Сказания Фелидии. Воины павшего феникса

Эпизод I

Солнечный свет проник в подземелья, как магическое сияние неизвестного мира. Вдруг грохнули замки и засовы, отворились тяжело и лениво двери. Люди вскинули взгляды, и в их, уже привыкшие к плотному сумраку, глаза брызнули разъедающие ярко-белые лучи. Защищаясь, пленники подземелий подносили к лицам ладони и в дверных проемах силились разглядеть хоть что-то. Врагов? Друзей? Послов добрых или страшных вестей? Но не было ни тех, ни других. И тогда самые отчаянные, переборов сомнения, решились подняться в город. Как робкие кролики, они вылезали из нор, озирались, ждали нападения, но никто их не трогал.

Аборн кишел воинами. Теперь они ходили по улицам, без интереса поглядывая на выходивших из-под земли. Война закончилась, и теперь никто никого не собирался убивать.

Люди потихоньку выбирались, растерянно озирались, пытаясь осознать, что все же произошло. Они оставляли крепкий, красивый город, а вернулись в нагромождение развалин. Половина домов Аборна лишилось стен и крыш, осталась непригодной для жилья. Горожане сиротливо садились у порогов, радуясь тому, что выжили, но мучаясь в размышлениях, где им теперь устроится хотя бы на ночлег и взять еды. Как наладить сломанную в один день жизнь.

Но, если дома со временем можно было восстановить или отстроить новые, то мертвые воскреснуть не могли. А их оказалось много. Ровными рядами тела погибших выкладывали на городских площадях, оставляя между ними проходы для живых. Аборнцы, в основном женщины, бледные, в полуобморочном состоянии бежали на Храмовую площадь и, перебарывая себя, заглядывали в изуродованные смертью и оружием лица покойников, выискивая родных и знакомых. И тут же к небу взвивался скорбный рев. Из защитников города выжила только четверть. Опознанные трупы тотчас же забирали, отвозили на кладбище, где уже пылали ненасытные погребальные костры, а могильщики, чье число значительно увеличивалось за счет обещанной доплаты, неистово подбрасывали в огонь ветки и рыли могилы.

Не наплакаться над мертвыми, не простится чуть дольше отведенного не позволялось. В разлагающихся телах могла завестись зараза, которой равно боялись и простые, и воины, и правители.

Семья Кары выжила, муж и сыновья нашли ее еще в подземельях, и долго-долго обнимали и целовали, не веря, что все закончилось. А вот пекарне их не повезло. Одно из каменных ядер угодило ровно в центр дома, пробило крышу и снесло две стены. О жизни в таких условиях не могло идти и речи, однако не успели они предаться панике, как Азея пригласила их расположиться вместе с ней. Это было самой малой благодарностью, которой она могла отплатить этим людям, пришедшим на помощь, в трудный час.

От их с Линвардом дома остались только камни да обугленное ломаное дерево. Зато жилище Эльды. Азее очень не хотелось возвращаться, ее душили страшные воспоминания, однако выбора ей не осталось. Либо еле-еле сводить концы с концами под открытым небом, либо смирить чувства.

Гаспер после всего пережитого молчал задохнувшейся рыбкой. Не спрашивал, не отвечал, только смотрел блуждающим взглядом в упор, оставаясь безучастным. После пробуждения он сидел в одиночестве, растворившись в каком-то своем, непонятном никому другому, мире. А потом, долго стоял над корзиной брата, задумчиво разглядывая его. Азея, заметив это странное поведение, испугалась. Слишком отчетливо ей запомнилось безумное лицо Аллера, спасшего их от неминуемой гибели. Гаспер словно стал маленьким отражением своего отца, только безумие мальчика было безобидным, растерянным, в отличие от жестокого Аллера.

Азея трясла Гаспера, умоляла очнуться, проявить хоть какую эмоцию, слово проронить. Но он продолжал молчать, будто не понимая, чего хочет эта странная женщина. Азея сама уже была готова расплакаться, но Кара сурово объяснила:

— Мальчик слишком многого насмотрелся, ему нужно время, чтобы принять то, что произошло. Не стоит его лечить, Азея, ему намного тяжелее, чем нам. Главное, не забывай напоминать, что его любят.

Рид чувствовал себя, как нормальный новорожденный. Много ел и спал. Слишком маленький, чтобы соображать, в какие страшные дни он решил появиться на этот свет.

