Северный волк

Глава 3

Темнота вокруг была такой совершенной, что я не сразу поняла, отрыла ли уже глаза. Каждая мышца в теле болела по-прежнему, саднило оцарапанное лицо, огнем горели те места, куда попали заклинания инквизиторов. Я не ела уже два дня, не пила много часов, от голода и жажды мутило, кружилась голова. В довершение бед магический резерв не восстановился вообще. Учитывая боль и голод, не удивительно.

Не представляя, где оказалась, твердо знала одно — нужно выбираться. Но это явно не входило в планы моего спасителя или пленителя, потому что пошевелиться я не могла. В то же время веревок на себе не чувствовала, как и заклинаний. Смогла только определить, что нахожусь в помещении, лежу на мягком, укрытая чем-то теплым. Это вселяло надежду, но небольшую.

Решила мужественно терпеть и молча ждать появления хозяев положения. Унижаться еще больше не хотелось, и без того была в плачевном состоянии. Но проведя, по ощущениям, не меньше трех часов в кромешной темноте, не выдержала и позвала. Хриплый полушепот едва услышала сама, второй раз получилось немногим громче, поэтому и пытаться перестала. Каково же было мое удивление, когда всего через несколько минут совсем рядом раздались тяжелые мужские шаги. Он остановился, я опять почувствовала возникшее словно из ниоткуда заклинание. Магический замок открылся, дверь распахнулась, пропуская в комнату слепяще яркий свет. Я зажмурилась. Вошедший закрыл дверь, наколдовал фонарик. И снова волшебство будто сотворилось само по себе из пустоты. Открыв глаза, в приятно тусклом свете фонаря увидела перед собой высокого широкоплечего черноволосого мужчину. Сердце екнуло, когда поняла, что он одет в черную мантию, какие обычно носили инквизиторы. Строгая аккуратно подогнанная по фигуре одежда не терпела лишних украшений. Только на груди слева выделялась обязательная эмблема Ордена, а стоячий воротник украшала тонкая синяя полоска, указывавшая на то, что находившийся передо мной маг специализировался на артефактах.

Инквизитор внимательно и оценивающе меня рассматривал, долго молчал.

— Кто ты? — низкий голос прозвучал властно и требовательно, но магического приказа в нем не чувствовалось.

Я не ответила. Назвать себя инквизитору было в тот момент выше моих сил. Ему больше не требовалась магия, чтобы связывать меня, — меня сковывали страх и осознание совершенной беззащитности.

— Назови свое имя, — вновь приказал маг.

Я промолчала, чувствуя, как по щекам побежали слезы. — Мне бы не хотелось заставлять, — инквизитор явно терял терпение. — От этого остаются шрамы.

Его угроза напугала. Шрамы от таких допросов у меня уже были. Три появились во время судебного процесса над родителями, два получила из-за ревности принца. Он почему-то думал, что в своем положении я могла позволить себе неверность. А ведь рыцарь, убивший Анри, был совершенно прав. Я два года была рабыней принца, готовой выполнить любую прихоть ради брата. Жизнь моя и тогда недорого стоила, а уж после побега обесценилась так, что за нее не дали бы и яичной скорлупы.

— Софи, — тихо ответила я, потому что смысла молчать не было.

— Дальше, — потребовал он.

— Лантер, — я назвала родовое имя.

Ожидала увидеть радость инквизитора, которому в руки попал такой ценный подарок. Но маг нахмурился. Мое имя было ему, безусловно, знакомо, вот только удовольствия от открытия он явно не получил. Принялся ходить по комнате, меряя шагами расстояние от двери до закрытого глухими ставнями окна. Семь туда, семь обратно. Потом подошел ко мне, сел рядом на край кровати.

— Я не могу тебя отпустить, — озвучил он итог размышлений. — Понимаю, — ответила я, удивляясь не столько его желанию вообще что-либо обсуждать со мной, сколько тому, что маг, казалось, сомневался в правильности решения.

