Сказки Королевства (СИ)

Предельные сказки Королевства

По извилистой горной тропке поднималась женщина. Высокая сухощавая фигура ее, облаченная в белоснежную мантию с широким капюшоном, отчетливо выделялась на фоне зеленых, поросших низкой луговой травой склонов и серо-сизых горных вершин, видневшихся вдали. Ноги женщины шагали уверенно, шурша каменистой крошкой, а жилистая, в мелких морщинках рука твердо держала серый посох с витиеватым навершием в виде соединенных вместе шестеренок. Каштановые с проседью волосы были собраны в высокой тяжелый узел на макушке, и две драгоценные шпильки крепили к нему верхний край капюшона, отчего последний то и дело надувался трепещущим на ветру парусом. Лицо путницы, хоть и испещренное мелкими сухими морщинами, хранило следы былой красоты. Более всего поражали глаза — вытянутые словно две миндалины они имели столь светлый золотисто-зеленый оттенок, что казались совершенно прозрачными. Узкие, аккуратно очерченные губы будто застыли в очарованной полуулыбке, и, казалось, что в уголках их прячется по маленькой, но важной тайне.

Женщина шла царственно, прямо держа спину, и легкое свечение исходило от нее, а может, это просто так казалось. В горах еще и не то померещится. Иногда она останавливалась, срывала тот или другой дикий стебель, изучала его и бросала в белую холщовую сумку, которая весела на ее плече. Или, присев, пила из хрустального горного ручья. Она не торопилась. Поднеся ладонь ко лбу, чтобы глаза не слепил солнечный свет, разглядывала горы вдалеке и усмехалась:

— Далеко забрались в этот раз. Ждите, раз так… — и снова отправлялась в путь.

Под вечер, когда свет солнца из белого стал золотым, тропа вывела ее к огромной пещере, целиком сложенной из молочно-белого риона. Странница покачала головой и вошла в неописуемой красоты зал. Ее легкие шаги гулко зазвучали в воздухе, отражаясь от сверкающих полупрозрачных стен, витых колон и поднимаясь вверх к чашеобразному куполу, в котором, словно бриллианты в молочной дымке, искрились кристаллы горного хрусталя.

Остальные уже были в сборе. В глубине зала взгляд женщины выхватывал знакомые за столько лет силуэты.

Вот суровый мужчина в доспехах. Его длинные волосы цветом похожи на свежую кровь, а чело увенчано обручем из наконечников стрел, поразивших врага. Он сидит, опираясь на меч, и чуть склоняет голову в знак приветствия.

Рядом с ним юная девушка. Глаза ее синее неба, а кожа чуть тронута золотистым загаром. Волосы пышным золотым покрывалом спадают до самых пят. На голове венок из вечно цветущего яблоневого цвета. При виде вошедшей она улыбается приветливо и распахивает ей навстречу объятия.

Чуть дальше, на гладкой глыбе риона возлежит молодой мужчина в черном. Рукой, согнутой в локте, он подпирает голову, смотрит на вошедшую дерзко и игриво, словно предвкушает забаву. С плеча его свешивается светлая коса, сплетенная из бесчисленного количества прядей. Его приветствие — воздушные вихри, что рвутся с пальцев и нежно целуют глаза и щеки.

И последний из них — черноволосый мужчина, чье бледное лицо словно вырезано из куска риона. Его черты спокойны и изящны. На нем простая зеленая рубаха с вышитыми листьями, и она подчеркивает благородство его лица лучше, чем самая роскошная одежда. Он поднимается на ноги, делает несколько шагов в сторону вошедшей и прижимает ладонь правой руки к груди в знак сердечности своего приветствия.

— Спасибо за тропу, Эорданн. Она была легка. — произнесла женщина в белом.

И черноволосый едва заметно кивнул, принимая благодарность.

— Здравствуй, Лиадэйн, мы ждали тебя, — он пригласил ее к единственному свободному здесь сидению — креслу с подставкой для посоха, что вырезано из цельного теплого камня. Женщина улыбнулась одними уголками губ и опустилась на приготовленное для нее место.

— Ну что ж, Хранитель. Все в сборе. Так огласи причину, по которой ты нас созвал, — произнес Воин. И голос его пронесся по залу грохотом славных битв и лязгом мечей.

— Хорошо, Кедиэрн, — отозвался черноволосый и обвел присутствующих взглядом. — Есть то, что меня беспокоит. Хаос усилился, привычный ход вещей нарушен, сила наша падает.

— Мы уже слышали это от тебя, когда собирались в прошлый раз, — слегка покачивая ногой заметил блондин в черном.

— Ты прав, Странник, — признал Эорданн. — Но весной в твоих землях, Краса…

Он обратился к златоволосой деве.

— …впервые не будет шуметь сладколист. И защитный полог дал первую трещину…

В зале повисла тишина. Легкие шаги босых ножек Прекраснейшей были отчетливо слышны.

— Как это возможно, мой Король? — прильнула она к груди Хранителя, заглядывая в его темные печальные глаза. Тот гладил золотые волосы, успокаивая ее, словно ребенка.

— Я стал слаб, Айне. Сил моих едва хватает, чтобы держать полог. Мы дети этого мира. Слабеет мир — слабеем мы. И первым по счету падет щит, таков порядок.

— Падет щит — ему на смену придет меч! — прогрохотал сталью Воин.

— Поэтому я был против того, чтобы ты, Виндагор, переходил в Очевидный мир. Но, что сделано, то сделано, — в голосе Хранителя не было ни упрека, ни радости от собственной правоты. — Теперь тот мир вспомнил о нас и предъявил свои права. Туман пришел в движение.

— Можем ли мы сделать что-нибудь, чтобы помешать этому? — воскликнула Прекраснейшая.

— Мы не боги, — грустно улыбнулся Защитник, — нам не подвластны законы Мира… Можем ли мы создать силу, противодействующую им?..

— Мы нет. — задумчиво произнес Странник, садясь на своем ложе, — Но эльны могут.

— В отличии от нас они не так привязаны к законам и более свободны, хоть и сами об этом не знают… — поддержала его Пресветлая.

— И уже сотни раз разрушили бы Королевство, если бы не наша помощь, — внес свою лепту Хранитель.

— И это тоже правда. Но, Эорданн, у них есть хотя бы теоретический шанс. Один из моих мальчиков сейчас как раз изучает Туман и стоит на пути к Истине… — заметила Лиадэйн.

— Он лезет не в свое дело, — пророкотал Яростный.

— Здесь я согласен с Кедиэрном, Мудрейшая, — задумавшись немного, проговорил Хранитель. — Его вмешательство только еще больше расшатает порядок. Наш мир падет быстрее.

