Сказания Фелидии. Воины павшего феникса

ЭПИЗОД VIII

Если путались в платье ноги — не замечала. Если болела затекшая, донельзя напряженная рука — не чувствовала. Азея не могла отвлекаться на ощущения. Когда она пришла в себя после того, как Линвард вытолкнул ее на улицу, то бросилась к храму, подгоняемая слепой надеждой. О муже Азея старалась не думать. От этого мутился рассудок, и появлялось только одно, предательское желание — остановится.

Гаспер послушно торопился следом, даже не пытаясь вырвать ладошку из крепко сжатой руки Азеи. Он не спрашивал, ни куда они бегут, ни почему оставили его мать одну. Казалось, дай только шанс, и он завалится на бочок, сомкнет глазки и на несколько часов забудется долгим, спокойным сном без сновидений, чтобы проснувшись засыпать взрослых вопросами.

Никогда раньше дорога от дома до храма не казалась Азее такой долгой. Она петляла по закоулкам, вздрагивая и прячась при малейшем шорохе или движении. Однажды эта осмотрительность спасла им жизнь. Двое пехотинцев, устрашающе громыхая тяжелым оружием, прошли мимо, лишь скользнув взглядом по каменной плите, завалившейся на соседний дом. Они хохотали во все горло над чем-то неизвестным, и не заметили женщины, успевшей укрыться в щели между плитой и стеной. Азея дрожала, одной рукой закрывала рот Гасперу, другой прижимала к груди корзину с младенцем и будто это могло помочь, молилась об одном: «Только не заплачь».

Младенец покорно молчал. Мелькнула мысль, живой ли он вообще, но проверять Азея не стала. Когда пехотинцы скрылись, она вывернулась из щели и, утаскивая за собой детей, побежала дальше.

Азея и не заметила, когда слабость иссохла, а израненная страхами душа затвердела. Когда она почувствовала в сердце невыносимое отвращение к миру, злобу и даже ярость.

Азея бежала к храму, надеясь найти там укрытие, защиту. Вековые своды помогали страждущим всегда и даже теперь, когда весь город дышал пылью руин, чем ближе она подбиралась к храму, тем меньше попадалось разрушений. Ядра катапульт сюда долетали лишь случайно, словно от любопытства заглядывая в самый дальний от дворца район. Азея пряталась в тени домов, выглядывала из-за углов, передвигалась короткими перебежками и старалась не обращать внимания на массовые расправы над защитниками города, свидетельницей которых приходилось невольно становится. Она устала бояться и наконец-то не чувствовала ничего, кроме стремления оказаться в безопасности в глубоких подземельях храма. Даже участь оказаться перед запертыми дверьми не могла сбить ее с дороги. И если хоть кто-нибудь посмел бы ей помешать, Азея не знала, что бы она сделала со смельчаком.

Когда до храма оставалось всего несколько переулков, а высоко впереди, над крышами оставленных домов, уже виделись гигантские статуи Великих Богинь, на беглецов все-таки напали. Огромный, как гора воин пехотинец вывернул из-за угла как раз к ним на встречу. Азея едва успела остановиться и не налететь на него. Пехотинец, по привычке, схватился за меч, но не поспешил вырвать его из ножен, когда заметил, кого послала ему судьба в противники. Он только злорадно усмехнулся, оглядывая женщину и не обращая особого внимания на двух ее малолетних спутников.

— Что это ты тут делаешь, красавица? — его голос был низким, с хрипотцой, вроде бы обыкновенный мужской бас, но Азее он показался самым противным, что ей когда-либо приходилось слышать.

Она не ответила, попятилась, но наткнулась спиной на холодную стену. и вдруг ясно представила себе картину своего ближайшего будущего: грубое, жестокое насилие, возможно с побоями на глазах у Гаспера. А потом… А вот что потом, лучше не представлять.

— Оставьте нас, — она и не предполагала, что может говорить так сурово.

— С чего бы это? — мужчину ее тон ничем не смутил, он лишь остановился, а на лице расползлась мерзкая улыбка.

