Серебряные фонтаны

Глава двадцать вторая

Всю ночь я пролежала, прижимаясь к теплому юному тельцу Розы. Мои мысли упорно возвращались к Фрэнку. Я ничего не могла поделать с этим. Я вспоминала, каким взглядом он посмотрел на мисс Аннабел, впервые войдя в мою гостиную, каким стало его лицо, когда она бросила венчальное кольцо за плечо. Конечно, он любит ее. Он всегда любил только ее, я была всего лишь игрушкой, безделушкой, которой можно побаловаться и вышзырнуть прочь. Он не намеревался соблазнять меня, это была моя оплошность. А я не имела права любить его, особенно сейчас, когда у меня есть муж. Но мой муж понимал, что я, влипла в эти мысли, как камень в трясину. Лео понимал, он не ждал от меня ничего — лишь бы я разговаривала с ним по вечерам без отвращения. Я плакала от облегчения и благодарности.

Я с трудом осмелилась взглянуть на мисс Аннабел, когда на следующее утро она вышла к завтраку.

— Извини, прошлым вечером...

— Ты не в ответе за отвратительные манеры человека, за которого я имела глупость выйти замуж, — пожала плечами она.

— Он любит тебя, — едва слышно сказала я. Мое предположение взбесило ее.

— Эми, не будь дурочкой, он не способен любить. Он заботится только о своем удовольствии. Забудь его, Эми, он никчемен — абсолютно никчемен. — Мисс Аннабел строго взглянула на меня. Затем она взяла гренку, ее голос снова стал ясным и светским. — Какой сегодня чудесный день! Думаю, мне нужно съездить на длительную прогулку перед возвращением в Лондон. Но, может быть, у тебя на меня другие планы?

— Нет-нет, если ты хочешь прогуляться...

— Тогда я так и сделаю. Попроси свою кухарку приготовить мне сэндвичи — ничего особенного, подойдет хлеб с сыром. Да, и бутылку лимонада. Я могу не вернуться до вечера.

Перед обедом я взяла Флору на прогулку в парк. Она сказала мне, что папа не приходил пожелать ей доброго утра — наверное, он уехал очень рано. Возвращаясь из парка, мы услышали мотор, и Флора потащила меня встречать папу. Лео закружил ее в руках, она взвизгнула от восторга. Затем, поставив ее на землю, он нагнулся приласкать Неллу. Выпрямившись, Лео посмотрел прямо на меня странным взглядом — до сих пор я еще не видела у него такого выражения лица. Его рука все еще гладила золотистую головку Флоры, но слова были обращены ко мне:

— Сегодня я виделся с начальником госпиталя в Саттон Вени. Он осмотрел меня и сказал, что нет никаких причин, по которым я могу не пройти призывной медосмотр, поэтому я решил записаться добровольцем в армию. Я вступаю в RAMC — в рядовые, естественно, как Кроуфорд.

Я остолбенела. Лео криво улыбнулся мне.

— Вот видишь, теперь у меня появится возможность сдержать свое обещание не докучать тебе, — он нагнулся к Флоре. — Я приду к тебе, мой цветочек, но не раньше, чем перед вечерним чаем. Сейчас папа поищет мистера Селби, а ты иди с мамой.

Лео повернулся к машине и окликнул Неллу. Словно всплеск золотистой шерсти — Нелла вскочила на пассажирское сиденье, затем машина развернулась и уехала. Я была в смятении — мне с трудом, верилось в услышанное.

Мисс Аннабел вернулась первой, ее лицо разрумянилось от солнца и движения.

— Эми, будь добра, объяви чай пораньше.

— Лео приходил перед обедом и сказал, что вступает в армию, — сказала ей я.

— Что?

Слово за слово она вытянула из меня все, что сказал Лео.

— Зачем я рассказала ему эту дурацкую историю! — воскликнула мисс Аннабел, зажмурившись на мгновение. — Нет, это из-за Фрэнсиса, который насмехался над ним и унижал его, — рассердилась она. — Он спровоцировал Леонидаса на это, будь он проклят! Эми, ты должна отговорить Леонидаса от этого безумия.

— Но ты же сказала, что все его сверстники, с кем он учился в школе, вступили в армию.

— Это не одно и то же. Они офицеры и находятся там в своем кругу — с джентльменами. Но Леонидас не офицер и не может быть им. Ты же сама сказала мне, что он пойдет рядовым.