— Не понимаешь, — усмехнулся инквизитор. — Тебя усиленно ищут. По твоему следу посылают отряды. И будь уверена, что если тебя поймают, умирать будешь долго и мучительно. Я молчала, пытаясь осознать услышанное. Получалось, что сидящий рядом маг не причислял себя к инквизиции, хотя носил такую же одежду. Он мог оказаться если не другом, то хоть не врагом. Сердце заколотилось сильней, но уже не от страха — от надежды.

— А вы… — продолжить не осмелилась, боялась ошибиться в выводах.

— Нет, — он покачал головой. — Я не собираюсь отдавать тебя Ордену. Но что с тобой делать дальше, пока не знаю. Выдохнула, не скрывая облегчения, но помалкивала. Маг хмурился, думал. Когда молчание очень уж затянулось, спросила:

— Может, вы мне разрешите хотя бы встать?

Он рассеянно кивнул, поднялся, бросил:

— Пока нет. Я сейчас вернусь, — и вышел, оставив дверь открытой.

Когда глаза привыкли к яркому свету, обнаружила, что комната, в которой я оказалась, была вполне просторной и явно женской. У кровати стояла тумбочка, у окна — туалетный столик с зеркалом, чуть ближе к другой стене — напольные пяльцы с натянутой на них тканью. Начатая, но далекая от завершения вышивка болезненно напомнила о родном замке, о былой жизни. Мне нравилось вышивать. Кроме того, что это занятие успокаивало, сразу были видны плоды трудов. В моей комнате в замке тоже остались пяльцы с незаконченной работой. Я отвернулась, окинула взглядом большой, закрывающий всю противоположную стену шкаф.

В коридоре снова послышались шаги, вошел маг. В его руках поблескивало какое-то украшение на длинной цепочке. — Этот амулет скроет твой дар. Ты по-прежнему сможешь пользоваться магией, но окружающие тебя не почувствуют. А Орден не найдет тебя на карте.

Он подошел ближе, надел цепочку мне на шею, заглянул в глаза. В его твердом взгляде и словах не было угрозы, лишь констатация факта.

— Но предупреждаю. Если ты попытаешься навредить мне или выдать местоположение этого жилища, я убью тебя. Он говорил спокойно, словно не о моей жизни, а о математической задаче. Сложной, но бездушной, бесчувственной. Возмущаться и говорить, что мне бы никогда и в голову не пришло причинить вред спасителю, было в этой ситуации до крайности глупо. Маг все равно не поверил бы.

Поэтому я просто кивнула.

— Хорошо, — сухо ответил мужчина.

Достав из кармана холщовый мешочек и надев его, как перчатку, он взял с одеяла на моей груди небольшой белый камушек. И в тот же момент я ощутила, что способна двигаться, вдруг почувствовала свой магический резерв. Оказалось, он был вовсе не так пуст, как считала раньше. На пару слабеньких заклинаний хватило бы.

— Когда спустишься по лестнице на два этажа, окажешься в длинном коридоре, — все так же сухо давал указания маг. Двери справа и слева — кладовые. Тебе нужна дверь в конце коридора, в торце. Там купальня. Мыло, щетки и полотенца там есть. Чистую одежду возьми из этого шкафа. Твоего резерва должно хватить на то, чтобы подогнать платья. Окно не открывай. Надеюсь, тебе ясно, что снимать кулон нельзя? — Ясно, — подтвердила я. — А что делать с мокрым полотенцем потом?

— Оставишь в купальне. Коболы уберут.

— Кто? — удивилась я незнакомому слову.

Мое изумление мага позабавило, но ответил он коротко:

— Увидишь. Это мои слуги. Потом приходи на первый этаж. Справа от лестницы вторая дверь — столовая. Буду ждать тебя там.

На этом он посчитал беседу законченной, резко встал, подошел к двери.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Он остановился на пороге, посмотрел на меня, медленно кивнул в ответ. В самом деле, слова вроде "не за что" или "не стоит благодарностей" прозвучали бы странно. Мы оба понимали, что он спас мне жизнь.

— Может, есть вопросы, которые не могут подождать до обеда? — поинтересовался он. В низком голосе слышалась усталость, и мне стало неловко от того, что задерживаю мага.

