Шотландские тайны

19.

Леди Рендал, величественная дама средних лет, пребывала в прекрасном расположении духа. Она только что получила письмо от старшего сына, в котором тот сообщал матери о своем приезде в Кренли в конце месяца. Дети леди Рендал сразу заметили перемену в настроении матери; даже походка у нее изменилась. Миледи двигалась теперь легко и проворно и то и дело громким голосом отдавала всяческие распоряжения. Она велела слугам привести в порядок весь дом — от чердака до подвалов. Но некий особый блеск в ее глазах насторожил Питера, вот почему он пробормотал себе под нос:

— Кажется, матушка что-то замышляет. И хорошо бы узнать, что именно.

Питеру было всего двадцать четыре года, но после того, как трое его братьев один за другим покинули родительский кров, ему волей-неволей пришлось взять на себя обязанности старшего мужчины в семье. Младшие сестры-близняшки Мэри и Марта, дабы немного досадить брату, называли его не Питером, а Патером, и надо признать, что прозвище это вполне подходило молодому человеку.

Мэри Рендал, тщетно пытаясь исполнить на клавесине весьма несложную пьеску, неумело тыкала двумя пальцами в клавиши и шепотом ругалась. Повернувшись к брату, она спросила:

— Ты, кажется, что-то сказал, Патер? Извини, я не расслышала…

— Сколько мне раз повторять, что ты должна называть меня по имени, а не выдумывать всякие дурацкие прозвища?! — рассердился Питер. — И не ругайся больше, это неприлично!

Мэри бросила веселый взгляд на Марту, которая молча сидела в углу музыкального салона и что-то вышивала.

— И он еще удивляется, что мы называем его Патером! — состроив забавную гримаску, воскликнула Мэри. — После таких-то проповедей!..

Марта отложила рукоделье в сторону и поглядела на брата.

— Ты прав, Патер, — задумчиво произнесла она, — матушка явно собирается предпринять что-то нехорошее, но пока трудно догадаться, что именно. Вот ведь дьявольщина!

Питер тяжело вздохнул, скомкал газету, которую как раз просматривал, и бросил на близняшек свирепый взгляд.

— Будьте так добры, придержите язык. Мне надоело слушать, как вы ругаетесь. Если вы не станете следить за своей речью, мне придется наказать вас.

— О чем это он? — спросила Мэри у Марты.

— Как это о чем? Он собирается проучить нас, — ответила Марта. — Например, скажет маме, что мы употребляем бранные слова, и нам запретят заниматься в танцевальном классе. Или вообще лишат всех развлечений…

— Но, Патер, неужто ты способен на такое?! — вскричала Мэри. — Ты же прекрасно знаешь, как мы любим заниматься с синьором Луиджи! Мы больше не будем ругаться, правда, Марта? Только ничего не говори маме, слышишь? Ну, пожалуйста!

— Не говори! — присоединилась к сестре Марта. — Мы действительно больше не будем. Я готова на все, лишь бы заниматься танцами с синьором Луиджи. Ты же отказался учить нас танцевать. И все остальные тоже…

Марта имела в виду не только Питера и Ренда, но и двух других женатых братьев.

С озабоченным видом она продолжила:

— Если вас послушать, то можно подумать, будто вы — святые. Да, нам пока только по шестнадцать, но мы вовсе не глупые. У нас есть уши и глаза, и мы много чего знаем.

— Вот именно, — поддержала сестру Мэри. — Например, почему наша гувернантка сама отказалась от места. Бедненькая старая мисс Хэдли… Она, может, еще бы и смирилась с тем, что Гарри бежал со своей возлюбленной. Такое случается и в самых лучших семействах. Но когда и Роберт проделал то же, она не выдержала. Для нее это оказалось чересчур. Я сама слышала, как она говорила об этом с мамой.

— Верно! Я тоже слышала, — подтвердила Марта. — А ведь старенькая мисс Хэдли не знала и половины того, что тут творилось. Перри Марпл рассказала мне по секрету, что…

— Ну хватит! — взорвался Питер, покраснев от ярости. Его окрик возымел действие. Обе девочки опустили глаза, поджали губки и сразу стали похожи на отменно воспитанных молодых леди.