— Так поступил и граф Кроуфорд. Он даже носит сумки раненым.

— Эми, бывают странные джентльмены, которые идут в рядовые — но они не такие, как Леонидас, который всегда, вел уединенную жизнь. И, кроме того, вспомни о его внешности. Люди того низшего социального класса будут смеяться над ним — над его физическими недостатками. Ты должна остановить его.

Лео пришел, когда мы допивали чай, но ни слова не сказал ей о своем намерении. Она тоже не затрагивала эту тему. Отвозя мисс Аннабел на станцию к вечернему поезду, он взял с собой Флору. Когда Лео вернулся и зашел в детскую, он улыбался.

— Можешь ты уделить мне несколько минут, Эми? Кажется, прошли годы с тех пор, как я в последний раз любовался своими розами.

Пока мы гуляли по розовому парку, я украдкой посматривала на Лео. Его любимая роза «Блэйри» заканчивала летнее цветение, но, как всегда, на ней появились новые бутоны, которые раскроются позже. Задержавшись около нее, Лео бережно притянул к себе один хрупкий цветок и вдохнул его сладкий запах.

— Я буду скучать по моим розам и моим дочкам, — он медленно выпрямился. — И я буду скучать по нашим вечерним разговорам, Эми.

— Пожалуйста, не уезжай из-за меня, — выпалила я.

— Из-за тебя? — недоуменно спросил он. — А-а, из-за того, что я сказал, что сдержу обещание. Все в порядке, Эми, можешь не беспокоиться. Теперь я опомнился — однако признаю, что сдерживать чувства мне будет легче вдали от тебя. Но, я уезжаю не поэтому, — Лео повернулся лицом ко мне, и я увидела, что он широко улыбается. — Я уезжаю, потому что хочу уехать. Без сомнения, порой я буду называть себя дураком из дураков, проклинать свое решение, тяготиться необходимостью все время быть бок о бок с другими людьми — чужаками. У меня нет иллюзий на этот счет — мне будет тяжело расстаться с уединением. Я буду страдать от потери независимости — я не привык выполнять чужие приказы, я слишком долго шел своим путем, чтобы хотеть, быть на побегушках у других. Но все это мелочи, если я буду носить королевскую военную форму.

— Но сейчас ты делаешь то же самое... — сменила я тактику.

— Ты не понимаешь, Эми, — снова улыбнулся он. — Да и откуда тебе понять? Ты женщина. Тебе не понять, какой это стыд — видеть, что другие люди, самые обычные люди — рабочие, пастухи, извозчики — все они в солдатах, сражаются за свою страну, пока я околачиваюсь дома. Я так стыдился, я горько стыдился этого, — Лео повернулся к своим розам, и я увидела в его профиле ястребиный нос и высокий лоб его отца — «Артур, шестой лорд Ворминстерский, Афганистан и Крым».

— Это все из-за портретов — из-за этих картин с генералами! — воскликнула я.

Взгляд Лео удивленно устремился на меня.

— Значит, понимаешь. Не ожидал. — Лео долго молчал, а когда заговорил, в его речи слышалось прежнее заикание. — Когда... я был ребенком, няня часто рассказывала мне... истории о моем отце, его отце и его деде. Она была няней моей матери перед тем, как стать ее горничной, поэтому они были очень близки. Моя мать рассказывала ей о всех графах Ворминстерских. Она была очень горда тем, что вступила в эту семью, ее отец тоже был на службе у короля. Знаешь, оба моих деда сражались под Ватерлоо. Я знал это с детства и мечтал, что когда-нибудь тоже буду сражаться, что буду побеждать в битвах и поражать врагов. Наполеоны, цари — в детской я воевал с ними своими игрушечными солдатиками.

Однажды я как раз разыгрывал одну из этих битв, когда мой отец приехал навестить меня — старый, суровый мужчина с палкой. Я так увлекся игрой, что не заметил, как он вошел. Когда я обернулся и увидел его, в моей руке был французский солдатик — скачущий драгун с поднятым мечом. Я только что взял его в плен, поэтому подошел к отцу, протянул ему драгуна и заявил, что стану солдатом, когда вырасту. Он посмотрел на меня сверху вниз с невыразимым презрением на лице и сказал: «Тебе никогда не быть солдатом, ты — калека», — а затем повернулся и вышел. Я до сих пор чувствую, как тот маленький меч впивается в мою руку.

