Счастье Харви Гаррарда

Глава 7

Мильдред Гаррард и Герберт Фардаль ужинали вдвоем в отеле «Ритц». Усаживаясь напротив Фардаля, Мильдред нервно оглянулась.

— Надеюсь, вы не против того, чтобы мы отужинали здесь? — спросил банкир, слегка задетый ее тревогой.

— Конечно, нет, здесь премило. И к чему эти вопросы? В Сити поехать мы не могли, а ваша холостяцкая квартира… простите, но она просто убога. На Ривьере все гораздо проще.

Пока он делал кельнеру заказ, Мильдред закурила. Ее поклонник, конечно же, уступал Харви, но выглядел очень солидно. Кроме того, ей нравилась его грубая мужественность.

— Я хотела поговорить с вами о муже. Он очень тревожит меня.

Фардаль выжидательно молчал.

— Знакомы ли вы с его делами?

— Мало. Но его фирму считают одной из лучших в Англии.

— Вы живете в Сити. До вас не доходило никаких слухов?

— Иногда.

— Не поговаривают ли о возможном крахе «Гаррард и Ко»?

— Да, я что-то слышал об этом.

— Я так и знала! Что вам известно?

— Вчера ваш муж был у меня и просил взаймы.

— А позавчера он хотел забрать у меня жемчуг и купчую на дом.

Первый ход был сделан. Наступила пауза. Потом она склонилась немного вперед. В ее синих глазах стояли слезы, губы дрожали.

— Это значит, что всему конец. Фирма лопнула. Он потерял все свое состояние. Мы разорены.

— Не сгущайте краски, дорогая, все еще образуется.

— Не думаю. Если Харви просил у вас взаймы, значит ему крышка. Как коммерсант он круглый нуль.

— Но ведь у вас есть и собственный капитал?

— Ничтожный. Его не хватит даже на портних.

— А ваши родственники?

— Нищие.

— А как же сэр Чарльз Фаррингтон, ваш отец?

Она зло рассмеялась:

— Гол, как сокол. Не будь имение майоратом, он бы давно очутился на улице. Через год после моей свадьбы он был вынужден отказаться даже от охоты.

— А ваша сестра? Она ведь замужем за лордом Фельтропом?

— О, они очень богаты. Но какая мне от этого польза? Родственников приглашают к обеду, но не дают им ренты… Я, право, не знаю, что со мной будет!

— Ас вашим мужем?

— Ах, мужчина всегда найдет себе работу! Но женщина совершенно беспомощна. Не знаю даже, как мне быть. Вот если бы кто-нибудь внушил Харви, что часть имущества необходимо спасти и переписать на мое имя…

— Это невозможно. По крайней мере теперь. Если Гаррард перепишет имущество на вас, суд потребует его обратно.

— Фу, как грубо! Ну мистер Фардаль, ну пожалуйста, придумайте же какое-нибудь средство! Неужели нет никакой возможности обеспечить меня?

— Мистер Фардаль?

— Ну хорошо, Герберт, — робко произнесла она. — Здесь необходимо соблюдать осторожность.

— Вы всегда и везде осторожны.

— Не сердитесь, друг мой. Я так подавлена! Вы должны ободрить меня и дать хороший совет.

— Дорогая моя Мильдред, если фирма Гаррарда лопнет, вам абсолютно не на что рассчитывать. Думать надо было раньше, теперь слишком поздно. Но… если вы вдруг окажетесь в затруднительном положении и обратитесь ко мне, как… к другу, я позабочусь о том, чтобы вы не нуждались в деньгах.

Это было сказано чересчур откровенно, но Мильдред не смутилась. Потребность в деньгах заглушила в ней все прочие чувства. Раз этот человек богат, значит он должен стать ее рабом. Он довольно сносен, неплохо одевается и вращается в высшем обществе…

— Вы очень милы, Герберт, но я как-то не решаюсь брать у вас в долг.

— Почему же в долг? — он смотрел ей прямо в глаза.

Ее тонкие брови медленно поползли вверх: последнее заявление граничило уже с наглостью.

— Как это «почему»? Говорите яснее. Он понял, что перегнул палку, и дал задний ход:

— Просто я хотел дать почувствовать вам, Мильдред, что в наших отношениях деньги ничего не значат.

Она благодарно улыбнулась ему: приличия были соблюдены.

Опасная минута прошла. Фардаль понял, что ее благосклонностью он обязан не своей скромной персоне, а своим деньгам, и мысленно поздравил себя с тем, что не поддался первому порыву и не высказался более определенно.