— Вы испорченные неисправимые создания! — продолжал бушевать Питер. — Я жду не дождусь приезда Ренда. Уж он-то научит вас уму-разуму. Что до меня, то я, как ни старался, не смог привить вам правила хорошего тона. Вы ведете себя неприлично!

Как ни странно, Питер не упрекал мать за то, что она не научила дочерей вести себя, как подобает благородным девицам. Он сам пытался играть роль воспитателя, но, к сожалению, потерпел неудачу.

— Если вы немедленно не уйметесь, я попрошу матушку отправить вас к Эмили или Джейн. Они-то уж сумеют приструнить вас. Да-да, этим замужним дамам наверняка удастся прибрать вас к рукам!

Угроза Питера подействовала.

— Но мы же просто шутили, — принялась оправдываться Марта. — Что в этом плохого? Мы и не думали огорчать тебя. И знаешь, как только мы попадем в светское общество, мы сразу…

Но разжалобить брата было нелегко.

— Вам это не грозит, и не надейтесь! — отрезал он. — С такими манерами вы никогда не попадете в светское общество. Я не собираюсь краснеть за вас и прослежу, чтобы вы не покинули своей классной комнаты до тех пор, пока не превратитесь в синие чулки!

И, бросив на сестер еще один суровый взгляд, он быстрым шагом устремился к двери. Молодой человек был доволен, что последнее слово осталось за ним, и поспешил в свой кабинет, чтобы в одиночестве наконец вдоволь насмеяться.

— Что это с ним? — придя в себя, спросила Мэри. — Что сегодня нашло на Питера? А может, он тоже собирается сбежать?

Марта отнеслась к словам сестры со всей серьезностью.

— Конечно, утверждать я не могу, но, по-моему, он для этого еще слишком молод, — задумчиво произнесла девочка, освежая в памяти историю рода Рендалов, которую она писала по просьбе братьев и сестер, надеявшихся использовать неуемную энергию Марты в благих целях. Прикинув что-то в уме, Марта неторопливо продолжила: — Судя по старинным документам и письмам, все мужчины в нашем роду отличаются буйным темпераментом, а также чрезмерной чувствительностью. Они ведут себя крайне безрассудно — но только до двадцати пяти лет. В двадцать пять они берутся за ум.

Глаза Мэри расширились от восторга и любопытства.

— С их именами были связаны всякие скандалы, да?

— И еще какие! — кивнула Марта.

— Неужели и Ренд такой же? — усомнилась Мэри. — Да нет, он другой. Вот только я не могу понять, почему.

Марта с уверенным видом пустилась в объяснения:

— Видишь ли, он был на войне, и потому… э-э… его развитие замедлилось.

И девочки начали с интересом обсуждать любовные похождения старших братьев.

— Если я ничего не путаю, Ренд встречался с некоей леди Маргарет, — сказала Мэри. — Мне тогда казалось, что он вот-вот убежит с ней.

— Нет-нет, это невозможно, — заявила Марта. — Мужчины никогда не женятся на своих любовницах.

— А разве она была его любовницей? — удивилась Мэри. — Откуда ты знаешь?

— Да все об этом знают. — И Марта свысока поглядела на сестру. В ее голосе было столько пренебрежения, что Мэри решила оставить леди Маргарет в покое.

— А Хелен Филдинг? — поинтересовалась она.

— Она тоже любовница.

— А может, Джульетта Холлидей? — с надеждой спросила Мэри.

— Не женится он на ней. Я же сказала — на любовницах не женятся.

Мэри перечислила еще несколько имен, но Марта заявила, что ни одна из этих женщин не годится на роль невесты Ренда.

Наконец Мэри воскликнула с отчаянием:

— Сделай милость, растолкуй мне, что такое любовница, иначе я никогда не смогу догадаться, с кем сбежит наш Ренд!

Марта изумленно воззрилась на сестру.

— Ты не знаешь, что такое любовница? Ушам своим не верю. Скажи, что ты пошутила!

Мэри почувствовала, что краснеет. Девочка готова была провалиться сквозь землю — так стыдилась она собственного невежества. Но тут Марта сжалилась над сестрой и сказала:

— Любовница — это писаная красавица. Она часто ходит в оперу, ездит в роскошной карете и носит очень дорогие платья.

