Скажи мне «нет», любимая (СИ)

Глава 5. Долги детства

Барон смотрел на деньги с таким сожалением, что Стефану сразу стало понятно, что те у друга не были лишними. Но зато золотой резко поднял настроение вдовы, потерявшей шанс на богатую жизнь. Цапнув монету, Кристель широко улыбнулась.

— Уж постарайтесь, господа, подберите мне хорошего мужа. За старого, угробленного вашими же стараниями, неплохо было бы вернуть должок.

— Мы благодарны вам за прямоту, — едва скрывая досаду, ответил граф.

Он схватил друга за шиворот и поволок к двери. Сев в карету, наклонился вперед, чтобы быть с растрепанным бароном нос к носу, и зашипел:

— Что ты творишь? Хочешь, чтобы по городу разнеслась молва, что мы собираемся завозить для одиноких женщин женихов? Что будешь делать, когда этих женихов обманутые вдовы не дождутся? — Стефан зло сощурил глаза. Касл, наоборот, распахнул их еще шире. — Ты зачем оставил вдове палача деньги?

— Сам жалею. Маменька последний золотой отдала, чтобы я заказал на завтра мяса, — проблеял Касл, вдавливаясь в мягкую спинку сиденья.

Стефана не устроил ответ. Граф изволил гневаться.

— Неужели ты не понимаешь, с чем шутишь? Теперь мне ни за что не избавиться от проклятия. Пойдет слух, что мы проводим опрос и платим за это. Люди жадны и примитивны. Стоит им узнать, что кто — то вместо «да» ответил «нет», и ему не дали золотой, нас с тобой завалят согласиями выйти замуж. И к утру я тебя загрызу, так как за ночь превращусь в дикого зверя.

Касл виновато почесал затылок.

— Еще не все потеряно, друг. Мне сейчас в голову пришла блестящая мысль. По щелчку пальцев соберем все «нет», — барон поерзал, прежде чем продолжить. Стефан ждал. — Мужчины. Вот, кто никогда не скажет тебе «да».

Граф Хорр обессиленно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

— Теперь я точно знаю, почему тебя не приняли в Военную академию, — заговорил он через длительную паузу. — У тебя нет половины мозга. Рефлексы есть, а та часть, что отвечает за мышление — отсутствует. Ты хочешь окончательно похоронить мое имя?

— Убедил, плохая идея, — поняв, что друг убивать прямо сейчас не собирается, барон осмелел. Достал из кармана список. — Следующая по плану — старуха — старьевщица.

Стефан поморщился. К старьевщице ехать не хотелось. Глупая детская выходка сейчас виделась совсем иначе. Мальчишкой он украл с ее веревки выстиранное для продажи белье и раздал его нищим.

Граф до сих пор помнил, как сухая, словно старая ветка, женщина провожала его полным ненависти взглядом, когда он проезжал с отцом мимо ее лавки. Как губы складывались в единственное слово, которым она неизменно награждала его при встрече. Поганец.

А он чувствовал себя героем: отобрал у сквалыги тряпье и раздал нуждающимся. Еще и кривил рожи. Тетка жила далеко не бедно. Да и чего жалеть старые тряпки?

Детство прошло, и шалость забылась. Стефан вспомнил ее только потому, что Касл выпытывал имена всех, кому он напакостил даже в несмышленом возрасте. «Это богачи забывают неудачу, так как не знают деньгам счета, а нищета точит зуб на обидчика за мелкую монету всю оставшуюся жизнь», — пояснил барон другу.

Дом старухи — старьевщицы за прошедшие годы сильно обветшал. Во дворе все так же полоскалось на морозном ветру выстиранное белье. Заговорщики постучались, прежде чем войти. Внутри бедность буквально кричала, хоть и держалось помещение в чистоте. На лавке у окна сидела женщина и что — то штопала.

