Сильвер

* * *

Стелла тяжелее, чем Сильвия. Живот давит, бедра трутся друг о друга. Чувствую боль в правом колене, напряжение в плечах. Мои пальцы – ее пальцы. Ее ступни – мои ступни. Я шевелю пальцами на ногах и руках, чувствуя чужеродность. Моргаю ее веками. Контуры нечеткие, она близорука.

У моих ног лежит тело Сильвии. Еще только день, скоро она очнется, задумается, где она, что происходит. Совсем не то, что ночью, когда я могу спокойно ее оставить, зная, что она продолжит спать.

«У тебя мало времени».

Я делаю глубокий вдох, наполняю легкие Стеллы воздухом. Ее юбка звенит.

Я должна быть осторожной, чтобы она не догадалась о моем присутствии. Я начинаю постепенно проталкиваться, прощупывать пространство ее разума, изучать. Чувствую, как она отступает, позволяя мне расположиться основательнее. Вот Стелла ретировалась в дальние уголки своего сознания, и теперь все это просторное яркое пространство мое.

«Мне нужна сигарета».

Я отмахиваюсь от этой мысли Стеллы.

Пеппер вылезает из своей корзины и проводит языком по щеке Сильвии. Я смотрю вниз – на лицо, которое еще совсем недавно смотрело на меня из зеркала. Жива ли она? Превращу ли я ее в пыль? Я задерживаю дыхание, выжидаю. Ее веки подрагивают. Она издает стон, потом затихает.

Я выдыхаю, стараюсь сфокусироваться. Меня не отпускает ощущение, что что-то не так. Я держусь за кухонный стол, пытаюсь дышать.

Пеппер скулит и трогает Сильвию лапой.

– Уйди, – говорю я.

Она рычит на меня и ретируется обратно в свою корзину.

«Сигарету», – требует Стелла.

Наверху кто-то кашляет. Вдруг сейчас сюда войдет Финч? Где мне спрятать Сильвию?

Ветер снаружи шуршит листьями, и на мгновение мне кажется, что это звук Воронки.

Я подхватываю Сильвию за куртку и тащу ее в гардеробную. Кладу ее у дальней стены, где совсем темно, за картошкой, резиновыми сапогами и походным снаряжением. Потом закрываю дверь на защелку, меня начинает трясти.

Пеппер наблюдает за мной, опустив голову на лапы. Я пытаюсь ее коснуться, но она ежится и рычит.

Она знает.

Я отвожу руку Стеллы от нее. Вижу след краски на ногте. Может, Стелла тоже меня подозревает? Пытается понять, кто я?

«Мне правда очень нужна сигарета».

Я позволяю пальцам Стеллы найти то, что ей так хочется. Сигареты спрятаны в кармане ее самого большого кардигана, который она обычно надевает поверх пижамы, когда ненадолго выходит на улицу в плохую погоду.

Картонная коробочка – тонкая, аккуратная, с острыми уголками. На ней изображено человеческое легкое, пожухшее и почерневшее. Под легким написано: «Курение убивает». Я смотрю на эту пачку, и меня одолевают сомнения.

«Сейчас».

Руки Стеллы знают, что делать. Они откидывают крышку, вытягивают сигарету из ее тесно прижатых друг к другу соседок, беленьких и чистеньких. Ныряют обратно в тот же карман и находят что-то маленькое, пластиковое, зеленое. Щелкают и вызывают пламя. Стелла хочет, чтобы я поместила палочку между губами. В оконном отражении я наблюдаю за тем, как она поджигает кончик сигареты, глубоко вдыхает, вдыхает еще глубже, как из ее рта выходит дым.

«А-а-а-ах».

Она закрывает свои глаза – мои глаза. Дым – горячий, горький – жжет ее легкие глубоко внутри. Я снова затягиваюсь – она снова затягивается. Я двигаюсь – она медленно передвигается по комнате, дышит, вздыхает, смахивает пепел в пустую банку из-под джема. Потом прикуривает еще одну.

«Я ужасная мать».

Ее разум охватывает страх, мысли бегут одна за другой:

«Я не знаю, как у нее будет получаться в средней школе»;

«Ему нужно было поступить в университет. В этом пабе он только зря тратит свою жизнь»;

«У меня ничего не получается. И как давно я уже не справляюсь?».

Я открываю дверь холодильника и смотрю на бутылку вина, которая там стоит. Как хорошо было бы выпить немного. Я наливаю себе большой бокал «Соаве», а мысли Стеллы, мои мысли, продолжают копиться:

«Мне нужно достать для Дудлс новое направление»;

«И откуда только мне взять денег на Рождество?».

Из глубин ее памяти всплывает что-то новое, что она держала внутри себя на протяжении многих лет, намного более тяжелое, чем все предыдущие мысли, что-то…

Задняя дверь открывается, заходит Финч:

– Мама? Ты что, куришь?

Он пристально смотрит на мою руку. Я роняю сигарету на пол, давлю ее ногой, разгоняю дым ладонью.

– Нет, – отвечаю голосом Стеллы.

Его рот раскрыт.

– И это после всего, что ты сказала. Поверить не могу. Ты такая… такая… лицемерка. – Он трясет головой, а его лицо покраснело.

– Хочешь, я сделаю тебе сэндвич? – спрашиваю я. Я не раз слышала, как Стелла ему это говорит.

– Нет, я не хочу, чтобы ты мне его делала. Сам справлюсь. – Финч открывает дверь холодильника. Даже его спина выглядит разозленной.

Я наблюдаю за тем, как Финч достает сыр и кусочек ветчины. Потом он нарезает хлеб, намазывает его толстым слоем масла.

Ощущения от глотания странные. Вино холодное и кислое. Оно наполняет мой рот, согревает кровь. Я делаю еще один глоток и еще один.

«Он позволял мне гладить его ноги, пока я читала ему сказки. Когда дети подрастают, это немного похоже на смерть, не так ли?»

«После того, что случилось, Финч несколько месяцев не разговаривал».

«Он не трогал мой животик, даже не смотрел на него. Спрашивал только: „Где папа?“ и „Я хочу увидеть папу“».

«Меня одной ему никогда не было достаточно».

А потом…

Вот оно, снова. Мигнуло, вне досягаемости. Я концентрируюсь, пытаюсь уловить, что это.

«Я все поняла, когда нашла сообщения».

– Сообщения, – говорю я. И глотаю еще вина.

Финч снова повернулся к нам, держа во рту сэндвич, сделанный наспех.

– Чего? Ты странная сегодня какая-то, мама. Такое ощущение, будто хочешь от меня отделаться. Почему ты не заводишь привычный разговор о том, что мне пора купить билет, чтобы зря не тратить годовой перерыв?

Я вожу кончиком пальца по кромке бокала. Движение производит неприятный высокий звук, похожий на писк комара. Я прекращаю.

Финч проглатывает остатки сэндвича и говорит:

– Мне нужны запасные лампочки для гирлянды на крышу. – Он открывает дверь в гардеробную.

– Стой!

«Ему туда нельзя».

Он хмурится, положив руку на защелку.

– Ну правда, ты постоянно отчитываешь меня за все подряд… а потом сама… да еще и на кухне, внутри. Подумай о Дудлс, она может стать пассивным курильщиком. Разве ты не слышала, что дети курильщиков в два раза сильнее предрасположены к тому, чтобы начать курить самим, и…