— Уходи!

Улыбка не посмела задержаться надолго на мощной, заросшей короткой щетиной физиономии пехотинца. Она уступила место глубокому удивлению с примесью страха. Воин никогда не видел таких глаз. Бесконечно глубокий взгляд пробивал не хуже меча и видел все, даже самое сокровенное. Так, по крайней мере, казалось. Только это смотрел ребенок — мальчик лет шести, что выглядывал из-за спины женщины.

— Ах ты, гаденыш, — прошипел воин сквозь зубы, снова схватился за меч, но опять не успел его вытащить.

Потому что, пока смотрел в глаза ребенка, не заметил, как Азея опустила на землю корзину с младенцем, вместо нее подцепила тяжелый, подвернувшийся под руку, острый камень и со всей силы ударила им точно в висок своему противнику.

Пехотинец упал мгновенно, кровь залила его лицо. Азея, не ожидая от себя подобного, уставилась на тело. Но жалости не испытывала. Скорее удовлетворение и гордость победителя.

Она взглянула на Гаспера и если бы могла, то непременно бы ужаснулась. Азея увидела демоненка. Гаспер злорадно ухмылялся, разглядывая мертвое тело, а в одной руке, висевшей вдоль тела, сжимал оголенный отцовский кинжал. Если бы не Азея, то он ударил бы он. Теперь шестилетний мальчик сам был готов убивать.

— Идем! — позвала Азея.

Она забрала у Гаспера кинжал, а в освободившиеся руки ребенка вложила корзину, в которой все-таки недовольно заворочался маленький Рид.

— Держи крепко, — наставила она, — как самое дорогое, что у тебя есть.

До храма оставалось совсем немного… Совсем чуть-чуть.

Площадь, на счастье оказалась пуста. Азея выискала взглядом в фасаде храма одинокую, крепкую на вид дверь — один из известных входов в подземелье Аборна и приготовилась уже бежать, как со спины кто-то приблизился бесшумно, крепко, до боли, словно когтями схватил за плечо. Азея даже вскрикнуть не успела, как неизвестный сильно прижал ее к стене, вдавил в твердый камень, не позволяя даже шевельнуться. Тогда снова закричал Гаспер, пронзительно и почему-то радостно, а Азея не поверила своим ушам:

— Папа!

Она открыла глаза. Прямо над ней нависло знакомое, но пугающее мужское лицо, а прямо возле горла блестело серебристое лезвие меча. Одно движение, и Азея отправилась бы в загробный мир, пополняя число погибших за эти страшные двое суток.

Аллер… Конечно, это был он. Но в человеке, что приставил нож к ее горлу, Азея больше не видела своего старого, доброго друга. Аллер не узнавал ее, глаза, темные как ночь, были пусты. Ни любви, ни ненависти, одно лишь пугающее безразличие.

— Аллер, — прошептала Азея, боясь пошевельнуться,? Аллер, это я, Азея.

Он мог убить. Он обязан был убить, но стоял, застыв в иступлении.

— Папа, пожалуйста! — снова закричал Гаспер, и только тогда, еле заметно в черных зрачках воина мелькнула тень рассудка.

— Азея? — голос был тихим, но твердым.

Рука с мечом опустилась, рассеянный взгляд метнулся с женщины на ребенка с корзиной в руках.

— Гаспер, — Аллер все же произнес имя сына и опустился перед ним на одно колено, отрешенно заглянул в детское лицо.

И тогда, после долгого молчаливого терпения разразился плачем младенец. Громко, надрывно, призывая взглянуть на себя. Оба мужчины: один маленький, другой взрослый — опустили в корзину такие разные взгляды. Гаспер смотрел с нежным сомнением, эмоции Аллера различить по-прежнему оставалось не возможно.

— Как его зовут? — спросил он отстраненно.

— Рид, — ответил робко Гаспер.

— Рид, — эхом повторил Аллер, разглядывая корчащегося в плаче малыша.