— Как вас называть?

Он недолго помолчал, словно решал, сказать правду или нет. — Эдвин, — ответил он. — Эдвин Миньер. И если я обращаюсь на "ты" к баронессе, то и баронесса может считать себя вправе обращаться к виконту так же, без титулов.

Он вышел. Я слышала, как он спустился по лестнице, как тихо затворилась за ним какая-то дверь.

Села на кровати. Взяв в руку кулон, почти не удивилась тому, что он оказался эльфийским артефактом. Простота изящного растительного рисунка, каплевидная огранка трех белых опалов выдавали возраст вещи. Кулону было более пяти сотен лет. Людские ювелиры до сих пор не научились делать сравнимые по красоте вещи, а артефакторы до сих пор не умеют наделять предметы такой силой, как это делали эльфы. Встав, поняла, что лежала между двумя меховыми одеялами в той же одежде, в которой путешествовала. Хотя правильней сказать, скиталась. Эдвин не снял с меня ничего, даже сапоги. Подошла к зеркалу у шкафа, впервые за последние недели увидела свое отражение. Одежда в грязи, на левом плече дыра, через которую проглядывает окровавленное разодранное платье и рана. Платки чудом не сбились, закрывая лоб до бровей, отчего лицо казалось неестественно мелким. К тому же на правой щеке красовалась корка засохшей крови, как и на правой ладони. Даже не будь ран, я бы выглядела не лучшим образом. От недоедания и усталости черты лица неприятно заострились, под глазами синели круги.

Доходяга, иначе не назвать.

Вздохнув, разделась, избавилась от обуви и платков. Это оказалось неожиданно сложно — правая рука отзывала жутчайшей болью даже на попытку пошевелить пальцами, а левая двигалась плохо из-за раны на плече. Тратить резерв на пуговицы и узлы было непозволительной роскошью, ведь накопившейся магии не хватало даже не лечение.

Нашла в шкафу домашние туфли и халат. Удивительно, но без многослойной одежды вид у меня оказался еще более плачевным. Понадеявшись, что хозяин меня такой не застанет, вышла из комнаты.

Широкая лестница привела меня в подвал. Зачарованные кристаллы на стенах откликались на движение, зажигались и разгорались ярче, когда я подходила ближе.

Купальня была просторной естественной пещерой. Теплый, не затхлый воздух пах солью. В стенах в живописном беспорядке были сделаны небольшие ниши, там переливались разными цветами волшебные кристаллы. В десятке шагов от входа было озерцо, на дне которого бил источник. Справа у стены на подставке у плетеных кресел лежала высокая стопка белоснежных полотенец, рядом расположились горки травяного мыла. Прихватив мыло и полотенце, я оставила на ближайшем кресле халат, сбросила туфли и подошла к озеру. Вода оказалась приятно горячей, мягкой. Спустившись по выложенным мрамором ступенькам в озеро, окунулась в воду с головой. Большего блаженства я еще никогда в жизни не испытывала.

Когда вынырнула, обнаружила у лестницы лобок. Никем иным эти две женщины быть не могли. Служанки, одетые в одинаковые светлые платья и мягкие туфли, позволявшие им ходить бесшумно, росточка были небольшого, с локоть. Женщины, явно рукотворные, сделанные из белой глины, обладали на редкость выразительными лицами. А живые, разумные глаза заинтересованно поблескивали хрусталем. — Госпоже помыть голову? — полюбопытствовала одна из женщин.

— Да, пожалуйста, — отказаться от такого предложения было выше моих сил.

Коболы поманили меня в другую часть озера к затончику. Там я оставалась в горячей воде, удобно расположившись на шершавых камнях. Одна кобола мыла мне голову, тщательно прополаскивала длинные волосы, а другая мягкой щеткой на длинной ручке отмывала тело. Лавандовое мыло, соленый воздух, бережные прикосновения. Кровавые корки на ладони и на плече истончались, но боли не было. Казалось, она растворяется в воде и мыльной пене. Я млела и засыпала, позабыв о голоде и жажде. Даже не удивилась, когда у женщины, занимавшейся моими волосами, нагрелись ладони так, что пряди высыхали у нее в руках.

