Счастье по рецепту

ГЛАВА 19

Артефакт я еще не видела и, честно признать, немного волновалась. Впервые в жизни в моих руках будет что-то… магическое. Уму непостижимо! На самом деле ерундовина, которая будет морозить мои продукты, сделана магом! Не на заводе там каком-то, ни на фабрике, а колдуном!

С трепещущим сердцем я откинула крышку шкатулки и тревожным взглядом уставилась на стеклянное… нечто. Артефакт выглядел как грубо отесанный камень, но из стекла, и несильно светился. Слабый голубенький свет мерцал внутри него и, думаю, именно от него исходил холод.

Пальцы замерзли быстро, так что я поспешила опустить артефакт в угол сундука и принялась наблюдать за ним. По дну от него поползла изморозь тоненькими змейками, а после перекинулась на стенки. Я опустила руки, ощутила холод и, убедившись, что артефакт работает, сложила в “холодильник” продукты. Крышку закрывала с таким чувством самоудовлетворения, которое не описать словами.

Впереди была тяжелая ночь. Мне предстояло напечь гору хлеба, батонов, круассанов, пирогов. Завтра открытие, и не могу же я ждать людей в пустую пекарню. Не то чтобы я надеялась, что покупателей будет много, но если будут, то они не должны видеть пустые полки.

До самого рассвета страдала у печи. В моменты, когда отчаянно хотелось спать, напоминала себе о том, что всю жизнь мечтала заниматься готовкой. Немного не так я себе представляла будущую жизнь повара, но свое дело намного интереснее должности шефа в ресторане, правда?

– У меня свой бизнес, мама, – хмыкнула я, бросив короткий взгляд на посветлевшее небо.

Все, что испекла, перенесла на стеллаж в гостиной. К открытию я была полностью готова еще за два часа до завтрака, так что у меня было время на то, чтобы порадовать Тиммиона чем-то вкусным. Сил не было, а желание покорить желудок соседа – еще какое.

Молочная рисовая каша не может оставить равнодушным никого, поэтому мой выбор пал на нее. Каша со сливочным соленым маслом, к кофе хрустящие круассаны, а на десерт на скорую руку испекла шарлотку. Тиммион будет в восторге!

Сказать, что у меня дрожали руки и тряслись колени – не сказать ничего. От усталости и недосыпа кружилась голова, начинало подташнивать, но недомогание прошло мгновенно, стоило мне увидеть в окно движущуюся клумбу.

Я решила, что у меня галлюцинации. Не веря своим глазам шагнула к окну и расслабленно выдохнула, увидев за клумбой спину Тима. Мужчина волок к моим дверям огромную арку, сплошь увитую пышными цветами разных оттенков и видов. Под моим недоуменным взглядом он установил ее у двери, отошел, полюбовался, и потопал назад в кузницу.

– Если ты хотел подарить мне цветы, мог принести маленький букетик, – хохотнула я.

Тиммион от неожиданности вздрогнул.

– Думал, ты еще спишь.

– Я всю ночь пекла, – поморщившись, махнула рукой. – А для чего цветы?

– При открытии ставят такие арки, чтобы привлечь внимание прохожих. Тебе не нравится?

– Очень нравится! – воскликнула я, а про себя подумала, что арка в цветах куда лучше воздушных шариков. – Я тебе очень благодарна за помощь.

Тиммион облокотился о подоконник, приблизив свое лицо к моему. Мужчина загадочно улыбался, и стоило мне на долю секунды решить, что он собрался меня поцеловать – настолько близко были наши губы, как Тим тихонько спросил:

– Что-то готовила на завтрак? Я чувствую аромат чего-то вкусного.

– Каша, – так же тихо ответила я, томно хлопнув ресницами.

Мысленная оплеуха самой себе оказалась звонкой. Я отпрянула от мужчины, чтобы случайно не перешагнуть черту. Кузнец занят красоткой на золотой карете, нечего даже смотреть в его сторону.

– Перестань заходить через окно, – рассмеялась, увидев, что Тим снова прыгает на подоконник.

– Твое окно в полуметре над землей, считай, оно дверь.

Завтрак прошел быстро. Я и сама с удовольствием выпила чай с шарлоткой, а Тим вдоволь наелся каши. Шарлотка же заставила мужчину жмуриться от удовольствия и просить добавки.

– Не знаю, как я жил раньше, – вздохнул он. – Ты готовишь отменно! А главное – такие блюда, которых я раньше никогда не пробовал. Надо бы съездить в Лесной, узнать, какая кухня на тех землях.