— Береги брата, Гаспер. Заботься о нем всю жизнь.

И поднявшись, обернулся к Азее.

— А ты, спаси моих детей,? добавил негромко, — замени им мать.

Все еще не зная, чего ожидать, Азея пугливо попятилась, когда он шагнул ей навстречу. Аллер не придал этому значения, сознание снова угасло в его больной голове. Он поднял меч и, пройдя мимо женщины, уверенно направился к двери в подземелья.

Азея поманила Гаспера и настороженно, сжав посильнее кинжал, пошла следом. Очень хотелось верить, что Аллер не поднимет на нее больше меча, шея и так помнила губительный холод металла.

Ее опасения оказались напрасными. Аллер дернул дверь за огромное металлическое кольцо, но та не поддалась. Тогда он, не рассчитывая силы, опустил на дерево тяжелый мужской кулак несколько раз, но по ту сторону ответила лишь бесчувственная, чуждая к чужим бедам тишина.

Из города послышались гневные, под стать лаю озверевшей собачьей своры, возгласы. Азея обернулась. Уже оголив оружие, на ходу приказывая не двигаться, к ним бежало несколько пехотинцев.

Удар страшной, нечеловеческой силы, нанесенный эфесом меча, сотряс дверь. Азея снова обернулась на Аллера. Тот отрешенно смотрел на замочную скважину для громоздкого ключа, вмиг ощетинившуюся щепками и сломанными древесными волокнами. Аллер взмахнул ногой, и каблук сапога завершил начатое. Воин навалился плечом на дверь, и она, беззубая и беспомощная теперь, поддалась недовольно.

Аллер не переступил порога. Он схватил под локоть Азею, другой рукой подцепил за шкирку сына и их обоих втолкнул в глубокую пугающую темень лабиринтов. Бесполезная отныне дверь захлопнулась.

Азея прижалась ухом к шершавому дереву. На улице раздавался звон метала и жуткие крики сцепившихся в неравной схватке. Она зажмурилась, не смея поверить, что все закончилось. Они добрались. Страшную цену заплатили, но выжили. А что теперь?

Позади лязгало железными зубами зло. А впереди опять зияла неизвестность. Она стояла на неширокой каменной площадке, рядом жался в нерешительности Гаспер. В корзине извивался, насколько позволяло еще не развитое, тельце, младенец. Может, он чувствовал напряжение своих спутников, а может просто хотел есть. Рид орал во все свое тонкое, как у птички, горло, и на его зов явились.

От площадки под землю углублялась спираль винтовой лестницы. Широкий проем был подсвечен слабым огненным светом факелов. Они дрожали на мрачных, выложенных гладкими булыжниками, стенах.

И вдруг из темной глотки неизвестности в скопившейся тишине раздались гулкие шаги. Азея притянула к себе Гаспера, не смея даже предположить, чего ждать теперь. И сжала кинжал.

Из-под земли медленно, один за другим поднимались люди. Сначала бледные, как древние привидения, они постепенно становились все различимей. Азея разглядела женщин, ни одного мужчины в осторожной толпе не оказалось. Они шли толпой, вооруженные всем, что только могло попасть под руку в подвалах.

Когда до Азеи осталось не более трех ступеней, хозяйки подземелья остановились. Женщина, возглавлявшая это шествие, подозрительно оглядела незваную гостью и ее малолетних спутников.

— Ты кто? — спросила она.

— А это имеет значение? — огрызнулась Азея.

У нее за спиной осталась дышащая гнильем смерть, она несколько раз, навсегда прощалась с дорогими своему сердцу людьми, оставляла их, чтобы выжить самой и вытащить двух невинных детенышей, а ей тут задавали какие-то глупые, ничего не решающие вопросы.

— Женщина, — добавила она резко, — с детьми.

— Вижу, — пробормотала женщина, оценивающе разглядывая Гаспера и орущего Рида. — Почему вы не укрылись, когда была возможность?

Азее захотелось крепко выругаться, но сдержалась.

