Рыцарь Золотого Сокола

26

Кассандра шла к воротам, ведя в поводу вьючную лошадь. Возле самых ворот она еще ниже надвинула на глаза капюшон и сгорбила плечи. Стражник принял ее за крестьянку и махнул рукой, разрешая пройти.

За воротами замка Кассандра свернула на лесную тропу. Было уже почти темно, но она все же надеялась, что не заблудится.

— Ваше Высочество! — окликнул ее чей-то голос.

Вглядевшись, она с облегчением узнала Роба Гилберта.

— Я ждал вас, чтобы проводить через лес. Кассандра была благодарна ему за помощь: по правде сказать, ее пугала лесная темнота.

— Как сэр Эдвард? — спросила она, затаив дыхание.

— Отец сказал, когда его перевязывал, что раны хотя и глубокие, но не опасные.

— А твой отец… Ему можно доверять? Он не донесет моей матери?

— Мой отец всю жизнь верно служил вашему отцу, Ваше Высочество, и сейчас он на стороне принца Райена — законного наследника престола.

Кассандра успокоилась.

— Тогда пойдем скорее.

По тропинке, петляющей между деревьями, они углубились в лес. Наконец вдали замаячил огонек. Когда они подошли к сторожке, Роб Гилберт отворил дверь и пропустил принцессу вперед.

Узнав лесника Уильяма, Кассандра коротко кивнула ему.

— Как ваш больной? — замирая от страха, спросила она.

Лишь когда Уильям отдернул занавеску, у нее немного отлегло от сердца. Сэр Эдвард сидел на соломенном тюфяке, а немолодая женщина, вероятно, лесничиха, поила его с ложки бульоном.

При виде принцессы он привстал и застыл в напряжении.

— Предупреждаю, — он угрожающе сверкнул глазами, — живым я вам не дамся!

— Не бойтесь, сэр Эдвард, вы среди друзей. Я пришла, чтобы вам помочь.

— У меня нет друзей среди Рондашей, — холодно сказал он.

Уильям шагнул к сэру Эдварду.

— Вы не должны оскорблять Ее Высочество! Она спасла вам жизнь. Только благодаря ей вы попали сюда.

— У нас нет сейчас времени на недоверие друг к другу, — спокойно произнесла Кассандра и протянула сэру Эдварду тяжелый кошелек.

Рыцарь взглянул на принцессу так, словно видел ее впервые. Она откинула капюшон, и ее черные волосы отливали призрачной синевой в тусклом свете фонаря. Черты ее лица были удивительно соразмерны и легки, на миг ему почудилось даже, будто это ангел небесный сошел на землю, чтобы его спасти.

— Здесь все золото, что мне удалось раздобыть, и еще кое-что я заплатила капитану, который взялся вывезти вас с острова. Как вы думаете, вы уже сможете держаться в седле? — с надеждой спросила Кассандра.

При помощи Роба Гилберта сэру Эдварду удалось подняться на ноги, но было видно, что он еще очень слаб.

— Я должен разыскать свою королеву.

— В одиночку вы все равно не сможете ей помочь. Моя мать держит ее в замке под конвоем — но ей нужен ребенок, а не сама Джиллиана. Поэтому до тех пор, пока Джиллиана не разрешится от бремени, ей ничто не грозит. А вы должны сначала достаточно окрепнуть.

Сэр Эдвард сделал шаг и едва не упал, но Роб поддержал его.

— Думаю, вы все-таки должны ехать: здесь вам оставаться крайне опасно, кто-нибудь может донести. — Кассандра потрогала его лоб и, убедившись, что жара нет, почувствовала облегчение.

— Мне горько покидать Ее Величество в такой час.

— Сделайте, что я вам скажу, и, возможно, вам удастся ее вызволить. Вы должны добраться до замка Солсбери и увидеться с королевой Элинор.

— Королева Элинор сама томится в неволе, как же она поможет моей королеве?

— Джиллиана говорила мне, что доверяет английской королеве, как никому другому. Наверняка у нее есть для этого причины. Послушайте меня, поезжайте в Англию.