Поблагодарив кобол, вернулась в выделенную мне комнату. За время, проведенное в купальне, магический резерв пополнился настолько, что хватило бы на лечение. На правой ладони распустились многоцветные лепестки заклинания глубокая, до костей рана на глазах затянулась, пальцам возвратилась былая подвижность. Только свежий шрам напоминал о порезе. К сожалению, на плечо и лицо резерва не осталось. Переодевшись в темно-зеленое скромное платье, заплела косу и спустилась в столовую.

Эдвин сидел у наглухо закрытого окна, подпирая щеку рукой. Когда я вошла, вздрогнул, будто проснулся. Встал, кивнул в знак приветствия, жестом велел подойти. Не говоря ни слова, виконт положил ладонь мне на раненое плечо, прошептал исцеляющее заклинание. В золотом сиянии волшебства черты его лица казались мягкими. Высокий лоб, черные брови с небольшим изломом, крупные голубые глаза, прямой нос, красиво очерченные губы, спокойная линия подбородка. Виконту не было и тридцати, не будь я такой изможденной залюбовалась бы. Но тогда красоту момента видела в другом:

его лечащее заклинание освободило меня от боли.

— Благодарю, Эдвин, — выдохнула я, не скрывая облегчения. Он улыбнулся. Понимающе, сочувствующе. Но промолчал, даже не встретился со мной взглядом. Осторожно коснулся моей щеки другой ладонью. Приятно мягкой, сухой и теплой. Прошептал второе заклинание, большим пальцем стер засохшую кровь. Все еще придерживая мое лицо пальцами, несколько долгих мгновений рассматривал меня. Его улыбка вдруг изменилась. В ней появилось откровенное подтрунивание, а в голосе послышалась насмешка.

— Теперь хоть видно, чем ты так понравилась Его Высочеству.

Я отшатнулась от виконта. Его слова задели, даже оскорбили.

Поэтому ответила резко:

— Поем, отдохну, восстановлю резерв — будет видно еще лучше.

Он усмехнулся, но промолчал, только жестом пригласил присаживаться. Я посмотрела на заставленный разными блюдами стол. Корзинка со свежим хлебом, маринованные грибы, накрытая прозрачной стеклянной крышкой красная рыба, обложенная овощами, холодное мясо, тарелка с фруктами. Рядом с пустой пузатой карафе стояла еще не открытая бутылка дорогого красного вина. Давно не видавший подобного многообразия желудок болезненно сжался, намекая, что с непривычки станет плохо, если съем столько, сколько хочется. Заметила рядом с супницей еще одного кобола, на сей раз мужчину. Он касался супницы ладонями, видимо, согревая. Пока я рассматривала приготовленное угощение, Эдвин галантно отодвинул для меня стул у длинной стороны стола.

Поблагодарив, села. Он занял место рядом, в торце.

— Вина? — предложил маг.

— Нет, спасибо, — отказалась я, зачарованно наблюдая за тем, как глиняный человечек наливает в тарелки густой пряно пахнущий суп.

— Я тоже сегодня воздержусь, — задумчиво согласился Эдвин и, пожелав приятного аппетита, принялся за еду.

Великолепный овощной суп на курином бульоне занимал все мои мысли. Утолив первый голод, спросила мага о коболах. — Рукотворные, оживленные магией слуги, — коротко бросил он.

Попытка завязать беседу ему не понравилась. Эдвин нахмурился, в мою сторону даже не посмотрел. Больше с вопросами я не лезла. Докучать утомленному магу разговорами не посмела. Заодно поняла, почему явно сочувствовавший мне человек не подлечил неожиданную гостью раньше. Резерв Эдвина, который я ощущала словно сквозь туман, был истощен, как и мой собственный.

— У тебя есть вещь, связывающая с мертвым, — холодно сказал Миньер, когда прошедший в молчании ужин приблизился к завершению. — Отдай ее мне.

