Северный волк

Глава 19

Когда я сделала необходимое количество амулетов, до возвращения магистра Талира оставалось пять дней. Мешочки с артефактами прикрепила к поясу, который в незапамятные времена подарил мне Миньер. Провела пальцами по переплетающимся линиям охранных заклинаний. Теперь поняла, почему ни разу за три года не надела этот пояс, но в то же время дорожила им. Ценная и броская вещь, магическая составляющая которой непременно стала бы заметна любому магистру. А они в доме судьи появлялись часто.

Один мешочек, самый маленький, я заполнила семенами чудесных светящихся цветов. Подумала, что где бы ни был мой дом, обязательно посажу себе такие.

После полудня попрощалась с гостеприимным подвалом, мягким Тихим источником и пошла через лес к поместью главного инквизитора провинции Кьеш. Я предполагала, что раньше, чем через три часа, до особняка не доберусь. Ошиблась не на много, но все же успела обойти город по лесу и выйти к холму до заката.

В тревожном свете склоняющегося к западу солнца особняк казался неприступной крепостью. Высокая живая изгородь только усиливала это впечатление — из нее торчали металлические когти ограды, а зелень пронизывали щитовые заклинания. Теперь я их видела отчетливо.

Остановившись у подножья холма под покровом леса, села передохнуть и подождать, когда на землю спустится ночь. Что делать дальше, представляла довольно слабо.

Создавать обманки я не умела. Сколько ни силилась, вспомнить нужную страницу в многочисленных пособиях по артефакторике не получалось. Что бы я о себе ни мнила, артефактором я была довольно ограниченным. Раздвинуть щитовые плетения, как это делал виконт у поместья Серпинара, не могла. Пришлось смириться с тем, что бесследно зайти и выйти не получится.

К счастью, больше никакие опасения не оправдались. За те два часа, что я в качестве отдыха после долгого перехода мастерила взрывающиеся ловушки, охранники, обходящие поместье, так и не появились. Видимо, Талир, достойный последователь Серпинара, тоже отдавал предпочтение магии. Как верно заметил Миньер, она неподкупна, работает в любую погоду и не напивается.

Я отметила, что ожидание и нарастающая тревожность будили во мне какой-то неизвестный раньше азарт. Не могла припомнить, чтобы перед боями такое бывало. Тогда я успешно уничтожала на корню все эмоции, ведь подобное колючее возбуждение могло отвлечь в минуту опасности. Поначалу связывала это щекочущее все чувства волнение с тем, что истосковалась по магии. Ведь я долго, очень долго не пользовалась ею по-настоящему. Но постепенно, чем ближе подходила к той части изгороди, которая ограничивала зверинец, тем явственней понимала, что предвкушаю встречу с Миньером. Эта мысль удивляла и раздражала. Ведь я все еще злилась на человека, убившего моего ребенка и едва не убившего меня. Рассердившись на себя за глупые чувства, со всей силы швырнула ловушку в изгородь.

Кроваво-красный всполох. По щитовым заклинаниям пошла рябь, в месте удара они истончились.

Пока щиты не восстановились, бросила вторую. Сетчатые плетения загорелись, заполыхали, осыпались черным пеплом. Пахнуло паленой костью. В магической преграде зияла огромная дыра, через которую могли пройти трое.

Раскинув руки в стороны, коснулась сложенными средними и указательными пальцами краев дыры. Прислушивалась к возмущению магического поля, к возможной связи с охраной. Предосторожность оказалась не лишней. В доме инквизитора был маг, уловивший тревожные колебания щитов.

Судя по неловкости, с которой он проверял пришедшие сведения, опыта ему недоставало. Когда его осторожное прощупывание оградительной сетки достигло меня, я показала магу, что сеть цела, а колебания вызваны неуклюжей совой, врезавшейся в изгородь. Наблюдая, как птица бьет крыльями, вырываясь из щитовых плетений, маг смеялся. Его веселость и облегчение ощущались отчетливо, когда он прерывал связь с щитовыми заклинаниями. Не сомневалась, что в столь поздний час маг снова заснет.