– Зачем? – я закашлялась, поперхнувшись чаем. – Я сама тебе все расскажу. Лесной далеко, да и вообще… Зачем туда ехать? Там ничего нет.

– Я пошутил, – засмеялся Тим. – Что ты так разнервничалась?

– Я не нервничаю, брось, – закатила глаза, поднимаясь с места. – Мне нужно помыть посуду и… А что еще мне нужно сделать? Просто сидеть и ждать, когда кто-нибудь соизволит зайти?

– Я так и делал. Сообщил знакомым, что заказать оружие и мебель можно по такому-то адресу, ну а потом просто ждал клиентов.

– В моем случае это будет почти неосуществимо. У меня нет знакомых.

– Я могу сообщить своим, что на Торговой улице в доме номер семь пекут самый вкусный в мире хлеб.

– Ты слишком милый, – улыбнулась я, смущенно пряча взгляд.

– Правда считаешь меня милым? – голос Тима стал тише, улыбка шире. – Приятно.

– Ну… ты первый, кто помог мне, когда я приехала сюда. Все время рядом, дал работу, когда она была мне нужна.

– Любой человек бы так сделал. Хотя, не любой, но многие. Доброты в этом мире больше, чем тебе кажется, поверь мне.

– Я в этом не уверена. Видела голодных брошенных на произвол судьбы детей, сложно мне верить в людскую доброту.

– Я могу лишь сказать, что однажды все изменится. И эти ребятишки перестанут голодать… В Каане все изменится, поверь мне. Я чувствую.

– А ты еще и оптимист, – фыркнула я. – Ладно, не будем о грустном. Пойду распахну двери и сяду ждать тех, кто о новой пекарне даже не знает.

Пока шла к входной двери, все думала, что не хватает листовок, которые можно было бы раздать по городу. Ну как, вот как люди узнают, что где-то рядом открылась пекарня? Мысль о листовках натолкнула меня на какую-то мысль, которая исчезла сразу же, как только появилась. Все же, спустя сутки без сна, у меня даже голова начинала болеть, когда я пыталась думать.

Двери распахнула с торжествующим выражением лица. Щекой прильнула к благоухающим цветам на арке, вдохнула утренний прохладный воздух и осталась стоять на пороге, жадно высматривая потенциальных клиентов. Улица потихоньку наводнялась служанками богатых господ, которым до завтрака нужно было успеть купить свежие продукты. Чаще всего они первым делом направлялись в молочную и овощную лавки, а вот в конец улицы, где жила и работала госпожа Белен, служанки не заезжали. Оно и понятно, каждая кухарка из богатого дома сама умела печь хлеб вкуснее того, что продавался простым горожанам. Тиммион говорил мне об этом, и я запомнила крепко – слуги аристократов в мою пекарню не заглянут, им это просто не нужно.

Я вышла на улицу, окинула внимательным взглядом свою вывеску, убедилась, что буквы на ней достаточно крупные и яркие, и вернулась в дом. От окна не отлипала ни на минуту, даже когда Тиммион прошествовал через гостиную на улицу, чтобы уйти домой. Я лишь махнула ему рукой и продолжила следить за прохожими.

Люди обращали внимание на арку. Одна из женщин развернулась к пекарне, тщательно осмотрела и вывеску, и цветами украшенный вход, но потом ушла, так и не решившись зайти.

Мой воинственный настрой потихоньку угасал. Вот уже и слуги разъехались по домам, закупив продукты, и даже местные алкаши потянулись со всех сторон в таверну, занимать свой привычный пост у крыльца “Синего льва”. Хозяева лавок распахивали форточки, подметали крылечки своих домов, ждали клиентов. Клиентов, которые у них уже давно есть, в отличие от меня.

Я страдала. Но вовсе не от того, что никто ко мне не шел, а от того, что ничего не могла с этим поделать. Если бы в Каане была возможность хоть как-то заявить о себе, Тиммион бы мне обязательно сказал. Значит, остается только уповать на эту роскошную цветочную арку и на внимание к ней мимо проходящих зевак.

“Мимо проходящих зевак” в этот день почему-то оказалось необычайно много. Обычно торговая улица была многолюдной лишь ранним утром, а уже к обеду сюда приезжали только молоденькие аристократки, чтобы купить очередное платье в ателье у Лилии. Время от времени проходили жители соседней улицы, которым нужно было попасть на площадь. Мой дом располагался как раз рядом с перекрестком, так что я видела тех, кто его пересекал, чтобы попасть в город.

