Шепот в ночи

Глава девятая

Настойчивый стук в дверь вывел Элис из забытья, и нехотя она приподнялась на локте. Отведя от глаз пряди спутанных бессонной ночью волос, она пыталась сконцентрировать внимание на лице человека, выглядывавшего из-за полуоткрытой двери.

— Я — Тэсс. Леди Элинор послала меня помогать вам сегодня утром. — И неприятная Элис посетительница смело ступила в маленькую, темную спальню. — Она сказала, чтобы я была вашей личной служанкой на все время вашего здесь пребывания, а Моди будет прислуживать вашей мачехе. — Говоря это, Тэсс подошла ближе и зажгла погасшую свечу Элис от своей свечи.

Элис застыла с открытым ртом. Какая злая игра провидения прислала к ней именно эту женщину? Может быть, леди Элинор каким-то образом узнала, как неприятно ей будет внимание Тэсс, и специально прислала ее в качестве наказания за упреки Элис? Конечно же, нет! А может быть, и так. Какая разница, если все равно это уже свершилось.

— Я не хочу, — начала Элис, хотя женщина уже подошла к другому краю кровати и, заглянув в сундучок гостьи, стала разглядывать немногочисленные лежавшие там наряды. — То есть я привыкла все делать сама.

Стоявшая на коленях возле сундучка Тэсс поднялась на ноги:

— Моя госпожа велела мне заботиться о вас, и я должна позаботиться. — Ее светло-карие глаза были полны решимости.

Сбитая с толку этим неожиданным поворотом событий, к тому же она так мало спала, Элис не сумела привести ни единого разумного аргумента против, навязываемого ей общества Тэсс. Но чем бы она ни объясняла свой отказ, о нем тотчас же станет известно леди Элинор, а та сочтет это новым для себя оскорблением. Элис опустила плечи. Ладно, сегодня она подчинится назойливости Тэсс. Но к завтрашнему утру она должна придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение и прекратить эту нежелательную для нее помощь.

— Это будет как раз в такой серый день. Если вы немного приободритесь. — Тэсс достала красное шерстяное платье, весело контрастирующее с ее грубой домотканой одеждой. — К тому же оно теплое.

Это было любимое платье Элис. И то, что Тэсс делала правильный выбор, немного примирило ее с необходимостью терпеть ее присутствие — раз уж так получилось. Но была еще одна большая проблема. Ей не хотелось вылезать из постели, из своего спасительного убежища. Все спят без одежды, но ей было бы неприятно предстать обнаженной перед любовницей Дэйра. Элис не вынесла бы, если б Тэсс увидела ее формы, гораздо менее округлые. Элис внезапно приподнялась, выхватила платье из рук Тэсс и быстро натянула его через голову. Преодолев таким образом грозившее ей ощущение, она встала с постели частично одетая, крепко придерживая тесемки на груди. Никогда прежде она не надевала ни это, ни другое платье без сорочки. Но она сочла, что это платье и так достаточно целомудренное. Широкие рукава его сужались на запястье, а в длину доходили до больших пальцев, спереди оно было закрыто до самого горла. Потом, когда она останется одна, она дополнит свой гардероб.

Тэсс была крайне удивлена этими странными и непонятными привычками знатных дам. Продолжая удивленно хмуриться, она взяла костяной гребешок и подошла к Элис.

— Если вы возьмете табурет и поставите его поближе к свечке, я причешу и уберу вам волосы. — Тэсс чувствовала, что гостье неприятно ее присутствие, но не понимала почему.

Может быть, леди Элис кое-что слышала о ней? Но что до этого леди Элис? Ни одной знатной даме нет дела до поведения прислуги. Леди может беспокоиться, только если это касается ее мужа. Но это не объясняло странного беспокойства леди Элис. Тэсс, конечно, знала, что леди замужем, но ее муж находится далеко отсюда, да и не в том возрасте, чтобы создавать проблемы подобного рода. На секунду Тэсс опустила черные ресницы. Но ведь, кроме мужа, леди может быть опечалена из-за кого-то другого, кого она любит. Тэсс с любопытством начала изучать молодую леди.

Элис посмотрела на гребешок, который крепко держала сильная рука, и на трехногий табурет. И тут раздражение снова горячей волной поднялось в ней. Чтобы не видеть служанку, она повернулась к ней спиной и стала аккуратно надевать ярко-голубую вуаль и барбет, которые были на ней вчера (несмотря на то, что они не подходили к ее сегодняшнему платью). Конечно, можно совсем отвернуться от Тэсс, но как совладать с горькими мыслями о том, что Дэйр постоянно ею недоволен? Или недавними воспоминаниями об этой женщине, только что выскользнувшей из его объятий? Подавив огонь в крови соображениями разума, Элис решила снова уступить намерениям служанки, этой самой служанки.

Как только леди Элис села, Тэсс начала методично расчесывать гребешком ее пышные сияющие пряди.

— Почему вы прячете такие роскошные волосы под всем этим? — Тэсс кивнула на головной убор, который сняла Элис. — Я думала, что вы стесняетесь, потому что у вас редкие волосы или цвет нехорош. Но это же не так!

— Отец воспитывал меня в строгости. — Элис показалось, что под ее лестью прячется презрение, и ответила так резко. — Он учил меня, что скромность требует от женщины прикрывать не только тело, но и волосы.

