Шотландские тайны

16.

Как ни странно, Кейтлин нравилась супружеская жизнь, и узы брака отнюдь не стесняли ее порывов. Да, говорила она себе, Ренд умел быть жестким и даже — иногда — жестоким, но он отнюдь не был тираном. Тут Кейтлин улыбнулась краешком губ. Ей казалось, она уже поняла, как смягчить нрав Ренда и заставить его поступать в соответствии с ее желаниями. Ни один мужчина не потерпит, чтобы им помыкали, и поэтому поистине мудрая женщина должна быть тактичной и обходительной. Кейтлин полагала, что отыскала тропинку к сердцу мужа и что сумеет не дать ей зарасти.

Поплотнее запахнув на себе шерстяную накидку цветов дома Рендалов, она осторожно двинулась по склону холма вниз, туда, где виднелся в долине Страткерн. О зиме напоминали уже только отдельные кучки почерневшего снега, и Кейтлин знала, что через две-три недели лесные поляны и окрестные луга покроет ковер из первых гиацинтов и колокольчиков, а ледовые шапки останутся лишь на горных вершинах. Скоро ласточки вернутся из теплых краев, и кукушки раскричатся, и скворцы отыщут свои старые гнезда и поселятся там…

Замедлив шаги, Кейтлин подставила лицо теплым лучам весеннего солнца и против воли засмеялась — от радости, что природа пробуждается после спячки, оттого, что Ренд оказался совсем не таким страшным, оттого, что… Но тут солнце закрыла туча, и Кейтлин вздрогнула и с тревогой огляделась.

Ее собака куда-то подевалась, а она этого даже не заметила. Девушка громко свистнула, и спустя несколько мгновений Бокейн была уже рядом с хозяйкой.

— Что-то ты нынче такая беспокойная, девочка моя? — побранила собаку Кейтлин. — Зачем тебе понадобилось убегать? А я думала, прогулки по болотам вполне достаточно — и для тебя, и для меня.

Прищелкнув пальцами, Кейтлин велела Бокейн сесть. Собака нехотя повиновалась, но было видно, что она не понимает, почему ей нельзя сломя голову носиться по склонам. Кейтлин, однако, решила проявить строгость, потому что Ренд был бы наверняка недоволен тем, что Бокейн не взята на поводок и чувствует себя привольно в такой опасной близости от Страткерна. Егеря несколько раз жаловались хозяину на борзую, уверяя, что она может распугать всю дичь или даже покусать коров и овец. Вдобавок муж строго-настрого запретил Кейтлин отправляться на прогулки в одиночестве, без лакея или хотя бы конюха, и потому сейчас она чувствовала себя виноватой. Впрочем, стоило ей вспомнить, что Ренд говорил о поездках верхом, а не о пеших прогулках, как настроение ее улучшилось. Страткерн совсем рядом. Так что же плохого может тут с ней приключиться?

Она с радостью окинула взглядом помещичий дом и стоявшие в некотором отдалении от него домики арендаторов. Страткерн был возведен в правление короля Георга и, хотя и отвечал всем требованиям английской усадьбы, совершенно не раздражал местных жителей. Он прекрасно вписался в окружающий ландшафт, и шотландцы не без удовольствия смотрели на это величественное в своей простоте здание из серого гранита. Кейтлин привычно пересчитала глазами поднимавшиеся из печных труб дымки и в который уже раз с гордостью подумала, что воскресшие жилища арендаторов — это ее заслуга.

Предложив ей однажды преобразить господский дом и сделать его более удобным и современным, Ренд не забыл о своих словах и предоставил жене полную свободу действий. И вот теперь почти все бывшие арендаторы вернулись в свои крохотные усадебки, потому что Кейтлин нашла для них работу или в большом доме, или в парке. Она много раз говорила внимательно слушавшему ее мужу, что Страткерн на удивление запущен и что использование его только в качестве охотничьего домика отнюдь не пошло ему на пользу.