— Что толку ждать, когда крыша рухнет тебе на голову, и даже не попробовать ее починить? — пожал плечами тот, кого когда-то звали Виндагором и перебросил косу на другое плечо. Не проще ли помочь мальчишке?

— Мы не можем вмешиваться напрямую, Странник, не в этот раз, когда ставки слишком высоки, — напомнила Пресветлая. — Все, что мы можем — слегка направлять..

— И встать плечом к плечу, если дело дойдет до худшего, — метнул очами молнии Воин. — В этом вы всегда найдете у меня поддержку, но полагаться на твоего щенка я не согласен.

— Двое за, двое против, — подвела итог Премудрая. — Твой голос решающий, Айне.

— Мне нравится твой мальчик, Лиадэйн, на нем есть и мое благословение, — размышляла вслух Весна. — Но он слишком горяч. Дети Воина смогут обуздать его пыл. Если ты, мой Король, пришлешь ему в помощь свое дитя, то опасность уменьшится.

И она умоляюще посмотрела на Защитника.

Тот долго хранил молчание, прикрыв устало веки… Наконец, в полной тишине прозвучал его голос:

— Хорошо, Айне, я попрошу Иллойэ. Но больше я ничем не смогу им помочь..

— Тогда это придется сделать нам, — произнесла Мудрейшая..

Долго еще длился совет, лишь под утро разошлись Короли и Королевы по своим вотчинам, и горная тропка, ведущая к чудесной пещере исчезла, словно ее и не было никогда

***

— Эйяр Ариллиан только что прислал вестника, — Мэб на свой страх и риск вошла в палатку, где господин старший научный сотрудник изволил устроить свою лабораторию, — требует новый отчет.

— А чем его не устроил старый? — недовольно буркнул Ибдхард, не отвлекаясь от своих колбочек. — Там все емко и по делу. Или он запамятовал, что такое «кранты»?

— А что вы ему написали? — тут же насторожилась помощница.

Аодхан задумчиво посмотрел на нее и невозмутимо выдал:

— «По данным исследования нам всем скоро настанет неотвратимый и полный конец». Кажется, так.

— Тогда понятно, чего он так взъелся, — покачала головой Мэб. — В общем, я обещала, что вы скоро напишете.

— Сами обещали, сами и пишите, — возмутился Ибдхард. — Можете даже в тех же самых выражениях. Я не против. Это, знаете ли, даже смешно. Сначала они не дают мне проводить нормальные исследования, а потом требуют отчета по тем крохам, которые удалось наковырять. Вопреки им, заметьте, Мэбхн.

— Господин Ибдхард, господин Ибдхард! — послышался снаружи встревоженный голос.

— Чего там? — Аодхан споро выскочил из палатки.

К нему со стороны лагеря бежал совсем молоденький боевик.

— У нас еще один тяжелый. Лекарь велел послать за вами.

— Да вы издеваетесь что ли? — взгляд Аодхана метал молнии. — Послать он велел… Нашли себе мальчика на побегушках!

Исследователь кипятился, но собирался к больному привычно и споро.

— Мэбхн, видите, что творится! Можете сами изучить содержание красной папки и написать Ллойду. Буду вам очень признателен. Я совершенно ничего не успеваю. Так, ну ведите, любезнейший.

Когда мужчины уходили, Мэб долго смотрела им вслед. Аодхану действительно приходилось не сладко — и дня не проходило, чтобы в лазарете не потребовалась его помощь. Туманников он умудрялся исследовать ночами. Когда же он работал над той задачей, которая сильнее всех его тревожила, девушка просто не представляла. Она старалась помогать ему, как могла: ассистировала при экспериментах (а пару раз и при срочных операциях), заполняла лабораторные журналы под его диктовку, выслушивала едкие комментарии и претензии. И все удивлялась тому, насколько этот эльн был соткан из противоречий. Внешне невысокий, хрупкий, с детскими кукольными чертами лица, быстро выходящий из себя, он при всем при том имел внутри и несгибаемый внутренний стержень, и глубочайший надрыв. Как все это сочеталось вместе, Мэб не сумела бы объяснить.

Зато написать отчет эйяру Ариллиану она была вполне способна. Поэтому девушка прошла в палатку, быстро нашла нужную папку в стопке и села изучать ее содержимое. А оно, содержимое, было весьма впечатляющим и состояло по большей части из записей самого Ибдхарда. Не удивительно, что Мэб пришлось местами поломать голову, разгадывая его заковыристый почерк. А когда она успешно с этим справилась и прочитала написанное, ей стало сильно не по себе.

«Субстанция Тумана — идеальное вещество для создания сущностей. Насыщенное магической силой, оно может быть основой любого творения. Очень сходно с мельчайшими частицами риона. (проверить).

«Весь наш мир, за исключением Королевства и прилежащих к нему территорий — большое скопление первичного вещества. Сплошная недоделка, которую бросили на полпути… Почему?»

«Разговаривал с А. Р. Она утверждает, что в мире, откуда она родом, очень сходные светила, число часов и минут в сутках то же, более того, она узнает на нашем небе созвездия своего родного мира, только названия у них иные (очевидно, что наши миры тесно связаны, «проход» из их мира в наш расположен в зоне Тумана). Надышавшись Тумана, А.Р. Пролежала несколько дней в страшной горячке, после выздоровления у нее открылся небольшой магический дар. В ее прежнем мире нет магии, Туманных стен и риона. (Туман — источник магии —?)

«Усиление активности Тумана в последнее время, кажется, не имеет связи с событиями в Королевстве. Или я просто ее не вижу, хотя прошерстил, кажется, все хроники и опросил очевидцев. Вопрос — может ли оно обуславливаться событиями на другой стороне, в другом мире?

«Сегодня ходил к Туману. Один. Я идиот, все было на поверхности, надо было только «прощупать» его. Туман — не недоделка, а плотный защитный слой. От них, с той стороны такой защиты нет, если верить А.Р. Они для нас опасны. Почему?»

«Первое упоминание о туманниках совпадает со временем появления в Королевстве ромайцев. Сейчас они активизировались, когда оттуда пришла А.Р. И вернулся Е.В.

«Туманники в пробирках вполне миролюбивы, и более всего похожи на недооформившихся магических собак или волков с четко выявленной охранной функцией. Особи дикие — агрессивные, перешедшие в боевой режим, чующие опасность. Влиять на них ментально сложно. Что если найти способ влиять на сам Туман?»

Дальше шли выписки из лабораторных журналов, их девушка пропустила. Перешла сразу к странному, наспех начерченному чертежу, смысла которого не поняла и подписью

«Каждая реальность стремится стать единственной. Если баланс нарушен, и система выведена из равновесия. У нас в Королевстве стал слишком много чуждого. Для баланса в Той реальности должно быть куда больше нашего. Иначе наша реальность схлопнется»

Мэб перелистнула страницу неловким движением, и из папки на пол выскользнул сложенный вдвое лист. Девушка механически его подняла, открыла, пробежала неровные строчки глазами и тут же об этом пожалела.