Она повернулась, когда барон кашлянул. Швея оказалась молодой, но такой же костлявой, как та старуха, которую он обидел. Лопатки были такими острыми, что грозились прорезать ткань суконного платка, наброшенного на плечи.

— Простите, мой лорд, что не встречаю, как положено. День на исходе, а дел еще много, — произнесла она, не прекращая работать иголкой.

— А свечи? — спросил Касл, оглядывая комнату. Ведро с тлеющими углями у ног старьевщицы — в доме было холодно, грубый стол с накрытой тряпицей миской, кровать за занавеской.

— Я стараюсь экономить, — швея сделала узелок и перекусила зубами нитку.

— А где прежняя хозяйка? — Стефан прошел к кровати и отодвинул занавеску. Он был уверен, что там лежит старуха, но наткнулся взглядом на испуганного ребенка, прижимающего к груди самодельную куклу.

— Бабушка умерла два года назад. Она так и не простила вес, — девушка дала знать, что понимает, кто пришел в ее дом. — А я Леся, ее внучка. Вы должны меня помнить. Это я кричала и обзывалась, когда вы сдергивали с веревки белье. И даже кинула в вас камень. Вы оставили нас на неделю голодными.

Стефан не помнил девочку. Но его сильно задели слова женщины. Из — за него страдали и без того обездоленные люди. Если бы он мог повернуть время вспять, ни за что не совершил бы настолько глупый поступок.

— А это кто? — граф кивнул на малышку.

— Моя дочь.

— Муж есть?

Швея помотала головой.

— Кому нужна такая нищета, как я?

— Мне очень жаль, что я был настолько бессердечен, — Стефан вытащил из кармана кошелек. Положил на стол и, подтолкнув к выходу открывшего рот друга, направился к двери.

— А что хотели — то, Ваше Сиятельство? — женщина взяла ребенка на руки.

— Попросить прощения у вашей бабушки, — сказал он, не поворачивая головы.

— Вы опоздали.

— Я понимаю.

Уже в карете Касл спросил:

— Почему ты не предложил ей руку и сердце?

— Я еще не пережил согласие вдовы палача, — Стефан смотрел в окно — они ехали по бедным районам его родного города. Серые покосившиеся дома, даже припорошенные снегом, смотрелись убого.

— Думаешь, старьевщица тоже сказала бы «да»?

— Не уверен. Она больше боялась за ребенка. Взяла его на руки, а не кинулась к кошельку.

— Чего ей бояться? — Касл скривил лицо. — Не такие уж мы страшные.

— Если бы я счел, что девочка растет в неподобающих условиях, то как правитель Закряжья мог отнять малышку и отдать ее в приют. У нас есть такой, ты не знал? Он носит имя моей матери. Детский приют Марии Хорр.

— Откуда мне знать? Меня сейчас волнует только одно — где взять деньги на мясо. Мать меня убьет.

— Поехали к ней, — Стефан постучал по стенке кареты и крикнул кучеру: — На перевал!

— Хочешь попытать там счастья?

— Посмотрю, в каких условиях ты живешь.

— А если не понравятся, сдашь меня в приют? — Касл широко улыбнулся.

Но шутка не прошла. Стефан не ответил. Откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он впервые ехал в дом друга. За столько лет ни разу не поинтересовался, насколько матери Касла приходится тяжело. А ведь в том, что старый барон разорился и умер, есть и его, Стефана, вина. Не отдай он власть в Закряжье королю, пограничная застава и сейчас служила бы исправно и приносила достойные деньги.

За всю свою сознательную жизнь молодой граф Хорр минимум четыре раза за год пересекал перевал. Он не видел, как меняется крепость — камни оставались все так же крепки, а на сторожевой башне все так же развевается флаг короля Вильхельма Второго. Только если раньше у шлагбаума стоял часовой и выходили досматривать повозки пограничники, то сейчас о прежних порядках напоминали лишь крашенные в цвет флагов Закряжья и Кардеры пограничные столбы.