К счастью, он единственный представлял для меня опасность. Негромкий хлопок не мог никого разбудить зверинец располагался слишком далеко от жилья. Дым от сожженных щитов и изгороди тоже никого не мог потревожить — темнота безлунной ночи надежно его скрывала. Раз уж незаметного проникновения не получилось, церемониться с ветками, перекрывавшими мне путь, не стала.

Выжгла. С металлической оградой пришлось повозиться. Толстые пруты гнуться не хотели, пришлось резать. Потратила много сил и времени. Если первые я восполняла запасенными амулетами, то второе бесследно утекало сквозь пальцы. Короткая летняя ночь давала мне считанные часы на отчаянную попытку спасти Миньера.

Надеясь, что все же удастся улизнуть незамеченными, я мысленно готовилась к бою.

В зверинце было тихо. Животные не спали, но и не волновались. О том, что будет, если они вдруг поднимут крик, я как-то не задумывалась. Пока не оказалась на тропинке среди клеток. До этой минуты во всем зверинце для меня существовали только двое. Миньер и лис.

Могла поклясться чем угодно, что лис в соседней с виконтом клетке — Аллон Форт. Тот самый нетитулованный дворянин, который согласился стать приманкой в ловушке нонраффиен. Тот самый, которому не удалось связаться с Серпинаром и опознать Миньера. Тот самый, от которого я скрыла лицо и голос виконта.

Жаль, что для себя повторить подобное заклинание не могла. Я не знала, как оно тогда сплелось. Миньер говорил, такое спонтанное волшебство возможно, если эльфы были в числе ближайших предков. У меня таких не было. А тогда и в голову не пришло, что покров Навэнны могла создать дочь виконта Миньера. Дочь потомка древнего эльфийского рода, сына эльфийки-полукровки.

Поздно же догадалась, почему у меня сами собой сплетались высшие эльфийские заклинания.

Эти размышления, воспоминания об утраченной дочери отозвались злостью. В тот момент она была так велика, что я, натягивая на нижнюю часть лица шарф, решила лиса убить. Идя по дорожке мимо болотца, приближалась к разлапистой туе, за которой скрывались клетки с хищниками. И отчетливо ощутила мертвый дар, медленно гаснущую остаточную магическую энергию.

Испугавшись, что опоздала, что не успела спасти Эдвина, выбежала к клеткам. Прижав руки к груди, пыталась угомонить неистово колотящееся от пережитого страха сердце. Волк лежал у самых прутьев и удивленно поднял голову, заметив меня.

Лис был мертв. Уже несколько часов. В свете наколдованного фонаря видела, как остекленели его глаза. Магия лиса постепенно меркла. Всматриваясь в этот мертвый дар, я замечала следы странных, грубых целительных заклинаний и радовалась тому, что не пришлось убивать. Вопреки ожиданиям и опасениям, волк никакого восторга от встречи не выказал. Поначалу меня радовало, что обошлось без визгов, тявканья и скребущих по полу когтей. Это могло растревожить других обитателей зверинца, а утихомирить всех мне было не под силу. Потом настороженность и

недоверчивость во взгляде голубых глаз стали меня раздражать, так же, как и приподнятая в оскале верхняя губа. Волк щерился, не сводя с меня глаз. Но по мере того, как магия амулетов восполняла мой резерв, приходили и ответы.

Я вспомнила, что магистр навесил на виконта три артефакта. Подчиняющий, передающий магическую силу и лишающий памяти. Было даже наивно рассчитывать, что волк узнает меня, пока работают амулеты.

Первым делом создала фантом дара виконта. Заклинание было рассчитано на восемь часов, из них два потратятся на пересаживание артефактов. Изучать в подробностях, как выглядит волк, мне было некогда. Поэтому создавала то, что уже делала раньше. Фантом виконта Миньера, артефактора Ордена.

Прошло два с половиной часа. Я стояла напротив сияющего золотом Эдвина, любовалась так и не забытыми чертами очень дорогого мне человека. И плакала, вбирая магию восстанавливающих амулетов.

Вначале хотела создать фантом артефактора Ордена. Изобразить инквизитора и наделить его несколькими характерными признаками дара Миньера. Но у меня не вышло. Получившийся фантом был неживой куклой, глиняной заготовкой, неспособной никого обмануть, к тому же почти лишенной дара.