Так и разместились. Уже через несколько часов после выхода на свет, в доме затеплился очаг, и Кара вместе с дочерью принялись собирать из уцелевших запасов на стол. Ее супруг и сыновья отправились разбирать завалы дома, надеясь найти что-нибудь уцелевшее, из чего бы еще вышел толк. Гаспер сидел в углу, уставившись на дверь, за которой еще совсем недавно мучилась в родовых муках его мать. Он словно ждал, что Эльда во-вот выйдет, а заглянуть не решался. Боялся ничего не увидеть.

Азея знала, что теперь там никого и ничего нет. Еще в тот момент, когда они вошли в дом, она бросилась в комнату, но нашла только залитые кровью простыни. Спешно собрала и спрятала, стараясь не задумываться над очевидным. Трупы, видимо, успели убрать к приходу хозяев, оставив только алые следы страшных событий. А может, чудо все-таки произошло? Азея была слишком слаба, чтобы верить. Она сидела за столом, страдальчески подперев рукой голову и раздумывая над тем, как должна поступить дальше. Ее путь лежал на площади, в залежи мертвых. Она должна была идти и искать тех, кого боялась найти. Вера живет, пока не знаешь всего, она и поддерживает. Но нельзя же бесконечно убегать от неотвратимого. А еще ей завещали быть сильной…

— Кара! — измученно позвала Азея, подняв голову. — Не присмотришь за мальчишками? Я должна уйти ненадолго. А, может и надолго, как выйдет.

Кара обернулась от котла, в котором булькала ароматная похлебка для всей их большой теперь семьи.

— Могла бы и не просить,? отозвалась она. — Иди, только держи себя в руках.

Азея благодарственно кивнула и неспешно побрела из дома. Проходя мимо зеркала, бросила в него короткий взгляд. И горько усмехнулась. Женщину в отражении уж точно нельзя было назвать красивой. Волосы всклокочены, спутаны, одежда местами разорвана, кожа темная от пыли, глаза запали, потускнели, лицо осунулось, лишилось живости. Старуха, а не молодая, цветущая женщина. Может, и хорошо, что Линвард ее сейчас не видит.

Ее встряхнуло в который раз. Азея замотала головой и поспешила выйти из дома, убежать от воспоминаний. Если она будет представлять, чтоее Линвард погиб, это ее окончательно уничтожит. Нельзя сомневаться. Нужно знать правду, даже если она страшна. Нужно идти и искать, не надеясь ни на что.

На площади возле храма на Азею обрушился гам надрывного плача, стонов, откровенной ругани и отвратительный запах гари. Все вокруг шевелилось: мелькали люди, сновали туда-сюда телеги, стучали заступы лопат. Живые спешили избавиться от мертвых.

Азея пробралась между таких же, как и она — искателей, забыв про брезгливость, принялась вглядываться в мертвые лица. И всякий раз, когда не узнавала в покойнике Линварда, Аллера или Эльду, облегченно вздыхала. Но мертвых было много, слишком много, и обойти нужно было всех.

Азея нашла Эльду, и сердце заныло и как будто треснуло перезрелым плодом. Она присела возле мертвой подруги и тогда поняла, как хрустит, ломаясь, всякая надежда. Изрезана, как тушка зверя. А лицо спокойно, умиротворенно, будто не убита, а просто отдыхает и проснется вот-вот. Руки сложены на груди.

Азея закрыла ладонями лицо. Не плакала, потому что слез в глазах не осталось. Несносно давило на грудь, душило, чувство, что нет больше Эльды. Вспомнилось, как ждала она Аллера у окна, с какой горячей надеждой вглядывалась в горизонт. Нежная, беззащитная, в окружении роз… Теперь уже не выглянет, не скажет ничего. И розы зачахнут. Почему-то от этого стало больнее всего.

— Вы знаете эту женщину? — раздался над головой незнакомый голос.

Азея подняла лицо, оглянулась. Возле нее стоял молодой человек с бумагой и пером в руках.

— Знаю, — прошептала Азея,? это моя подруга.

— Бывает, — равнодушно промолвил незнакомец, — как ее зовут?

— Эльда. Эльда, дочь Роэла.

Молодой человек черкнул что-то в своем листке, сделал нечеткие пометки.

— Ее номер двести пятнадцать, — сказал он и махнул рукой в сторону.

Там, у края площади стояла запряженная пятнистым тяжеловозом большая телега, уже загруженная несколькими телами. Возле плакали навзрыд две женщины. Одну из них, седовласую, сгорбленную, скупо успокаивая, хлопал по плечу пожилой, худощавый мужчина.