— Вам это так важно? Я обязана отчитываться в своей личной жизни перед теми, кого не знаю? Перед вами, кто не открыл страждущему двери в трудную минуту?

— И поэтому вы ее решили выбить!? — крикнул из-за спины предводительницы новый, звонкий, девичий голосок. — Откуда нам знать, что вы безобидная?

Азея чувствовала, что еще чуть-чуть и сорвется.

? Вы даже не удосужились это проверить. А по поводу двери… Если воинам прикажут вырезать всех — их не остановит ни одна дверь. А если нет — можете даже не закрываться. А теперь что? Вытолкните меня обратно с детьми? Давай, кто там голосит, будь первой? Возьми на свою совесть нашу смерть!

Никто не шевельнулся, а Рид продолжал голосить. Чтобы хоть как-то успокоить малыша, Азея взяла его на руки, поправила пеленки и принялась укачивать. Гаспер не отходил от нее, прятался за складки юбки, но оттуда, словно из прикрытия, поглядывал на возможных обидчиц своим холодным жестоким, устрашающим взглядом.

Вдруг толпа пришла в движение, словно через нее кто-то пытался пробраться. Женщины прижимались к стенам, теснились, но не возмущались, а покорно пропускали кого-то.

Азея не боялась толпы, даже если бы она бросилась разом нападать. Почему-то это ее не страшило. Но, когда Азея увидела, кто так настойчиво продвигался по забитой людьми лестнице, то почувствовала, как остывает сердце.

Она увидела худую, высокую, жилистую фигуру, темные забранные в пучок жидкие волосы, морщинистое лицо и ядовито прищуренные в свою сторону глаза. Ниана… Вот только ее сейчас не хватало.

Ниана добилась своего, выбралась из толчеи и встала на ступень ниже Азеи. Важно подбоченилась, не предвещая приятных слов, вытянулись в тонкую линию сухие губы.

— Азея…

— Вы знаете ее? — спросила с интересом женщина-предводительница.

— Знаю, — ответила Ниана, не сводя сверлящего взгляда с бледной, как известняк, Азеи, — очень хорошо знаю. Это Азея, супруга стража города.

— Стража города? — для собравшихся это звучало вроде оправдания.

— А дети не ее, — наслаждаясь произведенным впечатлением, добавила Ниана. — Азея бездетна! А это, — шишковатый, обтянутой сухим шелком кожи, палец ткнул в Гаспера, — выродок воина конницы.

— Заткнись, — процедила сквозь зубы Азея.

Настроение женщин после злобных слов изменилось мгновенно. Толпа заволновалась, поднялся шепот, а затем страшные выкрики, о том, что неплохо было бы выбросить ее на улицу. Мол, пусть погибает, как погибали мужья и дети укрывшихся в подземелье. Они хотели мести, чтобы хоть кто-нибудь мучился так же, как мучились они. Лишь немногие могли понять Азею, но они либо скорбно молчали, либо их защищающие реплики заглушались яростными криками.

Ниана, восхищаясь триумфом, повернулась к женщинам и завещала еще громче:

— Это дети убийц, что топтали наших соседей копытами. Почему мы должны заботиться об их отпрысках? Пусть ответят за грехи отцов!

Азея крепко прижала кулек с Ридом к груди, свободной рукой перехватила кинжал, чтобы легче было им наносить удары. Линвард немного объяснял ей, как обращаться с оружием. Кажется, пришло время вспомнить уроки. Не для того она выживала в Аборне, боролась, едва не надорвав спины, предала подругу ради ее детей, чтобы погибнуть здесь, в месте, где должна была спастись.

Ниана обернулась, за ее спиной назревала человеческая буря.

— Что будешь делать? — спросила она с сарказмом. — Линварда здесь нет. Его, наверное, уже вообще нет.

— Не твое дело, — Азея грозно шагнула навстречу.

— Эй, что вы разорались, как воронье над добычей?! — немного грубый, низкий женский голос вырвался откуда-то и из глубин земли. — Нашли из-за чего.

