Сбежавшая от бога

Глава 3. Всего лишь отраженье

Самое неприятное в продолжительном пути — это когда ты прошёл уже невероятно много, а идти все равно остается в два раза больше. Конечно, точно сказать, какое расстояние мы преодолели с Саламрад, было делом весьма сложным, но усталость брала своё.

Тем не менее отступать от намеченной цели я не собирался. В конце концов, я именно для этого и прибыл к пророчице, трясся бог знает сколько времени в седле норовистого животного точно не для того, чтобы в итоге повернуть назад. Кстати, касаемо этого самого «пророчествования». Саламрад мало напоминает земных гадалок и медиумов, которые рассказывают про связь с астралом. Этот их астрал — такое средневековье, скажу я вам по секрету. Ну и, разумеется, хороший способ заработать. А так как королева не нуждается в деньгах, то и ведёт дела по своему собственному разумению.

Ее метод заключался в следующем: в свое время в мир за потерянной границей была переправлена огромная зеркальная машина, над которой работали выдающиеся умы нескольких рас. При помощи машины можно было в одном месте следить за событиями, которые одновременно происходят во всей Вселенной миров. Каждое такое «зеркало» было настроено на восприятие своего мира и отражало именно его, показывая любую точку, которую только сможет задать желающий. Спрятана машина в мире Саламрад была совершенно не зря. Обыкновенным жителям миров, тем, кто не является учениками и последователями сенситивов, сюда хода не было.

Ну, разумеется, Премиум и Совет, управляющие всем этим безобразием, могли являться в это место в «нигде» по любой прихоти. Что об этом «проходном дворе» думала сама Саламрад — оставалось загадкой.

— О-о-о, какие люди! — неожиданно прозвучал немного скрипучий, но довольно приятный голос. — Сколько лет, сколько зим!

Королева едва заметно усмехнулась и остановилась среди всей этой чёрной пустоты, внимательно оглядываясь по сторонам, будто желая увидеть нечто такое, что здесь точно было, но совершенно не желало попадаться на глаза.

— Рад тебя видеть, Шагадар, — продолжал меж тем голос. — Правда, правда. Особенно в одиночестве.

— Не могу тебе сказать того же в ответ, Эреб, — хмыкнул я. — Ты так ни разу и не соизволил показать свою наглую натуру в том диапазоне, в котором я способен ее увидеть.

— Ну, вот и кто тут пенёк тогда? — философски отозвался голос. — Решать надо что-то с глазами, золотце.

— Нахал, — миролюбиво отметил я.

— Да, а что? — невозмутимо ответил тот.

Если вы хотя бы поверхностно ознакомлены с древнегреческой мифологией, тогда не составит труда вспомнить, что Эреб — это вечный мрак, который живёт ниже, чем располагается сам Тартар, ад для богов и прочих прохвостов, которых даже небезызвестному Аиду было не под силу удержать.

Так вот. Это он и был. Конечно, каким образом этот пройдоха оказался на Земле, да и ещё сумел затесаться в божественный пантеон — одному Эфиру известно. Его бессменному дружку и основательному раздолбаю. Оба всё время открещиваются от всяких обвинений в их сторону и в один голос твердят, что на Землю их послали в командировку, а они просто настолько обаятельны и привлекательны, что люди не устояли перед ними и любезно предложили стать богами.

Но это прошлое. Здесь, у Саламрад, Эреб является тем самым существом, которое полностью отвечало за машину и, разумеется, само решало, когда стоило показывать своё присутствие приходящим сюда, а когда — нет.

Ходили слухи, что с Премиумом этот вечный мрак разговаривал всегда очень неохотно. Но всё же разговаривал. А вот советников на дух не переносил. Зато со многими сенситивами мог болтать так долго, что и не переслушаешь.

В окружающем пространстве вдруг слабо замерцали тончайшие серебристые линии, мигом пронзившие тьму в разных направлениях, чтобы тут же пересечься друг с другом и вырасти вокруг нас воплощением огромной сети сферической формы. Места пересечений тут же начали поблескивать и переливаться кристально-чистым светом. Из этих пазух вышли другие линии, более тёмного оттенка, заполняя собой пространство внутри сферы. Линии спокойно проходили через наши тела, не находя в них никакой преграды.

— Нам нужно знать, что будет происходить в ближайшем будущем, — спокойно сказала Саламрад, совершенно не обратив внимания на нашу дружескую перепалку.

Кажется, Эреб презрительно фыркнул. Ну, что… вы б тоже фыркали, если б вам такое говорили.

— Миры?

— Срединные. — Королева прикоснулась к ближайшей нити, и та засияла чистым белым светом, при этом окрасив сиянием кончики её пальцев. — Ближайшие к Центральным.

Она быстро нарисовала в воздухе несколько сверкающих символов, которые тут же вспыхнули цитриново-жёлтым сиянием и превратились в золотистое подобие ртути, медленно плавящееся и растекающееся во тьме пространства.

