Счастье не приходит дважды

Глава 10

Элла Ревенко быстро шла по улице. Зря она села в машину к Ладе Козило, ругала себя женщина. На метро бы прекрасно доехала, а то высадили не пойми где, поворота там, видите ли, нет, и шагай теперь по безлюдной улице, развороченной строителями, ломай ноги.

— Зараза! — Она налетела на камень и запрыгала на одной ноге. — Канав, паразиты, понарыли.

И чего она сюда потащилась? Надо было, как из машины вышла, налево свернуть, но она пошла направо, думая срезать угол, и вот, пожалуйста, нарвалась на стройку. Еще не поздно вернуться, но она не стала этого делать. Сегодняшний день вымотал ее, хотелось поскорее оказаться дома.

Прихрамывая, Элла шла в сторону шумной улицы.

Серьги продать не удалось. Ну не может она сделать такую скидку, не может! Вера говорила, что Козило — женщина богатая и давно мечтает о подобных сережках.

— Сразу купит, — уверяла она. — С тебя еще за комиссию причитаться будет.

Ошиблась Вера. Богатые похлеще бедных торгуются. Новоиспеченная баронесса Козило знала, как взять человека за горло. Несговорчивость Ревенко ее раздосадовала.

— Будем думать, — сказала Козило.

«Может, еще уступить? Положение-то аховое, — с тоской думала Элла и тут же возмутилась: — Ну нет, сколько можно!»

Когда-то серьги с изумрудами подарил ей муж. Она вздохнула. Что теперь об украшениях жалеть, если все кувырком пошло с тех пор, как он погиб! Надо как-то жить. Куда ни глянешь, везде одно и то же. Уж на что Ада Пивоварова бойкая женщина была, и ту укротили.

Подумав об Аиде, Элла тут же вспомнила про мужчину в ресторане. Пока она торговалась с Козило, испытывая жуткое унижение, что приходится это делать, мужчина за столиком исчез.

Аиду Пивоварову Элла знала давно. Несколько раз они даже семьями встречались. Пока у Ады была семья. Сам Михаил Иванович Пивоваров мужик был неплохой, но гулял. Аида его ревновала и устраивала жуткие скандалы.

— Неужели тебе нравится так жить? — пыталась образумить подругу Элла.

— Да пошел он… Мне его деньги нравятся. И пока он меня не обеспечит, будет жить в этом бедламе.

Аида хорошо знала своего мужа и, видно, была в курсе кое-каких его дел. Элле даже стало казаться, что Пивоваров побаивается жену.

— Голой я от него не уйду, пусть не мечтает! — грозила она.

Элла против собственной воли оказалась затянута в один из скандалов. Пивоварова выследила любовницу мужа. Ею оказалась некая Ирина Устинкина.

— Я докажу моему придурку, что он связался с проституткой.

И доказала. Наглядным примером. Подложила Устинкиной любовника. Скандал был жуткий! Элла присутствовала при этом и проклинала все на свете. Аида добилась своего, с красоткой Устинкиной муж расстался. Или сделал вид, но не это было главное. Пивоваров помог жене стать вице-президентом медицинской страховой компании «Эскулап».

— У тебя же нет медицинского образования, — изумилась Ревенко.

— Плевать! Зато я теперь совершенно не буду зависеть от муженька.

Они так и не развелись, а Аида вскоре после этого завела себе любовника.

— Парень — огонь, все при нем. С ума можно сойти! — восхищалась она. — Не чета моему придурку.

За день до гибели Пивоваровой Элла была у нее на даче. Та болтала о том о сем. Из разговора Ревенко поняла, что Аида без ума от любовника, но хочет его слегка проучить.

— Ты бы поосторожнее, — сказала Элла. — Не все такие покладистые мужики, как твой Михаил Иванович.

Аида отмахивалась. Потом она хвасталась перстнем с черным бриллиантом.

Когда Ревенко покидала дачу, у нее на душе было неспокойно. Оглянулась у ворот и в окне увидела чью-то тень. Потом узнала, что на следующий день Пивоварову застрелили.