— Вы согласны? — горячо спрашивала она, и Ренд с серьезным видом кивал, радуясь тому, что Кейтлин нашла себе занятие по душе. — Штукатурка падает на голову, стены такие грязные и обшарпанные, что к ним неприятно прикасаться, на чердаке прогнило множество балок, крыша протекает… — Тут Кейтлин задохнулась, отдышалась и тихо закончила: — А уж про уборные и говорить нечего. Сами знаете, каковы они…

В общем, Кейтлин без особых усилий убедила мужа в том, что для восстановления Страткерна понадобится целая армия маляров, плотников, штукатуров и каменщиков. А чтобы Ренд окончательно уверовал в ее правоту, она привела неопровержимый довод:

— Мы же должны быть готовы к приему гостей! Конечно, я не уверена, что ваши родные непременно приедут к нам этим летом, но послать им приглашения вы все-таки обязаны… мне кажется.

Кейтлин умолкла. Она искоса поглядывала на Ренда и думала, что никогда еще не приходилось ей произносить такой страстной и такой убедительной речи. Но муж легонько улыбнулся и сказал:

— Твоя дотошность делает тебе честь. Однако то, о чем ты тут толковала, — это дело управляющего. Я сегодня же поговорю с ним. Серль — человек вполне надежный.

И Кейтлин решила, что проиграла, и совершенно пала духом. Каково же было ее удивление, когда всего несколько дней спустя она заметила, что по всему поместью дымят трубы.

— Да-да, — сказал ей Ренд, — все верно, рабочие наняты. Все они — из моих… наших прежних арендаторов.

Кейтлин начала бессвязно благодарить его, но муж прервал ее, произнеся с улыбкой:

— Пойми наконец, что ты вовсе не должна заниматься всем сама. У нас же есть управляющий.

Она кивнула в знак согласия, хотя и не могла взять в толк, почему ее муж всецело доверяет этому мрачному чужаку. Наверное, предположила она, Ренд хочет дать ей понять, что ее самостоятельность имеет свои границы. Ну и ладно. Это не такая уж большая плата за то, что несколько семей сумело найти в поместье приют.

Кейтлин очень боялась, что, когда работы в доме закончатся, муж велит арендаторам убираться восвояси, но этого не произошло. Ренд с легкостью согласился оставить их в Страткерне.

— Нет, Бокейн, что ни говори, а он все-таки добрый! — уверенно заявила Кейтлин и погладила собаку.

… Стремясь выразить мужу свое расположение, Кейтлин разузнала все про его вкусы. Для этого она провела несколько бесед с личным лакеем Ренда, а также с экономкой и поваром-французом. Она стала носить платья, которые должны были понравиться мужу, следить за тем, чтобы Ладубек готовил только любимую Рендом еду, и читать охотничьи журналы. Разумеется, ее старания не остались незамеченными. Как-то Ренд сказал ей:

— Если ты действительно хочешь доказать, что благодарна мне, стань моей женой.

— Но я… я не могу, — опустила голову Кейтлин.

— Не можешь? — переспросил Ренд. — Или же — не хочешь?

Кейтлин набралась храбрости и проговорила:

— Не могу. И вы знаете, почему.

— Значит, — спокойно заключил Ренд, — ты по-прежнему настаиваешь, что мы с тобой состоим в кровном родстве. Что ж, понятно.

Кейтлин видела, что он кипит от ярости и с трудом сдерживается, чтобы не наговорить ей грубостей, но изменить свое решение она не смела. Ей казалось немыслимым, что их брак заключен надолго, а то и навсегда. Она давно простила ему все те оскорбительные слова, которыми он ее осыпал, но не забыла ни единого из них.

Да, возможно, тогда Ренд не помнил себя, потому что был разгневан. Но по сути-то он был прав! Никогда, никогда не сможет она стать своей в его кругу! Стоило ей только подумать о семье Ренда, о его богатстве, о том, как одеваются и где живут его родные, как ее охватывало отчаяние. Да все его кузины и кузены, тетушки и дядюшки… и его мать, разумеется… возненавидят ее. Она чужая им, и они наверняка не захотят даже знаться с неотесанной шотландской девчонкой!..