«Дорогая Мэбхн, если к вам попало это послание, значит, я все-таки решился. Пожелайте мне удачи и не беспокойтесь чрезмерно. Есть в этом мире вещи намного больше стоящие вашего внимания. Папку передайте, пожалуйста, Ллойду. Он найдет ей применение.

Сердечно ваш. Аодхан»

Мэб ощутила, как сердце ее проваливается куда-то вниз. Она заметалась было по палатке как глупая курица, и лишь усилием воли заставила себя вновь сесть за стол, взять ближайший чистый лист бумаги, набросать послание эйяру Ариллиану, затем сложить его, достать из стола нужное укрепляющее зелье, принять и лишь после этого, применив те крохи магии, которые ей были разрешены после ранения, отослать вестника.

Кликнув одного из выделенных им парней, и наказав ему присматривать за лабораторией, сама она бросилась в лазарет.

— Господин Ибдхард? Да, он был здесь, осмотрел больного, выдал ряд указаний. Помог с воздействием. Да, ушел… довольно давно. Нет, куда не сказал… Конечно, если увидим, то передадим..

«Да чтоб туманники побрали этого упрямца», — подумала было Мэб и тут же испугалась своих мыслей. Нет, нет, пожалуйста, нет. Пусть все с ним будет хорошо. Куда ж он делся? Неужто, и правда, отправился за Стену? Да ей тогда в жизни его не найти. Девушка шла, куда глаза глядят, лишь бы идти. Когда идешь, легче думается. День уже клонился к вечеру, первые, еще прозрачные, сумерки опускались на землю. До Стены оставалось совсем ничего, и в какой-то момент Мэб ощутила почти непреодолимое желание войти в эту тугую, обманчиво ласковую субстанцию. Аодхан говорил, что это и есть сама магия, разве она может ей навредить? Она поднесла к стене ладони, и они легко прошли сквозь белую дымку. Неожиданно она ощутила неприятное колкое чувство в груди, словно ее тряхнуло слабым магическим зарядом.

— Ты смотри, что делает… Стой, глупая! — незнакомый женский голос раздался сзади.

Мэб вздрогнула, обернулась и уставилась на примечательную светловолосую женщину. Одета та была донельзя нелепо — в простую тканую рубаху и широкие штаны, на плечах же ее красовался длинный коричневый плащ, сплошь расшитый птичьими перьями. Длинные прямые волосы схвачены были на лбу тонким кожаным шнурком, а на висках поблескивали подвески из ярких стеклянных бусин.

— Иллойэ, — представилась женщина ромайским именем с таким видом, словно Мэб оно должно было о чем-то сказать. — Тебе туда нельзя. Так отец сказал, да я и сама это вижу. — Вот тут..

Она положила тонкие сильные ладони Мэб прямо на сердце.

— …пока не все в порядке. Зачем туда рвешься?

— Там важный для меня эльн, — все это было странно, но бывшая десятница решила, что после разберется. Договариваться с собой она умела.

— Это кто ж такой? Уж не этот ли ученый мальчик, что сюда каждый день ходит? Он? Тогда не бойся, отец его не пропустит, покружит-покружит, да назад выпустит. А он, значит, удрал-таки туда? Ну упертый, хуже барана. Вот что, ты стой тут, никуда ни уходи.

Женщина ловко свистнула, и на сигнал ее слетелось сразу трое ястребов. Они расселись у женщины на плечах, вцепившись когтями в странный плащ. Та проклекотала им что-то, птицы внимательно выслушали, поднялись в воздух и разлетелись в разные стороны, паря над самым туманом.

— Я скоро. Верну твоего важного… — И Иллойэ исчезла за белой пеленой.

Странной женщины не было долго. Чтобы хоть как-то себя развлечь, Мэб ходила туда-сюда, бегала по кругу, приседала и даже отжималась, касаясь грудью мягкой шелковистой травы. Все, что угодно, только не думать, не вздрагивать от каждого шороха и звука, не представлять себе бесчисленное множество картин одна другой мрачнее. Прошло не меньше часа, когда Мэб услышала птичий клекот, и, подняв глаза к небу, увидела там парящего ястреба. Тот кружил и кружил над ней, кричал что-то на своем пронзительном птичьем языке, словно звал: «Сюда, сюда…». Мэб подобралась, ожидая новостей. И они не заставили себя долго ждать.

— Эй, дочь Воина, — сначала она услышала голос ястребиной хозяйки, и лишь затем высокая фигура в объемном плаще выплыла из однородной белесой массы, неожиданно приняв очертания горбатого горного быка — Ну-ка подсоби. Тяжело мне.

Только тогда Мэб поняла, что женщина не просто идет, а несет на спине кого-то. Бывшая десятница кинулась на помощь, подхватила безвольное тело исследователя и аккуратно опустила его на траву. Сноровисто прижала три пальца к шее Ибдхарда, под самой челюстью, и чуть не умерла от облегчения, почувствовав слабую, но равномерную пульсацию.

— Спит, — подтвердила Иллойэ, расположившись рядом в траве и переводя дыхание. Ее ястребы теперь втроем кружили над эльнами. В следующее мгновение женщина издала сухой резкий звук, столь похожий на птичий клекот, что Мэб даже вздрогнула. На этот крик разом отозвались ее хищные питомцы, сделали еще несколько кругов в небе, словно присматривая за хозяйкой, и удалились прочь.

— Далеко забрался, как удалось только… — женщина-птица склонилась над мирно спящим исследователем, пристально вглядываясь в его лицо. Сейчас оно казалось умиротворенным и совсем юным. — Хорошо, что сразу спохватились, а то долго бы потом искали. Ну да ладно, расспросим потом, когда проснется. У меня тоже к нему разговор есть. Кликнешь своих помощничков, я тут за ним присмотрю пока?

Мэб побежала за подмогой, а странная женщина проверила спящему пульс на запястье, удовлетворенно кивнула, а затем улеглась рядом, прямо на траву, подложила руки под голову и долго всматривалась в темнеющее небо с первыми, не смелыми еще, звездами.

— Не буди, сам проснется, когда время придет, — напутствовала она Мэб, стоя рядом, пока двое боевиков загружали спящего в повозку, и произнесла строго: — Скажешь ему, чтобы не смел снова за Стену соваться, пока со мной не поговорит.

И женщина, не прощаясь, отправилась восвояси.

— Как вас найти? — крикнула девушка ей вослед. Та обернулась, рассмеялась и ответила игриво:

— Сама приду.

Аодхан проспал двое суток кряду. Он еще не пришел в себя, когда к ним в лагерь прибежал парнишка с докладом.