— Большинство мужчин так не думают. Я по опыту знаю, как им нравится смотреть на распущенные волосы и с каким удовольствием они зарывают в них лицо. И неважно, служанка это или госпожа. Даже графу это нравится.

Тэсс было немного боязно так запросто говорить о предпочтениях графа, но, стоя за спиной Элис, она победно улыбнулась. Она получила доказательство того, что леди неравнодушна к графу. Леди Элис, безусловно, слышала об «отношениях», которые долгие годы Тэсс мечтала иметь с графом. Если же чувства леди Элис взаимны, Тэсс будет иметь возможность в этом вскоре убедиться — когда граф снова выставит ее из спальни, как прошлой ночью.

— К тому же, — продолжала Тэсс неизменившимся голосом, — ваша мачеха не покрывает волосы полностью, и даже леди Элинор иногда просто носит косы.

Элис была согласна с последними спокойными словами служанки, которая аккуратно убрала ей волосы в две длинные, ниже пояса, косы. Она представляла, как Дэйр запускает руки в черные кудри Тэсс, к тому же она прекрасно помнила, как ему всегда не нравилось, что она закрывает свои.

Элис отчаянно надеялась, что, закончив ее причесывать, Тэсс уйдет и оставит ее в покое. Покой! Во всем замке ей не найти покоя, оставшись в спальне, — она либо будет дрожать от страха темноты и сомкнувшихся вокруг нее стен, либо должна будет и дальше терпеть общество служанки. Если она спустится вниз, ей придется вступить в негласную войну с Дэйром. Но вести ее успешно она не сможет, постоянно думая об отношениях Дэйра и Тэсс.

Но вдруг она чуть-чуть улыбнулась. А что если ей спуститься, когда его уже не будет? Чтобы избежать встречи с ним, надо дождаться, пока он уедет. А потом она тихонько выскользнет из замка и внутреннего двора и пойдет той дорогой, по какой они шли вчера, — но на этот раз одна. Вероятно, сегодня она сможет насладиться яркими красками осеннего сада. Довольная этим планом, она тут же приступила к его осуществлению.

— Пожалуйста, оставь меня. — Элис сказала это мягко, но требовательно. — Я сама заколю волосы позднее. А сейчас у меня страшно разболелась голова, и я хочу еще немного полежать. Скажи об этом леди Элинор и передай ей мою просьбу извинить мое отсутствие за завтраком — Элис посмотрела в глаза служанке с неподдельным страданием и для пущей убедительности потерла лоб.

Тэсс нахмурилась, но кивнула и повиновалась. Оставшись, наконец, одна, Элис вздохнула с облегчением. Итак, одно препятствие преодолено, и она поторопилась заколоть косы на затылке. Прогулка по осеннему саду, несомненно, успокоит ее и вернет ей самообладание.

Как только Элис надела белый барбет, снова раздался стук в дверь. Она опустила руки и виновато спрятала головной убор за спину.

— Войдите, — она сказала, придав голосу болезненные интонации.

— Леди Элинор сказала, что у вас опять болит голова. Она послала меня помочь вам и облегчить боль. — Клева проплыла в комнату, излучая заботу.

Элис с досады прикусила язык. Она совсем потеряла рассудок! Как она могла забыть, что любой предлог, который часто используют, может вызвать беспокойство? Элис боялась, что если она сейчас солжет, то лишит себя возможности снискать расположение Клевы.

После того как вчера она убежала от Дэйра, она прошла к себе в спальню. Она надеялась, что гнев поможет ей не обращать внимание на мучительные мысли. Но не тут-то было! И чтобы избавиться от их мертвой хватки, она выскользнула из комнаты и присоединилась к Клеве. Конец прошлого дня она провела в обществе этой открытой и простодушной женщины, помогая ей и узнав многое о травах и их использовании. Это были самые спокойные и мирные часы, проведенные ею в замке Уайт. И сейчас ей страшно было подумать, что своим дурным поступком она может разочаровать пожилую женщину, к которой успела так привязаться. Элис медленно покачала головой и решила сказать ей правду.

— Я солгала, но с невинной целью. Когда в последний раз мы виделись с графом, между нами произошло… — Элис замолчала, подбирая подходящее, но не очень резкое слово, — недоразумение. Простое недоразумение.

Глаза Клевы расширились, и в них засверкали огоньки. Она сомневалась, что какое бы то ни было «недоразумение» с графом Дэйром могло быть названо «простым». Кроме всего прочего, она знала, как неравнодушно граф всегда смотрит на эту женщину. Поэтому она была уверена, что любая ссора между ними всегда будет яростной.

Элис заметила, что Клева удивилась ее словам, но упрямо продолжала:

— Я просто хочу избежать встречи с Дэйром сегодня утром. Я подумала, что для нас обоих будет лучше, если я побуду одна, прогуляюсь в саду, пока все остальные завтракают. Когда они закончат и Дэйр уедет, я вернусь и буду помогать в том, в чем необходимо.

Искренность звучала в ее словах так же сильно, как звенят колокола в соборе.

В Уайте сплетни всегда распространялись очень быстро, особенно если они касались графа-дьявола. Клева уже знала о ссоре между графом и молодой женщиной, еще до того как эта самая женщина присоединилась к ней минувшим днем. Уже тогда Клева почувствовала, что девушка расстроена, и теперь без колебаний приняла ее объяснение.