Порывисто прикрыла ладонью парный кулон, не сомневаясь, что именно о нем говорит Эдвин. Последняя фамильная вещь. Память о брате. Расставаться с ней без весомой причины я не собиралась.

— Зачем? — мой голос прозвучал неожиданно глухо.

Виконт вздохнул, но пояснил:

— Ты убила трех магов инквизиции. А потом исчезла с почти опустошенным резервом. Но след твоего дара, слабый и нечеткий, ведет прочь от пожарища. Пока к месту вашей драки не слетелся десяток магистров, я подброшу туда эту вещь. На ней яркий след твоей магии и чьей-то смерти. Я изменю ее.

Она скажет Ордену, что ты мертва.

— Как ты это сделаешь? — выдохнула я, впечатленная планом.

Он усмехнулся:

— Я один из лучших артефакторов Ордена. Придумаю что-нибудь.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — поблагодарила я, вложив в его раскрытую ладонь кулон.

— О тебе я забочусь опосредованно, — казалось, он даже немного удивился. — Если пройдут по следу до того места, где тебя нашли волки, дойдут и сюда. Рисковать своим укрытием из-за тебя я не собираюсь.

Эдвин был совершенно прав, а резкость его ответа пошла мне на пользу. Я даже наметила себе цель. С разрешения хозяина переждать в его убежище недели две, отплатить за гостеприимство украшениями, а потом продолжить путь в гавань. Не сомневалась, что это решение виконту понравится. — Я прилягу, отдохну, — голос Миньера звучал сухо, по деловому. — Справа от твоей комнаты библиотека. Делай, что хочешь, но не шуми, не ходи по дому, не пытайся уйти или открыть окна. Это ясно?

— Конечно, — покорно согласилась я.

— Хорошо. Коболы принесут ужин тебе в комнату. — Ты ужинать не будешь? — казалось невозможным, что галантный виконт пренебрежет этикетом и оставит гостью одну.

— Я уйду ночью, вернусь к утру, — проигнорировав мой вопрос, продолжал Эдвин.

— А если не вернешься? — спросила прежде, чем успела прикусить язык.

Маг посмотрел на меня задумчиво, словно подобная мысль пришла ему в голову впервые.

— Если не вернусь через три дня, уходи. Собирай еду, коболы дадут тебе денег. Я оставлю соответствующее распоряжение. Главное, не снимай кулон, что я дал. Он — самая серьезная твоя защита. Это понятно?

— Понятно, — подтвердила я.

Он безрадостно усмехнулся:

— Отдыхай. Увидимся завтра.

Простившись с Эдвином, вернулась в спальню. Нашла в шкафу длинную шелковую рубашку, переоделась и забралась в постель. Ленивую мысль о библиотеке сморили сытость и усталость, а забытое чувство защищенности действовало лучше любого сонного зелья.

Мне казалось, что проспала долго. Лежа в совершенной темноте комнаты, слышала внизу шаги Эдвина, его голос и ответ одного из кобол. Я обрадовалась возвращению виконта и уже собиралась встать и спуститься к хозяину, как вдруг отчетливо почувствовала начало его волшебства. К своему непередаваемому удивлению, ясно увидела Эдвина рядом с собой. Он сидел в кресле у рабочего стола, заставленного колбами, и оплетал заклинанием что-то у себя на ладони.

Присмотревшись, увидела свой кулон.

Это меня огорчило — нравилось думать, что опасности встречи с инквизиторами у виконта уже позади. Беспокойство и тревога за Эдвина не исчезли, но поблекли на фоне волшебства.

Мой новый знакомый не преувеличивал, нескромно назвав себя одним из лучших артефакторов Ордена. Его заклинание покоряло изяществом и живой силой. Отец тоже увлекался этой областью магии и частенько зачаровывал вещи. Но лишь увидев мастерство виконта Миньера, я поняла, насколько слабым артефактором был отец. Его заклинания, ученические, грубые, делались по схемам и выглядели топорными, громоздкими, неуклюжими. Магия Эдвина, напротив, казалась природной, гибкой, развивающейся вместе с заклинанием, направляющей его… Как эльфийская. Сравнение усиливали и растительные узоры, в которые сплетались магические потоки вокруг кулона.