— Так я и думала, — кивнула Мэри.

— О чем ты? — не поняла сестра.

— Ты тоже не знаешь, кто такие любовницы, — заявила Мэри.

Оскорбленная до глубины души, Марта схватила диванную подушку и, завизжав, набросилась на сестру. Близнецы начали носиться по всему дому, и топот и крики привлекли наконец внимание Питера. Выглянув из кабинета, он сурово посмотрел на сестер, и обе мгновенно успокоились.

Леди Рендал была в библиотеке и привычно беседовала с портретом покойного мужа. Речь шла о судьбе Ренда. Как ни странно, миледи высказывала те же мысли, что и ее младшие дочери.

— Во всем виновата война, — говорила она, обращаясь к висевшему над камином холсту. — Уверяю тебя, только война! И не смотри на меня так сурово. Ты же знаешь, что я честно пыталась женить Ренда. Всякий раз, как он приезжал домой, я знакомила его с достойными девицами, надеясь, что он влюбится в одну из них. — Леди Рендал сокрушенно покачала головой и добавила: — Но у меня ничего не получилось. Он предпочитал их обществу общество всяких… ну, ты понимаешь, о чем я… в общем, весьма легкомысленных особ.

Она отвернулась от портрета и отошла прочь, однако потом внезапно заявила, адресуясь к мужу:

— Дорогой, нужны решительные меры! Согласись, что на этот раз я права!

Портрет промолчал, но тем не менее спустя несколько минут лицо женщины просветлело. Казалось, она услышала ответ, который ждала.

— Мама? — раздалось возле двери.

Виновато улыбаясь, леди Рендал обернулась к младшему сыну. Питер быстро приблизился к ней, посмотрел на портрет и сказал:

— Верно, я ошибся? Мне послышался тут разговор.

— Да что ты? — удивилась мать. Взяв сына за руку, она подвела его к дивану. Когда они уселись, леди Рендал сказала: — Но ты же видишь, что здесь никого нет, кроме меня. Может, я беседовала сама с собой и даже этого не заметила? Старею, сынок, старею.

Питер улыбнулся, и выражение озабоченности исчезло с его лица.

— Что вы, мама, вы никогда не состаритесь, — сказал он.

— Ах ты льстец! Чем дальше, тем больше ты напоминаешь мне отца…

Она помолчала, а потом вдруг спросила:

— Питер, а сколько тебе лет?

Молодой человек не удивился вопросу.

— Двадцать четыре, — ответил он.

Мать удовлетворенно кивнула, и Питер подумал, что ему нужно быть готовым к любым неожиданностям.

За обедом тоже говорили о Ренде и о письме, которое пришло от него этим утром.

— Он приготовил нам сюрприз! — радостно напомнила Мэри.

Леди Рендал буквально на одну минуту позволила разыграться своему воображению, но тут же строго одернула себя, сказав мысленно, что это невозможно. Ренд всегда нарушал все ее планы, и на этот раз миледи решила вообще их не строить.

— Думаю, он пригласил к нам в гости Джона Мюррея, — сказала она.

— А вдруг он наконец купил племенного быка? — с надеждой в голосе спросил Питер. — Когда он собирался в Дисайд, я говорил с ним об этом. Шотландцы — отличные скотоводы. В Англии большой спрос на их крупный рогатый скот.

— Вот как? — леди Рендал попыталась изобразить интерес к тому, что, как она знала, волновало ее младшего сына, который в отсутствие Ренда управлял поместьем. — Ты думаешь, покупка быка позволит увеличить надои?

Но Питер не успел ответить, потому что в разговор вмешалась Мэри.

— А почему он пишет, что нам надо собраться всем вместе? — И девочка прочитала вслух: — «Я подумал, что было бы неплохо собраться тесным семейным кругом. Обещаю, матушка, что Вы будете довольны мною…»

Леди Рендал укоризненно посмотрела на дочь.

— Разве можно перебивать, дорогая моя? Это же неприлично. Что же касается того места в письме, то твой брат имеет в виду небольшой семейный прием, который я задумала устроить еще до его отъезда в Шотландию. Но тогда, к сожалению, из этого ничего не вышло.