Он глубоко вдохнул, с трудом выговаривая слова.

— Я, конечно, знал, что у меня горб, но думал... я же почти не видел других детей... я считал, что это пройдет с возрастом, что я выпрямлюсь. Нэнни Фентон никогда не говорила мне, что это ненормально. Я прибежал к ней, крича: «Я буду солдатом! Буду! Это неправда!», и увидел ее лицо — она заплакала. Позже пришел Хелмсли. Наверное, это она прислала его — он никогда не приходил в это время дня. Он сел рядом со мной, взял меня за руку и объяснил, что я могу стать ученым, выдающимся землевладельцем, но никогда, никогда не стану солдатом. Так я узнал, что это было правдой. Я пронес этот позор через всю свою жизнь, но теперь я буду солдатом! — лицо Лео преобразилось, став на мгновение мальчишеским. Я не могла поверить, что передо мной стоял все тот же человек.

Он улыбнулся мне, почти радостно.

— Я должен благодарить за это тебя, Эми. Я всегда соображал медленно. Когда Аннабел рассказывала об этих художниках, я не додумался до этого. Кроуфорд был в моем возрасте, но не был калекой. В рассказе Фрэнсиса я не увидел ничего, кроме насмешки — но ты сказала: «Он тоже таскает носилки, как и эти художники!» Я не увидел сходства и накричал на тебя, а затем, когда он... сказал то, что сказал... ты была так расстроена, что я не мог думать ни о чем другом... я...

Лео, на мгновение отвел взгляд, его лицо больше не было молодым, но голос стал тверже.

— Но ночью это вернулось ко мне — «он таскает носилки, как эти художники», и наконец я догадался. Саттон Вени — военный госпиталь, там работают сотрудники RAMC, те, конечно, кто не пригоден к службе за границей, а я делаю то же, что и они, совершенно то же самое. Поэтому наутро я поехал к начальнику госпиталя. Когда я входил к нему в кабинет, мое сердце стучало как барабан. Мне казалось, что я прошу слишком много, я с трудом выговаривал слова, пока не увидел лицо начальника — тот даже не удивился, а сразу вытащил стетоскоп. Осмотр не занял много времени. Командующий согласился дать мне направление, но сказал: «Оно вам не понадобится, если вы солжете им о своем возрасте, как это обычно делают — да и это вряд ли потребуется, если вам немного за пятьдесят». Тут до меня дошло, о чем он беспокоился — о моем возрасте! — Лео засмеялся. — Я с трудом поверил в это. Хотел бы я записаться в армию завтра же, по горячим следам, но должен провести неделю с Селби, чтобы уладить все дела.

Он выглядел таким уверенным, а я невольно вспомнила о дяде Альфе — тот был во Франции, в опасности.

— Но тебя же могут убить! — воскликнула я.

— Вряд ли, Эми, — покачал головой Лео. — Меня никогда не пошлют дальше базовых госпиталей, за пределы Британии. Наверняка никто из этих художников не делает большего. Однако, поступив на королевскую службу, я уже буду в полном распоряжении командования, буду подчиняться приказам и больше не смогу на пару часов приезжать домой по вечерам. Я буду скучать по тебе, по детям, по розам, — он нагнулся, чтобы потрепать по загривку собаку, — и по моей верной Нелле, так, девочка моя? Но, несмотря на это, мне не терпится поступить на службу. В конце концов, должен же я когда-нибудь взглянуть миру в лицо, — он нежно улыбнулся мне.

О да, я понимала его, понимала лучше, чем он предполагал. Я сама была вынуждена нести на плечах позор своего рождения. У меня не было возможности исправить это, а у Лео она наконец, появилась, и я понимала его. Я смотрела на Лео и улыбалась, потому что он тоже понимал, что я люблю Фрэнка, и буду любить всегда. Пока мы стояли здесь, в парке, между нами словно бы рухнула высокая стена. Я наклонилась и зарылась лицом в цветы «Блэйри». Надо мной зазвучал голос Лео, уже спокойный.

— Пойдем? Тебя, наверное, заждалась Роза, а меня — мистер Селби.

