Сказания Фелидии. Воины павшего феникса

Эпизод 5

Наконец-то… Все-таки жизнь — слишком непредсказуема, удивительна и хитра. Линвард уже был готов смириться с тем, что потерял прежнюю Азею и теперь придется привыкать к новым, непривычным и даже немного пугающим, чертам ее характера, как вдруг все в один миг закрутилось, перевернулось, и вместо назревающего угрюмого чудовища из мрака триумфально вышла та женщина, на которой он женился когда-то. Наверное, это — правда, что желаемое находит тебя тогда, когда надежды уже почти не остается.

Как бы то там ни было, теперь Линвард не видел предела счастью. Они с Азеей перебрались к Эльде, как и собирались. Места в большом доме хватило всем. Эльда молча смирилась с тем, что переубеждать старых друзей бесполезно, а уже на следующий день поняла, насколько это решение помогало не только ей, но и Азее. Та настолько глубоко ушла в заботы о беременной подруге, что напрочь забыла обо всех неприятных наваждениях. Азея, казалось, не могла думать ни о чем, кроме того, чтобы Эльда не переутомлялась. Она безропотно, с каким-то безумным упорством взвалила на свои плечи хозяйство, обязанности сиделки и присмотр за Гаспером, небрежно отмахивалась от помощи, принимая лишь ту, с которой физически не могла справиться. Ей казалось, что силы неиссякаемы и мужественно перебарывала себя даже тогда, когда руки опускались, а ноги, ослабев, подкашивались. Линварда поначалу сильно настораживали такие порывы, он опасался за супругу, однако вскоре успокоился. Азея не перетруждалась и не жаловалась, ее хватало не только на заботы и работу, но и на тихие семейные посиделки, к которым так стремился после службы Линвард. Эльда же, благодаря постоянному надзору уже через пару дней почувствовала себя лучше, начала подниматься с постели и, чувствуя неловкость по отношению к Азее, помогать по мере собственных сил. Болезненную бледность заменил слабый, но здоровый румянец, чаще расцветала улыбка. Линвард не сомневался, что Эльда продолжала думать об Аллере, однако теперь, когда рядом была его и Азеи мощная поддержка, мысли ее были переполненными либо радостными ожиданиями, либо приятными воспоминаниями. Теперь она готовилась к родам и с благодарным обожанием смотрела на своих друзей, так нахально вырвавших ее из тоскливого забвения. Жизнь налаживалась, черная лента, змеей обвивавшая их дорогу, вроде бы оборвалась, и Линвард приготовился вкушать наслаждение счастья, когда вдруг, на закате, вдребезги разбивая розовые небеса, раздался тяжелый бой колокола.

А ничего не предвещало беды. Линвард только вернулся после суточной службы, изможденный, но не злой. День похорон Данасия выдался нелегким, однако и он остался позади, а впереди маячил спокойный, умиротворенный вечер вместе с любимой супругой, доброй подругой и маленьким сорванцом, который не отходил от Линварда ни на шаг, когда тот был дома.

Азея ждала мужа за накрытым столом. В тот день ей хотелось застолья, просто так, без особого повода. Хотя, кто сказал, что у них не было причины устроить маленький праздник? Адрис сказал, что до родов Эльды остались считанные дни, что маленькое чудо появится на свет не сегодня-завтра. Азее, неожиданно для себя, стало так весело, что она удивила и Эльду, и Адриса, и даже Гаспера резкими и необузданными порывами ласки и вспыхнувшим из ниоткуда желанием закатить знатный ужин.

Азея воплотила в жизнь задуманное, и единственное, что немного беспокоило ее, так это то, что еды казалось многовато для троих взрослых и одного ребенка. Тогда она пожалела, что не пригласила Адриса, ставшего всего за несколько дней ей чуть ли не лучшим другом. Когда он был рядом, женщина ощущала поддержку, надежную опору, которая будет рядом, если ноги подкосятся, а руки безвольно повиснут. Ее тянуло с ним на разговоры — не какие-нибудь бестолковые сплетни, которыми полнилась торговая или дворцовая площади, а недолгие, но задумчивые беседы. Адрис был рад общению с Азеей и всегда шел ей навстречу, лишь за исключением тех дней, когда ему необходимо было спешить к очередному больному. Эльда, пару раз намекала на нежные чувства, которые, возможно, питал лекарь к ее подруге, но Азея всякий раз отмахивалась. Какие могли быть чувства, когда у нее уже был один мужчина на всю жизнь…

Линвард вернулся немного раздраженным, резко ослабил завязки у шеи и небрежно бросил плащ на скамью у входа, прошел в комнату и остановился, пораженный устроенным пиром. Встречая мужа, подбежала Азея, обняла и нежно поцеловала, но, заметив его скрытую усталость, отступила. Линвард ей благодарно улыбнулся и сел за стол.