Удивительно, но после этого замечания, женщины, секунду назад готовые живьем рвать Азею, вдруг смолкли, пристыженно зажались и снова расступились. Ниана чувствуя приближающееся поражение, обернулась к толпе.

Не торопясь, чтобы напрасно не расходовать силы, по лестнице поднималась тучная женщина. Живая сила исходила от нее, почти мужская мощь, от которой и становилось неловко слабым женщинам. Независимая, упрямая и властная, это была Кара, супруга лучшего в Аборне пекаря. Она поднялась на самый верх, встала рядом с Нианой и грозно взглянула на эту хилую, такую жалкую по сравнению с нею, женщину.

— Что ты тут вещаешь? — сурово спросила она. — К чему призываешь? Ах, ты, мочалка ты драная!

Ниана испуганно потупилась, не находя слов.

— А вы, тоже хороши,? Кара обернулась к толпе женщин. — Что вы ее слушаете, а? Что у вас, своего мнения, что ли нет? Как шавки послушные, не иначе.

— Кара, — Ниана предприняла последнюю попытку выиграть это сражение, — ты что, забыла как погиб твой Териз? Его же затоптали такие вот, — она снова указала на Гаспера, — как его отец.

— Ой-ой-ой, рот свой прикрой, — перебила ее Кара гневно, — я прекрасно знаю, как погиб мой мальчик. Если еще раз заикнешься об этом, я тебе обещаю, не она с детьми, а ты окажешься на улице. Там поголосишь! А вы, перед тем, как заливать себе уши чьим-то бредом, думайте сами. Или у вас мозгов своих нет? Эта женщина жизнью рисковала, чтобы спастись. Она живой пришла оттуда, откуда нет возврата. А вы… Стыдно! Идем!

Кара мотнула Азее головой, но та, все еще не решалась сделать решающий шаг.

— Идем! — повторно позвала, но скорее приказала Кара. — Ничего они теперь тебе не сделают. К тому же я рядом. Пусть только рыпнутся!

— Спасибо, — кивнула ей Азея, опустила наконец кинжал и последовала за Карой вниз по лестнице.

Рид все еще плакал, надрывался и хрипел уже без слез. Азея по-прежнему пыталась его убаюкать, но получалось плохо.

— Ну-ка, дай-ка, — просьба была символична, Кара просто забрала младенца из рук Азеи, — как зовут его?

— Рид, — коротко ответила Азея.

— Рид. Кормили давно?

— Прилично.

— Ну, тогда понятно. Кому понравится голодным сидеть? Да еще тащат куда-то, верно, малыш?

Лицо Кары вдруг стало нежным, мягким, солнечным. Таким радостным, что будь Рид чуть-чуть постарше, непременно бы унял свой плач и улыбнулся.

— У меня своих шестеро, — вдруг Кара осеклась и поправилась, — теперь уже пятеро. Двое близнецов сами еще младенцы. Молока много, так что выкормим. А там, кто знает… Сама-то как?

Азея только покачала головой. Ей не хотелось разговаривать даже со своей спасительницей. Кара понимающе вздохнула и поманила за собой дальше.

Опасная толпа осталась позади. Лестница оказалась не такой длинной, как представлялось Азее при первом взгляде. Она опускалась в просторные подземелья Аборна — огромные залы, соединенные между собой коридорами, где нашли себе спасение горожане, не желающие участвовать в жестоких играх войны.

Людей здесь было много, они сидели прямо на земле или на подстилках возле своих пожитков. Одни женщины и дети, которых матери бдительно держали возле себя. Все без исключения с интересом смотрели вслед тучной женщине, уводившей за собой тех, кого раньше в подземелье не видели.

— А где мужчины? — спросила Азея. — Я не видела ни одного.

— Они в других помещениях, — ответила Кара, — ближе к дворцу. Всех собрали и отправили туда, на случай прорыва в подземелье. У дворца ведь ожидается самая бойня.

— Там сейчас везде… бойня, — грустно промолвила Азея.

