Шотландские тайны

8.

Едва Мюррей отправился спать, как Макгрегору был учинен настоящий допрос. Милорд хотел знать все о том парнишке, который устроил в «Служанке» этот переполох. Макгрегор был далеко не трус и к тому же отличался непомерной гордостью, как и все жители Дисайда, и если бы сэр Рендал возвысил голос или же попробовал запугать его, то Макгрегор наверняка нашел бы достойный ответ. Но его светлость говорил тихо и вежливо, а лицо его выражало благожелательное внимание, так что Макгрегор совершенно растерялся. Очень некстати припомнилась ему одна не слишком давняя история. Два его сослуживца по шотландскому полку обвинялись в мародерстве и изнасиловании. Судил их полковник Рендал, и во время разбирательства он ни разу не крикнул и не вышел из себя… держался в точности, как сейчас. Обоим солдатам тогда очень повезло: их оставили в живых.

Макгрегор отвечал на вопросы англичанина уклончиво и односложно. Во-первых, он не хотел бы, чтобы малыша Дирка повесили (и в душе непрестанно возносил молитвы господу — мол, если выйду сейчас сухим из воды, ни за что не стану больше водить с ним компанию!), а во-вторых, он боялся и за собственную жизнь. Контрабанда — это мелочь. Любой житель Дисайда считал для себя делом чести красться по тайным тропам с бурдюком контрабандного виски. А вот нападение на карету его светлости — это дело другое. В заморские колонии высылали и за куда менее серьезные провинности.

Вообще-то Макгрегор редко предавался напрасным сожалениям, но теперь он искренне раскаивался в том, что согласился участвовать в этой затее с каретой. Хорошо еще, думал бедолага, что у Дирка хватило здравого смысла отказаться от намерения превратить жизнь милорда в сплошной кошмар. Макгрегор понимал, что Рендал — как раз такой человек, которому, захоти он этого, наверняка удастся собрать воедино весь клан. К тому же капрал искренне восхищался храбростью сиятельного лорда и его умом. Серль — вот кто во всем виноват! Да-да, именно управляющий выгонял арендаторов из их домов. А как только в Страткерне появился Рендал, Серль поубавил свое рвение. Люди даже начали потихоньку возвращаться, и лендлорд этому никак не препятствовал. Короче говоря, Макгрегор уважал лорда Рендала, но в настоящий момент он прямо-таки трепетал перед ним.

— Итак, вот что мы имеем, — сказал наконец Рен-дал. — Паренька зовут Дирк Гордон. Он — родственник Дарока. Вы с ним везли… э-э… торф, кажется, и совершенно случайно заглянули в «Прекрасную служанку», чтобы выпить чего-нибудь горячительного. Правильно?

Макгрегор судорожно сглотнул и с трудом произнес:

— Правильно.

— И как же часто вы развозите этот торф?

— Редко! Очень редко! Можно сказать, вовсе не развозим!..

Ренд невольно улыбнулся. Макгрегор говорил столь убедительно, что поверить ему было совершенно невозможно. Улыбка милорда встревожила бывшего капрала, и он начал подробно объяснять, когда и с кем именно из владельцев кабачков он заключил соглашение о продаже торфа. В завершение он сказал:

— Милорд, вы можете сомневаться в моих словах, но после возвращения с войны я не смог подыскать себе более подходящее занятие.

И Макгрегор горестно вздохнул.

На этот раз Ренд не смог удержаться от смеха.

— Наконец-то, — сказал он. — Наконец-то ты вспомнил о войне… я давно этого ждал. А может, ты сплетешь мне еще и историю о своей беспомощной двоюродной тетушке, которая греется у очага, где горит привезенный тобой торф?

— Вы это о чем, сэр, а?

— Макгрегор, ты — бессовестный мошенник!

Макгрегор почувствовал, что настроение у милорда переменилось к лучшему, и позволил себе заявить:

— Я не понимаю вас, сэр!

— Неужели? Впрочем, оставим это. Я удовлетворен твоими объяснениями. Парень зашел не в ту комнату и очень испугался. Ладно, на сегодня достаточно. Ступай.

Макгрегор покинул кабинет Ренда в полной уверенности, что этот страшный разговор еще не окончен и что Дирку Гордону угрожает смертельная опасность. Капрал чувствовал себя крайне неловко, потому что это именно он втолкнул парнишку не в ту комнату. Решив, что отныне он ответствен за судьбу Дирка, Макгрегор отправился к молодому Дароку, чтобы рассказать ему о случившемся.