Вернувшись, я покормила Розу, а затем искупала и уложила в постель Флору. Когда я дочитывала сказку, пришел Лео, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Когда он наклонился над ней, чтобы, как обычно, потрепать по щечке, я заметила разницу — он смотрел на неё так, словно хотел запомнить, взглядом человека, который уезжает надолго.

Когда Лео встал и вышел со мной в дневную комнату детской, даже его походка стала другой. Его спина была так же сгорблена, шея так же искривлена, но, тем не менее, он выглядел прямее. Он нес себя с уверенностью, которой я не замечала в нем прежде.

Она сохранилась, когда Лео шел через холл, чтобы встретить меня к ужину — почти непринужденно. Он смотрел на меня, пока я спускалась по лестнице, и вновь у него был взгляд человека, запасающего воспоминания.

— Красавица готова идти к ужину? — шутливо спросил он. — Тогда идем.

— Мистер Селби сегодня уехал домой? — спросила я, когда мы сели за стол и развернули салфетки.

— Да, и выглядел еще более измученным заботами, чем обычно. Боюсь, что я оставляю его в трудном положении. Сегодня был неудачный день для разговора с ним, потому что на завтра он уже договорился о поездке в Пеннингс.

— Я не знала, что он работает агентом и в Пеннингсе, — сказала я, пока вносили суп.

— Он только формально числился там, пока не началась война. Молодой Парри, способный юноша, одной рукой, можно сказать, справлялся со службой в Пеннингсе, но он одним из первых записался в добровольцы, поэтому Селби был вынужден снова взяться за дела. Теперь, когда, я уезжаю, ему придется взвалить на себя и внутренние дела Истона. Арнотт на домашней ферме — способный парень, но у него тоже масса дел, ведь столько людей ушло в солдаты. Кроме того, у Арнотта очень хороши практические способности, но счета домашней фермы проверяет Селби, в дополнение к основным обязанностям, — взяв ложку, Лео погрузил ее в ароматный заячий суп миссис Картер.

Вспомнив, что домашняя ферма в Борреле всего лишь снабжала поместье, я предложила:

— Может быть, я помогу мистеру Селби с этими счетами?

Ложка Лео застыла на полпути к губам.

— Со счетами домашней фермы? — удивился он.

— Да, эти домашние фермы не такие уж большие.

— Истонская домашняя ферма, занимает более двадцати одной тысячи акров, — сказал Лео, проглотив суп.

Я уставилась на него, увеличивая в уме десятиакровое боррельское поле в две тысячи сто раз — просто невообразимо.

— Разве ты не догадывалась, что под моей рукой большая часть Истонского графства? — с улыбкой спросил Лео.

— Под рукой? — озадаченно повторила я.

— Фермы Пеннингса сдаются внаем, но на истонских все иначе. У меня только восемь арендаторов, остальными фермами я управляю сам.

— Но я думала, что у богатых землевладельцев всегда есть арендаторы.

— Ешь суп, Эми — остынет. Да, это обычная практика, так было и в Истоне в восьмидесятых годах, пока не разразилась депрессия.

— Депрессия? — растерялась я.

— Разве ты не слышала об... — Лео оборвал фразу. — Конечно, не слышала — ты слишком молода, — он замолчал.

— Я услышу об этом, если ты мне расскажешь, — громко сказала я.

— Что?

— Ты сказал, что я не слышала об этом. Но как я об этом услышу, если ты мне не расскажешь?

— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе? — Да.

— Я просто не знаю, с чего начать.

— А ты выпей бренди... Лео покачал головой.

— Мне не нужен алкоголь, чтобы помочь разъяснению состояния сельского хозяйства Британии, — тем не менее, он не начинал.

— У сэра Гарри в Борреле были арендаторы, — подсказала я.

— У меня в Пеннингсе они тоже есть, потому что западная часть графства меньше подверглась депрессии, и ренты там остались стабильными.

— Ренты — ты имеешь в виду те, которые фермеры платят владельцам земли? — догадалась я. — Что-то вроде возмещения землевладельцам.

— Да, верно.

Я так увлеклась, что не заметила, как тарелки с супом были убраны и заменены отварной треской.

— Но ренты в Истоне снизились?

— Они снизились по всей южной и восточной Англии — на пахотных землях, где растет пшеница. Но в Истоне был еще жив мой отец, и он отказался снизить ренты.