Нет-нет, надо, чтобы Ренд каким-то образом расторг их брак. Ведь можно же сделать так, чтобы его признали недействительным. Очень скоро Ренда потянет в Англию, ибо он был, конечно, англичанином, а не шотландцем, а она останется здесь, потому что родилась в Хайленде и любит эти места всем сердцем. Но, господи, как бы ей хотелось, чтобы Ренд подольше задержался в Страткерне!

Глаза Кейтлин наполнились слезами, и внезапно ее охватила жалость к себе. Нет, не по любви женился на ней Ренд! Может, он и желает ее, но при этом ни на секунду не забывает о разнице между ними, о том, какое низкое положение в обществе она занимает… И это оскорбляло гордость Кейтлин. Не станет, ни за что не станет она удерживать при себе мужчину, который презирает ее!

Девушка встряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и вошла в растущий на склоне холма дубовый лес. Здешние деревья славились по всему Абердину, потому что очень нравились корабелам. Летом заранее отобранные и помеченные лесные великаны рубились и сплавлялись вниз по течению до абердинской гавани. Однако Ренда не интересовало ни судостроение, ни продажа леса. Ему приносили доходы только его английские владения, а Страткерн занимал знатного лорда лишь постольку, поскольку стоял посреди замечательных охотничьих угодий. Игрушка, всего лишь игрушка в руках богача, вздохнула Кейтлин, вот что такое ее родные места для главы клана Рендалов…

И вдруг Бокейн остановилась и глухо зарычала.

— Тихо! Замолчи! — велела ей Кейтлин, но собака не обратила на хозяйку никакого внимания. Ее лапы напряглись, шерсть на загривке встопорщилась, огромные клыки обнажились… Собака ждала врагов, и Кейтлин испугалась и невольно посмотрела вверх, туда, где в небо с громким криком внезапно взмыла стая ворон. Потом птицы умолкли; Кейтлин почувствовала, что ее бьет нервная дрожь.

… Она даже не заметила, откуда появились эти страшные английские борзые. Их было четыре штуки, и все они намеревались броситься на нее. Что же до Бокейн, то они даже не глянули в ее сторону. Их интересовала только Кейтлин. Они считали ее своей добычей и жаждали вонзить в нее клыки.

Бокейн, ни мгновения не раздумывая, бросилась на защиту хозяйки, и борзые тут же приняли брошенный им вызов. Они не боялись никого, даже медведя, на которого им тоже случалось охотиться.

С вожаком Бокейн покончила немедля. Сломав ему шею, она отбросила его тело далеко в сторону и, рыча, повернулась к остальным собакам. Кейтлин уже опомнилась от первого испуга. Она схватила с земли толстый дубовый сук и подбежала к борзым, громко крича при этом:

— Эй, кто тут есть?! Отзовите собак! Слышите? Отзовите!

Нет, Кейтлин не видела вокруг ни единого человека, но она понимала, что такие замечательные, с блестящей и густой шерстью животные не могут бродить по лесу просто так, точно беспородные псы. Где-то рядом должен непременно находиться их хозяин. И Кейтлин знала, как зовут этого человека, потому что во всей округе только у него одного, у молодого Дарока, была такая свора английских борзых.

Поэтому девушка совсем не удивилась, когда услышала наконец призывный свист. Однако собаки к тому времени настолько разъярились, что не собирались подчиняться командам. Они как одержимые вертелись вокруг Бокейн, пытаясь отыскать на теле врага уязвимое место. Шотландская же борзая сражалась храбро и упорно. Вот еще одна собака с визгом отлетела в сторону и тяжело упала на землю с перекушенной яремной веной.

Остались всего два пса, и оба они одновременно кинулись на бедняжку Бокейн и сомкнули у нее на спине и на горле свои страшные челюсти.

— Уберите собак! — опять закричала Кейтлин. Она уже рыдала от ужаса и бессилия. За собаками тянулись кровавые следы. Повсюду валялись клочья шерсти и куски дерна. Девушка побежала к Бокейн, чтобы помочь ей хоть чем-то, и, споткнувшись, рухнула наземь. В то же самое мгновение что-то ударилось о ствол ближайшего к ней дуба. Кейтлин удивленно вскинула голову и поняла, что чудом осталась в живых: в кору глубоко вошла ружейная пуля.