Ренд же долго еще стоял возле окна и смотрел на дубовую аллею, которая в эти предрассветные часы имела зловещий и угрюмый вид Пейзаж весьма соответствовал нынешнему душевному состоянию сиятельного лорда.

Он размышлял о том, что в истории, поведанной ему Макгрегором, слово «торф» непременно надобно заменить на слово «виски» и что оба молодых человека, вне всякого сомнения, являются контрабандистами. Наверное, думал Ренд, Дарок, с которым ему пока встречаться не доводилось, — это их главарь. Но если мальчишка Дирк был среди тех, кто напал на карету, то, значит, и Дарок со своими подручными-контрабандистами тоже участвовал в этом преступлении.

До контрабанды Ренду не было ровно никакого дела, но наглый налет на карету очень рассердил его. И все же по зрелом размышлении он простил Макгрегора и его соучастников… всех, кроме одного, того самого, кто действительно желал ему зла и покушался на его жизнь.

Ренд ни на секунду не поверил в то, что нахальный Дирк Гордон растерялся, случайно оказавшись не в той комнате. От растерянности люди редко хватаются за кинжал. Нет, мальчишка явно жаждал его крови, мечтал о мести. Ведь Ренд выпорол его, и заносчивый шотландец не собирался безропотно сносить обиду. Между тем в Дисайд вот-вот должны были приехать мать Ренда и его сестра. Дирка Гордона требовалось остановить — иначе он натворит всяческих безобразий.

Ренд взял свечу, собираясь направиться к себе в спальню, и подумал, что завтра же нанесет визит своему соседу. Сиятельный лорд был отчего-то уверен, что Дарок уже вернулся из увеселительной поездки в Эбойн.

Кейтлин с грохотом водрузила на стол поднос с заварочным чайником и чашками. Дарок рассеянно поглядел на большое блюдо с печеньем и сказал обиженно:

— Она не хочет меня видеть. Я слышал клавесин, а служанка заявила, что мисс Фионы нет дома. За что она так обращается со мной?

Дарок явно не замечал, что Кейтлин очень сердита.

— И поделом тебе! — в голосе девушки не было ни капли сочувствия. Она сосредоточенно разливала чай.

Молодой помещик взял у нее из рук чашку и просительно улыбнулся:

— Ты же знаешь, я люблю покрепче. Неужели в доме нет ни капли виски? Я бы добавил его в чай.

— Нет! — отрезала Кейтлин. — Возьми лучше еще одно печенье.

— Что? Ах да, спасибо.

Наконец-то Дарок понял, что в этом доме ему нынче не слишком рады. Отставив в сторону чашку, он спросил:

— Что с тобой, Кейтлин? Чем я тебя обидел?

Его одарили таким взглядом, каким смотрят разве что на таракана, забравшегося в вазочку с вареньем.

— Молли Флетчер! — коротко бросила Кейтлин.

Дарок покраснел до корней волос и принялся оправдываться: — Подумаешь, Молли Флетчер! Да какое тебе до нее дело? К тому же благовоспитанным девушкам не полагается вести беседы на подобные темы. Это неприлично.

— Ну, извини великодушно. Значит, я не благовоспитанная. — Кейтлин откусила крохотный кусочек печенья и глотнула чаю. — Но вот Фиона — не мне чета. Она не ведет бесед на подобные темы. Она вообще не желает с тобой разговаривать.

Дарок, услышав это, невольно привстал, и Бокейн, дремавшая на полу, немедленно вскочила и угрожающе зарычала.

— Не вздумай сделать резкое движение, — доброжелательно посоветовала Кейтлин. — Не то останешься без пальца, а то и без руки. Умница, Бокейн, умница. Ляг на место!

Кейтлин улыбнулась, и шотландская борзая нехотя повиновалась.

— Твоя собака опасна! — возмущенно воскликнул Дарок. — Почему ты держишь ее в доме?

— Она — моя любимица, вот почему!

— Звучит неубедительно.

Глаза Кейтлин гневно сверкнули. Они с Дароком уже не впервые спорили о Бокейн и всегда ссорились. Дарок владел лучшей во всем Дисайде сворой английских борзых — злобных и необузданных созданий, всегда содержавшихся под замком. Охотничьи псы Дарока отлично знали свое дело, а их нрав его совершенно не беспокоил. И молодому помещику претила самая мысль о том, что кто-то держит собаку в доме только потому, что любит ее.

— Слушай, — сказал он, помолчав, — не хочешь ли ты сказать, что Фионе известно о Молли Флетчер?