Ох, и помотали ее по кабинетам в прокуратуре! В память об убитой она не стала рассказывать про личную жизнь Аиды. К чему грязное белье перед всеми трясти? В газетах и без того намеки подленькие появились. Следователям удалось кое-что раскопать. Но не всё. Про Аидиного бойфренда они не узнали. Убийцу, правда, тоже не нашли. Михаилу Ивановичу нервы помотали, но он отбился. Любопытно все сложилось. Его любовницу, эту самую Устинкину, тоже застрелили. И вроде вскоре после убийства Аиды.

Подумав об этом, Элла Ревенко остановилась. Надо же, как странно…

Опять припомнился мужчина в ресторане. К чему она об этом? Ах да, у него на мизинце был надет перстень с черным бриллиантом. С чего она взяла, будто украшение принадлежало Аиде? Разве можно в деталях вспомнить, что было два года назад?

Элла лукавила сама с собой и знала об этом. Она очень хорошо рассмотрела камень и тогда, и теперь. Шестигранник в виде сердца, уголок закругленный. Все сходилось. Перстень Аида сама никому подарить не могла, это было не в ее правилах. Значит, его кто-то взял. Тогда почему ни дочь, ни муж Пивоваровой не сообщили о пропаже драгоценности?

Элла внезапно остановилась. Да потому что они вообще не знали, что перстень существует. Эта простая мысль впервые пришла ей в голову. Ну, конечно, как она раньше об этом не подумала! С дочкой Аида виделась от случая к случаю, та жила отдельно, у нее была своя жизнь, а сам Пивоваров… Элла махнула рукой. Ему вообще до жены дела не было. У самой Ревенко во время следствия про исчезнувшую драгоценность никто не спрашивал.

Элла стояла на пустынной улице, прижимая руки к груди. Получается, что она скрыла важный факт. Что же теперь делать?

«В милицию идти!» — шептал внутренний голос.

Приняв решение, женщина облегченно вздохнула. Пусть разберутся, пусть накажут ее, но она должна все сказать. Занятая своими мыслями, она не заметила, что на противоположную сторону улицы из переулка медленно выполз темный «жигуленок». И остановился.

Когда Элла вместе с компанией Козило вышла из клуба, тот же самый «жигуленок» стоял недалеко от входа. Ревенко, конечно, не обратила на это внимания. Иномарка Козилы тронулась, следом за ней — темный «жигуленок», за рулем которого сидел Назаркин.

Решение он принял, еще когда сидел в ресторане. Приятельница Аиды узнала перстень, значит, ему грозит опасность. А если она его и в окне разглядела, тогда и вовсе хана. «Стукнет эта тетка в прокуратуру, и все, пишите письма». Допустить этого он не мог.

…С Аидой Пивоваровой Геннадий Назаркин познакомился в ресторане. Женщина была навеселе и поносила своего муженька с любовницей.

— Неужели я совсем непривлекательная? — пьяно твердила она.

— Мадам, с чего вы взяли? — Назаркин не зря пользовался успехом у дам. Он умел быть галантным и любезным.

Произвести впечатление на разобиженную женщину труда не составило. И уложить в постель. Не таких укладывал. Утром он проснулся в ее объятиях. Она была хорошей любовницей, но предъявляла непомерные требования. Только и слышалось: «Где был, что делал, почему не звонил?» Геннадий за всю свою жизнь не слышал столько вопросов и упреков.

Дотошность и любопытство Аиды раздражали.

«Не о том спрашиваешь, милая, — иногда хотелось ему сказать. — Поинтересовалась бы, в каких не столь отдаленных местах я находился последние три года».

Аида и представить себе не могла, что связалась с уголовником.

Однажды он не выдержал:

— Говоришь, мужик твой любовницу завел? Да при таком круглосуточном контроле любой деру даст. Я бы на его месте гаремом обзавелся, чтобы не обидно было попреки терпеть. Твою бы энергию да в мирных целях использовать.

Ада опешила, не ожидая отпора.

— В мирных, говоришь?.. — Она закусила губу. — Надо подумать.

— Подумай. И кстати, о том, что я тебе не муж, меня по струнке ходить не заставишь!

— Учту. Только Я не привыкла, дружок, чтобы со мной в подобном тоне разговаривали.

— Какое совпадение, я тоже. — Он насмешливо взглянул на нее. — Слушай, птичка моя, не надо раздражаться, со мной эти номера не проходят.

— А что проходит?

— Слушай, какая муха тебя укусила? — Он, не желая ссориться, поймал ее за голую руку и притянул к себе. — Разве нам плохо было вместе?

