Шепот в ночи

Глава пятнадцатая

— Вставай навстречу славному дню! — густой бас прозвучал над ухом Элис, и кто-то грубо тряхнул ее кровать. Не в силах сбросить остатки сна, она с трудом села в постели, забыв о своей наготе и не представляя, кто мог разбудить ее.

Вчера в Бердине она предавалась воспоминаниям и поэтому во сне бродила в прошлом с насмешливым героем своего детства, а проснувшись, увидела его воплотившегося в реальность. Она убрала с глаз спутавшиеся волосы и уставилась на улыбающегося человека. Он стоял перед ней сияющий, упершись руками в бока, с удовольствием ее разглядывая. Проследив направление его взгляда, Элис ужаснулась.

Святители небесные! Она откинулась на спину, с головой накрыв себя покрывалом. Слишком поздно! Совершенно очевидно, этот нахал с удовольствием разглядывал ее неприкрытое тело. Крепко зажмурив глаза, она чувствовала, как краска стыда заливает ее всю, с головы до ног. И неважно, что прежде их обнаженные тела сливались в объятиях. Эта мысль заставила ее чувствовать еще большую неловкость.

Уже второй раз этот бесстыдник вваливается без приглашения в ее комнату, как будто она — его собственность, такая же, как и замок. Недовольная собой, она была вынуждена признать, что гордое намерение не подпускать его близко и сохранять независимость удавалось ей не больше, чем борьба со своим необузданным нравом, которую она вела много лет. Дэйру ничего не стоило смести все ее намерения и зажечь огонь желания, всегда готовый вспыхнуть в ней снова.

— Солнышко, поднимайся и одевайся. — Дэйр не мог сдержать улыбку. Одержав победу там, где он больше всего боялся провала, он чувствовал себя увереннее в остальном. — У нас очень важный гость, и цель его посещения — встреча с тобой.

Голубые глаза жгли ее даже через покрывало, которое она накинула из скромности, но завернулась в него так туго, что оно скорее подчеркивало ее формы, чем скрывало их. Кроме того, в его памяти еще была свежа радость обладания ею.

Почувствовав, что молчание слишком затянулось, Элис с независимым видом выглянула из-под своего тонкого укрытия и обнаружила, что Дэйр все еще дерзко рассматривает ее, как будто он хозяин, а она его рабыня. Это очень ее возмутило. Она резко села. Одной рукой она придерживала покрывало, а другой схватила первый попавшийся под руку предмет. В следующее же мгновение она запустила глиняным кувшином ему в голову. Он пригнулся и весело рассмеялся, а прекрасный травяной отвар, приготовленный ею для Клевы, выплеснулся от удара о деревянную дверь.

— О, солнышко, сдержанный гость будет поражен, если ты не покажешь ему манеры настоящей леди. — В очередной раз посмеявшись над ее многолетними попытками сдерживать свой нрав, Дэйр повернулся и направился к двери. — Надень красное платье. Мне оно нравится больше других.

Элис не сводила взгляда с его статной фигуры. Одна его рука лежала на закрытой щеколде.

— И распусти волосы.

Элис, застыв, смотрела, как он ушел и закрыл за собой дверь. Надеть платье, потому что оно ему нравится? Не важно, что до сегодняшнего дня она выполняла любую его просьбу. Много дней и недель она подавляла темперамент, но теперь, выпущенный на свободу, он, как огонь, взметнулся высоко вверх. Как он смеет говорить ей, чтобы она вела себя как леди, и в то же время просит распустить волосы, чего не позволит себе ни одна леди.

Охваченная противоречивыми чувствами, она откинулась назад на грубый матрас. Элис не обращала внимания на уколы выбившейся из него соломы. Ей необходимо было успокоиться, чтобы встретиться со ждущими внизу людьми. Элис была уверена, что нельзя терять ни минуты, иначе если она вскоре не предстанет перед ними, Дэйр вернется, чтобы заставить ее пойти с ним. А если не он, тогда Тэсс. Перспектива появления той, которая объявила себя любовницей Дэйра, была так же пугающа. Скинув с себя покрывало, она выскользнула из кровати и подошла к деревянным колышкам, вбитым в стену, на которых висели ее немногочисленные наряды.