— Хорошо, пойдите прогуляйтесь по саду. — Клева понимающе улыбнулась и подмигнула ей. — Я скажу миледи, что вы пробудете наверху все утро. Так у вас будет несколько спокойных часов.

Клева сочувствовала страданиям девушки, но была более чем обеспокоена их ссорой. Она внимательно пригляделась к ним обоим и была убеждена, что вряд ли между ними возможен легкий роман, любовь «на расстоянии», о которой поют в своих песнях менестрели. И тем не менее она сделает все, чтобы им помочь.

Элис поблагодарила ее. Узким концом белой материи она быстренько окутала шею до подбородка, а другим — большим — концом покрыла волосы. Затем накинула на плечи широкую коричневую накидку и проскользнула мимо своей поверенной. Одной рукой касаясь холодных каменных стен, она всякий раз осторожно выглядывала, чтобы избежать непредвиденных встреч. Она никого не встретила и вскоре вышла из замка. В сером свете нового дня она спустилась по широким деревянным ступеням и оказалась во внутреннем дворе. Тяжелые засовы двух опускных решеток, с помощью которых охранялся замок и двор, были отодвинуты.

Элис прошла под первой железной решеткой, миновала короткий, но мрачный туннель между нею и второй решеткой. Она боялась, что часовой, находившийся на крепостном валу, остановит ее, и скорее поспешила перейти деревянный мост. Со своего поста он прекрасно видел ее, но ничего не сказал.

Она без всяких препятствий прошла через ворота. Настроение ее тут же улучшилось, и теперь она с радостью предвкушала приятную прогулку в одиночестве. Она остановилась, чтобы глубоко вдохнуть бодрящий осенний воздух, и огляделась вокруг. Замок находился на высоком месте, и ей хорошо были видны плодородные поля, простиравшиеся вдаль от внешнего вала. Несмотря на ранний час, на неубранном еще поле суетились работники, и с большого расстояния казалось, что они ползают по нему, как какие-то насекомые.

Элис перевела взгляд поближе и мысленно прошлась по тропинке, опоясывающей деревню, туда, куда деревья, уже наполовину лишенные листвы, манили ее желанным одиночеством. Тишина охватила ее, и, больше не тратя времени, она теперь и вправду поспешила вдоль по тропинке под сень деревьев. Небольшой сад был уже давно убран. Яблони и груши стояли теперь совсем пустые, не сохранив ни единого плода. Здесь в саду Элис нашла для себя надежное убежище, где никто ее не потревожит. Здесь она могла поразмышлять о хитросплетениях долга и собственных желаний, ревности и любви. Да, любви. Она ведь любила Дэйра с тех самых пор, как помнила себя, и будет любить его всегда. И неважно, что отношения между ними — запретный грех и невозможны.

Она задумчиво бродила среди фруктовых деревьев, загребая туфельками разноцветные листья, устилавшие землю. Тревожные мысли проносились в ее мозгу, подобно тому как грозовые тучи разбиваются одна о другую. Боль оттого, что Дэйр оказывал внимание Сибиллин. Отвращение при виде Тэсс, только что покинувшей его объятия. Возмущение тем, что подданные Уайта несправедливо подозревают своего господина. Невозможность найти доказательства его невиновности и непричастности злу.

Элис шла слишком занятая своими мыслями, чтобы оценить окружавшую ее красоту. Для нее полной неожиданностью было, что появившийся откуда-то сзади человек загорелой рукой вдруг схватил ее за талию. Она оказалась в тисках, руки беспомощно повисли вдоль тела, а в это время человек крепко зажал ей рот рукой, так что лишь ему был слышен тихий сдавленный крик.

Светло-голубые глаза опасно сверкнули. Хотя Дэйр и поверил новостям об исчезновении Элис, он окинул взглядом весь полупустой зал, обшарил глазами все его темные углы. Он всегда разжигал в Элис внутренний огонь и знал об этом. Но на этот раз она зашла слишком далеко. Ясно, что эта упрямица не только не послушалась его возражений, но уже уехала из Уайта во Врексдэйл. И поступила так глупо — поехала совсем одна!

— Я, — Уолтер неловко поежился под пристальным взглядом Дэйра, — то есть никто из нас сегодня не видел Элис.

Уолтеру было приятно, что граф так разгневан, и он с трудом сдержал улыбку. Он не сожалел о том, что своевольная женщина поступила так, как он ее убедил сделать. В конце концов, может ли Дьявол изменить то, что произошло? Но тут ему расхотелось улыбаться, и он предпочел не отвечать на собственный безмолвный вопрос. Он пожалел, что этот грозный человек вернулся до полудня. Люди, которых он считал надежными, уверили его, что граф редко появляется к полуденной трапезе, раньше никогда не появлялся. И сегодня было бы гораздо лучше, если граф, как они предполагали, будет занят весь день. Сегодня Уолтер осуществит задуманное: если Элис не решится исчезнуть из Уайта по своей воле, те, кто наблюдает за ней, «помогут» ей добиться успеха в этом деле.

Сибиллин подошла поближе к Дэйру, и огонь свечей заиграл на ее золотистых волосах, перевязанных на затылке едва заметной лентой. Она никогда не нарушала правил хорошего тона настолько, чтобы полностью распустить волосы. Но не было и причины, чтобы прятать эту сверкающую копну, которая была (и это было ей известно) одним из главных ее украшений.