— По какому случаю гуляем? — спросил он задорно, хотя и не без труда. — Сегодня вроде у Аборна не самый радужный день.

Азея опешила, испугавшись на миг, что не подумала о похоронах Главы Совета, но на помощь ей пришла Эльда. Заметив смятение подруги, она бодро подхватила разговор:

— Грустно, конечно, что человека не стало. Однако, как мне кажется, любому усопшему не в радость, когда по нему убиваются и льют слезы. Может, стоит порадоваться тому, что человек отмучился. И потом, кто-то умер, а кто-то родился — закон жизни. Почему бы этому не порадоваться?

Азея еле заметно, благодарственно кивнула Эльде. Линвард же и не думал упрекать жену. Он спешно сполоснул руки и сел за стол напротив Эльды и Гаспера, Азея устроилась возле. Пока она аккуратно раскладывала по тарелкам блюда, Линвард разлил приготовленный ягодный отвар на четверых. Усталость постепенно отступала, а веселые лица дорогих его сердцу людей превращали Линварда в самого счастливого. И действительно, уже не тревожило, что утром весь Аборн провожал в последний путь Данасия. Ощущения похорон смылось ласковым голосом Эльды, радостью Азеи и веселой трескотней Гаспера. Подумалось о том, что действительно, сейчас не хватает Аллера и о том, что надо бы попросить Азею устроить нечто подобное, когда он, наконец-то, вернется. Из воина Линвард переходил в простого семьянина, не отягощенного бременем службы.

И вот он поднял стакан, поймал восхищенный взгляд Азеи и улыбнулся, собрал кружащиеся в голове слова и собрался сказать, что хочет выпить за любовь и за дружбу, уже вдохнул глубоко, как воздух вокруг разбил бой. Медный, тяжелый, сжимающий нутро.

Гаспер нервно заерзал, закрутил головой, как любопытный птенец. Эльда вздрогнула, слабая рука ее не удержала стакана. С глухим ударом он упал на стол и выплюнул отвар, растекшийся по белизне огромной, ярко-красной кляксой. Азея окаменела. Красивое лицо ее в один момент осунулось: глаза округлились, улыбка стянулась, и уголки губ удручающе опустились. Она, как и Эльда, знала, что несет за собой этот колокольный бой. И это осознание ее испугало до ступора. Но ненадолго — Азея быстро пришла в себя и с тревогой взглянула на Линварда. Никаких слов не требовалось для того, чтобы понять — она спрашивает и получает неутешительный ответ одновременно.

Линвард застыл с бокалом у губ, брови его нахмурились и, обозлившись на что-то, то ли на сорванный счастливый вечер, то ли на страшный смысл, которой нес в себе бой, назло всем возможным бедам, залпом осушил стакан.

— Линвард? — осмелилась окликнуть тогда его Азея.

Линвард должен был подняться и уйти. Когда в защитнике города появляется необходимость — за ним присылают. Когда на весь город бьет набат — случилось что-то страшное, и нужен каждый воин, не важно, больной или здоровый.

Линвард так ничего и не сказал. Утешать встревоженных женщин было нечем, а лгать он не хотел. Обещать нужно лишь тогда, когда абсолютно уверен, что сдержишь слово. Он поднялся из-за стола и направился к входу. Азея бросилась за ним, а Эльда проводила печальным взмахом рукой.

Линвард поднял плащ и забросил его за спину. Желая хоть как-то помочь, Азея уложила его складками, хотя и знала, что уже через пять минут от ее стараний не останется и следа. Линвард серьезно взглянул на нее, ласково погладил по щеке и поцеловал на прощание. Азея не плакала. Она, с мольбой, ждала хоть слова. И тогда Линвард отозвался на нее так тепло, как только смог:

— Берегите себя, — промолвил он, развернулся и ушел. Азея смотрела ему в след, пока темный плащ Линварда не растворился в уже загустевшем сумраке. «Он вернется, — думала она, стараясь унять неистовую внутреннюю дрожь, — все образумится, и Линвард вернется. Уже совсем скоро»…

Уже через несколько часов в дверь, пугая жильцов, агрессивно застучали.