Надеть красное платье? Элис выполнит приказание Дэйра, подтвердит свою покорность ему, кроме того, это единственное платье, которое она могла надеть, когда были гости. Надев изящную белую сорочку (единственное оставшееся шелковое одеяние, после того как другое было разорвано на две части во время первого его вторжения в ее спальню), она натянула мягкое красное платье и зашнуровала его на груди.

Элис уступила, надев платье, но оставить волосы распущенными? Дэйр требовал слишком многого. Слишком. Но все же, быстро проводя расческой по волосам, она придумала выход. Когда ее локоны заблестели при свете оставленной Дэйром свечи, она вспомнила об алых лентах, которые хранила много лет. Они были куплены давным-давно из-за их красоты у странствующего коробейника, проходившего через Кенивер. Но заплетала она их только один раз. Ее отец упрекнул девочку, какой она тогда была, за расточительность и тщеславие. Устыдившись и боясь вызвать его неодобрение, после того как одна из трех блестящих полос была потеряна, она осторожно спрятала оставшиеся, напоминавшие ей о грехе гордыни.

Элис была уверена, что время ограничено. Она стремительно бросилась к сундуку и, превратив аккуратно сложенные вещи в беспорядочную кучу, наконец нашла то, что искала. После того как она вплела яркие ленты в волосы, она вызывающе скрутила огненную гриву на затылке. Она не просто уступит приказанию Дэйра, но в отместку отбросит всякую скромность. Она немного расслабила шнуровку на платье, чтобы подразнить его, слегка открыв почти невидимый шелк, покрывающий ее грудь. Она видела, что другие, особенно Сибиллин, носят намного более неприличные платья, но для нее даже это было слишком смело. Думая о сладком мщении, она выплыла из спальни. Она отплатит Дэйру тем же, шокировав его «сдержанного» гостя.

Но шокирована была она сама. Войдя в зал, она покраснела ярче своих лент.

Дэйр повернулся, услышав ее шаги, и его голубые глаза широко раскрылись. От светлого видения на темном фоне дверного проема у него захватило дух. Обычно он считал себя неподвластным неожиданностям, но только одно создание в мире, эта потрясающая красавица, могла его так изумить. Он снова потерпел поражение и не удивился этому. Своим приказанием он бросил ей вызов; ни на мгновение он не сомневался, что она его не послушается, если это можно назвать послушанием. По правде говоря, она просто решила ущипнуть Дьявола за хвост. Теплая улыбка тронула его губы. Веселым взглядом смотрел он на очаровательную девушку. Ее щеки краснели, как спелые персики, а глаза вспыхивали зелеными искрами.

— Леди Элис, — стройный мужчина в одеянии священника нарушил затянувшееся молчание. По непокорному взгляду леди и изумленной улыбке графа он понял, какие отношения их связывают. Он был рад, что Дэйр нашел такую хорошую пару.

— Теперь я знаю, почему граф Родэйр так стремился привезти меня для важного дела, несмотря на все мои отговорки.

Хотя Элис была ошеломлена неожиданным гостем, двинувшимся теперь ей навстречу для приветствия, хорошее воспитание заставило ее улыбнуться. Ей следовало бы первой приветствовать его, так как она живет в замке. Элис настолько смутилась, не проявив достаточной вежливости, что не заметила странного упоминания о каком-то деле.

— Элис, идите сюда, — Дэйр жестом показал на место рядом с собой. — Приглашены все люди из моего поместья. Часовня слишком мала, и все собрались здесь, чтобы присутствовать на нашей свадьбе.