И я, невольно сравнивая себя со скульптором, постепенно наделяла фантом родными чертами. Длина волнистых волос, тонкий шрам на плече, яркая родинка на животе, разворот плеч. Высокий лоб, нос с тяжелым основанием, манера чуть приподнимать одну бровь, глубокая морщина между бровями, если Эдвин над чем-то серьезным задумывался. Красота чутких пальцев, надежность во время общего волшебства, доверие в боях против живых и мертвых.

Чем больше придавала фантому черт Эдвина, тем ярче и полней сиял наводимый на куклу дар. Хоть я и знала, что создаю бледный отголосок истинной силы золотой магии.

Потому что никогда не видела ее полностью из-за амулета. Но и это блеклое волшебство словно вернуло мне Эдвина. Такого, каким он был до того, как предал меня.

После той ночи у источника все окончательно сломалось. И пряча отработанные бляшки одноразовых амулетов в мешочек на поясе, я знала, что за изгородью поместья наши пути навсегда разойдутся.

Сила лишающего памяти амулета впечатляла. Волк настороженно рассматривал свой дар в человеческом облике, а во взгляде не мелькала и искорка узнавания.

Первым я решила снять с Миньера артефакт, передающий магию. Из вполне корыстных соображений. Надеялась, что резерв виконта сейчас не полностью растрачен и еще сможет восстановиться за необходимое для избавления от других артефактов время.

Клещ вцепился в волка мертвой хваткой. Осторожно вытаскивая головку паразита специальным заклинанием, до дрожи боялась повредить артефакт. Ведь потом мельчайший осколок мог вызвать болезнь. К тому же приходилось удерживать на месте волка, связывать его магией, чтобы он не крутил головой. Виконт, забывший в зверином облике, что сияние и поблескивание волшебства не всегда опасно, норовил дернуться в самый неподходящий момент.

Придирчиво рассматривая с трудом извлеченный артефакт, наконец, смогла вздохнуть спокойно. Клещ был цел, активен и мечтал прицепиться к какому-нибудь дару. Едва он оказался на фантоме Эдвина, магия золотой фигуры померкла. Будто из нее вытянули силы. Только у сердца теплился магический огонек. Увиденное напугало. Никогда не подозревала, что сила подобного артефакта настолько велика. Оправившись от потрясения и сломав еще пару восстанавливающих амулетов, обернулась к волку. Его дар сиял ровно и слабо, казался истощенным, измученным, как после затяжной пытки.

Учитывая магию отвратительного клеща, удивляло даже не это, а стойкость виконта. Я в таком состоянии лежала бы пластом и не шевелилась. Он же был настороже. Из-за оставшихся артефактов покорный воле Талира и не узнающий меня волк глядел исподлобья, предупреждающее приобнажив клыки. Пока амулеты восстанавливали мой резерв, вспоминала, что Эдвин всегда был таким. Работал с полной отдачей, через боль, через силу. До последнего. Он отказывал себе во всем, даже во сне. Чтобы хотя бы попытаться защитить меня от Серпинара. Тогда я этого словно не видела, ослепленная обидами и растущим недоверием. Уже не впервые мне было стыдно из-за воспоминаний о собственном поведении.

Разбираясь с подавляющим волю артефактом, поняла, почему в зверинце не было ловушек. Даже если бы кто-то решил похитить волка, он сопротивлялся бы всеми силами. В этом было недоступное моему уму извращение, подпитавшее ненависть к Талиру, Серпинару и всему Ордену в целом.

Когда я закончила возиться с угнетающим волю артефактом, уже рассвело. Пели птицы, в другой части зверинца фыркали животные. Нужно было поторапливаться, и я взялась за третьего клеща, не дожидаясь, когда амулеты восстановят резерв.

Медная нить заклинания, крепко удерживающая артефакт, перенесла паразита на бледный фантом Эдвина. Транс прекратился. Я с облегчением вздохнула, нашарила в мешочке восстанавливающий амулет. Магия хлынула в меня через ладонь, согрела сердце. Я снова почувствовала свежий воздух, запах мокрой от росы травы, звон комара у самого уха. Встала с колен, потопала затекшими от долгого пребывания в одной позе ногами.