— Кто бы это мог быть? — осторожно спросила Эльда, прижимая к себе трепещущего Гаспера, хотя поздние визитеры пугали ее не меньше, чем ребенка.

Азея пожала плечами, приблизилась к двери и, собравшись с духом, протянула руку, и, словно обжигаясь, отдернула ладонь. Прямо из-под ее пальцев вырвался повторный стук, а с другой стороны грубый, решительный незнакомый голос выкрикнул:

— Во имя Совета Семерых и Великих Законов, кто бы ни находился за этой дверью — открывайте!

Азея послушно подняла затвор и потянула за ручку. На пороге стояли трое защитников Аборна. Их крепкие лица хранили глубокие следы решительности и упорства, от которых бросало в дрожь. Азее пришлось собраться, чтобы сохранить самообладание.

— Чем могу быть полезной в столь поздний час? — спросила она спокойно.

— Вы проживаете в этом доме? — спросил страж, что стоял впереди.

— Нет, — не робея, ответила Азея.

— Приказ Совета обыскать каждый дом в Аборне, — тем же тоном продолжал страж, — нам нужно видеть хозяина дома.

Азея промолчала с минуту, сомневаясь, но она слишком хорошо знала законы, которым подчинялись стражи города. Перечить им или выяснять причину визита, было бесполезно, да и не известно, что оказалось бы опаснее — впустить мужчин в дом или выразить протест. Азея отступила, но шепнула осторожно беседовавшему с ней стражу:

— Хозяйка дома не в слишком хорошем здравии. Пожалуйста, не мучайте ее без необходимости, — и указала в комнату, где ждала Эльда.

Страж кивнул, и вместе с остальными прошел в нужном направлении. Азея устремилась следом, не желая оставлять подругу одну.

Эльда боялась. Это сразу бросалось в глаза, да еще и твердый допрос стражей милостив к ней не был:

— Вы ли проживаете в этом доме?

— Да, — отозвалась Эльда.

— Кто еще проживает с вами?

— Мой сын Гаспер,? Эльда кивнула на мальчика, — и мой супруг Аллер. Но в данное время он отсутствует.

— И где же он?

— На службе, вот уже с полгода. Где-то на западной границе.

— Хорошо, — кивнул страж, и обратился к Азее, — а вы кто?

— Подруга, — почти огрызнулась она в ответ.

Допрашивающий тон Азее был не по нраву. Она все понимала — стражи выполняют свое дело, однако с женщинами можно было бы беседовать и помягче, они и так бы им ответили на все вопросы. А с так Азее не слишком хотелось продолжать это нежданное общение.

— И что вы тут делаете? — не унимался страж.

— А, какое, собственно, это имеет значение, что я тут делаю. Вы зачем сюда пришли? Если нас в чем-то подозревают, так и скажите сразу.

— Пока что ни в чем. Помимо вас в дом есть посторонние?

— Нет, — ответила Эльда, стараясь перебить готовую взорваться Азею, — еще, временно здесь живет Линвард, супруг Азеи, кстати, воин города. Но сейчас его нет.

— Если страж города, то понятно, почему его нет, — промолвил второй страж куда-то в сторону, обыскивая глазами стены.

— Нам необходимо осмотреть дом, — заявил первый и, не дожидаясь разрешения, прошел в спальню Эльды.

Его спутники осмотрели кухню и маленькую комнатушку Гаспера, но не нашли того, чего искали. Обыск завершился довольно скоро, стражи сдержанно кивнули в благодарность, но уходить не поспешили.

— Что-то еще? — недовольно спросила Азея, одарив допрашивающего презрительным взглядом.

— Да, — не смущаясь, ответил страж, — вам необходимо пройти с нами.

— Мне? — Азея воскликнула и почувствовала, как к сердцу подбирается волнение.

— Могу я знать, в чем меня подозревают или почему я должна следовать за вами? — спросила она и даже выпрямилась, демонстрируя стражам свою несокрушимую уверенность в невиновности.

— Пожалуйста, не забирайте Азею, — вставила голос Эльда,? она ничего не делала.

Стражи переглянулись, перебросились парой фраз, очевидно решая, как ответить этим таким разным женщинам.

— Можете, — наконец сказал страж, — у нас приказ обыскать каждый дом в Аборне. В том числе, и ваш.

— И что же вы ищете? — успокоившись, спросила Азея.

Едва ли у нее хранилось то, что так заинтересовало стражей города, но любопытство все же брало верх.