Это было сказано очень спокойно и понятно, чтобы не было путаницы, и Элис ясно осознала бы смысл происходящего. Но после двух дней непрерывных бурных переворотов в ее жизни, в чувствах и мыслях, она смутилась и впала в абсолютное замешательство. Неужели сбылись пророчества Уолтера? Или, быть может, она настолько потеряла связь с действительностью, что мечты, прорвав границы иллюзий, приняли точную форму.

Она, не думая, пошла вперед, подчиняясь призыву Дэйра, Элис тайком осмотрела зал, сверкающий при свете множества свечей, и наполненный, нет, забитый любопытными зрителями. Впереди стояла гордая Клева, как будто это она все организовала, а рядом с ней очень счастливый Арлен и улыбающийся Ульгер. В шаге от них, покачиваясь на носках, стоял сэр Томас. Он наблюдал за происходящим и весело смеялся, при этом оставаясь около тихо улыбающейся леди Элинор.

— Ваши притязания на эту девушку без согласия ее отца не более законны, чем захват чужих земель. — Уолтер вышел вперед, уверенный в своей правоте, что помогло ему открыто выступить против могущественного графа. И все же он еще раз изложил факты, чтобы подчеркнуть их неопровержимое значение.

— Леди Элис — собственность барона Халберта Боана и не может быть обещана никому в его отсутствие.

Несмотря на то, что взгляд Дэйра смог бы заморозить огонь, его голос звучал спокойно, когда он ответил:

— Да, замужество должно быть одобрено отцом Элис или, в его отсутствие, ближайшим родственником мужского пола.

Уолтер сощурил глаза, как бы подчеркивая, какое серьезное препятствие стоит перед этим союзом. Дэйр жестом показал на мальчика:

— Сын сэра Халберта и его наследник дал согласие вместо своего отца.

Уолтер зашипел:

— Он ребенок и не имеет права принимать такие решения.

— Но его решение остается в силе, если одобряется его матерью и попечителем. — Неожиданно раздавшийся женский голос, как громом, поразил Уолтера и приковал внимание Халберта.

Не веря своим ушам, Уолтер переводил презрительный взгляд с мальчика на Сибиллин. Он был ошеломлен отступничеством сестры. Но даже если они оба одобряют этот союз, он все равно незаконен. Уолтер был в этом уверен. Но сейчас состоится церковный обряд, и у него нет времени обратиться к королю Генриху или даже к епископу, чтобы они помешали этому злу. По его мнению, это был самый отвратительный поступок, который мог совершить Дьявол.

Зная, какой характер у брата, Сибиллин отвернулась, чтобы не видеть его злобы. Если уж ей приходится выбирать между тем, кого поддерживать — младшего или старшего «мальчика», — она всегда предпочтет своего сына. Недавно она поняла, что с тех пор, как они приехали в замок Уайт, Халберт неизбежно удаляется от нее и от ее опеки. Скоро он станет независимым, и либо она позволит ему самостоятельно пуститься в плавание, либо будет покинута.

Дэйр был изумлен. И неудивительно. Ведь он победил, получив такую неожиданную поддержку. По мрачному выражению лица своего противника Дэйр понял, что тот сокрушен. Уолтер был прав. В обычной ситуации этой свадьбы никогда бы не было. По крайней мере, без одобрения его королевского величества, за большую плату. Дэйр предпочел обойти эти препятствия. Этот проступок ничего не стоил по сравнению с теми, в которых, он был уверен, его скоро обвинят. Он сурово улыбнулся. Он не был бесчестен, чтобы по своей воле так поступить со своим приемным отцом. Будь у него выбор, он бы должным образом добивался руки Элис. Конечно, когда он победит своих врагов (если Бог услышит его молитвы), он восстановит честное имя ее отца, расчистит тучи над его головой.

Под леденящим взглядом Дэйра Уолтер метнулся к той, что стала невестой:

— Элис, вспомните, что я вам говорил. Я предупреждал вас, и мое предсказание теперь сбывается.