— Не трогай меня! — дернулась она.

— Почему? — Он насильно усадил ее в постель. Гнев любовницы его забавлял, а сопротивление даже слегка возбудило. Это для кого-то она вице-президент фирмы, а для него — обычная баба. — Иди ко мне.

— Нет!

— А я сказал — да. Подумаешь, фря какая! Я, между прочим, к тебе в любовники не навязывался, сама предложила.

— Как ты смеешь!

— Молча. Другая бы радовалась, что молодого мужика отхватила.

Он не заметил, как побледнела Аида.

— Оставь меня в покое. — Она стала выворачивать цепко схваченную руку.

— А если нет?

— Тогда… Тогда ты пожалеешь об этом. Думаешь, мне про тебя ничего не известно? Я кое-что знаю. Думаю, твоя деятельность может заинтересовать компетентные органы.

Назаркин онемел. Выследила, сука! И он тоже хорош — расслабился.

— Что ты знаешь? — резко спросил он, а в голове уже прокручивались последние делишки, за которые его можно прихватить.

— Гена! — Она открыла рот от удивления.

По ее реакции он понял, что она ничего не знает, и это взбесило его еще больше.

— Ты кого пугать вздумала? — заревел он, отшвырнув ее в сторону.

Он видел, как она перепугалась, но остановиться уже не мог.

— Что ты, я так, пошутила… — лепетала она, только теперь с ужасом понимая, во что вляпалась.

— А я — нет.

Он застрелил ее из ТТ, который носил при себе постоянно. Сама напросилась. Произошло все у нее на даче, и выстрела никто не слышал. Перстень с черным бриллиантом снял с пальца на память. Она говорила, что приобрела его недавно. Значит, колечко никто не видел, подумал он. И ошибся. Не учел бабскую психологию. Женщины любят похвастаться друг перед другом. Приятельница Аиды была у нее незадолго до смерти, значит, могла видеть.

Больше Назаркин ничего брать не стал. Перед тем как исчезнуть, уничтожил собственные отпечатки пальцев. Торопился и забыл про гильзу, которая осталась валяться рядом с трупом. Испугался, когда в прессе появились комментарии. Потом все затихло. Хрен с ней, с гильзой, успокаивал он себя, на ней тоже не было отпечатков пальцев, он позаботился об этом. Чтобы его прихватить, пистолет надо найти.

Когда сегодня в ресторане заметил, что сидевшая за соседним столиком женщина глаз не сводит с перстня, задергался. Не сразу, но узнал ее. Вдруг она прямо сейчас милицию позовет? Шума дамочка поднимать не стала. Как действовать дальше, он уже знал.

Когда женщину высадили в начале перекопанной улицы, Назаркин понял, что сейчас она останется одна. Иномарка отъехала, других помех вокруг не было.

Бросив машину на противоположной стороне улицы, он кинулся вслед за одинокой женской фигуркой. Обогнув строительную площадку, он внезапно вышел навстречу.

— Вы меня не узнаете?

— Да, — медленно произнесла она. — Я вас видела на даче… у Аиды.

Ну почему бабы такие дуры, изумился он, пряча пистолет.

— Можно подумать, что если бы она соврала, ты бы ее пожалел! — приговаривая, издевательски хмыкнул Назаркин.

Он наклонился над трупом. Как и Аиду, с одного выстрела уложил. Взгляд остановился на кошельке, который вывалился из сумочки. Деньги лишними не бывают. Осторожно, не оставляя отпечатков пальцев, открыл его. Мелочь какая-то, он презрительно фыркнул. А это что? Из небольшого изящного пакетика выпали серьги.

— Ого! — не удержавшись, воскликнул он. — Классные побрякушки. Камешек зеленый… Никак изумруд?

Мелькнула здравая мысль, что драгоценности брать не надо, серьги видные, опознать могут. Но эта мысль задержалась в его голове лишь на секунду. Он вспомнил, какой куш огребли на его глазах Могилевский и Драник. Быстро, ловко — и в дамках. Не то что он, бегает с утра до ночи, пыль глотает. Другие, значит, могут, а он нет? Победила жадность.

— Пригодятся.

Назаркин опустил серьги в карман и огляделся. Никого. Пора сваливать. Может, и на этот раз удастся выйти сухим из воды. Приятельница Аиды мертва, а у мертвых не спросишь.