— Семейный прием? Мне очень нравится ваш замысел, мама. — И Питер грозно посмотрел на Мэри и Марту. — Надеюсь, мне удастся уговорить Эмили или Джейн пригласить к себе наших близняшек — погостить… на полгода или годик.

Последовал обмен убийственными взглядами, но леди Рендал этого даже не заметила.

— Да-да, — задумчиво произнесла она. — Званый вечер в кругу семьи. Мы — и несколько близких друзей. Ужин, а потом бал… Ведь мы живем совсем рядом с Лондоном, и все без труда доберутся до Кренли. А дом у нас большой, так что гостей можно будет оставить и на ночь.

— Гости? Какие гости? — растерялся Питер. — Но Ренд ничего не пишет о гостях.

Близняшки же от восторга даже подскочили на своих стульях.

— Званый вечер! — воскликнула Мэри. — Это просто замечательно!

— И еще бал! — добавила Марта. — Настоящее возвращение блудного сына!

Леди Рендал сияла от счастья. Она очень любила радовать своих детей.

— Полагаю, надо поскорее решить, кого мы позовем, и разослать приглашения. Марта, взгляни, пожалуйста, Ренд не называет точный день своего приезда?

Мать и дочери принялись горячо обсуждать детали семейного праздника, а Питер взялся за бокал и стал с озабоченным видом потягивать вино. Наконец-то выяснилось, что именно затеяла матушка. Затея, конечно, хорошая, но она потребует уйму денег.

Карета приближалась к Кренли, и Кейтлин все больше беспокоилась. А беспокоиться она начала тогда, когда Ренд, отложив в сторону газету, выглянул в окошко и сказал:

— Ну вот, наконец-то!

— О чем это ты? — спросила Кейтлин.

— Мы въехали на наши земли, — объяснил Ренд.

— А до дома еще далеко?

— Близко. Часа три, не больше. — И Ренд опять взялся за газету.

Кейтлин решила, что ослышалась. Да ведь за три часа карета проедет не меньше десяти миль!

— Сколько же в Кренли акров земли? — с недоумением спросила она.

Ренд взглянул на нее поверх газеты и ответил, не задумываясь:

— Тридцать тысяч. Земля здесь хорошая, пахотная, так что развлекаться некогда, надо работать.

Если бы все, что Кейтлин видела вокруг, принадлежало не ее мужу, а кому-нибудь другому, то она с удовольствием оглядывала бы окрестности и любовалась открывавшимися пейзажами. Но Кейтлин очень волновалась. Надо же, какие бескрайние леса! И повсюду трудятся дровосеки, складывающие бревна на телеги, в которые впряжены невысокие ломовые лошадки. А сколько овец, и коров, и коз! Крестьяне готовят пашни к весеннему севу… И деревни, бесчисленные деревни!.. Господи, какое огромное поместье!

Кейтлин так страшилась встречи с родными Ренда, что ей хотелось выскочить из кареты и бежать без оглядки прочь — лишь бы оказаться подальше от Кренли.

Да, она была права. Ее отделяла от мужа настоящая пропасть. Теперь Кейтлин уже не удивлялась тому, что Ренд задумал превратить Страткерн в охотничье хозяйство. Поместье в Дисайде не могло идти ни в какое сравнение с Кренли.

И Кейтлин тяжело вздохнула.

— Да, — сказал вдруг Ренд, точно прочитав ее мысли, — это не Дисайд.

Ну и что с того? Нельзя позволять англичанину насмехаться над Шотландией!

— Здесь нет гор, — презрительно фыркнула Кейтлин, выглянув предварительно в окно, дабы убедиться, что горы и впрямь отсутствуют.

— А они мне и не нужны, — отозвался Ренд. — Их нельзя возделывать. Они не приносят дохода.

— Ты все время думаешь только о деньгах. Но они в жизни вовсе не главное! — сказала обиженно Кейтлин.

Она чувствовала себя крайне неуверенно, и ее смущение все росло. Она даже поморщилась при мысли о том чудовищном положении, в котором оказалась. Нет, Ренду не следовало жениться на ней. Он должен был взять в жены девушку своего круга, дочь какого-нибудь знатного богача. Брак же с Кейтлин никто не одобрит. Все сочтут ее хорошенькой искательницей приключений, которой повезло выиграть главный приз в свадебной лотерее. А Ренда будут жалеть и говорить, что его обманули, окрутили, обвели вокруг пальца, на всю жизнь приковали брачными цепями к женщине, которая его недостойна.