— Сейчас расскажешь. Сейчас присядем и расскажешь.

Кара и ее дети расположились в дальнем углу зала, как раз возле широкого коридора, уходящего на запад. У двух набитых едой и какими-то вещами сидела девочка лет двенадцати и не отрывала глаз от двух сверточков, чуть покрупнее, чем тот, что сейчас держала Кара. Когда появилась мать, девочка радостно вскочила, но смутилась, увидев, что та пришла не одна.

— Знакомьтесь, это моя старшая из дочерей — Литана. Двое младших вот — сопят, — Кара указала на свертки. — А вот сыновей и мужа увели. Присаживайтесь, в тесноте, да не в обиде.

Азея послушно опустилась возле Литаны, девочка подозрительно взглянула на незнакомую женщину и устроившегося возле нее мальчугана, но ничего не сказала. Только торопливо залезла в мешок, достала буханку хлеба и протянула гостям.

— Молодец, сообразительная, — похвалила Кара,? а хозяйственная какая, не по годам просто. Только скромная очень. В кого — не понятно.

Кара сидела рядом с близнецами и уже расшнуровала кофту, освобождая полную правую грудь.

— Спасибо, — поблагодарила Азея, принимая хлеб.

Только сейчас она поняла, насколько голодна. Да и усталость валила с ног. Казалось, прикроет глаза на минуту, а забудется сном на много часов.

Пока младенец жадно сосал предложенную грудь, Кара с пониманием смотрела на несчастную, измученную Азею и Гаспера, уплетающего хлеб за обе щеки.

— Я помню, — вдруг промолвила Кара Азее, — он дружил с моим Теризом. Наверное, со стороны кажется, что я такая бездушная, не переживаю. Знаете, Азея, я все, что могла уже выплакала, да только сына моей скорбью не вернешь. До конца жизни мне винить себя за его смерть. Только не один он ведь у меня. Что будет с остальными, если я забудусь в горе? Кто о них позаботится? Нет, Азея, надо держаться.

Умерших надо помнить, но не стремиться к ним. Мы еще живы, и пока есть ради кого, надо жить. А такие всегда будут. Вот, Ниана сказала, что ты бездетна. Это не мое дело, но вот есть эти дети, и пока не выяснится, что с их родителями, они — твои дети. И ты должна жить ради них.

Азея кивнула, и погладила по голове Гаспера. Мальчик, в отличие от нее не выдержал, склонился и удобно устроился на коленях Азеи. Сон пришел моментально.

— А я и живу, мне другого просто не осталось.

И, не торопясь, шаг за шагом, Азея рассказала Каре о самых страшных сутках в своей жизни. Кара слушала внимательно. Рид, наконец, успокоился и снова уснул. Когда рассказ истек, Азея в очередной раз промолвила:

— Спасибо вам, Кара. Если бы не вы, кто знает, как бы все это закончилось.

— Людям помогать друг другу надо, а не убивать. Азея, вы бы отдохнули. Глаза уже, вон, западают. А я посижу с вами, не волнуйтесь. Какая разница, где ждать вестей. Спите, и ни о чем не беспокойтесь. Ваш кошмар закончился.

Может, раньше, Азея бы и не согласилась, предпочла бы потерпеть. Но организм взвыл, сопротивляясь, голова сама клонилась на бок, а веки отяжелели, налились застоявшимся сном. Она даже не успела согласиться, просто уснула. Кара бережно, стараясь не тревожить, укрыла женщину покрывалом и присела рядом, заведя с дочерью негромкую беседу.

Азее снились Эльда, Аллер и Линвард. Эльда взмахнула на прощание рукой и ушла куда-то вдаль, растворилась утренней дымкой. Аллер обернулся, двинулся за ней. Линвард остановил, схватил за руку, но Аллер покачал отрицательно головой. Пальцы Линварда разжались, отпустили. Аллер развернулся, вздохнул. Он медленно удалялся, но его силуэт все не исчезал, будто ненадолго решил задержаться в мутном мире.