Тут до нее донесся звук чьих-то шагов. Девушка оглянулась и увидела двоих мужчин, которые бежали к ней с охотничьими ружьями в руках. Кейтлин решила было, что вот-вот погибнет, но один из мужчин крикнул:

— Голову! Пригните голову!

Его спутник тут же остановился и выстрелил. Собаки наконец отпустили свою жертву и, когда раздался пронзительный свист, поджали хвосты и скрылись в зарослях. Бокейн бросилась было за ними, но Кейтлин схватила ее за ошейник и прижала к себе.

Волна ужаса схлынула, и теперь девушка чувствовала только сильнейшую ярость. Однако ее зубы выбивали такую дробь, что сказать хотя бы что-то она не могла. Мужчины приблизились к ней; Кейтлин приподнялась и встала на колени. Один из охотников, тот, что был старше, протянул ей руку, и в это мгновение она узнала его: мистер Хаутон, арендатор Балморал-кастл.

— Мы с сыном услышали шум и поспешили сюда, — тяжело дыша и отдуваясь, сказал он. — Это ведь собаки Дарока, да? Странно!

— Странно?! — воскликнул его спутник. — Вы говорите — «странно»? А по-моему, тут было совершено преступление! — Он внимательно огляделся по сторонам, но вокруг царило спокойное безмолвие. — Надо поскорее отыскать этого безумного егеря — и пускай объяснит нам, что случилось!.. Мы поднимались на холм, когда до нас донесся звук выстрела. Или нам показалось?

Кейтлин повела рукой и указала на дуб, в который врезалась пуля неведомого стрелка. Мистер Хаутон-младший шагнул к дереву, присмотрелся к коре и произнес задумчиво:

— М-да, вы были на волосок от гибели… — И спросил с некоторым опозданием: — Надеюсь, вы невредимы?

Бокейн нежно лизнула руку Кейтлин. Девушка погладила собаку и пробормотала еле слышно:

— Да, я невредима. Невредима!

Тут она уткнулась лицом в ладони и безутешно разрыдалась.

Успокоилась Кейтлин только час спустя, когда уже была в собственной гостиной и замечательно играла роль хозяйки. В комнате, помимо двоих мужчин, любезно проводивших ее домой, была еще и Фиона, которая, услышав о том, что Ренд по каким-то делам уехал в Эбойн, решила навестить кузину.

Укрепив свой дух и тело изрядной порцией виски, Кейтлин пришла к заключению, что егеря Дарока следует скорее пожалеть, чем обвинять во всех грехах.

— Бедняжка! — сказала Кейтлин. — Если вдуматься, то ему сейчас куда хуже, чем мне!

— Ну, знаешь! — возмутилась Фиона. — Не смей его оправдывать! Он один во всем виноват!

— Но он же пытался отозвать собак, — сказала Кейтлин. — Конечно, когда я услышала выстрел, я сильно разозлилась, но все же мне кажется, он просто не мог справиться с борзыми и потому решился нажать на курок. Ну, не знал он, как еще можно заставить собак слушаться!

Кейтлин лукавила. Какое там «разозлилась»! Тогда, в лесу, она была уверена, что целились именно в нее, и даже сейчас, сидя у себя дома, девушка поежилась, вспомнив о той страшной минуте.

Младший мистер Хаутон спросил своего отца:

— Может, вы сумеете нам объяснить, на что надеется этот человек? Зачем он скрылся? Ведь мистер Дарок наверняка узнает, что две его собаки погибли и что загрызла их борзая леди Рендал. Заявить же, что во всем виновата именно Бокейн, ему не удастся, потому что мы с вами были свидетелями этого печального происшествия.

— Я думаю, он очень напуган, — ответил Хаутон-старший. — Иного объяснения я вам предложить не могу.

— А ты уверена, что это были собаки Дарока? — спросила Фиона у Кейтлин.

Та пожала плечами.

— Кажется, да. Впрочем, мистер Серль отправил туда одного из слуг и поручил ему хорошенько осмотреть трупы. — Тут она нервно рассмеялась: — Послушать нас со стороны — и можно подумать, что мы тут говорим об убийстве!