И тут услышала истошный визг.

Сердце заколотилось. Мысли спутались. Дыхание сбилось, а рука сама потянулась за лечебным амулетом.

Рядом с туей стояла молоденькая служанка, во все глаза смотрела на бледную, полупрозрачную и полуобнаженную фигуру фантома и верещала.

Одно короткое движение, вылетевшее из закромов памяти заклинание. Девушка онемела. Уронила ведро на землю. Из него вывалилось мясо. Хлопая по раскрытому в беззвучном крике рту растопыренными пальцами, девушка заметила меня. Побледнела. Я понадеялась, она упадет в обморок. Но не повезло — служанка убежала.

Догонять ее не стала. Подскочив к клетке, велела волку отойти подальше. Он послушался, отступил.

Взрывное заклинание, дребезжание массивной решетки, резкий запах оплавленного металла. Вцепившись обеими руками в прутья, несколько раз дернула их на себя. Резерв еще не восстановился, и механизм замка, укрепленный заклятием Талира, пришлось доламывать вручную.

Наконец, решетка поддалась. Пошла косо, застряла на полпути. Но места для того, чтобы волк мог выйти, было достаточно. Он выскользнул на волю, отряхнулся, но не превратился в человека.

Наклонившись так, чтобы видеть его глаза, попросила:

— Перекинься.

Он как-то странно на меня посмотрел, но просьбу не выполнил.

Разбираться, в чем дело, было некогда. Подбежала к туе, подняла ведро, бросила в него выпавшее на дорожку мясо, забрала с собой. Волк не отставал, но я чувствовала, что бежать ему тяжело. Истощенный резерв, долгая неподвижность в клетке сделали свое дело. Я уже хотела подпитать волка амулетами, но тут почувствовала приближение мага.

Погоня подстегнула меня. Хотелось избежать боя, а для этого нужно было проскочить в дыру в изгороди и запечатать ее за собой. Чтобы выиграть время, чтобы успеть добежать до леса. Извилистая дорожка между просторными загонами с разными птицами. Я перепрыгнула через кадку с водой, обогнула ведро с зерном. За следующим поворотом спасительный лаз.

— Стойте! — раздалось за спиной. Мимо меня пролетело заклинание. Явно предупредительное.

Я досадливо помянула демонов. Все же без боя не выйти. Останавливаясь, отбрасывая в сторону ведро с мясом и формируя щит, махнула в сторону дыры.

— Беги туда!

Волк кивнул и ускорился.

Я развернулась к преследователю. В последний момент погасила собственное обжигающее заклинание. Я не могла ударить ребенка.

На том конце тропинки стоял мальчик лет тринадцати, не больше. Каштановые волосы, решительно насупленные брови, поджатые губы, серая мантия ученика Ордена. В левой руке он держал магический щит. Тонкий и хрупкий. От моего удара он бы не спас. В правой ладони мальчика искрило красноватое заклинание.

— Сдавайтесь! — велел мне ребенок так грозно, как только мог. В ответ я магией швырнула в него ведро, одновременно превращая зерно в пауков и змей. Они осыпались на противника дождем, он дергался, махал руками и кричал, стряхивая иллюзии. Даже не заметил, как я подбежала и подбила его ногу. Он упал, извиваясь, отбиваясь от насекомых и ужей. Я пригвоздила его к земле магическими скобами. За запястья и за лодыжки. Но он все равно дергался и орал. Мне было его жаль. Встав рядом на колени, положила руку мальчику на грудь.

— Тихо. Успокойся, — строго велела я.

Он замер, кажется, только в тот момент осознал, что произошло. Уставился на меня распахнутыми от ужаса глазами.

— Не убивайте меня, — его осипший от крика голос срывался, а побелевшие губы дрожали.

— Я же не инквизитор, — резонно возразила я. — Не убью, не бойся. Удерживающее тебя заклинание спадет через час. Как и немота девушки. А это, — я подняла с земли несколько зерен. Мальчик дернулся, все еще видя вместо них пауков. — Всего лишь просо.