Устав ждать, вспомнила о колокольчике, который мне подарил Тим. Сбегала на кухню, стряхнула с него пыль и притащила на прилавок. Маленький колокольчик оказался завершающим штрихом всего интерьера, и я, глянув на него еще раз, осталась довольна.

Мимо дома промчалась черная повозка. Она катилась так быстро, а затормозила так резко, что я подпрыгнула к распахнутому настежь окну, чтобы полюбопытствовать.

С козел спрыгнул парнишка с всклокоченными волосами, бросился к кузнице, а там его уже встречал Тиммион. Парнишка что-то быстро говорил моему соседу, но так тихо, почти шепотом, что я не слышала, а после протянул черный конверт. Тиммион взял его, нахмурился, вскрыл тут же и вытащил на свет белый прямоугольник. Пока кузнец читал, посыльный ждал, нетерпеливо топая одной ногой.

Что-то нехорошее случилось, это было ясно по тому, как задрожала рука Тима, когда он прижал ладонь ко лбу. Парнишка вернулся на козлы, Тиммион бросился в дом, а вернулся спустя мгновение, прихватив с собой чистую накидку, чтобы прикрыть грязный комбинезон. Сосед уже почти сел в повозку, как вдруг словно что-то вспомнил и замер.

Я поймала его взгляд, и в следующую секунду мужчина кинулся к моему окну.

– Аня, я должен срочно уехать. Не знаю, как надолго, надеюсь, скоро вернусь. Прошу тебя, если меня будут искать, сообщи моим клиентам, что я… я дома. Хорошо?

– Обмануть их? – не поняла я.

– Нет, скажи, что я в родительском доме, ладно? Они поймут. Аня, – Тиммион стиснул мои руки, – удачи тебе и твоей пекарне, прости, что мне пришлось оставить тебя в такой важный день.

Не успела опомниться, как мою щеку обжег мимолетный поцелуй. Тиммион уже скрылся в повозке, и она сорвалась с места, чтобы сразу же затеряться в арке домов.

Я еще долго стояла с распахнутыми от шока глазами и прижимала ладонь к щеке, на которой наверняка алел отпечаток губ Тима.

Он уехал. И, судя по тому, что прощался, надолго. Но почему? Я растерянно взглянула на кузницу, потом на цветочную арку и, осознав, что осталась совершенно одна, почувствовала, как глаза начинает щипать от слез. Присутствие Тиммиона на открытии было мне необходимо как воздух. Я просто не в состоянии справиться со своими переживаниями в одиночку!

День прошел как в тумане. Я бродила по залу, чтобы не заснуть, и все думала о поспешном отъезде соседа. У него явно что-то серьезное случилось, иначе почему он уехал, даже не взяв с собой вещи? Просто умчался, и все! Вот только был здесь, и раз – его уже нет.

Я бы, наверное, сошла с ума, если бы в семь часов вечера, когда по графику рабочего дня следовало закрыть дверь в пекарню, ко мне не пришла Лилия. Женщина с первого взгляда на меня поняла, что что-то не так.

– Ты такая бледненькая, – протянула Лилия сочувствующим тоном. – Наверное, нет смысла спрашивать, как прошел первый день? Я наблюдала за входом… Никто не пришел, да? Ты не подумай, что я злорадствую…

– Никто не пришел, да и откуда им знать, что здесь вдруг хлеб стали продавать? У вас же даже рекламу не дать, – зло бросила я, не сдержавшись, но тут же извинилась. – Прости, я совершенно без сил и так нервничала. И… что мне делать с этой кучей выпечки?

– Часть я возьму себе, – улыбнулась Лилия. – Ты говорила, что оставишь слоеные булочки для моих клиентов.

– Да, конечно, – подтвердила я, быстро собирая круассаны в корзинку. – Сегодня они свежие, и еще пару дней их можно есть. Заверни в бумагу, чтобы не высохли, ладно?

– Они не успеют высохнуть, не волнуйся. А ты еще не ходила в типографию, чтобы дать объявление?

– В типографию?.. – переспросила я неуверенно.

– Ну да, я так и делала. У меня, конечно, еще до открытия ателье были клиенты, но объявление в утренней газете лишним не стало. Ты сходи к господину Перентсу, он живет на Железной улице. Типографию ты сразу увидишь, это большое здание.

– Объявление в газете! – я счастливо рассмеялась. – Это же в корне меняет дело, Лилия! Я немедленно отправлюсь к господину Перентсу.