Я ухватилась за эту информацию и сделала вывод.

— Следовательно, он не нашел никого, кто взялся бы следить за его фермами, потому что в других местах было дешевле, — Лео кивнул. — Но почему ренты упали повсеместно? Разве случилась забастовка, и фермеры отказались платить?

— Не совсем — они были не в состоянии заплатить.

— Но почему?— я напрягла голову, в поисках ответа. — Им нужно было суметь продать пшеницу. В конце концов, все едят хлеб, каждый день.

— Правильно, — Лео внимательно наблюдал за мной.

— Но они не продали много? — он кивнул. Я вспомнила овощные ларьки на рынках, набитые до отказа, и предположила: — Значит, откуда-то появились излишки?

— Какая ты догадливая, Эми, — слегка улыбнулся Лео. — А теперь скажи, откуда, по-твоему, они могли появиться?

Я вызвала в памяти карту мира, которая висела на стене моей школы.

— Канада? Это новая страна. Он обрадовался моему прогрессу.

— Да... и Америка, и Россия.

— Но Россия — старая страна. Оттуда могли ввозить и раньше.

— Зерно тяжелое.

— Может, тогда в России построили железные дороги?

— Гораздо позже, — рассмеялся Лео. — Фактически, их еще строили, когда разразилась эта проклятая война.

— Но сейчас у них на пути Германия, поэтому они не могут везти пшеницу поездом. Выходит, цены поднялись снова? А корабли из Америки — их ведь топят? Значит, нужно распахивать больше полей, но все мужчины ушли в солдаты, а вспашка — это их работа, — я встряхнула головой. — Ничего удивительного, что мистер Селби забегался, — взглянув в тарелки, я увидела, что почти не тронула рыбу, а Лео уже заканчивал свою. Я подхватила вилку.

Пока я поспешно, едва не давясь, доедала свою треску под голландским соусом, Лео тихо сказал:

— Знаешь, Эми, трудно поверить, что ты оставила школу, когда тебе не было и двенадцати, — я зарделась от удовольствия, услышав одобрение в его голосе.

За цыплячьими котлетами я спросила его:

— Но почему ты сразу же не снизил ренты, когда вступил в наследство?

— Потому что был молодым и глупым. В любом случае даже снижение рент в тот период привлекло бы мало фермеров, особенно на мелкие фермы. Поэтому я решил сам заняться фермами. Хоть я еще был несовершеннолетним, отец Джорджа Бартона — один из моих опекунов — уговорил другого опекуна предоставить мне распоряжаться этими делами.

— Но... — я запнулась, но улыбка Лео подбодрила меня, — но если фермеры не могли продать пшеницу с прибылью, как это удалось тебе? — затем мой разум зашевелился. — Ты, наверное, знал, как, вырастить ее подешевле?

— Это была новая идея — я решил, что большая ферма позволяет вести хозяйство более экономно, путем покупки лучшей техники, например. Я купил механические плуги и молотилки.

— Это все равно, что швейная машина вместо того, чтобы делать каждый стежок от руки? Не нужно много рук, поэтому меньше денег идет на зарплату.

— Точно. Еще одной из причин, почему я связался с управлением фермами, было то, что если бы я ничего не сделал, у людей графства не было бы работы, — Лео положил на стол нож и вилку. — Мой долг землевладельца требует обеспечивать людей работой, а в результате покупки машин выявилась забавная ситуация — я одновременно и сэкономил рабочую силу, и обеспечил работой людей, которые в противном случае остались бы без дела.

Лео позвонил в колокольчик, и вошел мистер Тимс с бифштексом.

— В результате моих реформ домашняя ферма заработала и обновилась, как мой розовый парк. Каждая оросительная канава была расчищена, каждая изгородь подновлена, каждый сорняк удален. В добавление к этому, мои другие, более дикие и глупые, планы обеспечили людям дополнительную занятость. Осушение части Низины, например, заставило множество мужчин копать каналы, а затем обеспечило работу другим, когда весь этот план был отменен. Затем был истонский конный завод — дорогостоящая никчемная прихоть! Я слышал, что нечто подобное сделал в своем графстве лорд Вонтэдж, но дело в том, что нельзя успешно заниматься разведением лошадей, если не любишь этого по-настоящему, а я не любил. Теперь эти строения — самая дорогая, наверное, овчарня в стране! — Лео засмеялся, а я подумала — как будет жалко, если он уедет сейчас, когда только начал разговаривать со мной, как с равной.

