усмехнулся. — Не хотел тебе говорить раньше времени, но… ты сама вынудила меня. — Он немного помолчал, сделал глубокий вдох, словно собирался глубоко нырнуть, и продолжил: — Доминик, ты мне очень нравишься, я даже почти уверен, что люблю тебя… Можешь ничего не говорить сейчас, я знаю, что еще слишком рано… да, две недели это не срок, и мне тоже кажется удивительным, что я, будучи знаком с тобой всего ничего, оказался перед лицом подобных чувств, но… это правда. — Пола с грустью посмотрел на нее. — И, если ты отвергнешь меня, я это пойму.

Он замолчал, и в комнате повисла напряженная тишина.

— Пол, — наконец прошептала Доминик, — ты такой хороший… Ты очень нравишься мне, и мне хорошо с тобой. Но две недели… тебе не кажется, что это слишком короткий срок для возникновения столь сильных чувств?

— А как же любовь с первого взгляда? Поверь, раньше я тоже не верил в это. До тех пор, пока не встретил тебя.

— Да, когда мы познакомились, я не была еще фатальной неудачницей, — с горечью пробормотала Доминик.

— Милая, — он придвинулся к ней, заглянул в ее глаза, не удержался и нежно поцеловал Доминик в губы, — мне все равно, насколько удачлива ты в карьере. Поверь, это я готов обсуждать в последнюю очередь. Для меня самое важное то, что, когда я с тобой, то забываю обо всем на свете и не хочу тебя оставлять ни на минуту.

Доминик протянула руки, обняла его за шею, привлекла к себе, крепко поцеловала, после чего прошептала:

— Я не могу сказать, что действительно люблю тебя. Но мне и правда очень хорошо, когда ты рядом… Может, это и есть любовь?

— Не знаю. — Пол пристально смотрел в ее широко распахнутые глаза. — Но я готов это узнать, чего бы мне это ни стоило.

— Ты такой милый… — Доминик улыбнулась.

— Это только видимость, — с усмешкой заверил Пол, опуская ее на подушку, нежно целуя в шею и чувствуя, как ее тело напрягается в ощущении того, что он собирается ей дать, и радуясь тому, что Доминик так реагирует на него.

Доминик останется с ним, Пол был уверен в этом. Рано или поздно она поймет, что лучше него все равно никого не найдет. И Пол мечтал лишь об одном: чтобы это случилось как можно раньше… это было очень важно для него.