— Кажется, моя своенравная падчерица нарушила вашу волю и отправилась на свои наследственные земли. — В тоне Сибиллин прозвучало легкое удовлетворение.

Дэйр намеренно отвернулся от надоедливой женщины и снова обратил все внимание на того, кто принес эти неприятные новости. Этого субъекта он не мог воспринимать иначе как недочеловека. Его взгляд упал на дрожащие нервной дрожью ноги. Уолтер носил хорошие туфли, такие же, как подаренные Дэйру Гилбертом. Такие же, как те, что оставили след на пепелище. Интересно, сколько их у Уолтера? На этих не было ни малейших следов пребывания на пожаре. Встряхнув черноволосой головой, Дэйр стряхнул и нелепые подозрения. Какая причина могла быть у Уолтера, чтобы причинить незнакомому ему человеку бессмысленное зло? Просто, сказал себе Дэйр, он слишком долго думает об этом происшествии и слишком много, если сейчас он смог отвлечься, хоть и на мгновение, от мыслей о пропавшей девушке.

Он повернулся к выходу, и широкий черный плащ обвил его могучую фигуру. Слава Богу, что после бесполезных и утомительных расспросов всех жителей деревни он вернулся в замок. Иначе эта жуткая новость настигла бы его слишком поздно. Даже сейчас он не был уверен, сможет ли спасти эту непокорную женщину от возможных опасных последствий ее поступка. Нигде в Англии путешествующая в одиночестве женщина не могла бы чувствовать себя в безопасности. И особенно здесь, в поместье, которое давно уже пришло в упадок из-за нерадивого управления его отца. Внезапно голос, исходивший откуда-то из темного туннеля, заставил его остановиться.

— Дэйр…

Он повернулся к лестнице, ведущей вверх. На нижней ступеньке стояла единственная, кроме матери и двух прибывших из Кенивера дам, женщина, которая смела называть его просто по имени. Кроткое круглое лицо Клевы выглядело обеспокоенным.

— Леди Элис говорила мне, что она собирается только прогуляться по саду, пока остальные завтракают. Она сказала, что вернется в замок сразу же, как только, — Клева замолчала, неловко улыбаясь Дэйру, — как только вы уйдете. Она призналась, что между вами произошла ссора. Она очень расстроилась из-за вашего несогласия с ней и просто хотела избежать встречи с вами сегодня утром. — После продолжительного молчания Клева поспешила защитить свою новую подругу, правда она и сама не была полностью убеждена в правдивости своих слов. — Но леди Элис пообещала, что вернется и поможет в чем необходимо. Как она делает каждый день после своего приезда. — И недовольным тоном она добавила: — Не то, что другая.

Дэйр усмехнулся при упоминании эгоистичной и ленивой Сибиллин. И тут же забыл об этом. Когда самая для него дорогая женщина на свете была в опасности, он не мог думать ни о чем другом.

— Спасибо, Клева. Я начну искать в саду и молю Бога, чтобы она оказалась там. Если же нет, все равно я ее, в конце концов, найду.

Утренняя трапеза закончилась уже так давно, что приближалось время следующей. Вот почему даже оптимистично настроенная Клева теперь уже не могла объяснить отсутствие Элис прогулкой в саду. Каждый мускул Дэйра напрягся перед решительными действиями, и, миновав темный туннель, он начал охоту за самой ценной в своей жизни добычей.

Томас нетерпеливо ожидал его у крыльца. Полагая, что они снова отправятся на поиски следов поджигателя, он держал под уздцы двух крупных жеребцов. Как только Дэйр, широко распахнув дверь, появился на крыльце, Томас был несказанно удивлен ледяной маской на лице друга. Под ней тот прятал свои чувства. Томас достаточно хорошо его знал, чтобы понять, что под этим бесстрастным выражением лица скрываются на сей раз и ярость, и страх.

— Элис пропала. — Дэйр произнес эти зловещие слова, вскакивая в седло. — Мне сказали, что она собиралась прогуляться по саду. Мы начнем искать там, но я почти уверен, что ее след надо искать вне стен замка.

Дэйр решил не привлекать к поискам весь свой гарнизон, поскольку они с Томасом были наиболее опытными и могли беспрепятственно двигаться по ее следу. К тому же если поползут слухи об этом новом злодеянии, ему и Элис будет больше вреда, чем пользы, прежде чем правда выйдет наружу.

Взобравшись в седло так же быстро, Томас последовал за своим другом. Мысли его текли по тому же руслу. Сплетни в замке Уайт были самыми живучими из всех, которые он слышал, и история о неповиновении леди Элис графу распространилась очень быстро. Ему нравилась эта неистовая молодая женщина, и, как и Дэйр, в ее открытом вызове он усматривал опасность.

Очертя голову двое мужчин ринулись к порталу. Когда совсем недавно они ехали сюда, их удивило, что вход никем не охраняется. Встревоженный Дэйр собирался выяснить причину этого, но новость об исчезновении Элис заставила его забыть обо всем. Занятый сейчас более важными заботами, он не обратил внимания на пустые ворота. Они проехали под тяжелыми железными решетками и пустили коней галопом по направлению к разводному мосту, как всегда днем опущенному.