Его лицо выражало настоящее отчаяние. Откуда пришло это бедствие, если все шло так гладко, как он хотел?

Элис покачала головой и направила свой взгляд на пол, покрытый тростником и травой. Она старалась рассуждать разумно, чтобы решить, как ей следует поступить после происшедшей неожиданной сцены. Но есть ли у нее выбор? Столько счастливых людей смотрели на них и ждали, что она не могла теперь отступить. Ведь она хотела этого больше всего в своей жизни. Но в то же время она думала, почему Дэйр делает это. Из-за чувства вины, что лишил невинности знатную девушку? Считал ли он, что женитьба — это та цена, которую надо заплатить за восстановленную честь? Это была неприятная мысль, несмотря на то, что она твердо знала, что практически все браки совершаются по материальным соображениям.

Элис увидела предложенную ей руку, обтянутую голубым бархатом. Она осознала, какую важность придает Дэйр этой церемонии, если надел наряд, предназначенный для появления при дворе. Ее охватило чувство вины. Она думала опять только о себе и еще раз доказала, какая она отвратительная эгоистка. Она поклялась поддерживать Дэйра в его делах, а теперь готова омрачить его жизнь, даже допустив мысль о публичном отказе. Элис посмотрела ему в глаза и прочитала них беспокойство, скрываемое за ничего не выражающим взглядом. Несмотря на принятое ранее решение бросить Дэйру вызов по причине его повелительного отношения к ней, несмотря на колебания, Элис не могла отказать, когда он просил о чем-то.

Когда маленькие пальчики легли на поднятую руку, Дэйр незаметно улыбнулся девушке, выразившей таким образом свое согласие. Его план удался. Поставленная почти перед свершившимся фактом, Элис с присущей ей добротой не смогла при всех отвергнуть его. А когда они будут женаты, он, без сомнения, завоюет доверие, потерянное им после обольщения и лишения ее добродетели.

Мягко положив руку на ее пальчики, Дэйр повернулся лицом к отцу Мордэйну. Священник поднялся на одну из длинных узких скамеек, стоящих параллельно стенам, и поднял тяжелый золотой крест. Дэйр смотрел на последние приготовления перед благословением их союза и чувствовал такую веру в будущее, какой он не знал никогда в жизни. Он мягко побудил Элис встать рядом с ним на колени и принять слова, которые освятят их союз. Их сможет разлучить только смерть.

Ни один священник не желал переступать границу дьявольских владений, и казалось уже, что у него ничего не получится. Но затем Дэйр вспомнил о порядочном и добром священнослужителе, который жил в поместье Ричарда Пембрука. Он был единственным священником, кто не верил в нелепые сказки, сочиняемые о нем. Дэйр был уверен, что этот священник приедет, по крайней мере, для совершения обряда.

Церемония проходила при необычных обстоятельствах. Не было обсуждения свадебного договора у дверей церкви, согласно которому невеста отдавала свои владения в руки мужа, а он официально называл поместье, принадлежавшее бы ей в случае его смерти. Но сам обряд, безусловно, шел как и всегда. После того как закончилась месса, благословляющая их союз, Дэйр, удивительно по-доброму улыбаясь, повернулся к толпе:

— Отец Мордэйн был так добр, что всю ночь ехал со мной, чтобы провести церемонию нынче утром. Он оказал большую честь мне и всем здесь присутствующим, согласившись остаться в замке Уайт в качестве священника с доброго согласия графа Пембрука.

По толпе пронесся шепот одобрения. Томас, наблюдающий за людьми со своего места впереди, понял, что этим шагом граф добился не просто одобрения, а даже преданности с их стороны. Наконец, это уменьшало их несправедливые страхи. Он видел, что Элис колебалась, и в ужасе ждал, что все провалится. Слава Богу! Она ясно поняла, какой ценой пришлось бы заплатить Дэйру за отказ.