— Госпожа Фринн! Там это… эйяр Ариллиан прибыл, требует вас к себе.

Мэб застыла на секунду, моргнула озадаченно, отпустила гонца и с досадой ругнулась про себя. Это ж надо быть такой рассеянной — про вестника для старшего следователя она совсем запамятовала. Впрочем, и он тоже хорош, мог бы сообщить о том, что собирается приехать. Времени-то прошло всего ничего… торопился, значит… Девушка накинула старый китель прямо поверх грубого платья и поспешила встретить нежданного гостя.

Эйяр отыскался в ближайшем к ним лагере (в том самом, где был лазарет). Одет он был непривычно — вместо серой формы Особого отдела на нем красовался добротный темно-синий дорожный костюм, отчего сам Ариллиан казался ей совершенно незнакомым эльном.

Увидев бывшую десятницу, он сразу раскланялся со своими собеседниками и подошел к ней.

— Вы так быстро приехали, — не стала скрывать Мэб своего удивления, после того, как они обменялись вежливыми приветствиями.

— Знаете, госпожа Фринн, вы никогда раньше в нашей переписке не называли меня по имени и на «ты». Так что, зная вас, я предположил, что лучше не терять время даром.

Мэб, смутилась и мысленно отвесила себе подзатыльник. Ариллиан и вида не подал, что заметил ее реакцию.

— Где сейчас этот неугомонный? Пришел уже в сознание? Нет? Проводите меня к нему, Мэйбэль, а по пути как раз расскажете подробно, что у вас случилось.

Мэб и рассказала. И про вызов в лазарет, и про красную папку с материалами и запиской, и про то, как чуть было не ушла в Туман, и про женщину с ястребами. На моменте с запиской эйяр поджал губы и раздраженно буркнул что-то себе под нос, а вот Иллойэ ожидаемо заинтересовался.

— Интересные дела тут творятся, — проговорил он наконец. — Не зря приехал.

У постели Аодхана Ариллиан стоял с до того непроницаемым лицом, что Мэб даже хотела выйти, но эйяр неожиданно отмер и обратился к ней.

— Помнится, перед этим всем, — он неопределенным жестом обвел комнату рукой, — я просил его составить хотя бы один нормальный отчет. Мы ведь так толком и не знаем, что он там опять напридумывал.

— В записке Аодхан просил отдавать вам папку с материалами. Пожалуй, именно так я и поступлю, — решила девушка. — Будет знать, как пропадать, не предупредив заранее. Я сейчас, подождите, пожалуйста..

Мэб бросилась к «лаборатории», подхватила красную папку (только записку, ту самую, припрятала, но она все равно к делу не относилась) и несколько мгновений спустя вручила ее старшему следователю.

— Спасибо, Мэйбэль. Известите меня, когда он придет в себя.

Она, конечно, обещала. На том «виверн» и откланялся.

— Хоть ты сигнальную ракету запускай, когда господин исследователь проснуться изволит, — проворчала девушка и вернулась к текущим делам.

Знаменательное событие произошло, когда день уже клонился к ночи. И произошло до ужаса буднично. Ибдхард просто заявился в лабораторию, где Мэб занималась своей ежевечерней обязанностью — проверяла пронумерованные колбочки, стоящие на отдельном столике и записывала в журнал, как протекают те или иные реакции — и совершенно обычно попросил:

— Мэбхн, подайте номера три и девять, будьте так добры.

Мэб сначала кивнула по привычке и потянулась было за нужными колбами, но на полпути замерла, а потом резко повернулась к вошедшему.

— Вы проснулись! — вскрикнула она.

— Сам удивлен, — слегка растеряно улыбнулся Аодхан, — но это так.

— Тогда, тогда… — она торопливо выставила на стол перед ним две нужные склянки и слегка подрагивающей рукой вытащила из кармана платья злосчастную записку, — объясните-ка мне, господин Ибдхард, что вот это значит.

Серые глаза исследователя удивленно распахнулись, придав его лицу выражение совершенно детской наивности.

— О! Кажется, вы не в духе, — начал было он. — Вы сердитесь..

— Еще бы я не сердилась: вы ничего мне не сказали, написали прощальную записку, а сами отправились на верную смерть. И-Драйг-гох вас раздери, Аодхан, вы могли погибнуть! — Мэб уже не помнила, когда так негодовала в последний раз. Вероятно, когда целитель наотрез отказался пускать ее на фронт после ранения.

Темно-рыжие ресницы Ибдхарда дрогнули, и он слегка наклонил голову, улыбнушись ласково, словно картина злящейся помощницы вызывала в нем искреннее умиление.

— Какой темперамент! Вы стали совсем живой, Мэбхн.

И девушка купилась бы. И на этот почти восхищенный взгляд, и на странное замечание… Еще месяц назад бы купилась… Но сейчас, поработав с исследователем бок о бок, она прекрасно понимала, что все это — лишь один из его инструментов воздействия, такой же, как чуть пугающая отрешенность эйяра Ариллиана. Менталисты… чтоб их… все у них не как у простых эльнов. Да и зла, она была сейчас действительно зла. Правда, реплики Ибдхарда ей хватило, чтобы несколько собраться.

— Кстати, красную папку я передала старшему следователю, как вы и просили, — Небрежно бросила она, направляясь к выходу из палатки. — Сегодня днем и лично в руки.

А вот теперь ее руководителя прошибло. Во всяком случае, он сразу подобрался, и взгляд его стал таким острым, что будь Мэб чувствительной барышней, непременно бы порезалась. А она ничего, только плечом повела.

— Он что, здесь?

— Здесь, скоро прибудет. Он очень хотел с вами поговорить, — как можно спокойнее произнесла Мэб. — И не он один, кстати. Не поверите, насколько популярной личностью вы стали за это время.

И она гордо удалилась, с некоторой мстительностью отметив на лице Аодхана выражение искреннего непонимания.

Эйяр Ариллиан прибыл быстро, словно только и ждал приглашения. Не спеша вошел в лабораторию (Мэб мышкой прошмыгнула за ним), посмотрел молча на исследователя (тот бросил мельком взгляд на вошедшего, не отвлекаясь от своих экспериментов) и присел на свободный стул напротив.

— Плохо выглядишь, Ибдхард, — начал «виверн».

— А тебя не учили, что перед тем, как войти, надо постучаться? — вернул любезность исследователь — Или на Особый отдел это правило не распространяется?

— Я здесь не как представитель Управления, а как частное лицо, Аодхан.

Исследователь скептически хмыкнул.

— Пес Королевства всегда останется псом Королевства, мы оба это прекрасно знаем.

— И тем не менее… Сейчас я могу чуть больше… могу помочь тебе как… друг.