Дав зернам высыпаться с ладони на дорожку, видела по его облегчению, что иллюзия рассеялась. Похлопав ребенка по груди, встала.

— Привет от неуклюжей совы.

Подняв ведро и наклонившись за выпавшими кусками мяса, заметила, что волк и не думал уходить без меня. Он стоял у поворота и наблюдал за мной все это время. Вздохнув, обернулась на мальчика. Подросток лежал смирно и смотрел мне вслед. Не сомневалась, что при первой же возможности, когда осмелевшие слуги зайдут в зверинец, он сообщит о случившемся городским магистрам.

Верный инквизиции с младых ногтей… От этого было тошно. Жестом попросив волка идти к лазу, поплелась следом. От резерва осталось меньше четверти, большие колебания его наполнения сегодняшней ночью истощили меня, отзывались ломотой в теле. А нужно было заделать лаз, добраться до леса и уйти подальше. Так далеко, как только способны унести ноги.

Создавая заслон, старательно думала о холодном, льдистом даре магистра Талира. При определенном уровне концентрации, мастерства и везения это могло навести преследователей на ложный след. Проверяя магическую заплатку, осталась вполне собой довольна. Волшебство выглядело так, будто его создавала не я.

Это наблюдение и всплески магии из разломанных в ладонях амулетов подбадривали. Подхватив ведро с мясом, позвала Миньера, обессиленно лежащего в тени под кустом. Лечебный и восстанавливающий амулеты ему не помогли. Дар выглядел по-прежнему пугающе тусклым, а двигался волк с трудом. Как мне ни хотелось отдохнуть самой и дать виконту возможность накопить силы, оставаться рядом с поместьем было опасно. Спустившись с холма, я уверенно пошла по звериной тропе к трухлявому дереву. Там, у его корней, вечером спрятала свои вещи. Вытащив сумки из-под веток и листвы, убедившись в том, что меня никто не видит, стянула с лица шарф. Отряхнув сумки, надела заплечную, взвесила в руке вторую. Честно говоря, рассчитывала, что ее понесет виконт.

— Ты бы очень помог, если бы перекинулся, — сказала я, посмотрев на Миньера.

Но он выполнять просьбу не спешил. Я не настаивала. Если побег в облике волка давался изможденному виконту легче, то осложнять жизнь я никому не собиралась.

Мы шли долго. Судя по положению солнца, почти четыре часа. Судя по тому, что я едва ноги передвигала от усталости, мы шли вечность. Когда сил совсем не осталось, а живот болезненно подвело от голода, решила сделать привал. — Думаю, мы достаточно далеко отошли, — обернувшись к плетущемуся за мной волку, сказала я. Моя фраза, оставшаяся без ответа, прозвучала в наполненном щебетом птиц лесу удивительно сиротливо.

Стряхнув с плеч сумку, положила ее на землю рядом с ведром и сняла с пояса флягу. Отпив, достала единственную миску, налила воды, поставила на траву. Тяжело опустившись на землю и прислонившись спиной к стволу, устало провела ладонями по лицу. Волк пил с жадностью, с не меньшим удовольствием съел омытый от мелких камушков и песка кусок мяса. Я сосредоточенно жевала сухое печенье, откусывала сыр и хвалила себя за решение прихватить ведро. Моя пища волка не насытила бы, а охотиться для него было некому. Волк справился со своей едой раньше и выразительно посмотрел на ведро. Ополоснув еще один ломоть, положила мясо на траву.

— Только не говори, что не перекидываешься из-за мяса, — усмехнулась я. — Жаренное на костре оно тоже вкусное. Он вновь ответил странным взглядом и, ухватив кусок передними лапами, начал есть. Сухое печенье хрустело на зубах, кололось крошками, но насыщало. Пообещав себе, что вечером пожарю один из кусков, постаралась не думать, куда вообще несут меня ноги. После поместья шла на северо-запад, даже не догадываясь, почему выбрала это направление. От усталости и сытости клонило в сон, я даже не заметила, как волк подошел и уперся лбом мне в грудь. Болезненно тусклый золотой дар светился благодарностью и радостью встречи.

— Ты бы сделал для меня то же самое, — сказала я, так и не решившись погладить виконта.