После церемонии последовало обильное угощение. Сначала с кухни принесли блюда, наскоро приготовленные слугами, разбуженными ночью сообщением о предстоящем празднестве. Но к концу дня принесли жареного кабана, оленину, мелкую дичь и птицу. Более того, еда сопровождалась рекой эля и потоком вина, очень повлиявшим на радостное настроение пирующих: слуг, вольных людей, вассалов, стражников и рыцарей. А когда уставший от долгого пути священник удалился в большой деревянный дом, предназначенный для капеллана замка, люди еще больше разгулялись.

Ощущая тепло, идущее от Дэйра, Элис испытывала неловкость, когда наблюдала за празднующими, которые тонули в огненном напитке и все больше шумели. Хотя в их честь было провозглашено около ста тостов, она каждый раз делала только по маленькому глотку. К ее удивлению Дэйр тоже почти не пил. За весь день он осушил чуть больше огромного кубка. Она думала, что Уолтер, с другой стороны, должно быть, выпил залпом целый бочонок и теперь мрачно смотрел на нее. Сибиллин проглотила тоже намного больше разумного. Но в отличие от притихшего брата ее голос непрестанно звучал пронзительнее и пронзительнее, и все непристойнее описывала она достоинства Дэйра, так что Элис очень хотелось незаметно спрятаться под белую скатерть, покрывавшую стол.

— Вы покраснели, Дэйр? — смех Сибиллин эхом отдавался, перекрывая гам пьяной толпы. — Но вы не можете отрицать этого, ведь я видела это в ту ночь, когда разделила с вами ваше ложе. Я видела, как вы красивы.

Опьяневшая женщина тяжело облокотилась на Элис, как будто ее там не было, и начала хватать Дэйра за сильные руки и грудь.

Дэйр увидел, что Элис опустила голову, а ее щеки порозовели то ли от ярости, то ли от смущения. Он сжал зубы. Только потому, что он не хотел открыто показать свое презрение к Сибиллин, он сдержал стремление оттолкнуть ее. Вместо этого он освободился из ее рук так любезно, как мог.

Слова Уолтера, сказанные вчера, молотом стучали у Элис в мозгу, так что она крепко зажмурилась. Неужели правда, что Дэйр женился на ней только затем, чтобы добиться благосклонности еще одной дорогой отцу женщины. Когда она в первый раз услышала это, она отбросила глупое обвинение, но безумная ревность, которая всегда клокотала в ней под действием ее бурного темперамента, заставила ее поверить всему.

— Элис, вам пора удалиться на покой, пока они не пустились во все тяжкие… — Легкая гримаса мелькнула на лице стоящей у нее за спиной Элинор, когда она с недовольным видом повела рукой в сторону гостей, очень быстро теряющих всякий контроль.

Сделав вид, что ее пугает разгул, готовый перейти даже в потасовку, Элис так поспешно вскочила с места, что ее парадный стул с высокой спинкой опрокинулся бы навзничь, если бы не быстрое движение Дэйра.

Сибиллин следовало бы, как ближайшей присутствующей здесь родственнице, проводить Элис в спальню жениха и по традиции приготовить ее к брачной ночи, но она забыла всякие приличия. Как только Элис удалилась, она тут же воспользовалась появившейся возможностью занять ее место и повисла на графе.

Сегодня, перед венчанием, тронутая тем, что Сибиллин поддержала разрешение юного Халберта на ее брак с графом, Элис была близка к тому, чтобы почувствовать симпатию к этой женщине. Но Сибиллин, не дождавшись, пока Элис поднимется по лестнице в дальнем конце зала, почти что уселась на колени Дэйру. Элис была в бешенстве и обозлилась не только на пьяную женщину, но еще больше на мужа, который, смеясь, позволил ей это. Может быть, он даже поощрил ее на такой поступок?