— Странно, что ваш муж сказал вам обо всем только сейчас, ведь он не мог не предвидеть катастрофу.

— Мы редко откровенничаем. Харви думает лишь о развлечениях, играет в поло, гольф, теннис, катается на яхте… А меня называет эгоисткой.

— Мужчине не пристало жить праздно. Нет, это не для меня. Максимум, что дела могут мне позволить — месяц в Монте-Карло, вот и все.

— Зато вы много зарабатываете.

— Да, но деньги достаются нелегко.

— Харви полезно будет немного поработать.

— Ответьте мне еще на один вопрос. Предположим, фирма Харви лопнет. Останетесь ли вы с мужем?

— Ну разумеется нет! Харви мне нравится, но жить в нищете… увольте! А сейчас, если не возражаете, я предпочла бы поехать домой. За последние дни я каждый вечер выезжала в свет, да и эти заботы… Я должна щадить себя.

— Вас отвезти?

— Пожалуйста. Можете зайти ко мне на полчаса. Харви вернется только в одиннадцать. Понятия не имею, что он делает так поздно в Сити. Ведь он ничего не смыслит в делах.

— В коммерческих. И все же, Мильдред, ваш муж далеко не глупый человек.

— Да бросьте, Герберт! Человек, попавший в такую переделку, просто дурак.

Фардаль щедро расплатился с кельнером, и они вышли из ресторана, чтобы отправиться на его роскошном автомобиле на Керзон-стрит.

Мильдред разрешила ему гладить свои пальцы, но когда он робко попытался ее обнять, резко оттолкнула его.

— Вы же знаете, я этого не терплю.

— О, — с раздражением заметил Фардаль, — вы не всегда так строги. Вспомните тот вечер в Каннах…

— Я что, обязана помнить о нем всю жизнь?

— Но ведь тогда я впервые поцеловал вас. Об этом трудно забыть.

Она загадочно рассмеялась.

— Ладно, не хмурьтесь. Если Харви нет дома, я, может быть, снова позволю вам себя поцеловать. Только ведите себя хорошо… Ну, вот мы и приехали. Не вздумайте называть меня при слугах по имени.

Они поднялись в ее салон, где она указала ему на кресло, а сама расположилась в шезлонге.

— Мистер Гаррард вернулся? — спросила Мильдред явившегося на звонок дворецкого.

— Нет, мадам, он обещал быть поздно. Прикажете подать кофе или виски с содовой?

— Виски. Если Харви вернется до ухода мистера Фардаля, попросите его сюда.

Дворецкий вышел и вскоре вернулся с напитками. Когда он снова ушел, Фардаль закурил, откинулся на спинку кресла и, не прерывая легкой беседы, принялся разглядывать Мильдред. На Ривьере она вечно была окружена поклонниками, но все любили Харви больше нее. Мужчины высоко ценили его, а женщины, на которых он почти не обращал внимания, пели ему хвалу. И все же его собственная жена оставалась, по-видимому, совершенно равнодушной к нему. Он спрашивал себя, почему, и не находил ответа. Фардаль отлично сознавал, что ни наружностью, ни манерами, ни общественным положением не мог соперничать с Харви. Всего, чего он желал, он добивался исключительно деньгами. Но познакомившись с этой женщиной, он стал жалеть, что его личные достоинства столь ничтожны. Ее отзыв о муже льстил его самолюбию и в то же время смущал его.

— Почему вы так добры ко мне? — внезапно спросил он.

— Ах вот как, добра? И вы все равно недовольны?

Его сердце забилось сильнее, голос зазвучал резче, в глазах вспыхнула страсть.

— Да, недоволен. Я хочу большего. Но скажите, почему вы обратили на меня внимание? Ведь ваш муж обладает всем, что нравится женщинам и чего нет у меня.

— Не надо скромничать, Герберт. Одно достоинство у вас все же есть.

— А именно?

— Вы умны. Вы способны — а это ценят все женщины — зарабатывать много денег.

— Да, я много зарабатываю, но буду зарабатывать еще больше. И охотно поделюсь с вами.

Он склонился над ней. Его слова произвели магическое действие. Заговори он о любви, она тотчас же оттолкнула бы его. Но он сказал именно то, что она страстно желала услышать. Мысль о неограниченном кредите в банке возбуждала ее куда больше страстных ласк и заверений в вечной преданности. Он опустился перед ней на колени, и она обвила руками его шею… Внезапно Мильдред вздрогнула и резко оттолкнула его. Он заметил ее испуг и, побледнев, вскочил. На пороге комнаты стоял Харви.