Сохранялось ощущение, что прекрасное волшебство — далеко не предел возможностей артефактора. Но маг очень устал и работает на частично восстановившемся резерве. Словно зачарованная, я любовалась магией, пока не почувствовала, как в заклинание вплетается мой собственный дар. Даже не так. Не мой дар, а его отголосок, отражение. Будто смотрела на себя со стороны. Ощущение было странным, жутковатым, и его еще больше усиливала детализация внешности изображающего меня фантома.

Эдвин оказался удивительно наблюдательным. Наделяя бесплотную куклу моими чертами, маг точно передал не только мой рост, сложение, истощенность последних недель, овал лица, чуть заостренный подбородок, линию полноватых губ, плавный изгиб бровей и цвет глаз, но и особенности, на которые обращал внимание далеко не каждый. Инквизитор не забыл ни светлые родинки слева у подбородка, ни тонкий шрам на правом виске, след учебной стычки с нежитью.

Его наблюдательность смутила меня, напомнила о других, значительно более заметных шрамах. Тех, что остались от допросов. Мне стало неловко и стыдно, а инквизитор насторожился, нахмурился, словно произошло что-то странное. Но заклинание вещи завершил. Кулон, до того переливающийся всевозможными цветами, впитал в себя мой образ и отголоски дара, померк. Серебристое сияние вокруг мага потускнело, погасло. Видение растаяло.

Через несколько минут услышала шаги Эдвина на лестнице. Он остановился рядом с моей комнатой. Постоял немного, словно раздумывая, постучать или нет. Решил постучать.

— Ты не спишь, — констатировал он, когда я разрешила магу войти. Нахмуренные брови, серьезный взгляд, жесткая линия рта. Виконт все еще казался настороженным, как в кабинете. Давно?

— Не слишком, — уклончиво ответила я.

Эдвин кивнул, изобразил улыбку. Она получилась жутковатой из-за холодного и колючего взгляда.

— Это даже к лучшему. Коболы скоро принесут тебе ужин. Я просто хотел попрощаться до завтра и пожелать спокойной ночи, — солгал Эдвин.

Ложь была очевидной, но что стало причиной визита, я тогда не поняла. Только ответила спокойным пожеланием удачи и простилась до утра. Виконт почтительно кивнул и вышел, пропуская двух еще незнакомых мне кобол, толкающих тележку с ужином.

Еда была сытной и вкусной, маленькие женщины обходительными, но неразговорчивыми. Признаться, меня бы удивила их болтливость и желание выдать незнакомке все тайны убежища Эдвина. Думала, что после ужина засну, но мысли возвращались то к бою с инквизиторами, то к волшебству виконта.

Лежа в постели с закрытыми глазами, слышала, как маг ушел. Не было ни щелчка закрывающейся двери, ни отзвука прощания с коболами. Просто вдруг почувствовала, что мой мир будто заключен в доме-скорлупе, а Эдвина в нем не стало. Поняла, что заснуть не удастся, накинула халат и пошла исследовать библиотеку. Она порадовала не столько огромным собранием томов, сколько напольными часами. Жить, не зная, вечер еще или уже давно утро следующего дня, оказалось неожиданно сложно. Часы показывали половину одиннадцатого, а на циферблате появился маленький месяц. Бессоннице нашлось объяснение — сказалась привычка последних недель. Ночь стала для меня временем путешествия. Я бродила меж стеллажей, мерно тикали часы, свет лампы скользил по переплетам, выхватывал из темноты названия. Недалеко от входа располагались классические романы, но настроения читать о чужих судьбах у меня не было. Обойдя два диванчика, условно разделяющих библиотеку на части, попала в раздел научной литературы. Названия собранных там книг заинтересовали меня значительно больше. "Растения

Пустоши", "Путешествия по берегу Лазурного моря", "Ядовитые змеи Далира", "В плену предрассудков. Эльфы северных земель", "Основы зелий", "Помощник целителя". Почти все книги были на раффиене, языке магии. Многие из этих трудов я читала. Правда, очень давно, еще до ареста родителей. И с тех пор вообще никак не оживляла и не развивала знания, что не удивительно. Нарушение мной запрета Великого магистра на занятия магией было равносильно смертному приговору. Брату и себе.