— Не знаю, бывали ли вы раньше на свадебных пирах, — начала Элинор, — но прошу вас, не осуждайте присутствующих за их вольности. Завтра, когда они проснутся, они будут наказаны за свое безрассудство. — Видя, как стремительно портится настроение Элис, и желая смягчить огорчение молодой женщины, она попыталась утешить ее, но поняла, что эта попытка не увенчалась успехом.

Элис в подавленном настроении шла за графиней. Спальня графа была украшена поздними цветами и гирляндами вьющихся растений, а пол усыпан душистыми травами. Стесняясь отказаться от услуг Элинор, которая начала ее раздевать согласно традиции, как поняла Элис, — она стояла неподвижно, пока свекровь со знанием дела снимала с нее платье, туфли, нижнюю сорочку. Потом Элинор усадила ее посреди самой огромной кровати, какую Элис когда-либо видела, с грудой подушек за спиной, прикрыв ее наготу роскошным покрывалом, и начала расплетать ей волосы. Графиня аккуратно сложила дорогие алые ленты и принялась расчесывать густые огненные пряди волос, пока они не заблестели.

— Есть еще один вопрос, который с невестой обсуждает или ее мать, или присутствующая на свадьбе самая знатная дама. Но так как вы уже были замужем, хотя и за ребенком, и так как у меня нет опыта в таких делах, за исключением моего собственного разговора когда-то с моей матерью (и, по-видимому, мало давшего мне), то я просто пожелаю вам всего доброго и обещаю помолиться о том, чтобы вы были счастливы с моим сыном.

Окончив эту небольшую речь, Элинор улыбнулась и удалилась, оставив Элис одну в большой незнакомой комнате.

Находясь под влиянием мрачных мыслей о том, что неприятный эпизод, который она наблюдала в нижнем зале, несомненно, имел свое логическое продолжение, уставшая от напряжения минувшего дня, Элис забылась тревожным сном. Во сне перед ней проплывали искаженные картины неприятных событий прошлых лет. Снова она видела Сибиллин в постели Дэйра, только на этот раз он одаривал извивающуюся в его страстных объятиях красавицу уже знакомыми ей ласками. Элис старалась отвлечься от этой мучительной картины, вскоре ей привиделось, что Дэйр, бросив ту, другую сжал в объятиях.

Когда Дэйр вошел в спальню, он нашел Элис рыдающей среди сбитых простыней. Он склонился к ней, чтобы освободить возлюбленную из созданного ею хаоса. Его согревала мысль, что у него теперь есть полное право утешать ее, когда она так расстроена. Она затихла у него на руках. Он уложил ее обратно в постель и хотел встать, но она в отчаянии прижалась к нему.

— Все хорошо, солнышко, — утешал он. — Позволь мне освободиться от этого пышного одеяния, чтобы не испортить его, и, клянусь, я сейчас же лягу и буду утешать тебя всю ночь.

Эти слова согнали с Элис остатки сна, подобно холодному зимнему ветру, подувшему с моря. Она быстро села и как можно дальше отодвинулась от него. Она уже совсем проснулась, но сумбурные сцены, наполнявшие ее сны, проносились перед ней с опустошающей реальностью.

— Не подходите ко мне.

Проведя вечер с Сибиллин, с удовольствием принимая ее ласки, он явился теперь сюда, ожидая, что она встретит его с распростертыми объятиями.

Дэйр был поражен — только что эта женщина льнула к нему, как дитя, и вот она уже готова его прогнать!

— Теперь, когда мы женаты, это твое и мое ложе, — спокойно убеждал он ее, хотя его и сбивала с толку такая откровенная враждебность.

— Да, мы женаты благодаря вашему умению заставить всех подчиниться своей воле. Но все-таки вы не получили согласия моего отца. — Элис говорила и сама не верила своим словам. Но она продолжала изливать их потоком из переполненной ревностью души. — Он бы никогда не согласился на этот союз с человеком, который опозорил его, заманив к себе в постель его жену.