В глазах Кассандры светились отвага и ум — почему Эдвард не замечал их прежде?

— Когда я должен быть на судне? — спросил он, чувствуя, как постепенно ему передается спокойная уверенность девушки.

— Как можно скорее. Роб проводит вас и поможет вам подняться на борт.

— Простите меня, Ваше Высочество, — с улыбкой сказал Роб. — Я, знаете ли, всю жизнь мечтал хоть одним глазком взглянуть на чужие края, да как-то не доводилось. Может, вы позволите мне сопровождать сэра Эдварда?

Кассандра просияла.

— Спасибо, Роб, твоя помощь будет сейчас очень кстати. Когда вы вернетесь, я сумею отблагодарить тебя за верную службу.

Сэр Эдвард с усилием выпрямился, стараясь побороть боль.

— Не беспокойтесь, у меня хватит сил на все.

— Должно хватить, — сказала Кассандра. — От вас теперь зависит жизнь Джиллианы.

— Я готов ехать, — твердо сказал сэр Эдвард. Кассандра обернулась к сыну лесника.

— Роб, вы должны объехать деревню стороной, и вообще старайтесь привлекать как можно меньше внимания. Найдется у тебя, во что переодеться сэру Эдварду?

Роб задумчиво прищурился.

— Мы с ним вроде одного роста, так что моя одежда ему должна подойти.

Когда все было готово к отъезду, сэр Эдвард при помощи Роба попытался забраться в седло. С первого раза, однако, ему это не удалось: не рассчитав своих сил, рыцарь сорвался и упал на землю, отчего Кассандра испуганно ахнула и бросилась на помощь.

— Вы еще слишком слабы, — пробормотала она и дотронулась до его плеча. — Будь Райен с нами, он сказал бы нам, как лучше поступить.

— А кстати, не объясните ли, почему его здесь нет?

— В стране вот-вот начнется война между сторонниками моей матери и теми, кто желает видеть на престоле моего брата. Боюсь, что без посторонней помощи Джиллиане теперь не вырваться из замка. Мать может объявить ее и рыцарей заложниками.

Сэр Эдвард выпрямился и, медленно подняв руку, дотронулся до шелковых волос Кассандры.

— Не печальтесь и не беспокойтесь за меня. Пока мы будем плыть, я окрепну и к королеве Элинор явлюсь уже вполне здоровым. Помощь придет.

— Я знаю, что замок Солсбери охраняется людьми короля Генриха, но вы должны найти способ проникнуть в него тайно.

Он привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы.

— Все будет хорошо, мой ангел. Я встречусь с Элинор и вернусь. Вы… будете ждать меня?

— Да. — Кассандра в изумлении прикоснулась пальцем к своим губам. — Я вас дождусь.

Сердце ее бешено колотилось в груди.

Прошло уже несколько часов, но за это время в комнату Джиллианы не заглядывал никто, кроме служанок королевы Мелесант, которые ничего не могли ей сказать о судьбе сэра Хэмфри и остальных рыцарей. Поначалу она надеялась, что Райен, ужаснувшись содеянному, опомнится и явится освободить ее из заключения, но с каждым часом надежда становилась все слабей.

Значит, она ошибалась, приписывая ему честность и благородство. Он ничем не лучше своей матери и, вероятно, с самого начала намеревался предать ее.

За это время Джиллиане уже несколько раз предлагали отобедать, но она заявила, что не возьмет в рот ни крошки, покуда королева Мелесант не выпустит из темницы ее людей и не позволит им покинуть Фалькон-Бруин.

Между нею и королевой Мелесант завязалась заочная непримиримая борьба. Джиллиана готова была отдать свою жизнь и, значит, жизнь своего не родившегося еще младенца ради свободы последовавших за ней рыцарей.

Услышав знакомый лязг засова, она повернула голову к двери. На сей раз вместо служанки в комнату без стука вошел Эскобар Фернандес. На его тонких губах играла самодовольная улыбка.