Когда деревня осталась позади, Дэйр велел Томасу ехать кругом, зайти в сад с тыла и встретиться с ним посредине сада. От легкого ветерка, усиленного их быстрой ездой, черный плащ Дэйра развевался наподобие зловещего флага. Он отпугивал всех, кто попадался на пути. Их оклики оставались без ответа. Лишь бешено стучали копыта лошадей да шуршали поднятые ветром листья. В глубине сада им попадались упавшие или сложенные сучья, но следов беглянки не было. Дэйр спешил, чтобы предотвратить опасность, которая ей наверняка угрожала. Они быстро выехали из сада и ринулись к воротам внешнего крепостного вала.

Они быстро приблизились к самому дальнему оборонительному рубежу и обнаружили, что ворота не только не охраняются, но открыты настежь. Запретив себе думать о том страшном, что могло здесь случиться, он старался выглядеть спокойным. Никому из них не надо было ничего говорить. То, что подразумевалось под всем этим, было видно так же ясно, как видны предательские подводные камни на дне мелководного потока. Либо оба часовых не подчинились воле своего господина и помогли Элис осуществить побег, либо…

Дэйр еще сильнее пустил Злодея. Выехав за ворота, оба всадника поскакали вдоль темной стены леса. В лесу они двинулись бок о бок. Глаза их вскоре привыкли к полумраку близко растущих деревьев, и они заметили на земле след, оставленный кем-то очень тяжелым. Внезапно Дэйр остановился:

— Либо они считают меня болваном, либо еще долго не ждут преследования. — Он прищурился, вглядываясь в сломанный кустарник и примятый папоротник. Все подтверждало его слова. Дэйра удивило, как мало злодеи заботились о том, чтобы скрыть то место, где они свернули с тропы.

Томас не ответил на то, что было очевидно, и, спешившись, наклонился, чтобы лучше изучить следы. Когда он поднялся, его обычно добродушное лицо стало суровым.

— Только две лошади. Не больше.

Дэйр был совершенно неподвижен, как будто окаменел. Если бы Элис уехала по своей воле, было бы три следа копыт. От сознания того, что Элис не собиралась бежать от него, нарушив его волю, ему стало немного легче. Но, поняв, что двое его людей предали его, он несколько пал духом, а уверенность в том, что Элис похищена, привела его в ярость. Но это беспокойство никак не отразилось на его лице. Лишь в глазах, прикрытых густыми ресницами, промелькнули и восхищение и гнев. Только Элис и все, связанное с ней, могло так легко лишить его самообладания, которым он очень гордился. И только там, где дело касалось Элис, он считал необходимым защититься от Томаса, как щитом, своей маской.

Дэйр опасался за безопасность Элис и, не теряя ни минуты, направил вороного коня по следу, опрометчиво оставленному злодеями. Когда лошади тяжело касались опавшей листвы, схваченной холодком предзимья, от потревоженной земли исходил пряный запах.

Подняв руку, Дэйр опять неожиданно остановился. След двух лошадей неожиданно разошелся. Один след повернул в сторону Врексдэйла, другой — в противоположном направлении. На этот раз спешился Дэйр, чтобы изучить следы.

— Поезжай по этой дороге, — Дэйр махнул рукой на юг. Густые брови Томаса поднялись кверху.

— Ты хочешь, чтобы именно я добрался до ее земель?

Увидев явное замешательство друга, Дэйр ответил горькой улыбкой. Но улыбка не смягчила сурового выражения его лица.

— Нет, только проследи за ним до границ земель замка Уайт и, если ты его не догонишь, возвращайся в замок. Я не могу обходиться без твоей поддержки столь долго, сколько потребуется, чтобы выследить его. Я пошлю кого-нибудь другого.

— Но что если это он везет леди Элис? — Томас был наблюдателен не только от природы, но и специально обучен этому. Он уже давно заметил, что Элис и Дэйра связывают некие нежные, но безнадежные узы, и не верил, что Дэйр способен поручить ее заботам кого бы то ни было другого.

— Нет, — решительно сказал Дэйр и указал одновременно на отпечатки, ведущие в разных направлениях. Дэйр только удивлялся, кто мог быть так глуп, что пытался обмануть его явно фальшивым следом. Очевидно, похищение было задумано тем, кто не имел опыта и не умел преследовать ускользавшего противника.

Томас нахмурился. Он не увидел реальных доказательств правоты Дэйра. Даже с высоты своего коня он мог заметить, что отпечатки, ведущие в сторону земель Элис, гораздо глубже. Наверняка их оставила лошадь, несущая на себе тяжелый груз. Возможно, но мало вероятно, что на лошади был один седок, но очень тяжелый. Томас не сомневался, что Дэйр учел это, зная комплекцию тех стражников, которые сегодня должны были охранять ворота. Томас молча кивнул в знак согласия.

Когда Томас отправился в безжалостную погоню, Дэйр вновь сел на коня и, в предчувствии близости своей цели, пустил Злодея самым быстрым галопом.

Каждое мгновение казалось Дэйру вечностью, и вот наконец он увидел тяжело нагруженного жеребца, осторожно пробирающегося сквозь густые заросли. Очевидно было, что всадник не ожидал возможного преследования.

Обессиленная бесплодной борьбой и перепуганная, Элис чувствовала себя, наверное, так же, как загнанный охотником олень. Или, скорее, как плененный сокол — поскольку на голову ей был накинут мешок, а лодыжки связаны тонкими кожаными ремешками.