Внимание привлекла книга "Артефакторика. Основы", взяв ее, устроилась на диванчике. Мои познания в этой области ограничивались азами распознавания свойств уже имеющихся артефактов, а умения Эдвина восхитили, пробудили жажду знаний.

Книга была старой, чернила — выцветшими, блеклыми, слог тяжеловесным. Первые несколько страниц с трудом пробиралась сквозь нагромождение слов, а потом привыкла, втянулась, даже стала получать удовольствие от чтения. — Госпожа не спит? — раздался рядом удивленный голос коболы.

Я от неожиданности подпрыгнула на месте и в последний момент сдержала замораживающее заклинание.

— Нет, не сплю, — выровняв дыхание и совладав с собой, ответила я.

Глянула на часы. Месяц уже почти скрылся, над нарисованным горизонтом появлялось солнце. Половина пятого утра.

— Хозяин разве еще не вернулся? — забеспокоилась я.

— Еще нет, — ответила невозмутимая кобола. — Госпоже что-нибудь принести?

Я отрицательно покачала головой. Глиняная женщина ушла, оставив меня наедине с крепнущим страхом.

Минуты тянулись долго. Книга больше не отвлекала. К семи, когда Эдвин все еще не возвратился, общество бесстрастно тикающих часов стало невыносимым. Я вернулась в спальню, переоделась в дневную одежду, привела себя в порядок.

Попытки успокоиться ощутимого результата не дали. Безжалостное воображение рисовало ужасы боя с инквизиторами, погоню, ранение Эдвина. Меня терзали угрызения совести.

К счастью, мучения прервал своим появлением виконт Миньер. Слышала, как он прошел к себе, как потом спустился в купальню, как переговаривался с коболами, давал распоряжение о завтраке. Магу и в голову не пришло зайти ко мне, рассказать, как все прошло. Уверена, мои переживания, узнай он о них, его очень удивили бы.

Спокойно поразмыслив, пришлось признать, что объективных причин волноваться о маге не было. Он, такой же инквизитор, как и другие магистры Ордена, не возбуждал у них подозрений. Его не разыскивали, не следили за каждым его действием. Моя встреча с охотниками вызвала сильный магический всплеск, отголоски которого чувствовались на большом расстоянии. Этим Эдвин мог достоверно объяснить свое появление на пожарище.

По всему выходило, что так разволновавшись, я сглупила, а потому посчитала за благо не показывать свои переживания. Во время завтрака виконт сказал только, что все прошло без неожиданностей и гладко. Больше к этой теме не возвращались. Он вообще со мной не разговаривал и даже не смотрел в мою сторону. Это вначале удивляло, потом оскорбляло, но я в любом случае не считала себя вправе начинать беседу. В молчании прошел не только завтрак. Но и обед. И ужин. Между трапезами мы расходились по своим углам. Чем он занимался — не знаю, я полностью посвятила себя основам артефакторики.

Утром следующего дня хмурого магистра будто подменили. Он был приветлив, улыбчив. Я старалась отвечать тем же, но, помня вчерашнюю холодность, к разговорам не стремилась. Во время завтрака хозяин объявил, что уедет на неделю. — Так надолго? — удивилась я, позабыв о данном себе обещании ни о чем Эдвина не спрашивать, если он сам не захочет рассказать.

— Софи, я — маг Ордена, — пояснил виконт. — Некоторую часть времени я должен быть на виду, чтобы иметь возможность заниматься своими делами.

Отвечая, Эдвин произнес больше слов, чем за весь предыдущий день. Посчитав это хорошим признаком, позволила себе задать вопрос:

— Твои отлучки не вызывают подозрений?