— Разумеется, известно. А как же иначе? Гленшил обожает ругать тебя и за обедом с удовольствием пересказывает нам со смачными подробностями все твои похождения.

Кейтлин лукавила. Смачные подробности она узнала отнюдь не от деда, а от Макгрегора, который разоткровенничался с Дирком Гордоном в ту ночь, когда они заезжали в «Прекрасную служанку». Что же до Гленшила, то он обычно ограничивался недвусмысленными намеками.

— Но… — Дарок растерянно взъерошил свою шевелюру. — Но ведь ваш дедушка должен понимать, что это ровным счетом ничего не значит. И потом, мне доподлинно известно, что в молодые годы он вовсе не вел монашескую жизнь.

Кейтлин молчала, и Дарок продолжал все более безнадежным тоном:

— Молли принадлежит моему прошлому. Я не видел ее уже больше года.

Девушка по-прежнему хранила молчание, и Дарок в ярости скрипнул зубами:

— Прекрати издеваться надо мной! Если ты думаешь, что я хочу обручиться с Фионой, то ошибаешься. У меня этого и в мыслях нет.

— Какая замечательная новость.

Дарок так разозлился, что Кейтлин стало жалко его. Она не стала больше осыпать его упреками, а сказала примирительно:

— Дарок, пойми, о тебе идет отвратительная слава. Так что же странного в том, что я против твоего брака с моей кузиной? — Она помолчала, отхлебнула чаю и добавила: — Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты увлекся Фионой. Она так чиста, так невинна…

Дарок сердито нахмурился:

— И что же из этого?

Кейтлин откинулась на спинку кресла, в замешательстве подыскивая подходящие слова, но Дарок не стал дожидаться ее ответа.

— Как жаль, — сказал он с нескрываемой горечью, — что я ошибался в тебе. Мне отчего-то казалось, что хотя бы ты не станешь придавать значения всем этим пустым слухам.

— Пустым?

— Конечно! — Дарок был мрачнее тучи. — Ты же давно знаешь меня, так почему же веришь в то, что я — гнуснейший из развратников? Сплетни, слухи, молва — вот и все! Для них нет никакой почвы.

Кейтлин задумалась. Она была согласна с тем, что о молодом помещике судят и рядят все, кому не лень, но кое в чем ей удалось убедиться на собственном опыте. И она вскричала с негодованием:

— Когда ты узнал, что я не юноша, а девушка, ты тут же попытался обойтись со мной так, как привык обходиться с девицами самого низкого пошиба!

Дарок усмехнулся.

— Совершенно верно. Но почему это тебя удивило? Ты переоделась в мужское платье и бродила в таком виде по всему Дисайду. У любого, кто разоблачил бы тебя, сложилось бы неверное представление о твоих намерениях и твоих пристрастиях. Вдобавок ты ввязывалась в ссоры и даже сквернословила, так что же странного в том, что ты подверглась оскорблениям? А главное, тогда я еще был равнодушен к Фионе.

Кейтлин воскликнула с обидой:

— И все-таки ты вел себя со мной недостойно!

— Разве? Готов поспорить, что это не так. Однако сейчас я говорю о другом. О том, что видимость зачастую обманчива. Я-то тебя хорошо знаю и потому не поверю, если услышу, что тебя называют, к примеру, «особой легкомысленной до невозможности», но вот остальные…

Кейтлин опустила голову. Дарок был прав. Она часто виделась с ним и подолгу беседовала, но при этом отчего-то безоговорочно доверяла всем гнусным слухам, что распространялись о нем в долине реки Ди. А ведь если бы она судила о Дароке только по собственным впечатлениям, то наверняка отнеслась бы к его намерению жениться на Фионе с куда большей благосклонностью.

Впрочем, наморщила лоб Кейтлин, существовала еще и история местных кланов, хранившаяся в библиотеке Гленшил-хауса. Все без исключения Гордоны из Дарока были отъявленными негодяями и распутниками. И об этом было известно любому жителю Дисайда. И отец молодого Дарока, и его дядюшка прославились своими любовными похождениями. Если бы Кейтлин не так хорошо знала свою мать, она бы почти наверняка решила, что ее соблазнил кто-нибудь из Дароков. Кейтлин, однако, была уверена, что Мораг Рендал никогда не склонила бы слух к льстивым и лживым речам распутного красавца. Но сегодня девушка впервые задумалась о том, а есть ли у нее вообще основания доверять всем этим гнусным слухам. Пожалуй, нет, решила Кейтлин. И уж во всяком случае в хронике кланов нет ни слова о нынешнем лендлорде Дароке.