Это было правдой, как и уточнение, которое не произнесла. Эдвин Миньер не допустил бы, чтобы подобное произошло со мной.

Мы отдыхали долго, не меньше пяти часов. Я заснула, сидя под деревом, волк устроился вдоль моих ног, почти касаясь носом ладони. Сон восстановил большую часть моего резерва, но все же полноценный отдых в мягкой постели после сытного обеда был мне необходим. Резерв виконта тоже пополнился, но выглядел по-прежнему тусклым и болезненным. Такое я видела у других магов после долгих пыток. Такое состояние было знакомо мне и на собственном опыте.

Но все же и с таким тусклым даром можно было колдовать. К тому же я считала способность перекидываться особенностью родовой магии. И, вспоминая слова госпожи Нэйги, знала, что для родового волшебства резерв не нужен вовсе.

Мы дошли до тракта, но не вышли на него. Шли лесом вдоль дороги. Я опасалась в такой близости от Керди показываться в деревнях. Девушка с большой собакой, выглядящей точь-в-точь, как волк, привлекает внимание всегда. Даже если нет будоражащих провинцию слухов о том, что какая-то колдунья вломилась в поместье главного инквизитора и похитила — кто бы мог подумать? — зверя. Идея, что можно хоть временно разделиться, в расчет не принималась.

На ночь устроились у реки. Вытащив магией пять крупных рыбин, чистила их, пока в углях запекалось мясо. Волк уже поужинал и дремал у костра. Проснулся, когда я вытащила из углей мясо и положила на его место почищенную рыбу. Мой ужин пах вкусно, волк сел и заинтересованно водил носом.

— Перекинешься — поделюсь, — с улыбкой пообещала я. Настроение было прекрасное. Размоченное в воде твердое печенье оказалось довольно вкусным. Мясо прожарилось восхитительно. Благодаря рыбе планировала еще пару дней не заглядывать в деревни и уйти далеко от Керди, прежде чем показываться на дороге. Резерв восстановился настолько, что я даже обезопасила стоянку защитными барьерами. Сделанная из лапника постель сулила неплохой сон. Но, самое главное, наконец, пришло осознание того, что моя отчаянная, сумасбродная, рискованная и опасная авантюра увенчалась успехом! Мы выбрались оттуда. Живыми и невредимыми. — Ну же, — я кивком указала на место рядом с собой и выразительно подняла кусок мяса.

Волк окинул меня быстрым взглядом и отвел глаза.

— Может, ты стесняешься? — предположила я. — Что я, голым тебя не видела? Или одеяло не дам прикрыться?

Он даже не повернул голову в мою сторону. Поняла, что не угадала. Глядя на сидящего напротив волка, вдруг заметила на правом плече небольшую проплешину. Сердце защемило от боли. Ведь его наверняка пытали, прежде чем запереть в клетке. А допросы инквизиторов не проходят бесследно.

Особенно, если пытает Серпинар, мстящий за предательство. — Шрамы у меня тоже есть, — вымучив улыбку, я все еще старалась говорить бодрым тоном. — Так что не испугаюсь, если ты об этом переживаешь.

Он вздохнул, но на меня не посмотрел. Пытаясь скорей уйти от крайне неприятной темы, шутливо предположила:

— Только не говори, что забыл…

Я не закончила фразу, остановленная прямым взглядом голубых глаз.

Душа обмерла, слова застыли непроизнесенными, улыбка сползла с лица, руки опустились сами собой. В последний момент поймав едва не выскользнувшее мясо, тряхнула головой и вновь посмотрела на волка. Он казался совершенно серьезным.

— Как это возможно? — совершенно потеряно бормотала я. — Ты помнишь меня, но не помнишь, как менять ипостась?

Он кивнул.

— Это же врожденное! — возмутилась я. Все еще не могла понять, как моя глупая шутка вдруг оказалась правдой. — Ты умеешь это с детства!

Он не ответил, да и не мог. Будь он кошкой или лисом, звериный облик не мешал бы разговорам. Но он был волком. Истощенным, измученным, застрявшим в волчьем теле магом. Я вздохнула, покачала головой. Подобный поворот в ней не укладывался.