Глаза Фионы сверкнули гневом:

— Мне просто дурно делается при мысли, что ты могла бы отправиться на прогулку одна, без Бокейн! — И добавила уже более спокойно: — Думаю, многие обрадуются возможности обвинить во всем именно Дарока…

— Вот как? И почему же вы так полагаете? — Хаутон-старший допил виски и поставил бокал на стол. После этого он внимательно посмотрел на опущенную головку Фионы и попросил: — Пожалуйста, растолкуйте, что вы имеете в виду!

Фиона взглянула ему прямо в глаза и сказала:

— А разве вам не известно, что в наших краях Гордоны из Дарока в ответе за все — и за прокисшие сливки, и за якобитское восстание?

— Дарок тут совершенно ни при чем, — уверенно заявила Кейтлин. — И вообще… я не могу поверить, что кто-то из его егерей оказался настолько труслив, что позволил своре едва не растерзать мою собаку!

Заметив, что руки Кейтлин дрожат мелкой дрожью, мистер Хаутон-старший сказал негромко:

— У вас замечательная борзая, и она так храбро защищала вас. Вы беспокоитесь о ней, не так ли? Не стоит, уверяю вас! Мистер Серль обо всем позаботится. И, знаете, сегодняшнее происшествие напомнило мне одну историю. Когда я был в Индии, меня пригласили…

Пока арендатор Балморал-кастл монотонно повествовал о своих индийских приключениях, Кейтлин вернулась мысленно к той минуте, когда ее и Бокейн увидел управляющий Серль. У девушки не было никаких сомнений в том, что этот суровый человек винит во всем только ее одну. Она знала, что именно он подумал: во-первых, это расплата за то, что Кейтлин бродит по окрестностям в одиночестве, а во-вторых, не следует держать в качестве домашней любимицы шотландскую борзую. С его уст уже готовы были сорваться слова: «Я же говорил! Я же предупреждал!» — но ему все-таки удалось сдержать себя.

Чтобы не смотреть на Кейтлин, которая, несомненно, раздражала его сегодня еще больше, чем обычно, Серль опустил глаза и взглянул на собаку. И тут Кейтлин впервые поняла, что он умеет сострадать. Сочувственно прищелкнув языком, управляющий присел на корточки и, не обращая ни малейшего внимания на обнаженные клыки Бокейн, быстро и ловко ощупал животное, чтобы понять, насколько серьезны его раны. Бокейн сначала попыталась зарычать, но потом поняла, что этот человек — не враг, и дала ему прикасаться к себе.

Наконец Серль поднялся и сухо сказал, обращаясь к Кейтлин:

— Наложить несколько швов — и через месяц она поправится…

Тут старший Хаутон отвел Кейтлин в сторонку, потому что видел, как она расстроена, и хотел, чтобы Серль без помех мог заняться врачеванием Бокейн.

Кейтлин была очень благодарна мистеру Хаутону за его участие. Она так переволновалась, что ей хотелось опереться о чье-нибудь надежное плечо, а Ренд как назло уехал… что же до управляющего, то обращаться к нему за поддержкой было бесполезно.

Мистер Хаутон был еще далеко не стар — Кейтлин полагала, что ему лет сорок семь — сорок восемь, — но мягкие манеры делали его похожим на доброго дедушку… ничем не напоминавшего ее собственного деда с его резкими речами и строптивым характером. Кейтлин улыбнулась своим мыслям — и тут заметила, что гости уже поднялись и собираются уходить.

— Я уверена, что мой муж захочет лично поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, — с улыбкой произнесла Кейтлин на прощание. И она знала, что так и будет. Да, Ренд, возможно, надерет ей уши… или, во всяком случае, попытается… потому что она нарушила данное ему обещание и отправилась на прогулку одна, но любую услугу, оказанную его жене, он расценивает как услугу, оказанную ему, лорду Рендалу, и, разумеется, непременно явится в Балморал-кастл с визитом, дабы не остаться перед Хаутонами в долгу.

«Нужно не забыть поблагодарить Серля за его заботу о собаке», — подумала Кейтлин и поймала на себе внимательный взгляд мистера Хаутона.