— «Друг»? — ученый издал такой язвительный смешок, что Мэб вздрогнула. — Друг… Я не уверен, что ты знаешь смысл этого слова, Ллойд, сверься со словарем.

— Знаешь, Аодхан, у тебя есть нездоровая тяга отталкивать тех, кто хоть как-то тобой дорожит, — произнес Ариллиан после установившегося напряженного молчания. — И я сейчас не только о себе говорю..

— Не лез бы ты не в свое дело, — зло прошипел Ибдхард, — сейчас черты лица его заострились, желваки заходили под смуглой кожей, и Мэб только подумала, что стоило бы развести мужчин по углам во избежание открытого конфликта, когда с улицы донесся резкий птичий крик.

Девушка вышла наружу — и точно, над лагерем кружил ястреб. А через минуту она услышала, как ее окликают по имени:

— Госпожа Фринн, госпожа Фринн, там к вам какая-то женщина рвется. Говорит, вы ее знаете. Странная, а одета как пугало, — обратился к ней дежурный.

— Пропустить, — разрешила бывшая десятница. — Это, действительно, моя знакомая.

В палатку она заходила с тревожным чувством, но мужчин сейчас больше интересовало происходящее вокруг, нежели их собственные разборки.

— Та женщина, про которую я вам говорила… — пояснила эйяру Мэб, — сейчас придет..

— Какая еще женщина, Мэбхн? — исследователю явно не по нраву пришлось это перешептывание.

— Которая вытащила вас из Тумана, — пояснила девушка.

И больше ничего сказать не успела, потому что полог на входе открылся, и в палатку вошла Иллойэ, такая же, как в тот вечер, когда Мэб впервые ее увидела, с пестрым перьевым плащом на плечах.

— Приветствую детей Воина, — громко сказала она, глядя на Мэб и Ариллиана, и в несколько шагов подошла совсем близко к Аодхану: — и тебя, упрямый мальчишка..

Тот смотрел на вошедшую с таким восхищением во взгляде, что Мэб на секунду почувствовала болезненный укол в сердце.

— Дай-ка руку, — тем временем потребовала женщина и, заполучив желаемое, положила сильные пальцы на запястье исследователя, замерла ненадолго, прислушиваясь, и недовольно покачала головой:

— Слабый еще совсем. На-ка вот, девочка, — в ладонь Мэб опустился пучок остро пахнущих горькой свежестью трав, — сделай ему укрепляющий отвар. Как знала, что понадобится.

Пока девушка хлопотала, ставя чайник и заваривая травы, их гостья уже раздобыла себе стул и расположилась в нем, поджав ноги, словно птица на насесте.

— Я Иллойэ, дочь Эорданна — Хранителя — представилась она. — Знаю, что вопросов у вас много, и между собой, и для меня.

Она в упор посмотрела на Аодхана.

— Но сначала выслушайте то, что я скажу. — Она замолкла на миг, явно думая, с чего бы начать.

— Нашему миру грозит опасность. Он… — снова тяжелый взгляд на исследователя, — первый это понял. Поэтому-то отец и отправил меня к вам, чтобы объяснила кое-что.

Некогда наш мир был частью другого, весьма небольшой частью, надо сказать. Боги, играя, отделили ее, чтобы использовать… вот как ты свои банки, для опытов.

Она развернулась всем корпусом к Ибдхарду, напряженно ловящему каждое ее слово, и дальше продолжала свой рассказ, глядя исключительно на него.

— Так вышло, что играя, они чисто случайно создали Туман… и магию. Они так вдохновились своим творением, что пытались повторить эксперимент и для того, первоначального, мира. Но ничего не получалось. Тогда они на время забросили его, и перешли сюда.

Первичный мир взревновал, он требовал часть себя обратно и ненавидел ее, потому что из-за нее был заброшен Богами. Чтобы сохранить свою любимую игрушку, Боги окружили ее толстым слоем Тумана — Туманной стеной — и кое-как установили баланс.

Шло время, появились новые волшебные существа и эльны, а чуть позже и Короли. Боги многое знали, и ко многому подготовились заранее. А потом в наш мир пришли ромайцы. Тот мир вспомнил о нас, и все началось сначала.

Наш мир намного меньше первоначального. И чтобы восстановить баланс, нам приходится отдавать намного больше. Ты же понимаешь? — дождавшись утвердительного кивка от Аодхана, женщина продолжила, — Богам пришлось срочно уйти в первичный мир, меньшую плату он бы не принял. И снова установилось равновесие, которое держалось долго. И нарушилось лишь несколько лет назад.

— Когда здесь появилась будущая арвиэлла Рэндаллион, — медленно проговорил Ариллиан.

— Проблема даже не в том, кто сюда пришел, сын Воина, — повернулась к нему Иллойэ — а в том, кто сначала ушел туда. Странник не должен был возвращаться, — произнесла она жестко. Старший следователь нахмурился, а Мэб совсем не поняла, о ком говорит хозяйка ястребов.

— Почему они ничего не объяснили нам тогда, и для чего делают это сейчас? — голос Ибдхарда звучал напряженно и глухо.

Отвар из трав был готов, и помощница аккуратно поставила перед исследователем чашку, источавшую терпкий горьковато-острый аромат.

— Я могу только предположить, Заклинатель, — произнесла гостья, и брови Аодхана удивленно взлетели вверх. — Истинных причин мне никто не называл…

Продолжала женщина, словно не замечая этой реакции.

— …но богам свойственна гордыня, они никогда ничего не обсуждали с эльнами, даже с Королями. И тем более не советовались с ними. Они поступили так, как поступили, ничего никому не сказав. Теперь Короли невольно повторяют за ними эту ошибку. А почему сейчас решили вам помочь? Не столь уж они могущественны как в легендах представлено, и далеко не так свободны. Что-то резко изменить только Страннику по силу, но он уже внес свою лепту, — женщина криво ухмыльнулась, — теперь остальным расхлебывать. У отца уже еле хватает сил держать защиту. Вам еще не видно, но весны в следующем году не предвидится… Так что вот… ход вещей изменить им не под силу, но это можете вы. Ты можешь.

И взгляд ее круглых темных, как ночное небо, глаз с новой силой впился в Ибдхарда.

Тот выдержал продолжительную паузу, не спеша отхлебнул отвара из чашки и вдруг откинул голову назад и зашелся таким заливистым, заразительным смехом, что Мэб против воли своей улыбнулась.

— О, кажется я могу считать себя польщенным, — наконец произнес исследователь отсмеявшись и потирая переносицу пальцами. — Мало того, что у меня тут неожиданный дружеский — он едко подчеркнул это слово голосом — визит, так еще посланница легендарных правителей сообщает, что я чуть ли не последняя надежда нашего Королевства.