Джиллиана с трудом приподнялась и села на постели.

— Я не приглашала тебя, — надменно сказала она. — Ступай вон.

Кастилец окинул ее пренебрежительным взглядом.

— Полагаю, что вам лучше разговаривать со мной, чем с королевой Мелесант. Вряд ли она будет с вами миндальничать, как я.

— Я требую, чтобы ко мне немедленно прислали мою служанку.

Он неопределенно помахал рукой и ухмыльнулся, явно не собираясь ничего предпринимать.

— Так ступай к своей королеве и передай, что я не намерена разговаривать с ее ничтожными рабами, — воскликнула Джиллиана.

Глаза Эскобара холодно блеснули.

— С вами буду говорить я — или никто.

— Что ж, стало быть, никто.

Он придвинул скамейку поближе к кровати и сел.

— Будьте же благоразумны. Королева сказала, чтобы…

Джиллиана молча встала и отошла к окну, давая ему понять, что разговор окончен. У нее кружилась голова, от слабости она едва держалась на ногах. Чтобы не упасть, она крепко ухватилась за подоконник и прислонилась плечом к стене.

— Видите, как плохо без еды! Королева уполномочила меня передать, что вы можете заказывать себе любые яства — кухарки Ее Величества сумеют приготовить все, что угодно. А вам необходимо хорошо есть.

Джиллиана продолжала молча стоять к нему спиной. Через некоторое время послышался его раздосадованный вздох.

— Рано или поздно вам все равно придется со мной говорить.

Она обернулась к нему и надменно вскинула голову.

— Скажи своей королеве, что я отказываюсь есть.

— Вряд ли она будет этим довольна, — пожал плечами Эскобар.

— Еще бы! Ей ведь придется потом объяснять Генриху, как вышло, что я умерла от голода у нее на Фалькон-Бруине. Думаю, король Англии не скажет ей спасибо, когда Талшамар навсегда отойдет к французской короне. Кстати, напомни своей повелительнице, что девиз на моем фамильном гербе гласит «Смерть, но не бесчестье!» Освежи в ее памяти также то, что моя мать была верна этому девизу до конца. Я намерена последовать ее примеру.

Лицо и шея Эскобара побагровели от сдерживаемой ярости.

— Вы не сделаете этого! Подумайте о младенце!

— Довольно слов, жалкое ничтожество! Ступай вон и передай своей королеве все, что я сказала.

Эскобар рывком распахнул дверь и как ошпаренный выскочил из комнаты. В глубине души он надеялся уломать упрямую королеву Джиллиану и тем самым снова заслужить расположение Мелесант, однако — увы! — его надеждам не суждено было осуществиться.

Вообще талшамарцы, все как один, внушали королевскому сенешалю безотчетную неприязнь: на его взгляд, все они были чересчур заносчивы, и он нисколько не сомневался в том, что их королева, дай ей только волю, действительно уморит себя голодом.

Мелесант ждала, когда Эскобар подойдет к ней поближе.

— Ну что, видел Джиллиану?

— Видеть-то видел. Но она упряма как ослица. Мне было противно с нею разговаривать.

— Думаю, что и ей с тобой тоже.

— Она отказывается есть. Готова умереть вместе с нерожденным младенцем, если вы не предоставите свободу ей самой и всем ее рыцарям.

Мелесант резко обернулась, взметнув пыль подолом своего широкого платья.

— Нет! — в ярости вскричала она. — Я не дам ей этого сделать! Она покорится моей воле! Я должна ее заставить, иначе все теряет смысл.

— Не знаю, Ваше Величество…

— А что ты вообще можешь знать — ты, ничтожный пигмей! — кричала королева, вымещая на нем свою злобу. — Что может понимать рожденный простолюдином в поведении августейших особ?

Он мог бы напомнить Мелесант о том, что она сама отнюдь не королевских кровей, но сдержался. По-видимому, ненависть к молодой королеве еще усугублялась тем, что Джиллиана в отличие от нее была рождена для власти.

— Ваше Величество, но как вы заставите ее есть?