Усилием воли Кейтлин заставила себя думать о чем-нибудь другом. В конце концов они уже были женаты, так что не имело смысла сожалеть о том, что нельзя исправить.

К действительности ее вернул голос Ренда.

— Конечно, деньги не главное. И ты прекрасно это знаешь.

Он смотрел на нее с улыбкой, и в его взгляде читалось желание. Он хотел ее — немедленно, сейчас же. И она знала, что бороться с этим своим желанием Ренд не станет.

— У нас есть время заняться кое-чем приятным. — И Ренд задернул шторки. — Дорогая моя!.. — Его голос охрип и дрожал от страсти. Он протянул к ней руки.

Кейтлин поспешно отодвинулась в угол.

— Да ты с ума сошел! — прошептала она с неподдельным ужасом. — Неужели ты сначала помнешь мое платье и испортишь прическу, а потом преспокойно познакомишь со своей семьей?! Нет, ты не посмеешь так со мной обойтись!

— Почему? — спросил он.

Кейтлин шлепнула его по рукам и возмущенно воскликнула:

— То есть как это — почему?! Потому что я этого не хочу!

Не хотела же она этого по множеству причин. Во-первых, Кейтлин не считала карету подходящим местом для любовных игр. Во-вторых, была уверена, что стоит ей выйти из экипажа, как все родные Ренда тут же поймут, чем она только что занималась: ее выдаст краска стыда на щеках.

А ведь Кейтлин собиралась произвести на своих новых родственников хорошее впечатление. Она тщательно продумала свой туалет и купила в Йорке длинную накидку из розового шелка и красивое дорожное платье. До сего дня они лежали в саке, нынче же утром она собственноручно извлекла их оттуда и аккуратно разложила на сиденье кареты. (Кейтлин намеревалась переодеться минут за пятнадцать до приезда.) Еще она приобрела высокую шляпку, отделанную розовыми перьями страуса, белые лайковые перчатки и такие же полуботинки. Ее длинные темные волосы, которые Ренд так и не позволил хотя бы немного подрезать, как того требовала мода, были тщательно завиты и уложены в безупречную прическу. Для этого понадобилось множество шпилек, и Кейтлин казалось, что ее голова превратилась в подушечку для булавок, но ради родных Ренда она была готова на любые жертвы.

Зная, что никакие разумные доводы до сознания мужа сейчас не дойдут, Кейтлин произнесла отчетливо:

— Я тебя не хочу!

Ренд же тем временем медленно придвигался к ней — и вот уже его колени коснулись ее юбок. В его глазах плясали озорные огоньки.

— Сейчас, может, и не хочешь, а через минуту захочешь, — сказал он вкрадчиво.

Кейтлин знала, что не сможет противостоять мужу. Если он обнимет ее, она тут же капитулирует. Раньше Кейтлин и не догадывалась, что подобное возможно, но Ренд открыл ей глаза на радости плотской любви, и теперь она — «убежденная старая дева», как говаривал некогда ее дед — страстно вожделела мужских поцелуев и прикосновений. Как странно, что прежде она ценила во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной лишь единение душ. (Наверное, потому, что о единении тел она имела весьма смутное представление.) Ренд умел разжигать в ней пламя страсти, и она начинала так сильно жаждать немедленной близости, что даже стонала от неудовлетворенного желания.

«Но только не сегодня и не сейчас!» — решила Кейтлин и закричала:

— Убери руки, Ренд! Не прикасайся ко мне!

Он послушался, но бесенята по-прежнему плясали в его глазах.

— Хорошо, я не буду прикасаться к тебе, — сказал он. — Но ты все равно бросишься мне на шею!

Кейтлин почувствовала, что она уже готова обнять его, но признаваться не стала, а спросила подозрительно:

— Так ты меня и пальцем не тронешь?

— И пальцем не трону. — И он добавил самоуверенно: — Ты будешь умолять меня утолить твою страсть.