Лилия буквально спасла меня. Я-то уже чего только не думала! И даже в какой-то момент хотела закрыть пекарню и больше не пытаться, но если в утренней газете будет напечатано объявление, то покупатели не заставят себя долго ждать. И как я раньше не подумала об этом? И Тиммион мне ничего не сказал! Ух, попадись мне мой сосед, накормлю пересоленным супом.

Корзинка с круассанами была вручена Лилии в руки, а сама соседка выпровожена с благодарностями. Я схватила пару серебрушек и поспешила на поиски типографии, не переодеваясь, даже косынку забыла снять.

Найти улицу по одному только названию, не зная, где именно она находится, оказалось проще простого – неподалеку от “Синего льва” стоял указатель. Железная улица оказалась третьей по счету и последней в городе, так что “прогулка” получилась долгой. Кто вообще сказал, что Каан маленький город? Если Каан, со множеством переулков и районов был маленьким, то боюсь представить, какой тогда по размеру тот же Мельсон или любые другие крупные города.

Типография занимала целое двухэтажное здание, через которое на другую улицу вела широкая арка. Вообще весь Каан был испещрен этими арками, и если по-началу я обращала на это внимание, то сейчас уже нет. Мне нравилось, что все дома соединены друг с другом, город казался огромным муравейником со множеством входов-выходов.

Из типографии доносились мерзкие звуки – скрежет металла, скрип чего-то, напоминающего пенопласт, и приглушенные голоса. Работа кипела вовсю даже вечером, и я порадовалась, что не пришла к закрытым дверям.

– Есть кто-нибудь? – крикнула и прислушалась, делая осторожный шаг в пустое помещение.

Звуки доносились из другой комнаты, а в этой не было ни предметов мебели, ни людей. Разве что аккуратно составленные коробки в углу указывали на то, что это помещение для чего-то используется.

– Да убери ты это! – рявкнул кто-то за стеной.

– Некуда!

– Пойди проверь склад, я что-то слышал.

– Я занят!

Я обернулась на дверь, раздумывая, уйти сейчас и вернуться с утра, или же нарушить “дружескую” беседу явно занятых работой мужчин. Не успела я решить, как дверь в стене отъехала в сторону и на пороге появился высокий крепкий мужчина средних лет. Прищурившись, он глянул в мою сторону.

– Вы к кому? – голос его звучал грубо, пробирал до костей и заставлять вжимать голову в плечи.

– К господину Перентсу… Я правильно пришла?

– Я Перентс, а ты кто?

– Мне посоветовали обратиться к вам, чтобы дать объявление в газету.

– Десять медяков это будет стоить, при оформлении ежеутренней газеты на месяц сделаю скидку.

– Оформлении? – не поняла я. – Мне будут приносить газеты по утрам, так?

Господин Перентс со вздохом кивнул. Мужчина выглядел уставшим и оттого злобным, так что я не стала спорить, согласилась на “подписку” газеты.

Меня проводили в крошечную каморку, именуемую кабинетом, выдали лист бумаги и перо с чернилами, попросив написать текст объявления. Я справилась быстро, все-таки многолетний опыт ведения соцсетей помог быстро сориентироваться, как привлечь внимание читающих.

– Так, – господин Перентс, внимательно прочитав написанный мной текст, удовлетворенно хмыкнул. – За статью пять медяков и за оформление ежеутренний газеты еще тридцать.

“Так мало!” – радостно подумала я. Когда шла сюда, то боялась даже думать о том, во сколько мне обойдется объявление.

– Статья выйдет в послезавтрашней газете, к завтрашней не успею, печать уже идет. Газету принесут завтра к семи утра, и так каждый день. Через месяц оформление можно продлить, заплатив разносчику – он выдаст бланк, в котором будет указано, что вы оплатили. Все понятно?

– Да, конечно, – закивала я.

Протянула господину Перентсу серебрушку, и пока он ходил спрашивать у своего напарника, нет ли у того денег для сдачи, я разглядывала кабинет.

Маленькое помещение, метра три на три, было сплошь завалено газетами. Газеты были повсюду – и на узком подоконнике у забитого фанерой окна, и на полках стеллажей, и даже на рабочем столе. Помимо прочего здесь же стояли и три узких стула с высокими спинками, на одном из которых сидела я.

Господин Перентс вернулся быстро. Отдал мне шестьдесят пять медных монет, – я пересчитала, – и выписал бланк об оплате.

Дело сделано. Оставалось дождаться послезавтрашней газеты и пожинать плоды, если таковые будут.