— Нет, — в его голос слышалась совершенная уверенность. — Отлучки согласованы. Считается, что в это время я в уединенном месте изучаю свойства артефактов и создаю новые.

— А подозрительные инквизиторы не пытаются тебя навещать в твоем уединенном месте, которое явно не здесь? — не удержалась я от скептического замечания.

Он усмехнулся, отрицательно качнул головой.

— Другим известно, что артефакт в процессе создания очень нестабилен. Если нарушится поток питающей его магии, если внимание артефактора будет ослаблено, если вмешается присутствие другого дара, то заклинаемая вещь может не только сломаться, но и ранить, даже убить мага. Виконт говорил тоном, которым поясняют прописные истины. Это задевало, ведь ко всему еще и не соответствовало действительности.

— Но ведь это неправда, — возразила я. — Отец несколько разделал артефакты, не просто не уединяясь, а в моем присутствии.

— При всем уважении, Софи, покойный барон Лантер был выдающимся боевым магом. Но никудышным артефактором, ответил Эдвин. И не признать его правоту я не могла. — Он, если и делал что-то, то это были одноразовые боевые амулеты.

Так ведь?

Я кивнула. Маг продолжил:

— Серьезные амулеты, призванные действовать хотя бы на протяжении нескольких часов, требуют другой подготовки и определенного уровня мастерства. Одновременно создавать что-то достаточно серьезное и учить другого могут немногие. Поэтому хороших артефакторов при довольно большом числе магов очень мало.

— Это понятно, — со вздохом согласилась я, вспоминая красочное и идеальное волшебство Эдвина. Хотелось бы уметь делать такое самостоятельно, хотелось, чтобы научили. Но я отлично понимала, что моих знаний не хватит даже на никудышный артефакт. — Тебя не просят учить других? — Просили, — в его усмешке чувствовалось злорадство. — Я намеренно спровоцировал нестабильность. Без увечий не обошлось.

Заметив мое удивление, маг пояснил довольно резко, холодно:

— Я работаю на Орден не потому, что это доставляет мне радость или удовольствие. А потому, что сейчас иначе нельзя.

Но усиливать врага, воспитывая новых артефакторов, я не буду. Пусть Орден довольствуется тем, что я создаю уникальные вещи, — он почувствовал, что говорил очень жестко, и добавил спокойней: — До эльфийских мастеров мне, разумеется, далеко, но заклинаниями, которые действуют вот уже шесть лет, похвастать могу.

— Шесть лет? — восхитилась я. Самый долгий срок действия людских артефактов составлял три года.

— Создавая, я рассчитывал на двенадцать, — улыбнулся Эдвин,

польщенный моей реакцией. — Посмотрим, может, продержится.

Улыбка ему шла, смягчала черты лица, украшала. Я даже невольно залюбовалась молодым магом. И тут в голову пришла мысль, которую я незамедлительно озвучила.

— Получается, ты создал такой сильный артефакт, когда тебе было лет двадцать?

— Верно, — согласился виконт.

Он мрачнел на глазах, несмотря на то, что я искренне хвалила его выдающиеся способности. Отчего-то была уверена, что ухудшение настроения связано с тем артефактом. Видимо, не зря говорят "за особенными вещами стоят особенные воспоминания". Бередить старые раны я не хотела, поэтому быстро завершила разговор.

— Я благодарен, что ты не обиделась на меня за вчерашнюю необщительность, — нарушил недолгую паузу инквизитор. — Я был слишком истощен для бесед.

Стало стыдно оттого, что это простое и логичное объяснение не пришло мне на ум вчера. Ведь сама избегала общения, особенно с посторонними, когда опустошался магический резерв.

— Не нужно извиняться, — сказала я. — Я ведь тоже немножко маг. Понимаю.

Он вежливо улыбнулся, поблагодарил за приятную беседу и сказал, что ему нужно собираться.

Мы расстались через пару часов. Эдвин еще раз попросил меня не обследовать дом, не пытаться открыть окна и не снимать амулет. Пообещав вернуться через неделю, спасший мне жизнь инквизитор уехал.