— Да, я бы не хотела быть на твоем месте, — печально покачала головой Иллойэ, и по спине Мэб холодок пробежал.

— Почему вы назвали Аодхана Заклинателем? — Подал голос эйяр Ариллиан.

— Тебя из всего вышесказанного только это интересует? — удивился исследователь, не давая хозяйке ястребов и слова вставить, — Поверь, мне это совершенно безразлично, пусть хоть Святейшим величают, все лучше «господина Ибдхарда» как по мне.

— Значит, времени у нас до весны? — спросила тем временем Мэб гостью.

Та с сомнением посмотрела на исследователя и снова покачала головой.

— Боюсь, его намного меньше. А если я права… — Она привстала на стуле, наклонилась к Аодхану совсем близко и требовательно спросила:

— Что ты обещал ему взамен?

Снова плохое предчувствие холодом сковало Мэб, и страх замер в низу живота стылым комком.

Глаза исследователя изумленно расширились..

— Что ты посулил ему за право говорить с ним? — взгляд Иллойэ так и вцепился в лицо Ибдхарда, и вся она сейчас как никогда была похожа на одну из своих птиц, заметившую добычу: подобралась, втянула шею в плечи, даже длинные пальцы ее согнулись напряженно — себя, да? Вряд ли он согласился бы на меньшее..

Мэб с Ариллианом переглянулись («Понимаешь что-нибудь?» — «Нет, а ты?») и вновь продолжили следить за этим странным разговором. «Скажи нет, пожалуйста, скажи нет, — Мэб даже задышала глубже, чтоб только слова эти не вырвались наружу. Но Аодхан молчал, не отводя взгляда от дочери Хранителя, только губы сжимал упрямо и мрачнел все больше.

— Сколько времени у тебя осталось? — теперь голос их гостьи звучал тише, в нем слышалось сочувствие и искренняя печаль. И последняя отдалась в груди Мэб глухой болью.

— До первых заморозков, — сухой бесцветный ответ резанул по нервам. У Мэб захолонуло дыхание, лицо старшего следователя закаменело, — по нынешним временам, думаю, это где-то месяц.

Иллойэ кивнула, соглашаясь с такой оценкой, и медленно подняла застывший взгляд на помощницу исследователя.

— Вот и ответ на твой вопрос, девочка. Всего месяц у вас остался.

— А теперь, будьте уж так любезны, объясните, что тут происходит и нам с госпожой Фринн. — Эйяр Ариллиан поднялся на ноги и сделал несколько обманчиво неторопливых шагов, сложив руки на груди. — Куда на сей раз влез этот на редкость целеустремленный самоубийца? Кому что пообещал?

Так как «самоубийца» вопрос показательно проигнорировал и, глядя куда-то в сторону, потягивал отвар, отвечать снова пришлось гостье.

— Туману, — пожала она плечами так, словно речь шла о деле само собой разумеющемся. — Со мной он никогда не говорит, но и не мешает: чувствует кровь отца. А вот мальчик, — она кивнула в сторону исследователя, — ему явно понравился, раз он решился на диалог. Какой он хоть, расскажешь?

— Оглушающий, — все так же смотря перед собой, медленно, словно нехотя, произнес Аодхан, и Мэб на мгновение показалось, что серые глаза его подернулись клубящейся белесой дымкой, — величественный, очень древний. Сейчас ему страшно и больно. Он в абсолютной растерянности.

— А ты, значит, у нас такой великий целитель душ, что сразу предложил свои услуги? — начал кипятиться Ллойд. — Свою бы голову сначала вылечил!

Ибдхард нехорошо усмехнулся и вперил в следователя долгий взгляд исподлобья.

— Мэбхн, — произнес он, не сводя глаз с «виверна», — как у нас сейчас обстоят дела с туманниками?

— В последние пару дней все спокойно, — доложила бывшая десятница, и лишь потом, когда ухмылка на лице исследователя стала совсем уж ядовитой, поняла, к чему был этот вопрос.

— Видишь, Ллойд, не такой уж я взбалмошный идиот, каким ты меня всегда считал, — исследователь встал, опираясь руками на столешницу, и Мэб показалось, что все это уже было. Точно так же эти двое стояли друг напротив друга у Ариллиана в кабинете, и звенел напряжением воздух вокруг них.

— Должен же кто-то действовать, пока их Сиятельства по кабинетам штаны протирают, — на лице южанина вновь расцвела самодовольная улыбка, но в следующий момент была смята стремительно приближающимся кулаком старшего следователя.

От удара Ибдхард пошатнулся, налетел спиной на находящийся позади него стол с пронумерованными склянками. Улыбаться перестал, но в глаза приближающемуся эйяру смотрел, по-прежнему, с вызовом, не делая, впрочем, попыток подняться. Мэб хотела было кинуться на помощь, но была остановлена выставленной вперед рукой хозяйки ястребов.

— Пусть сами меж собой разберутся.

Ллойд между тем схватил оппонента за грудки и рывком поставил на ноги.

— Почему ты, бестолочь такая, ничего мне не сказал? — рявкнул «виверн».

Аодхан ухмыльнулся криво, из разбитой губы струилась ручейком алая кровь.

— После того, как ты два года только и делал, что от меня отмахивался? Не-е-ет, иногда жизнь — не такая уж большая плата за возможность быть услышанным… друг.

Последнее слово исследователь выделил особ, вложив в него столько издевки, что у Ариллиана перекосило лицо, и он снова замахнулся для удара. Но в этот раз Ибдхард ужом выскользнул из его захвата, нырнул под руку и, оказавшись сзади, со всей силы пнул следователя ребром стопы под колено. «Виверн», не ожидавший от своего оппонента такой прыти, не удержался, ухнул коленями об пол и сразу ощутил, как в основание черепа, нажимая на особые точки, впились пальцы целителя. Тело сразу стало непослушным, веревочным, и Ллойд несуразно, боком повалился вниз. Исследователь стоял, слегка пошатываясь, и взирал на поверженного сверху, вытирая тыльной стороной ладони кровь с лица.

— Врезал бы… — произнес он, наконец, смотря в ясные, все осознающие глаза эйяра. — Да потом латай тебя еще…

Он с досадой махнул рукой, присел рядом и снова жестко надавил пальцами на нужные узлы на затылке лежащего противника. Тот сразу отмер, приподнялся на локтях и сел, разминая шею и морщась от не слишком приятных ощущений. Ибдхард, в свою очередь, внимательно и несколько настороженно следил за следователем.

— Хватит, пожалуй… — сказал, наконец, Ллойд и протянул Аодхану руку. — Но ты все равно идиот.

— От идиота слышу, — беззлобно отозвался тот, но руку приятеля, все же, пожал.