Мелесант в раздражении металась по комнате.

— Я должна подумать, должна найти какую-то уловку!.. Если младенец погибнет — все пропало.

— Она требовала прислать, к ней служанку. Может быть, той как-нибудь удастся ее уломать?

— Я вижу, ты так и не понял, что за народ эти талшамарцы, у них какие-то дикие понятия. Эта служанка вовсе не станет ее уламывать, она скорее сдохнет от голода вместе со своей госпожой, чтобы только досадить мне. Ненавижу!.. — в бессильной ярости потрясая кулаками, воскликнула она. — Ненавижу всех талшамарцев, всех до единого!

Эскобар проворно попятился.

— Может быть, прикончить ее рыцарей? Тогда она не сможет выдвигать вам условия.

Мелесант вскинула на него удивленные глаза.

— Превосходно! Ты нашел именно то, что нужно!

Эскобар недоуменно моргал, не понимая, что же такое он нашел. Впрочем, главное, что королева им осталась довольна, решил наконец он.

— Дурак! Нам надо только пригрозить, что мы расправимся с ее людьми — и она сразу станет как шелковая. — Глаза Мелесант сверкали от удовольствия. — Если понадобится, я своими руками выпущу кишки из ее драгоценного Хэмфри.

Мелесант распахнула дверь и стремительно вошла в комнату Джиллианы. В каждом ее движении сквозила неприкрытая злоба.

Джиллиана медленно встала, держась за кроватный столбик.

— Я давно вас ждала, Мелесант.

— Значит, вы догадываетесь, для чего я здесь. Джиллиана бесстрашно взглянула на нее.

— Освободите моих людей — тогда я согласна остаться на Фалькон-Бруине.

— Согласны вы или нет, мне неинтересно — вам придется тут остаться по моему желанию! — Мелесант толкнула Джиллиану в грудь, так что ей пришлось снова опуститься на кровать, и остановилась, глядя на нее сверху вниз. — Так вот, Ваше Величество королева Талшамара. Я слышала, вы как будто отказываетесь от еды? Если вы и впредь намерены вести себя подобным образом, вашим рыцарям придется расплатиться за ваше упрямство.

Джиллиана перебралась на другую сторону кровати и снова встала.

— Что вы хотите этим сказать?

— Все очень просто. Каждый раз, когда вы пожелаете оставить себя без пищи, кто-то из ваших рыцарей лишится одного пальца… И начну я, пожалуй, с вашего любезного палатина.

Джиллиана побледнела.

— Вы не посмеете совершить такое злодейство.

— Посмею, милочка. И даже спать буду совершенно спокойно. Я не люблю пустых угроз. Просите любые кушанья — ваша служанка будет их вам приносить. Но если у вас паче чаяния опять исчезнет аппетит — постарайтесь представить себе вопли лорда Болдриджа, когда ему будут отрубать пальцы. Трижды откажетесь от еды — ему отрубят три пальца.

Все поплыло у Джиллианы перед глазами, и она обессиленно опустилась на кровать.

— Я буду есть. Оставьте моих людей в покое. Мелесант торжествующе расхохоталась:

— Право, я восхищаюсь вами более, чем прежде! При всей вашей глупой гордости вы умеете признать свое поражение. Все чудесно устроилось.

Джиллиане очень хотелось лечь, но она не желала показывать матери Ранена, как она ослабела.

— Отступить ради спасения своих ближних не значит потерпеть поражение, — сухо произнесла она.

Довольная, Мелесант отвернулась. Королева Талшамара страдала, хотя и пыталась это скрыть, и ее страдания доставляли Мелесант особо утонченное удовольствие. Не говоря больше ни слова, она вышла и заперла за собой дверь.

Джиллиана уронила голову на руки, пытаясь собраться с мыслями.

Слезы, которые она долго сдерживала, хлынули из ее глаз. Она плакала, покуда силы не покинули ее окончательно.

Положение было отчаянное, надежды не было — ни для нее, ни для ее будущей дочери. Она оказалась во власти сумасшедшей!