Кейтлин вознегодовала и устремила взгляд на свою новую шляпку, прикидываясь, будто не расслышала последние слова мужа. Однако Ренд тоже молчал и внимательно рассматривал свои холеные ногти.

— Ты что, передумал? — не выдержала наконец Кейтлин. — Или пошутил?

В глазах Ренда опять вспыхнуло желание.

— Вовсе нет. Я предлагаю тебе заключить пари.

Она удивленно посмотрела на мужа. Над ней смеялись, ею просто-напросто играли — и Кейтлин почувствовала себя оскорбленной. Как же он уверен в себе, как нагло держится! Воображает, что она его рабыня! Ну нет, этому не бывать!

— Что ж… — медленно произнесла она. — Пари так пари. Ты предложил мне его таким тоном, как будто намереваешься покорить Шотландию.

И в полумраке кареты блеснули белые зубки. Кейтлин улыбалась.

— А разве это не так? — спросил Ренд. — Мой внутренний голос подсказывает мне, что эта битва станет главной в истории наших двух стран.

«Вот ведь самомнение у человека! » — подумала Кейтлин и сказала:

— Не знаю, стоит ли принимать твой вызов…

— На твоем месте я бы его не принял. — Ренд закинул ногу на ногу и продолжал наставительно: — Все шотландцы бесстрашны и превыше всего ценят свободу, а ты, разумеется, истинная шотландка. Но! Вдобавок вы обожаете рисковать и рискуете даже тогда, когда у вас нет ни малейшего шанса победить. Так что, будешь рисковать?

В глазах Кейтлин вспыхнул азартный огонек.

— Буду, — ответила она. — Только объясни мне суть этого пари.

— Суть в том, — откликнулся Ренд, — что я соблазню тебя, ни разу к тебе не прикоснувшись.

Кейтлин подумала немного и решила, что непременно выиграет. Все его уловки ей известны, и она будет тверда как кремень.

— Ладно, сассенах, — пренебрежительно бросила она. — Я принимаю бой.

Карета, громыхая колесами, неслась вперед, подскакивая на буграх и булыжниках. Внезапно Кейтлин насторожилась. Почему — бог его знает. Ведь ровным счетом ничего не происходило. Они просто сидели и смотрели друг на друга.

— Мне жарко! — громогласно объявил Ренд.

— Да, жарковато, — согласилась Кейтлин. — В Англии вообще теплее, чем в Шотландии. Нарциссы уже цветут, а у нас дома они зацветут только через месяц… Эй, послушай, что ты делаешь?

— Раздеваюсь. Я же сказал, что мне жарко.

Кейтлин с испугом наблюдала за тем, как ее муж неторопливо развязал шейный платок, а потом снял жилет и принялся расстегивать рубашку. Разумеется, ей и раньше приходилось видеть, как он раздевается, но впервые он проделывал это с таким томным видом и так медленно. Кейтлин как завороженная следила за каждым его движением. Невольно ее взгляд скользнул ниже, и она заметила, что Ренд очень возбужден.

— Да-да, — сказал он, заметив, куда она смотрит, — эти панталоны в обтяжку ничего не скрывают. Если мужчина хочет овладеть женщиной, она это сразу замечает. Но поверь, иногда мне бывает так неловко…

Ренд дразнил ее, и Кейтлин это понимала. Однако взгляд мужчины обжигал ее, делал ее податливой, призывал уступить…

— Помоги мне снять рубашку, — попросил он. Кейтлин покачала головой, но не смогла отвести взгляд от его сильных длинных пальцев, которые расстегивали крохотные перламутровые пуговки на сорочке. Вниз, вниз, от горла к поясу… какие завораживающие движения… О господи, сколько же в нем грации и обаяния! Ткань сползла с плеч… вот уже и торс обнажен… и волоски на мускулистой груди так и манят прикоснуться к ним!

Кейтлин не удержалась и восторженно ойкнула.

Ренд внимательно посмотрел на нее, но она мотнула головой и пробормотала что-то невразумительное.

— Потише, женушка, а то кучер услышит, — пошутил Ренд, и Кейтлин замерла в испуге.

Ренд наклонился и начал стаскивать свои высокие изящные сапоги. Он намеренно демонстрировал Кейтлин свое великолепное тело. Она заставила себя рассмеяться и сказала:

— Ты сейчас похож на танцора. Жаль, что нет музыкантов, которые могли бы сыграть для тебя.