— Жаль, но, боюсь, нам не удастся встретиться с милордом, — учтиво произнес он. — Мои дела в Дисайде закончены, и мы с сыном вернемся домой, как только дороги будут свободны от снега.

Кейтлин задумчиво побрела обратно в гостиную, все еше размышляя о том, почему мистер Хаутон так странно смотрел на нее. Фиона лениво перелистывала страницы «Эдинбург-ревю».

— Он, кажется, разбогател в Индии, — сказала она.

— Кто?

Фиона закрыла газету.

— Мистер Хаутон, конечно.

— Да? А почему ты так думаешь?

— Ну… он очень долго жил в Индии, а сейчас арендует Балморал-кастл… И потом, я припоминаю, что Дарок говорил что-то подобное. Интересно, какие у него дела в Дисайде?

Кейтлин рассеянно кивнула. Она почти не слушала кузину, потому что опять думала об этой ужасной сегодняшней истории. Ох, до чего же рассердится Ренд! Он так настаивал, чтобы она не гуляла одна… В глубине души Кейтлин опасалась ярости мужа. Ренд умел быть таким непредсказуемым…

— Отец, значит, ваши дела в Дисайде закончены? — Молодой Хаутон бросил на отца испытующий взгляд. Не то чтобы его держали в неведении относительно дела, приведшего их обоих в Шотландию, но во все детали он посвящен не был, и это его очень раздражало.

— Еще сегодня утром мне казалось, что это так, но теперь я готов переменить свое мнение, — загадочно промолвил Хаутон-старший.

— Вы говорите о нападении на леди Рендал?

— Согласись, что все это выглядит подозрительно.

Юноша огорченно нахмурился, потому что отец умолк и не стал ничего пояснять.

— Может быть, вы полагаете, что борзых кто-то натравил? — осторожно поинтересовался он.

— Надеюсь, что нет.

— Это была случайность, нелепая случайность, уверяю вас! Ну кому могло бы понадобиться покушаться на жизнь леди Рендал?

Старший Хаутон покачал головой.

— И все же тут что-то кроется.

Его сын начал терять терпение:

— Я не понимаю, к чему вы клоните!

— Ни к чему я не клоню. У меня слишком мало фактов, чтобы прийти к каким-то определенным выводам. Ты же знаешь, много лет назад я однажды поторопился — и до сих пор сожалею об этом. Так что в этот раз я бы хотел сначала во всем убедиться — и только потом начать действовать.

Несколько минут отец и сын молча шагали по дороге. Наконец молодой человек решился:

— Этот юноша… Дэвид Рендал… который тогда приезжал к вам… Увидев его имя в списке погибших при Ватерлоо, вы сказали, что рада его памяти обязаны вернуться в Шотландию и исправить допущенную некогда несправедливость. Я все правильно запомнил?

— Правильно. И я бы так и поступил, если бы судьбе не распорядилась иначе. Мой мальчик, даже будь я самил господом богом, я и то не сумел бы устроить все лучше чем оно устроилось!

Хаутон-младший иронически хохотнул:

— Да вы лицемер, отец! С каких это пор вы начали верить в то, что высшим силам есть дело до судеб простых смертных?

— С некоторых пор я действительно так думаю, сынок, — мягко отозвался мистер Хаутон.

— Неужто с тех самых пор, как Кейтлин Рендал сталг женой главы клана Рендалов?

— Может быть, может быть… Да и вообще все складывается довольно неплохо.

— Неплохо? Почему же вы тогда не уверены, что деле ваши тут уже закончены?

Он хотел вызвать отца на откровенность, но его уловке не осталась незамеченной.

— Да-да, — неопределенно сказал мистер Хаутон и перевел разговор на другое: — До отъезда нам надо сделать несколько визитов. Давай поделим их — тогда онк потребуют меньше времени.

— Ах, вот вы как? — расхохотался молодой Хаутон. — Значит, хотите, чтобы я не путался у вас под ногами, пока вы станете заканчивать это ваше дело? Что ж, ладно. Я не стану докучать вам.

— Какой же ты у меня понятливый, сынок, — ответил старший Хаутон и заговорил о провинившемся егере Дарока.