Я так просто не сдамся! И не паду в страхе перед врагами! Она возобновила борьбу. Бешено извиваясь, она сумела откатиться по крупу коня назад и связанными вместе ногами лягнула сильное животное. Но ее попытка освободиться оказалась неудачной. Похититель сильно ударил ее и насмешливо и хрипло рассмеялся. Взбешенная, с кляпом во рту и с закрывающим глаза мешком, Элис могла только поклясться когда-нибудь как-нибудь отомстить обидчику за это. Цель была достойная, но отсутствие средств к ее достижению не подняло ей дух, а, напротив, лишило ее мужества.

Чтобы унять нарастающее паническое беспокойство и как-то отвлечься от неудобной позы (лежа вниз лицом на крупе коня), она заставила себя подумать как следует. Она вспомнила то немногое, связанное с похищением, что было ей известно. Она знала, что их двое. Но кто они? И зачем они ее похитили? И зачем тот, второй, ускакал в другую сторону? Затихающий стук копыт не позволял в этом усомниться.

Вопросов было больше, чем ответов. Это сильно раздосадовало Элис — ведь она привыкла считать себя достаточно умной, чтобы понять многое. Во всяком случае, она должна была догадаться о цели похищения.

Внезапное головокружение нарушило логику ее мыслей. Усилием воли она попыталась сконцентрировать все свое внимание и найти нужный ответ на мучивший ее вопрос. Но даже будь она сейчас в состоянии душевного равновесия, ответ не был бы простым. Зачем же все-таки ее похитили? Может быть, эти люди собираются потребовать за нее выкуп? Что ж, это очень неудачный выбор. Даже в таком печальном положении Элис нашла в себе силы для горькой иронии.

Она не была богатой наследницей и, следовательно, не могла представлять серьезного интереса для похитителей. Она дочь далеко не богатого человека. Более того, когда он был обвинен в измене, все его имущество конфисковала казна. Кто же может заплатить за нее выкуп?

Но какая другая причина может быть? Все ей казалось бессмысленным. Внезапно она прекратила бесплодные размышления — словно решетка в воротах замка резко опустилась и остановила ее, не пустив дальше. Вместо этого она вновь принялась обдумывать, как ей освободиться от связывавших ее пут и от похитителей. Или хотя бы от чего-то одного.

Если бы предыдущая ее попытка заставить коня подняться на дыбы удалась, и она, и ее похититель оказались бы сброшенными на землю. А если бы он при этом расшибся, у нее, связанной и с кляпом во рту, появился бы хоть малейший шанс на успех. Но этого не случилось, и у нее осталась последняя попытка.

Она намеревалась попробовать медленно сползать и сползать по крупу коня, покуда не упадет на землю. Ее похититель никак не ожидает такого, поэтому внезапность будет на ее стороне. Конечно, когда она окажется на земле, только чудо может спасти ее. Только чудо может воспрепятствовать похитителю вновь положить ее на коня. Но это ее единственная, хоть и слабая надежда на спасение.

Сердце ее бешено колотилось, когда она без колебаний приступила к осуществлению задуманного. В тишине, нарушаемой только мерным стуком копыт, она медленно, но непрерывно продвигалась все дальше и дальше. Время ползло со скоростью самой медленной улитки.

— О, черт! — Восклицание пронеслось по тенистому лесу так же неожиданно и громко, как удар грома. Сильный конь встал на дыбы, ударяя воздух передними ногами, а задние ноги его запутались в крепкой веревке и шерстяной попоне. Крики тут же прекратились, а Элис еще успела усомниться в правильности своего замысла. Чувствуя опасную близость мощных ног животного, она возносила мольбы всем святым, которых знала, и нескольким, которых в отчаянии канонизировала сама.

Вдруг острое лезвие мгновенно перерезало длинные веревки, привязанные к седлу. Элис почувствовала, как тяжело покатилась вниз, в безопасность. Она возблагодарила божественные силы за чудо, которое было необходимо для ее спасения. Мешок закрывал ей глаза, но она ни минуты не сомневалась в том, кто ее спаситель.

Пока Элис благодарно молилась, не видимый ей спаситель, подобно темному ангелу мщения, выбил всадника из седла. Освобожденный жеребец рванулся вперед, в лес. Человеку же, навзничь лежавшему под острием меча, спаситель девушки вовсе не показался небесным созданием — разве что сын падшего архангела Люцифера может быть причислен к сыновьям неба.

Дэйр требовал ответов от этого ничтожества. Имел ли отношение Леонард, предательство которого теперь доказано, отношение к пожару в дубильне? Но что еще важнее — какую низменную цель он преследовал, напав на Элис? Ему нужны были ответы на многие вопросы, но, пока Элис в бедственном положении, он выяснит только одно.

— Кто велел тебе похитить леди Элис? — Дэйр был совершенно неподвижен, но горячие волны ярости, исходившие от него, захлестывали все вокруг.

Ответа не последовало. Тогда Дэйр нажал острием меча на горло предателя, пока не показалась капля крови.

— Кто?

Некогда гордого воина обуял страх. Он раскрыл пересохшие губы и вымолвил:

— Это Дарвин.

Черные брови насупились. Дарвин? Этот хромой, перекошенный как телом, так и душой? Человек, привыкший прятаться в тени и манипулировать людьми с помощью секретов, которые ему удалось выведать? Но какую цель мог преследовать Дарвин? Может быть, его разгоряченный мозг убедил его, что именно так надо отплатить графу за унижение? Ведь граф выгнал его из зала, когда он сообщил правду о пожаре в дубильне и гибели Хауэлла. Скорее всего, это так. Мог ли Дарвин придумать что-либо более гнусное, чем подкупить двух стражников, принудив их к предательству. Дэйр, знал, что за содеянным скрывается очень многое, но сейчас он хотел знать только одно.