Кейтлин пыталась показать, что устроенный нарочно для нее спектакль нимало ее не трогает. Но учащенное и прерывистое дыхание выдавало ее смятение.

Ренд понимающе улыбнулся. Только он один умел так улыбаться.

— Дорогая, сделай милость, попробуй понять, что именно так возбудило меня. Закрой глаза и прислушайся.

Сначала Кейтлин не слышала ничего, кроме скрипа рессор да стука конских копыт, но, закрыв глаза, она внезапно ощутила ритмичные толчки экипажа, и от этого кровь быстрее побежала у нее в жилах. Она получала невероятное удовольствие. Она просто таяла от наслаждения.

Широко распахнув глаза, она увидела, что Ренд, не отрываясь, смотрит на нее. Солнце пробивалось сквозь шторки, в карете пахло мужским одеколоном, и Кейтлин поняла, что Ренд выиграл. Его возбуждение передалось ей, и она готова была кинуться в его объятия. Но женщина еще из последних сил боролась с собой.

— Милая, может, не стоит так мучиться? — заботливо спросил Ренд. — По-моему, тебе пора смириться с неизбежным и признать, что твое тело хочет принять меня. Я знаю, что творится сейчас у тебя под юбками, и мне не терпится проникнуть внутрь тебя и ощутить, сколь велико твое вожделение.

Она тихо застонала, свела колени и отвернулась.

— Если я коснусь губами твоих сосков, они набухнут и затвердеют, как драгоценные розовые камушки. Скажи, а они еще не набухли?

Да, о да, будь он проклят! Ее соски давно уже стали твердыми и болезненно чувствительными.

Кейтлин переменила позу. Она упорно молчала.

— Я хочу тебя. А ты? Ты меня хочешь? — настаивал Ренд. — Ну же, не лги мне! Ответь!

— Да, — тихо сказала она и вдруг закричала: — Да! Да!

Кейтлин не отводила глаз от обнаженного мужчины, который бесстыдно растянулся на противоположном сиденье, закинув руку на спинку. Его орудие было давно уже готово к бою.

— Ренд, — прошептала Кейтлин, — о Ренд!..

Он дышал медленно и глубоко, изо всех сил сдерживая себя; на лбу у него выступили мелкие капельки пота.

— Мне эта игра надоела, — заявил решительно Ренд. — Если ты не позволишь мне любить тебя, я опозорюсь прямо у тебя на глазах.

Тело Кейтлин немедленно откликнулось на этот призыв, но молодая женщина все еще владела собой.

— Я помогу тебе, — проговорила она, — но обещай, что ты не станешь после хвастаться передо мной своей победой.

— Обещаю!

— И победой над Шотландией хвастаться не станешь?

— Нет, даю тебе слово!

— И…

— Кейтлин! — с мольбой вскричал он. — Я больше не могу!

Теперь она имела полное право уступить ему, потому что победила в этой схватке. Приподняв повыше юбки, она раздвинула ноги и медленно опустилась на него, вбирая в себя горячую мужскую плоть.

— Двигайся, — подсказал Ренд, не прикасаясь к ней. — Двигайся вверх-вниз.

У женщины была сейчас полная свобода действий, и она немедля воспользовалась этим. Медленно опускаясь и поднимаясь, она прислушивалась к его стонам и вздохам, и это доставляло ей невероятное удовольствие…

Внезапно карета угодила в рытвину, и Кейтлин громко закричала, потому что от резкого толчка мужская плоть глубоко проникла в нее.

… Наконец последняя волна наслаждения схлынула. Кейтлин, испытывая томное пресыщение, опустилась на колени к Ренду и спустя некоторое время почувствовала, что внутри нее все еще пульсирует его напряженное мужское естество.

Тогда Кейтлин вызывающе посмотрела на Ренда, готовая отразить все его обидные словесные атаки.

Мужчина улыбался.

— Вынужден признать, что мне пришлось несладко, — вкрадчиво сказал он. — Выдержать такое мог бы не всякий. Но я не собираюсь злорадствовать и тем более говорить о победе над Шотландией. Я только хочу напомнить тебе, что пари ты проиграла, и теперь тебе придется платить.