— Ты прости, я поем, — покосившись на миску, сказала я. — На пустой желудок думать не могу. Ты только не расстраивайся раньше времени.

Он кивнул и снова лег, положив голову на лапы. Я ела приостывшее мясо, подгребала горячие угли к рыбе и размышляла.

Отправляясь в поместье вызволять виконта, я думала, что после чудесного спасения помогу раздобыть ему одежду, собрать продуктов в дорогу, дам денег и амулетов. И на том мы расстанемся.

Теперь бросить я его не могла. Это было бы низко и подло. Предательство чистой воды. В таком состоянии он был невероятно уязвимым. Расставшись сейчас, я обрекла бы его на смерть.

Решение, пришедшее на ум, оказалось удивительно простым.

— О твоем доме-нонраффиен Орден знает?

Он смерил меня оскорбленным взглядом. Будто сама мысль о том, что инквизиторы могли вырвать у Миньера признание хоть в чем-то, была крамольной и недопустимой.

Отрицательно покачал головой.

— Тогда нужно попасть туда, — изображая уверенность, заявила я. — Там ты будешь в безопасности. Сможешь отдохнуть, восстановиться. Я уверена, это все от усталости. Из-за отнимающего силу артефакта.

Он опустил голову на лапы, отвел взгляд. В движении сквозила обреченность, но я по-прежнему нарочито жизнерадостно продолжала:

— Если отдых не поможет, если за время пути ты не вспомнишь, как перекидываться, думаю, одна из книг подскажет ответ.

Он отвернулся. И только тогда я поняла, как он воспринял мои слова.

Отставив на землю миску, встала, подошла к лежащему с другой стороны костра волку, опустилась перед ним на колени. — Эдвин, — с момента первой встречи две недели назад я впервые назвала его по имени. Получилось одновременно ласково и робко. Он пошевелил ушами, но не поднял голову, не повернулся.

— Эдвин, — повторила я уверенней и серьезней. — Я не брошу тебя.

Он поднял голову, посмотрел на меня. В испытующем взгляде голубых глаз читалась надежда. Мне в который раз стало горько и больно за нас. На глаза навернулись слезы.

Пытаясь скрыть их, потупилась. Очень смутилась и говорила, только чтобы заполнить неловкую паузу.

— Ты поправишься. Я по себе знаю, что после пыток в выздоровление не верится. Но все же… Тебе станет лучше. Правда. Не буду обнадеживать зря, неделю это состояние точно продлится…

Он сел, внимательно прислушиваясь к моему лепету. Я слышала его шевеление, чувствовала, что золотой истощенный дар стал ближе, но глаз не подняла.

— Ты сможешь снова перекидываться. Я уверена, что это временное явление. Ты все вспомнишь. Я помогу во всем. А потом, если ты все еще этого хочешь… если будешь хотеть… уедем в Кирлон.

Он подошел совсем близко и, поставив одну лапу мне на колено, уткнулся лбом в грудь. Родной дар сиял признательностью и теплом. Но, даже понимая, что не соврала ни единым словом, так и не смогла обнять или погладить волка. Только плакала, смахивая слезы, будто боялась, что он их увидит.

Он спал по другую сторону костра. Так близко, что искры давно опалили бы его, не замени я настоящее пламя на согревающее, но не обжигающее магическое. Вспоминая, ужасный холод, пронизывающий все тело после пыток, я понимала желание виконта согреться. Мне хотелось помочь, но заключенная в амулетах магия не сработала, а лечить сама я пока не могла. Резерв восстановился недостаточно.

Заснуть не получалось. Все думала о последнем разговоре. Пытаясь мало связным бормотанием заполнить тишину, неожиданно для себя сказала правду. В королевстве Норолдин меня точно ничто не держало. Я хотела уехать в Кирлон. И обрадовалась бы, если бы Миньер согласился ехать со мной. Судя по его реакции, он не возражал. Кажется, был даже благодарен за предложение. Но я не могла понять, почему предложила. После всего, что произошло с нами. Знала лишь, причина не в том, что вдвоем проще отбиваться от монстров и прятаться от инквизиторов. Но найти определение своим чувствам не могла.