— Что обещал Дарвин тебе в награду?

Леонард видел, что граф презирает его за измену. И он взбунтовался, защищаясь и как бы даже хвастаясь своим поступком, столь хорошо продуманным и совершенным.

— Он заплатил хорошую цену и обещал еще золото и надежное убежище в случае, если все закончится успешно.

Дэйра интересовало, кто дал Дарвину золото для поощрения предателей, — ведь своего золота у него не было. Другая загадка состояла в том, о каком «надежном убежище» для изменивших своему господину подданных могла идти речь? Кто из дворян захочет принять таких ненадежных людей?

Леонард увидел, что лицо Дэйра, словно высеченное из гранита, стало еще более суровым. Он испугался, представив, что Дьявол может сделать, чтобы добиться от него признания в том, чего он не знает. Леонард в отчаянии воскликнул:

— Это все, что я знаю. Клянусь в этом на кресте.

Дэйр верил, что страшно перепуганный человек, боявшийся неминуемой гибели, не будет лгать. Тем не менее у него еще оставались вопросы к обоим — и к Леонарду, и к тому, кто его подкупил. Но сейчас, когда связанная, неподвижная и безмолвная женщина нуждалась в его немедленной помощи, было не время для дальнейших расспросов. Он поторопился покончить с этим жалким предателем и прийти на выручку Элис.

— Леонард, ты за все ответишь и будешь заключен в темницу замка Уайт. — Голубые глаза — пронзительные, как острие меча — так пристально взглянули на него, что последняя надежда покинула обидчика и он остался недвижим. Да, вот оно, подтверждение слухов о связи Дьявола с нечистой силой. Он сам видел стычку отца и сына, имевшую летальный исход. И теперь он нисколько не сомневался, что граф таким же способом может убить и его. Леонард боялся вздохнуть, а не то, что произнести хоть слово, хоть мольбу о пощаде.

Дэйр оторвал от плаща Леонарда три полоски ткани и связал ему ими руки и ноги. Потом он поднял дрожащего стражника на ноги и, увидев его широко открытые от ужаса глаза и бормочущие молитвы губы, опять цинично улыбнулся. Он прислонил Леонарда к стволу дерева и толстой веревкой, которую он срезал с лошади, чтобы освободить Элис, крепко привязал его.

Дэйр тут же повернулся к лежавшей женщине и с облегчением увидел, что ей достало сил сесть. Он опустился на колени в примятой траве и осторожно снял у нее с головы капюшон и вместе с ним вуаль, давно упавшую с волос. Кровоподтеки у нее на щеке вызвали в нем новый приступ ярости к тем, кто посмел так поступить с нею. Но в то же самое мгновение слезы облегчения, хлынувшие из-под густых ресниц зеленых глаз, растопили его сердце. Оно не было ни из золота, ни из серебра, но принадлежало ей, когда бы она в нем ни нуждалась. А как же больно было ему сознавать, что его сердце всегда будет для нее не более чем безделушкой. Ведь она замужем, и он поклялся защищать ее честь — даже от злейшего врага, его самого.

Элис заметила, что выражение лица Дэйра изменилось, и отнесла это на свой счет. Наверное, Дэйр негодовал, что она ушла на прогулку одна и сделалась такой легкой добычей. Он, конечно же, спас ее, но ясно, что во всем он винит ее. И как только смятый барбет, использованный в качестве кляпа, был вынут у нее изо рта, она тут же начала защищаться.

— Я хотела только немного прогуляться по саду. На полях было полно работников, и я никак не ожидала, что на меня набросятся сзади и поволокут, как мешок муки. — Воспоминания заставили ее вновь содрогнуться от ужаса и отвращения.

Ее обычный темперамент заиграл зелеными искорками в глазах. Дэйр улыбнулся еще шире.

— Я уверен, что вы не предвидели опасности. Но как только ваш нрав вырывается наружу, вы редко задумываетесь о возможных последствиях своих действий.

Он сердился на эту нежную красавицу, что она с такой неосмотрительностью подвергает себя опасности — так или иначе. Он должен держаться с ней как обычно, но от радости, что она спасена, ему совсем не хотелось больше упрекать ее. Женщину, которую когда-то давно он держал в своих объятиях.

Элис закусила нижнюю губку, не зная, то ли ей радоваться, что он больше не сердится, то ли расстраиваться, что он упрекнул ее во «вздорности нрава». А ведь она честно прилагает массу усилий, чтобы обуздать свой нрав.

Увидев, что она хмурится, Дэйр еще больше развеселился.

— Сначала я решил, что вы ослушались меня и в одиночестве двинулись во Врексдэйл. Но еще до того как я поймал вашего похитителя, я понял, что вы не замешаны в этом злодеянии. — Он развязал кожаные ремешки на ее запястьях и увидел на них синяки и ссадины. Он поморщился: — Конечно, вы зря затеяли эту прогулку, но я понимаю, почему вы это сделали.

Это нежное высказывание подействовало на нее так же умиротворяюще, как прикосновение к телу мягкого бархата. А в выражении его лица было столько теплоты, и она не сомневалась более, что он правда понял ее отчаяние после их ссоры и желание побыть одной.