— Обманщик! — вскричала Кейтлин. — Притворщик! Так ты смошенничал?!

— Нет, — возразил оскорбленным тоном Ренд. — Как ты могла подумать такое? Я действительно готов был опозориться. Однако я все же опытнее тебя, и потому мне удалось отвлечься и поразмышлять о способах осушения наших Южных болот. Извини, дорогая!

Глаза у Кейтлин закрылись. Она прильнула к мужу, что-то негромко проговорила и попыталась заснуть.

Но Ренд был начеку. Он нежно встряхнул ее за плечо и напомнил:

— Эй, не спи! Мы еще не в расчете!

— О, чем это ты? — не поняла Кейтлин.

— Ты же проиграла пари и теперь обязана платить. Давай-ка начнем с того, что разденем тебя…

Потом он уложил жену на сиденье, поднял и раздвинул ей ноги и быстро овладел ею.

Когда все закончилось, Кейтлин тихонько спросила:

— У нас еще есть время? Мне ужасно хочется спать…

— Спи, — ответил Ренд. — Я разбужу тебя, когда мы будем недалеко от дома.

— Приехали!

— Что? — сонно пробормотала женщина, но, придя в себя, быстро высвободилась из объятий Ренда.

Длинная розовая накидка, скрывавшая ее наготу, соскользнула на пол кареты, где уже валялось красивое новое платье.

— Дверца! Скорее запри дверцу! — закричала она.

— Она заперта, — ответил Ренд и скомандовал: — Одевайся! Быстрее!

Сам он уже натянул свои черные панталоны и теперь шарил по сиденью, разыскивая рубашку.

— Слышишь? — отрывисто спросил он. Совсем рядом раздавались голоса. — Они все уже собрались и готовы приветствовать нас. Но если ты появишься перед ними в неглиже, то мое семейство решит, что я привез с собой очередную любовницу.

Кейтлин в ужасе уставилась на мужа.

— Да поторопись же! — резко бросил он. Кейтлин схватилась за платье; дверцу кареты уже дергали снаружи.

— Ты обещал разбудить меня! — сердито прошипела Кейтлин, пытаясь расправить измятое платье. — Господи, я так хотела произвести впечатление на твоих родственников!

— Ты его произведешь, не беспокойся, — хохотнул Ренд. — Правда, не совсем такое, как тебе хотелось…

Ренду было смешно. Он действительно считал положение, в котором они очутились, забавным. Кейтлин — растерянная, в незастегнутом платье, растрепанная — выглядела так трогательно, что муж не удержался и чмокнул ее в розовую щечку.

— Моя шляпка! — простонала бедняжка. — Мы на нее наступили…

— Я куплю тебе дюжину новых и самых модных шляпок, — пообещал Ренд. — А теперь позволь-ка мне заколоть твои волосы…

На пол дождем посыпались шпильки, и Ренд, махнув рукой, сказал:

— Давай просто пригладим их щеткой… Ну вот, уже гораздо лучше. Ты выглядишь прелестно, дорогая!

Наконец, кое-как приведя себя в порядок, Кейтлин, спотыкаясь, выбралась из кареты. Она готова была рыдать в голос. Случилось то, чего она так боялась. Она наверняка не понравится им… Да и кому понравилось бы это чучело в мятом платье, с растрепанными волосами и без шляпки?

В глаза ударил яркий солнечный свет, и Кейтлин сощурилась. Она спряталась за спину мужа. Голова у нее кружилась от волнения, и она плохо различала лица. Внезапно к ним приблизилась молодая дама, которую окутывал аромат дорогих духов. Дама насмешливо улыбнулась и сказала:

— Ренд, дорогой, как жаль, что ты не видишь сейчас свое лицо!

Потом она быстро повернулась к остальным и громко добавила:

— Похоже, мы застали его врасплох!

А Ренд каким-то чужим голосом спросил:

— А вы-то что здесь делаете, леди Маргарет? Туман перед глазами Кейтлин внезапно рассеялся, и она увидела, что красивая белокурая женщина в полупрозрачном одеянии шагнула вперед, обняла Ренда и поцеловала его в губы долгим и страстным поцелуем.