Мэб вздохнула с облечением. Не то, чтобы она в первый раз присутствовала при таких вот мужских разборках, но до этого не слишком за кого-то переживала. А оно вон как, оказывается.

— А теперь, когда мальчики выпустили пар, мы можем и о деле подумать, — как ни в чем не бывало продолжила Иллойэ.

— Что тут думать? — исследователь с трудом поднялся на ноги, — надо идти в глубь Тумана к месту перехода и смотреть, что там и как. Если я правильно понимаю, переход этот должен быть похож на огромную перекрученную воронку… Но пока своими глазами не увидишь… — он развел руками..

— А может, не обязательно своими глазами? — встрепенулась вдруг Мэб и с надежной взглянула на дочь Хранителя.

— Боюсь, мои ястребы тут не помогут, — покачала головой та. — Эти дни я не сидела без дела, пыталась разведать все сама. Туман меня не ведет, не мешает — и только. Без птиц я не могу находить там нужное направление. А они не могут залетать совсем далеко, слишком сильно внутри магическое сопротивление. Вам нужен тот, кто разумен и имеет крылья, обладает магией и способностью передать то, что видел. Вам нужен…

— И-Драйг-Гох, — закончил за женщину Ллойд.

Мэб в это время протягивающая Ибдхарду салфетку с ранозаживляющим зельем, охнула.

— Где же мы его возьмем? Пока до Скалистых гор доберешься, пока с ними договоришься… Если, они, конечно, согласятся разговаривать..

— Может, так далеко идти и не понадобится, — старший следователь, успевший привести себя в порядок, в раздумьях побарабанил пальцами по крышке стола. — Их делегация сейчас находится на территории Королевства, в Феарне. Я могу съездить переговорить с ними. Они не должны отказать.

Иллойэ бросила на эйяра одобрительный взгляд и, чуть закатав рукав своей рубахи, быстро отстегнула один из пестрых плетеных браслетов, что в великом множестве охватывали ее тонкие запястья, и протянула его Ариллиану.

— Передай это Ойхо. Скажи, что я тоже прошу его о помощи. И поспеши, сын Воина, времени, действительно, не так много.

Старший следователь принял безделушку и слегка обозначил поклон.

— Вы правы, Иллойэ, я, пожалуй, отправлюсь прямо сейчас. Аодхан, я могу надеяться, что за время моего отсутствия ты больше ни во что не влезешь?

— Да, Ллойд, — отозвался тот отрешенно, — можешь, конечно. Кто я такой, чтобы мешать тебе тешить себя надеждами?

— Поезжай спокойно, мы с дочерью Воина присмотрим за ним, — поспешно произнесла женщина, заметив тень раздражения на мраморном лице эйяра. А когда мужчина откланялся, встала сама и потянулась, расправляя руки-крылья.

— И я пойду, время позднее. Но обещай, что не пойдешь за Стену один, Заклинатель. Обещай, что дождешься меня!

— Обещаю, обещаю… — устало произнес исследователь, и кривовато, одним уголком губ улыбнулся.

Иллойэ вышла из палатки, кликнула своих ястребов и ушла в сгущающиеся сумерки плавной, но решительной своей походкой.

Аодхан долго сидел за столом, положив лоб на сведенные вместе пальцы рук. И Мэб уже начало казаться, что он или уснул, или просто забыл о том, что она тоже осталась здесь. Чтобы напомнить о себе, она принялась наводить порядок на столе со склянками, тихо позвякивая битым стеклом и целыми колбами. Исследователь растер ладонями лицо и повернулся к ней.

— Вы тоже думаете, что я идиот, Мэбхн? — спросил он внезапно с легким смешком, но смотрел при этом непривычно серьезно. Она даже растерялась сначала, но потом взяла себя в руки, села напротив и, чуть помолчав, чтобы собраться с мыслями, начала говорить:

— Нет, Аодхан, я так не думаю. Я не очень хорошо разбираюсь во всех этих магических тонкостях и не могу дать вам совет или как-то помочь… Но я совершенно уверена — вы сделали то, что должны были сделать, и кроме вас на это никто бы не осмелился… Вот… Простите, я не слишком хорошо умею говорить… — она замялась было, но сразу встрепенулась, окрыленная внезапной мыслью: — Но если вы умеете разговаривать с Туманом, вы ведь сможете сделать так, чтобы он и меня пропустил за Стену? Пожалуйста!

— Мэбхн, Мэбхн… Вы и сами не знаете, насколько чудесны, — Аодхан смотрел на девушку с вечным своим выражением ласкового умиления и неожиданно протянул руку к ее лицу, заправил за ухо непослушную прядь светлых волос, едва-едва касаясь, провел подушечками пальцев по щеке и медленно, словно нехотя, отвел ладонь обратно. — Нет, я не могу сделать этого. А если бы и мог, то ни за что бы не признался. Чтобы последствия ранения, нанесенного туманником, исчезли, нужно время, Мэбхн.

— Что же тогда мне делать? — прошептала она, совершенно сбитая с толку.

— Сейчас расскажу…

Исследователь подошел к дальнему столу, на котором девушка начала было наводить порядок, и быстрыми привычными движениями принялся выстраивать целые пробирки в нужном ему порядке, время от времени бросая на девушку ободряющие взгляды

— Сейчас вам нужно идти отдыхать. А завтра будете помогать мне восстанавливать лабораторию и… ждать. Когда бродишь в Тумане, оказывается, очень важно, что кто-то ждет тебя там, снаружи. Если же вы спрашиваете меня, что вам делать в целом, то здесь тоже ничего сложного: жить, Мэбхн, просто жить… Вот видите, сколько у вас важных дел. Так что идите отдыхайте, а я пока наведу тут порядок после наших с Ллойдом дружеских посиделок, — он с сомнением хмыкнул. — Всегда подозревал, что дружба — дело непростое, но не до такой же степени… Дня не прошло, а уже и физиономия разбита, и неделя работы вивернам под хвост..

Привычная болтовня Ибдхарда постепенно успокаивала Мэб. Она посидела еще немного, а потом решила последовать совету своего начальника и пораньше лечь спать, но у самого выхода остановилась и все же спросила:

— Вы больше не исчезните внезапно?

— Не исчезну. Отдыхайте, Мэбхн, я еще успею вам надоесть, — и исследователь снова вернулся к своим драгоценным склянкам.

Следующие несколько дней и правда прошли достаточно мирно. Дел у Мэб было по горло. Аодхан не на шутку вознамерился восстановить утраченные звенья своих экспериментов, и новые пробирки в лаборатории заполнялись с впечатляющей скоростью.

— Ну-ка, Мэбхн, посмотрите сюда. Какой прекрасный образец, — исследователь предъявил ей склянку, на дне которой бодро шевелилась маленькая копия туманника. — Сейчас мы его немного разозлим.