Из трубы мрачного каменного здания, служившего в давние времена казармой, валил дым. Во дворе раздетый по пояс мужик колол дрова, а два подростка сноровисто перетаскивали поленья в дом, протоптав по снегу грязную дорожку.

Увидев въезжающую во двор карету, все трое прекратили работу и согнулись в пояс, приветствуя важного гостя и своего хозяина. Друг выглядел смущенным, но хорохорился. Улыбался и подшучивал. Походя раздавал путающейся под ногами детворе подзатыльники.

— Откуда столько детей? — Стефан не привык к детскому шуму. В его замке даже слуги разговаривали в полголоса.

— Постояльцы сняли комнаты на всю зиму. Столичные. Лекарь прислал. Сказал, что детям полезен разреженный воздух. У нас здесь даже он целебный, — Касл подмигнул Стефану и уже шепотом добавил. — Приходится доплачивать за каждого присланного пациента, чтобы не забывал рекомендовать перевал. Иначе всю зиму, как медведи в берлоге, лапу сосали бы.

Стоило войти в дом, как появилась мать Касла. Только оторвавшаяся от плиты, она торопливо вытирала руки о полотенце. Волосы прилипли к вспотевшему лбу. На подобающее для титула баронессы платье был надет фартук, заляпанный соусом. Она не сразу вспомнила о нем. Творя приветственный поклон, ахнула и торопливо сняла грязный фартук.

Стефан не впервые видел леди Фок, но всегда издалека. Проезжая перевал, никогда не останавливался — предпочитал снимать комнаты на постоялых дворах, расположенных ближе к столице. Те соответствовали его статусу.

— Мама, это мой друг граф Хорр. Он приехал к тебе с деловым предложением.

У матери в глазах зажглась тревога.

— Только не говорите, что хотите выкупить наш постоялый двор. Я только сегодня отказала одному столичному прохвосту. Повадились.

— Нет — нет, мама, совсем не это, — Касл обнял мать за плечи. Такую же тонкую и звонку, как сын. Только ее волосы, не в пример Каслу, были аккуратно собраны на затылке. — Лорд Хорр хотел бы знать, согласилась бы ты принять его руку и сердце, если бы он вдруг предложил. Чисто теоретически. Ответь да или нет.

— Вам кто — то отказал? — сочувственно спросила она. — Неужели у женщин нет глаз? Вы красивы, умны и богаты. Конечно же, я без раздумий ответила бы «да».

— И я «да».

— Я тоже согласна.

Как оказалось, в нише, где у камина расположили несколько кресел и просторный диван, сидели постоялицы, увешанные детьми. Все как одна сказали графу свое «да».

Если бы нервная система Стефана была послабей, сейчас он лежал бы в глубоком обмороке. Граф медленно перевел взгляд на хлопающего ресницами Касла.

— Что ж. Сегодня у меня богатый урожай, — произнес он побелевшими губами. — Сразу пять «да». Теперь только осталось посмотреть, как пройдет ночь.

— Хочешь, я проведу ее с тобой? — из добрых побуждений или желая загладить свою вину, Касл вызвался поддержать друга, не замечая, как вытягиваются лица у присутствующих дам.

— Неужели согласится? — спросила одна из постоялиц.

— Если ему отказывают женщины, то поневоле обратишь внимание на мужчину, — пожалела Стефана другая. Они все понимали. Видели, что человек страдает.

Стефан молча развернулся и вышел. У кареты, где его догнал Касл, снял с руки кольцо и вложил в ладонь друга.

— Отдашь матери. Не продешевите, когда будете продавать. На вырученные деньги легко проживете полгода.

— Так мне ехать с тобой или нет? — у Касла покраснел нос, и он приплясывал от холода. На перевале ледяной ветер буквально жалил, а одежда друга, хоть и смотрелась франтоватой, была на рыбьем меху.

— Утром навестишь. Захвати с собой ружье. Если увидишь зверя — пристрели.