Она тяжело вздохнула и спросила с искренним любопытством:

— Но если ты ездил в Эбойн не для того, чтобы повидаться с Молли Флетчер, то тогда — зачем? Пойми, Дарок, я беспокоюсь за Фиону. Я не хочу, чтобы она страдала. В твоей жизни есть некая тайна, и я хочу проникнуть в нее. Ты так надолго уезжаешь, что это не может не интересовать меня. Объясни же, что у тебя за дела в Эбойне?

Дарок плотно сжал губы. Лицо его стало мрачным и замкнутым. Он решительно покачал головой и ответил:

— Нет, Кейтлин, я не могу открыть тебе свою тайну. Но уверяю: мои поездки не связаны с женщинами.

Кейтлин поняла, что настаивать бесполезно. Какое-то время в гостиной царила тишина, которую прервал Дарок, сказавший озабоченным тоном:

— Вот что, Кейтлин, пока лорд Рендал остается в Страткерне, тебе нельзя заниматься контрабандой. Макгрегор говорит, что Рендал жаждет твоей крови.

Кейтлин вздохнула:

— М-да, зря я вчера размахивала кинжалом.

— Ты что же, пыталась убить его?

— О господи, разумеется, нет. Просто хотела напугать. Откуда мне было знать, что он выскочит из постели и кинется на меня?

Дарок безудержно расхохотался, и Кейтлин поспешила надуться.

— Да ладно тебе, — отсмеявшись, сказал Дарок. — Не обижайся. Просто я представил себе эту сцену и пожалел, что меня там вчера не было. Ну и история! И как тебя только угораздило?

У Кейтлин от стыда горели щеки. Она с удовольствием рассказала бы Дароку о неблаговидной роли, которую сыграл во всем этом Макгрегор, но решила не посвящать молодого человека во все детали. Но как же ей хотелось надрать бывшему капралу уши!

Вдруг Бокейн насторожилась, поднялась и громко залаяла. И в ту же минуту под окнами раздалось конское ржание. Кто-то приехал с визитом.

Кейтлин подошла к входной двери, распахнула ее — и тут же отступила назад. Ее сердце бешено колотилось. На пороге стоял лорд Рендал.

Перед мысленным взором Кейтлин возникла картина: она и обнаженный Ренд в комнате «Прекрасной служанки». Зачем он явился сюда? Что ему понадобилось?

— Хорошая собачка, хорошая, — говорил тем временем Ренд. — Можно я тебя поглажу? — И он протянул руку к Бокейн и почесал у нее за ухом. — Нет-нет, не надо на меня прыгать. Не надо, я сказал! Ложись и лежи. Вот и молодец.

Успокоив собаку, Рендал повернулся к молодому человеку, который при его появлении медленно поднялся с места, не сводя изумленного взгляда с шотландской борзой. Ренд подивился тому, как похож этот юноша на героев, созданных воображением Вальтера Скотта: красавец с буйными кудрями и огромными темными глазами. Одет он был по последней английской моде — бежевые панталоны в обтяжку и идеально подогнанный по фигуре сюртук тонкого сукна. Вот только этот плед… Ренд негромко кашлянул, чтобы скрыть невольно вырвавшийся у него короткий смешок. Через плечо у молодого денди был перекинут клетчатый плед цветов клана Гордонов.

Но уже в следующее мгновение Ренд стал серьезным и даже мрачным. Ему очень не понравились те взгляды, которыми при его появлении принялись обмениваться юноша и девушка. Было в этом нечто непристойное, нечто неанглийское. И действительно, хорошо воспитанная английская девица никогда не позволила бы себе находиться наедине с молодым человеком. Подумать только: в гостиной не было никого, кроме этой пары! Какая распущенность!

Когда Кейтлин представила мужчин друг другу, у Рендала, конечно же, хватило выдержки вежливо улыбнуться и задать какие-то приличествующие случаю вопросы, но мозг его при этом лихорадочно работал. Ренду хотелось хорошенько осмотреться, чтобы по обстановке составить себе суждение о хозяйке домика. В комнате было очень чисто. Мебель отличалась непритязательностью и не слишком хорошо гармонировала с изящной посудой: серебряным чайным сервизом и фарфоровыми блюдцами и розетками. Ренд понял, что юноша и девушка пили чай, и ему подумалось, что перейти к чаепитию они могли после того, как предавались любовным утехам.