— Там вам помогут, — пробегая глазами по списку, сказал незнакомец, — обратитесь к возницам, назовите номер, они заберут тело и отвезут его на погребение. Захотите, проводят вас для прощания. А пока можете еще поискать, может, еще кого опознаете.

Смысл бесстрастных слов проскальзывал мимо, оседая в сознании легким пыльным налетом. Азея ответила, и сама не поняла, что сказала:

— У меня где-то здесь муж. Я не могу его найти. Его звали Линвард.

Незнакомец снова взглянул на список, нахмурился, выискивая в записях названное имя.

— В опознанных никакого Линварда нет.

— Что же мне делать?

— Ну, ищите, — пожал плечами молодой человек, — желаю удачи. Всех неопознанных в общую могилу отправят, под одну подпись. А не найдете среди мертвецов — ищите среди живых.

Живых? Как странно звучало это слово. Азея уже не смела даже предположить, что такое возможно.

— А Аллер? — спросила она.

— Какой такой Аллер?

— Аллер, воин, всадник «Крылатого». Я не помню точно, чей он сын.

— Воин, говорите? — молодой человек задумчиво почесал затылок. — Всех погибших воинов выкладывают в другой стороне. И они все опознаны. Я сам составлял списки, но имени «Аллер» не встречал. Но знаю, что какого-то Аллера посадили за решетку за невыполнение приказа. Может, это ваш?

Азея молчала, снова всплыли из бездны памяти безумные глаза и будто заиндевевшее лицо старого друга.

— И что с ними сделают? — снова спросила она, чувствуя, как разрастается от сердца пустота.

— Да откуда я знаю! — молодой человек начинал сердиться. — Это не моя забота, а судей. И вообще, вас много, а я один. Идите к возницам, и назовите номер, а то запишут вашу Эльду в неопознанные!

И заторопился прочь. Азея недолго глядела ему в след, а затем снова обернулась к мертвой Эльде, коснулась ее холодной, бледной, с посиневшими ногтями.

— Прости…

Сказала искренне, а потом задумалась, изменила бы она что-либо, вернись в прошлое. Было ли, за что извиняться? Нет, не было. Все сложилось бы точно так же, а если и есть в чем каяться, то было это слишком давно. Так давно, что на события прошлого никак не влияло.

Похороны Эльды были быстрыми, как и все остальные. Тела отвезли на кладбище, после короткой, бездушной речи человека, отдаленно напоминающего священника, облили какой-то горючей смесью. Благодаря ей тела сгорели меньше чем за час. Затем засыпали прах в урны, передали могильщикам, а те, не растрачивая понапрасну времени, опустили их в приготовленные могилки, закопали и приладили сверху плиту. Вот и все похороны. Азея еще недолго стояла возле, снова и снова читая на каменной плите выведенное белилами имя. Понимала, а не верилось. Всего около двух суток назад Эльда дышала, говорила, жила. Всего каких-то почти два дня… А теперь вся она, вся ее жизнь, вдруг стала горсткой седой пыли в глиняном горшке.

Азея не могла долго терзать себя. С тем, что произошло, уже ничего нельзя было поделать. Эльда умерла, зато выжили ее дети. Гаспер и маленький Рид. Аллер в тюрьме, его судьба спрятана в дымке неизвестности. Линварда среди мертвых не нашлось. Значит, она будет искать среди раненых. И найдет, во что бы то ни стало. Если ее Линвард выжил, она перевернет всю Фелидию, но найдет его.

Когда Азея вернулась домой, первым ее встретил Гаспер. Беззвучно, как котенок, он вышел из угла, вперил в Азею вопрошающий взгляд. Он знал, куда она ходила. И ждал рассказа. А Азея не знала, что ему сказать. Правду? Слишком жестоко. Солгать? Гаспер не заслуживал лжи, какой-бы сладкой она ни была.

Азея просто присела на корточки и крепко, как родного, обняла мальчика, погладила по волосам, поцеловала в висок. Это был сын Эльды, а говорят, что родители отпечатываются в своих детях. Эльда и Аллер будут жить до тех пор, пока живы Гаспер и Рид. И она, Азея, ни за что не оставит их. Вырастит, поставит на ноги, и не скроет правды о том, кем и какими были их настоящие родители. Она клянется. И сдержит свою клятву так же, как Линвард держал свою.