— Я все понимаю и нисколько не виню вас в том, что случилось. — Его голос стал грустным, но нежное прикосновение его пальцев было как целительный бальзам и для ее физических, и для душеных ран.

Когда ее светлые глаза вдруг потемнели, он чуть было не прильнул к ее устам, чтобы испить вино удовольствия, которого он был так долго лишен. Но, к счастью для ее чести и его достоинства, он не забыл о зрителе всего в нескольких шагах от них. Леонард был привязан, во рту у него был кляп, но, без сомнения, он следил за каждым их движением. Дэйр быстро справился с веревками, связывавшими щиколотки Элис, и поднялся, бережно неся ее на руках.

Элис в полном изнеможении лежала на широкой груди Дэйра, и через несколько мгновений они уже были на его коне. Она была так утомлена быстро сменявшими друг друга событиями и переживаниями этого дня, что не могла не довериться ему, и не думала при этом, погибнет или нет ее душа. Если же самые нелепые слухи о нем — правда и он в действительности тот, кем его втайне многие считают, она заплатит за это достойную цену.

Чем дальше они углублялись в лес, тем сильнее росло напряжение между ними. Элис ухом прижималась к его плащу из мягкой шерсти, надетому поверх кольчуги, и могла слышать биение его сердца. Оно стучало так же быстро, как и ее собственное. Она подняла глаза и посмотрела на его плотно сжатый рот. Она не могла сдержаться и дрожащими пальцами коснулась его подбородка.

Дэйр вздрогнул. Больших усилий ему стоило не смотреть на эту девушку — огромное искушение для него, преодолеть которое он вряд ли когда-нибудь сможет. Но прикосновение Элис лишило его твердости. У него на груди лежит маленькое и нежное создание, которое может ввести его в грех. Ее огненные кудряшки, которые ему так нравились, выбились из расплетенных кос и красиво обрамляли ее нежное личико. Прекрасные глаза так пристально смотрели на него, что зажгли в нем огонь желания. Узы любви, невысказанной и неправедной, так давно их связывающей, еще более окрепли.

Элис была ошеломлена жаром голубого пламени в его глазах. Ей казалось, что она всегда ожидала этой близости, всегда хотела чувствовать, как он сжимает ее в объятиях. Она намеренно запретила себе думать о страшных последствиях их любви и оживила в памяти ощущение его твердых губ на своих губах. Страстно желая нового поцелуя, она застонала. Дэйр не мог больше выносить этой муки. Он наклонился к ее молчаливо просящим губам и покрыл их чередой медленных и мучительных поцелуев.

Через плащ и кольчугу под ним Элис чувствовала, как тяжело вздымается его грудь. Он опустил поводья, обнял ее обеими руками и привлек еще ближе и на несколько мгновений страстно и жарко прильнул к ней жадными губами. Но этого было недостаточно. Он положил ее голову себе на руку, следуя губами по линии шеи, а свободной рукой пытался развязать шнуровку платья у нее на груди. Как только она оказалась достаточно ослабленной, он потянул алую шерсть вниз. И получил неожиданное вознаграждение — он увидел ее грудь, высокую, упругую, не прикрытую хотя бы сорочкой, которую, как он полагал, всегда носят знатные дамы, а уж эта застенчивая девица тем более.

Ей бы следовало тут же прикрыть свою наготу. Но, испытывая незнакомое и странное удовольствие, она не могла этого сделать. Губы Элис раскрылись, и она неровно задышала, ощущая доселе не испытанную ею глубокую и сладкую боль. Она инстинктивно потянулась вверх навстречу его ласкам, не знакомым ей, но необходимым сейчас.

Дэйр издал какой-то горловой звук, но он тотчас же потонул в ласке, которой она жаждала, и о которой он мечтал слишком долго, чтобы сейчас от нее отказаться. Дэйр коснулся губами ее бархатистой кожи. Элис вскрикнула и задрожала под его горячими губами, ласкающими ее грудь.

Прежнее желание было удовлетворено, но появилось новое, гораздо более сильное. Элис запустила пальцы в его черные пряди и крепко прижала его к себе, вся дрожа от неведомой ей страсти, слишком глубокой, чтобы ей противостоять.

Чувствуя, что она дрожит, Дэйр, наконец, понял всю глубину ее безнадежного желания. Это вернуло его к действительности. Лицо его стало строгим, когда он взял в руки ее огненные локоны, в которых отражался горевший в них обоих огонь, и отстранил от себя эту чудную женщину — источник всех его мечтаний.

В его глазах светилась боль, когда он внимательно смотрел на нее, запоминая каждую милую ему черту — от высокой груди до распухших от поцелуев губ и затуманенных желанием глаз. Она представляла собой сейчас полную покорность ему, и он будет жить этим воспоминанием всю жизнь.

Злодей самостоятельно, без всякого управления вывез их на опушку леса. Уайт был уже недалеко. Дэйр на миг закрыл глаза и еще раз нежно поцеловал ее в грудь и в нежные губы. Затем он натянул красное платье ей на грудь и плечи и крепко завязал ей шнуровку возле самого горла. Дэйр молча прижал ее к себе, а Элис заплакала от несбыточности их надежд. И в это время крупный вороной жеребец вышел из лесу и повез, их по направлению к неохраняемым воротам внешнего вала.