— Храуст, Земля, Ямге, Сарлурт, Тинта-Ул, Аянхайярайм? — раздался безэмоциональный голос Эреба, прекратившего паясничать и перешедшего к делу.

— Да, — кивнула в пустоту Саламрад.

Золотистая ртуть тут же потеряла свой насыщенный тон, окутывая собой, словно мягким покрывалом, внутреннюю поверхность сферы и одновременно показывая все перечисленные миры. Я невольно вспомнил тагелланский телевизор, в котором включались сразу все из возможных каналов. Из шести изображений два были подёрнуты неприятной рябью. Адский мир Аянхайярайм — красной, как кровь, Земля — мертвенно-белой. Обычно подобные «спецэффекты» появлялись тогда, когда должна была случиться большая неприятность.

— Почему два мира? — спросил я, посмотрев на Саламрад.

Она резко приблизила к себе изображение Земли, внимательно просматривая его.

— Здесь что-то не так, — пробормотала она.

— Заметно, — согласился я.

Рябь утратила свой жуткий белесый оттенок и тут же стала кроваво-красного тона, в то время как весь Аянхайярайм вмиг словно выцвел.

— Что-то курсирует туда-сюда, — сообщил Эреб, — и в процессе не забывает делать большие гадости.

— А может, меняется местами? — предположил я, видя, как Саламрад рассматривает в этом рубиновом мерцании высокого плечистого парня с длинными пламенно-рыжими волосами, сжимающего в руках смотанную цепь.

При этом было какое-то странное ощущение, хотя, скорее, убежденность, что эта цепь каким-то образом является частью самого человека. Бред, конечно, но в моём возрасте лучше уж довериться интуиции, чем сделать вид, что у меня её нет вообще.

На этот раз моя старушка, то есть интуиция, не подвела. Потому что плоскость, отображающая Аянхайярайм, тут же показала того же самого человека, но при этом он был обнажён и прикован к стене, а шею сдавливал металлический широкий ошейник, впивавшийся шипами в кожу.

— Это ещё что за чертовщина?

Оба изображения мне совершенно не понравились. А ещё больше не понравилось, когда они оба померкли, и в воздухе остался лишь призрачно-сизый дымок, словно кто-то быстро затушил горевшую до этого свечу.

— Не знаю, — Саламрад тоже была мрачна, но при этом совершенно ясно было одно, что больше ничего ни говорить, ни показывать мне не собирались.

— Раз всё исчезло само, то это самый верный знак — лезть туда не следует, точно тебе говорю, — мягко пояснил Эреб, понимая, что меня крайне не удовлетворит такое положение дел.

— Это я давно понял, — проворчал я. — Но кто этот человек?

— И человек ли? — усмехнулась королева. — Неведомо. Но можно сказать одно. Если хочешь нарваться на неприятности — найди этого рыжего. Он-то и есть тот странный фактор, который крутит вокруг себя энергии.

— При этом как-то странно, — добавил Эреб. — Возникает ощущение, что сила у него какая-то двойственная. Как свет и тень.

— Тоже мне поэт, — пробормотал я, вздохнув. — Спасибо и на этом.

— Всегда пожалуйста, будьте любезны, — ответил Эреб, и я был готов поклясться, что этот невидимый умник отвесил шутовской поклон.

— Понятно. — Я кивнул Саламрад. — Я благодарен, что ты не отказала мне.

Она улыбнулась:

— Худхуранд, ты знаешь, не в моих правилах оставлять человека ни с чем, раз он ко мне пришёл сам. Тем не менее…

Она резко замолчала.

— Что? — спросил я, чуть ближе подойдя к ней. — Есть ещё что-то, что я должен знать?

— Не совсем. Я бы хотела тебя попросить об услуге, Шагадар. Знаешь ли ты о народности кхааров, живущей в пустынях по дороге на запад от моего дворца?

Я кивнул. Пожалуй, это были единственные обитатели мира за потерянной границей, которые были почти людьми и не имели горячего желания прибить любого путника. Племена кочевников, они отлично уживались здесь и при этом были единственными, с кем бы хотелось иметь дело.

— У меня будет просьба. Перед тем, как вернуться домой, забери в Тагеллан мою связную. Её зовут Алиайта. Она сейчас находится у кхааров.

— Связную? — переспросил я, не поверив своим ушам. — Это какого рода она связная?

Саламрад посмотрела на меня так, что продолжать расспросы тут же отпало всякое желание.

— Связная, — повторила она. — И девочке здесь не место.

Передо мной тут же возникло изображение светловолосой девчонки в жёлто-коричневой одежде кхааров. Половину её лица скрывала эластичная золотистая повязка. Я не рискнул спрашивать, что с девочкой, потому что и так прекрасно понимал две вещи: а) это не моё дело, б) с королевой лучше не спорить.

— Хорошо, я всё устрою, — кивнул я, улавливая едва различимое хихиканье Эреба за спиной.

— Вот и славно, значит, теперь слушай, как лучше найти кхааров.