— Однако, ты поступал правильно, — заметила я, когда он доел бифштекс. — Людям была нужна работа.

— С моей стороны это было незрелостью, — пожал он плечами. — К счастью, я не унаследовал закладных и получил в наследство недвижимость в Лондоне, за последние годы очень поднявшуюся в цене. Я мог себе позволить такие проекты. Кроме того, как я уже говорил тебе, ренты в Пеннигсе сохранились на прежнем уровне.

— Почему там получилось по-другому? — спросила я его за бисквитами.

— Потому что... — Лео улыбнулся и оборвал фразу. — Нет, Эми, используй свой острый ум и догадайся сама. Я дал тебе все ключи.

Это было похоже на задачку по арифметике, и я принялась ее решать.

— Наверное, там выращивали не пшеницу, а что-то другое. И что-то такое, что не может расти в Канаде, — я заметила, как брови Лео нахмурились, и поспешно поправилась, — или это нельзя перевозить, — складка на его лбу исчезла. — И люди должны потреблять это постоянно и помногу, — я вспомнила магазины в Ламбете. — Овощи?

— Не в Пеннингсе.

Я прокрутила в голове весь список продуктов.

— Не мясо, его привозят мороженым из Новой Зеландии, а мороженое мясо дешевле. Сыр, масло... — и вдруг я догадалась. — Молоко! Все в Лондоне пьют молоко, каждый день, есть даже специальный молочный поезд. Он идет с истонской станции в Лондон. А почему ты здесь не сделал то же самое?

— Я делал, но здесь граница низменной части земель, не все поля пригодны для этого. Я не мог полностью скопировать производство Пеннингса, и, кроме того, пахотные работы занимают больше людей, а я должен был думать и о безработице. И еще, — он улыбнулся, — раз уж я купил новые плуги, не позволять же им валяться без дела.

— Я еще никогда в жизни не видела механических плугов, — сказала я, доедая последнюю ложку бисквита.

— В кабинете есть каталоги. Выбери время и посмотри их.

— Ладно, — улыбнулась я.

Съев свой обычный апельсин, Лео сказал:

— Я возьму каталоги и принесу тебе в гостиную, чтобы показать за кофе.

Когда я отправилась в детскую за Розой, до меня вдруг дошло, что Лео впервые намеревался пить кофе в моей гостиной без приглашения, которого всегда дожидался раньше.

Мой кофе остыл, пока я перелистывала иллюстрации и подсчитывала в уме суммы, сравнивая стоимость угля со стоимостью лошади и ее содержания — если учесть, что механический плут имеет шесть лезвий вместо одного. Кроме того, очень дорогой была покупка самого механического плуга, поэтому вкладывать в него деньги имело смысл, только если интерес был серьезным. Все это увлекло меня, а Лео был очень внимателен, отвечая на все мои вопросы. Я подосадовала, когда настало время его прогулки с Неллой, и с сожалением закрыла книгу.

— Мне хочется посмотреть на какую-нибудь из этих машин, — сказала я, когда он собрался уходить.

— Это легко. Завтра после обеда я возьму тебя с собой на домашнюю ферму. Мне нужно переговорить с Арноттом, — вставая, Лео добавил: — Как ты думаешь, Розе сегодня захочется прогуляться по розовому парку?

Недавно прошел дождь, поэтому запахи густо наполняли воздух, когда мы вошли в осенний розовый парк. Сначала я подошла к «Эйми Виберт», затем мы пошли от куста к кусту, любуясь остальными розами.

— Я рад, что ты заинтересовалась сельским хозяйством, — внезапно сказал Лео, когда мы возвращались назад, — потому что Истон когда-нибудь станет твоим. — Я удивленно повернулась к нему, но не могла разглядеть его лицо в вечернем освещении, а он пояснил: — У нас большая разница в возрасте, поэтому естественно, что ты переживешь меня.

— Но... Истон принадлежит... ему, — все еще не понимала я.

— Пеннингс и лондонская собственность — Ворминстерское графство, но Истон достался мне от матери, и я могу распоряжаться им как угодно. Поэтому я оставлю его тебе, с условием передачи детям. Ты дрожишь, нам лучше вернуться в дом.