— Это тайна Совета, — отрезал страж, и Азее ничего не осталось, кроме как развести руками и подчиниться…

Они ничего не нашли. Скупо извинившись за беспокойство, ушли, оставили Азею в пустом доме один на один с опасной обязанностью возврата к Эльде по лишенным света улицам. Азея сглотнула судорожно и пошла, почти на ощупь, как слепая, считая шаги и скользя руками по стенам домов. Было ли ей страшно? Возможно. Но отыскивая обратный путь, чтобы не предаваться трусливым порывам, она думала о Линварде. О том, где он сейчас, чьи обыскивает дома и, главное, выполняя строгий приказ, что или кого ищет.

Линвард никого не искал. Он пришел на дворцовую площадь, когда она уже кишела стражами. Но даже не успел спросить сослуживцев о причине созыва, как появился Таланий. Он разделил стражей на две неравный части.

Большей приказал рассеяться в городе группами по трое и, подобно следопытам, в каждом углу и каморке искать того, от чьего имени по строю воинов пролетел вздох удивления. Маниус… Член Совета Семерых, оказавшийся предателем. Но в расспросы никто из воинов не имел права вдаваться, и большая часть поспешила выполнять приказ. Остальным Таланий приказал подняться на стены города и, не зная отдыха, вглядываться в горизонт. Глава стражей Аборна знал — угроза придет извне и удара надо ждать в любой момент. Линвард оказался в этом числе и, на несколько дней стены и башни Аборна стали его домом.

Что они высматривали? Линвард, да и другие воины могли только догадываться. Днями и ночами они ходили дозором по стенам, прерываясь по строгой очереди на питание и краткий сон. Вглядывались в дали, стараясь, но, не надеясь высмотреть что-то неожиданное, что заставило Талания собрать всех защитников.

На землю дозорные не спускались — все, что было необходимо для жизни, сосредоточилось в башнях Аборна, и потому, с легкой завистью они поглядывали с высоты на тех, кому, как казалось, повезло больше — воинам, несшим службу в городе. Линвард напрягал зрение, как только мог и рассматривал близлежащие улицы, стараясь увидеть на них Азею. Он волновался. Служба, как и Аллера, призвала его в тот момент, когда он был так нужен своим близким. Он думал о том, как там, посреди всеобщего неведения, справляется его Азея, как чувствует себя Эльда и есть ли надобность в его опеке. Угнетало Линварда, что он, хоть не по собственной воле, но мог и не сдержать данного Аллеру слова. Радовало то, что там, рядом, преданная до исступления Азея. Но сердце все равно тревожно ныло, Линвард, про себя, нашептывал заветные слова: «Все будет хорошо», и ждал ее, ждал Азею, надеясь, что если хотя бы увидит ее, мельком или четко, непременно поймет, что действительно: «Все не просто будет — все уже хорошо».

Но Азея не появлялась. А может, поглощенный службой, Линвард ее просто не замечал. Дни сменялись ночами, время шло, что-то неуловимое происходило с Аборном. Линвард видел покидающие город телеги, набитые до покосившихся, скрипящих колес, угрюмых возниц и недоумевал, что такое могло заставить людей покинуть столицу и двинуться с насиженного места. Затем Аборн покинули не принадлежащие к стражам воины. Новости долетали до стен клочками, схваченными ошметками фраз, домысливались, не имея под собой опоры из фактов. Линвард видел Талания и, безрадостное лицо Главы Защитников Аборна не дарило облегчения. Таланий выслушивал отчеты и сухо призывал к терпению и сдержанности, к выполнению долга, но от чего-то не перед Советом, а только перед Аборном, напряженно, до подрагивающих бровей, и с тревогой бросал быстрый взгляд за стены города, в зеленые холмы и спешно удалялся, не вдаваясь в лишние разговоры.

И тогда Линвард понимал, что в его силах только ждать и надеяться.

И он дождался. На седьмой день после бесследного исчезновения Маниуса, на блеклой вечерней заре, Линвард и еще четверо стражей города увидели, как вдруг сгустилась, потемнела линия горизонта, и в длинную цепь, один за другим, начали зажигаться огни мельче звезд. Их было много, очень много, желтые и рыжие, эти огни стали первыми вестниками страшных, бесчеловечных событий, которые вскоре, со всей мощью не вымещенной злобы обрушились на Аборн и уничтожили все то, на чем, как казалось, крепко держались вековые законы Фелидии.