Ренд как бы случайно взглянул на приоткрытую дверь, ведущую в соседнюю комнату. Аккуратно заправленная узкая кровать. Никаких следов беспорядка. Сиятельный лорд перевел глаза на Кейтлин. Ее простое серое платье было застегнуто до самого горла. Что же касается Дарока, то его шейный платок был завязан так, как это мог сделать только камердинер. Уж в этом-то Ренд разбирался. К тому же Дарок был в тех же годах, что и Кейтлин. Нет, на роль опытного любовника он не годился. Ренд смягчился и опустился в предложенное ему кресло, решив проявить снисходительность к молодым провинциалам, не посвященным в тонкости светского этикета.

— Я разыскиваю вас уже несколько дней, — обратился он к Дароку.

— Да что вы?

Ренд усмехнулся напускному равнодушию юноши и добавил:

— Фиона предположила, что я смогу отыскать вас в этом доме.

Дароку показалось, что священное имя его возлюбленной было произнесено слишком уж небрежно, и он едва не вспылил. Кейтлин послала ему предостерегающий взгляд и вежливо предложила:

— Не хотите ли чаю, лорд Рендал?

Ренд кивнул и улыбнулся. Пока Кейтлин хлопотала возле буфета и ставила на стол еще одну чашку, Ренд размышлял о том, что все хорошенькие девушки одинаково любопытны и обожают смешные и неприличные истории. Кейтлин напомнила ему собственных сестер. Он не сомневался, что ей уже было известно и о происшествии в «Служанке», и о Нелли.

Да она, кажется, сердита? Конечно, слушать скабрезную историю — это одно, а держаться вежливо с ее героем — совсем другое. Ну что ж, пускай сердится. Это хороший знак. Восхищаться его поведением могла бы только неисправимо испорченная особа.

— Мистер Гордон, — сказал Ренд, — мне непременно нужно отыскать одного вашего родственника. Его зовут Дирк Гордон.

Дарок ждал этого вопроса и постарался ответить со всей непринужденностью:

— К сожалению, не знаю, как помочь вам. Дирк обожает независимость и никогда не рассказывает мне, куда собирается направиться.

— Когда вы в последний раз виделись с ним?

— Еще до моего отъезда в Эбойн. Кейтлин, может, он тебе что-нибудь говорил?

Кейтлин прилежно изучала узор на своей чашке. Когда она подняла глаза на Ренда, они были чисты и прозрачны, как горный ручей.

— Кажется, он собирался навестить свою родню. Не помню, где именно. По-моему, на севере Шотландии.

— Так далеко? — осведомился Ренд. — Какая жалость. Впрочем, так я и думал.

— Что?

— О, ничего, ничего. Я хотел сказать — я так надеялся на вашу помощь, мистер Гордон!

Кейтлин коротко взглянула на Дарока, и тот, откликнувшись на ее немую просьбу, предложил:

— Сэр, если вы хотели поговорить с моим родственником о той ссоре, что произошла вчера в кабачке «Прекрасная служанка», то я охотно возмещу вам любой ущерб.

— А что это за ссора? — решила спросить Кейтлин.

Ни один из мужчин даже не удостоил ее взглядом.

Ренд небрежно махнул рукой.

— Ну что вы, какой там ущерб! Вы меня не так поняли. Просто мне хотелось убедиться, что мальчик жив-здоров. Сколько ему лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Я успокоюсь только тогда, когда удостоверюсь, что юный Дирк Гордон не скрывается в горах, подобно беглому каторжнику, опасаясь моей мести.

Улыбка сиятельного лорда была едва ли не виноватой.

— Видите ли, — объяснил он, — вчера ночью я так разозлился, что назначил награду тому, кто поймает Дирка. Но потом я остыл и подумал, что ничего страшного в сущности не произошло. Я ведь и сам когда-то был мальчишкой и обожал шалости.

Все довольно долго молчали, а потом Ренд сказал с восхищением:

— Отменное печенье, мисс Рендал! Передайте мои поздравления кондитеру, который его испек.

Милорд был доволен собой. Он вполне ясно дал понять, что не собирается мстить Дирку и тем более передавать его судье. Ренд решил переменить тему разговора и дождаться того момента, когда Дарок наконец уйдет. Но молодой человек явно решил покинуть дом Кейтлин последним. Тогда Ренд прибег к хитрости.

— Господи, как же быстро бежит время! — воскликнул он, взглянув на свой брегет. — Мне давно следовало вернуться в Страткерн.

И откланялся.

… Когда через десять минут он подъехал к домику Кейтлин, коня Дарока возле двери уже не было.