Лицо Дэйра окаменело, и только на скулах дернулись желваки. Чем вызван этот странный взрыв чувств той, которая всегда и во всем принимала его сторону, той единственной, которая могла ранить до глубины души своим пренебрежением?

— Я совершил много дурных поступков, но снова и снова клянусь Всемогущим Господом, что я не виновен ни в одном из тех преступлений, которые вы мне приписываете.

Дэйр положил руки на плечи Элис:

— Пожалуйста, родная, верь мне. Ты — моя жена и последний человек, кому я могу солгать. — Он прижался губами к ее рту, но она была тверда и бесчувственна, как камень, и когда он отодвинулся от нее, то увидел, что она, не отрываясь, смотрит пустыми глазами на полог кровати.

— Вы говорите, теперь я ваша жена, — все еще находясь во власти беспорядочных и болезненных видений Сибиллин в его объятиях, Элис слышала свою невыразительную речь, как будто ее произносил кто-то другой. — Я — ваша собственность, и по закону вы вправе сделать со мной все, что вам будет угодно.

Она откинулась на спину и лежала, как страдалица, принесенная в жертву нежеланному супругу.

Дэйр отстранился. Встав с кровати, он посмотрел на неподвижное тело. Счастье, которым начался минувший день, обернулось для него отчаянием.

— Я никогда, не обидел ни одной женщины вопреки ее воле, тем более не хочу этого с вами. И никогда не привлекал сатанинские силы, чтобы завлечь их в мою постель, куда не раз они сами являлись без приглашения.

Он улыбнулся горько и цинично. Такие эпизоды были для него источниками многих неприятностей. Сибиллин. Тэсс. Даже так страстно желанная Элис принесла ему только невыносимую боль.

— Если вы не хотите меня, пусть так и будет. Найдется много других, кому я нужен. Я справлюсь с тем, что вы меня отвергли. Это бремя — одно из тех, к которым я давно привык за свою жизнь. Я научился их нести. — Холодный блеск его голубых глаз был циничен и насмешлив. — А как насчет младенца, которого, возможно, мы с вами зачали во время нашей ночи блаженства? Что будет с ним? Вы тоже назовете его сыном дьявола, как это сделали мои родители со мной? Неужели ему придется платить в своей невинности за наши грехи?

Неистовые чувства изменили непроницаемое выражение лица Дэйра. Он прижал пальцы к глазам, болевшим от напряжения и непролитых, жгучих слез. Потом он повернулся и вышел из комнаты, не проронив ни звука.

Стыд охватил Элис, и потрясение, вызванное уходом Дэйра, уничтожило и развеяло остатки сна, внушенного ревностью. Она всегда знала, что под холодной броней его внешнего спокойствия бурлили сильные чувства, но никогда не думала, что они могут выплеснуться наружу по ее вине. Она хотела бежать за ним, умолять о прощении, просить его простить ее за ревность, за несдержанные слова, вырвавшиеся у нее против воли. Но его самоуверенное заявление о многих, которые с радостью примут его в своей постели, удержало ее на месте. Из-за своего злосчастного характера, безумной ревности она потеряла его. Элис впала в полное отчаяние. Она была способна, оставшись в его комнате, лишь молиться, чтобы он вернулся, когда утихнет грозная буря его страстей и к нему вновь придет безмятежное самообладание.

Такова была безнадежная действительность, принесшая лишь чувство вины и никакого утешения. Она всегда желала его близости, стремилась облегчить его боль, но не добилась ничего, кроме увеличения пропасти между ними, как раз в тот самый момент, когда самые пламенные мечты почти осуществились.

Совершенно измучившись от своих переживаний, она долго не могла уснуть, пока образ крошечного существа с черными волосиками и голубыми глазками, уютно устроившегося в ее объятиях, не убаюкал ее, и она, наконец, погрузилась в призрачный сон.