Он потряс банку и, чуть прищурясь, внимательно посмотрел на объект своих испытаний. Судя по легкому холодку в груди, не просто так смотрел, а отдавал ментальный приказ. Туманник тут же забился, заметался внутри банки.

— Отлично. А теперь маленький фокус!

Из недр стола была тут же вынута клетка с обычной нишью — маленьким полевым зверьком, обладающим крохотной магической искрой, помогающей ему на секунду-другую отводить глаза охотящимся на нее хищникам — и откуда только взялась? В следующее мгновение зверек был вынут из клетки и заброшен в склянку с туманником. Тот сперва оторопел, а затем набросился на своего непрошеного соседа, потрясая щупальцами и сверкая разрядами. Когда одно из щупалец пронзило тельце ниши насквозь, старая рана в груди Мэб отозвалась острой болью. Исследователь же очень внимательно следил за происходящим.

— Вы знали, что, пронзая жертву, туманник не забирает себе ее жизненную энергию, а отдает Туману. Нет? Я тоже раньше не подозревал, а вот теперь знаю… Правда, интересно? С нашей точки зрения — это ужасная трагедия, с точки зрения мира — сложный, но правильный выбор — отнять жизнь у нескольких, чтобы выжили все остальные..

Маленькое тельце беспомощно затихло в склянке, туманник успокоился и теперь еле-еле шевелил щупальцами. Ибдхард, не отрывая взгляда, смотрел на эту картину, а у Мэб перед глазами один за другим мелькали лица из прошлого — лица ребят, погибших на границе в бою с этими туманными тварями… много их было, слишком много. Имей возможность она сама хоть что-то сделать, чтобы они выжили, пусть даже ценной собственной жизни, разве сомневалась бы она тогда хотя бы мгновение? Нет, конечно. И снова тугой узел скручивался глубоко внутри, и так тоскливо становилось, что хоть волком вой. Хорошо, что длились эти минуты слабости совсем недолго, Мэб даже забывать о них умудрялась до следующего приступа.

А по вечерам в лагерь приходила Иллойэ, и они с Аодханом отправлялись вдвоем (если не считать ястребов, конечно) за Стену, а Мэб, изнывая от беспокойства, ждала. Заполняла журналы — и ждала, раздавала указания дежурным — и ждала, выходила на вечернюю пробежку — и ждала… Пока не раздавался над головой резкий ястребиный крик, а потом из густых клубящихся недр Тумана не появлялись две до мелочей знакомые фигуры. Тогда Мэб вздыхала облегченно и спешила навстречу.

Отвар нужных трав у нее всегда имелся с собой в походной фляжке. Она протягивала ее новоявленному заклинателю, тот вымученно улыбался в знак благодарности, пил жадно, запрокинув голову, так что ручейки текли по подбородку, а потом скользил по окрестностям рассеянным мутным взглядом, и девушке стоило больших усилий гнать из головы прочь воспоминание о несчастной ниши, нашедшей свою смерть в объятиях туманника. Ни одного случая прорывов на их участке в эти дни зафиксировано не было. Но Мэб не могла не видеть, что каждый такой поход давался исследователю тяжелее предыдущего. Сам он, конечно, вида не подавал, но под глазами его залегли тени, с которыми не мог справиться даже продолжительный сон, черты лица слегка заострились. Прежде всегда сосредоточенный, теперь он мог неожиданно остановиться прямо во время разговора и смотреть перед собой отсутствующим взглядом, пока не спохватывался, встряхивая темно-рыжими волосами. Каждое такое открытие отзывалось в Мэб новым приступом тоски и тревоги.

Ллойд вернулся через четыре дня в сопровождении двух весьма примечательных личностей. Первый — черноволосый смуглый молодой человек невысокого роста лет двадцати пяти в темно-серой форме, Мэб такую видеть еще не доводилось. Второй — подросток лет четырнадцати, ничем кроме жаркого любопытства в голубых глазах, не отличающийся от любого другого паренька его возраста. Они вошли в палатку как раз в тот самый момент, когда Мэб под диктовку своего непосредственного руководителя записывала ход проведения очередного эксперимента, который ей предстояло в первый раз самостоятельно осуществить от начала и до конца.

Не успел эяйр Ариллиан представить незнакомцев, как паренек, откашлявшись, сделал шаг вперед и громко возвестил:

Сделайте поглубже вдох:

Перед вам И-Драйг-Гох..

…И бездарный стихоплет,

Что по шее огребет –

неожиданно сухим, трескучим голосом закончил за парнишку черноволосый, попутно ловким движением отвесив подростку легкий, но обидный подзатыльник.

— Эй! — возмутился тот. — Я же будущий менестрель, мне практиковаться надо.

— Покажи мне того, кто вбил в твою голову эту мысль, у меня есть к нему некоторые претензии, — ухмыльнулся обидчик.

— Кажется, Ллойд нашел себе новых друзей. — Аодхан вышел к гостям и панибратски похлопал старшего следователя по плечу. Познакомишь?

— Заместитель главы делегации И-Драйг-Гох..

— Ойхо, — прервал долгие объяснения черноволосый и протянул Ибдхарду руку, которую тот пожал с нескрываемым любопытством.

— А я Альм! — «менестрель» уже был тут как тут, протягивая свою не слишком чистую пятерню.

— Это недоразумение — мой подопечный, — без особого восторга произнес черноволосый. — Риана Артанхион очень просила за ним присмотреть, и я дал ей слово.

Произнесено было так, что всем присутствующим стало ясно: легче убить Ойхо на месте, чем заставить это самое слово нарушить.

— Что ж, я думаю, у нас найдется кому последить за Альмом, пока мы будем заняты делом, — Ллойд вопросительно смотрел на Мэб, и та согласно кивнула. Все лучше, чем изводиться без всякого занятия. А мальчишки — в любом возрасте мальчишки, четырнадцать им или тридцать четыре, и с первыми все намного проще.

Когда час спустя гости покинули лабораторию и удалились на постой, это чувство у Мэб переросло в полную уверенность с одним существенным дополнением — мальчишки крылатые ничем от своих бескрылых собратьев не отличаются, что бы там они о себе не думали.

***

К полету И-Драйг-Гох готовился со всей ответственностью. Подробно расспросил о том, что от него требуется, сходил к Стене под чутким руководством целителя, убедился, что может пребывать в Тумане безо всяких осложнений не больше десяти минут, и сосредоточился на подготовке тела. Вместо еды пил специальные отвары (Иллойэ, неплохо знакомая с представителями горного племени, помогала их готовить) и занимался весьма странной гимнастикой. Тренировался он на общей площадке, смотреть не запрещал, поэтому Мэб не могла не полюбопытствовать (тем более, что и сама была не прочь размяться, а заодно погонять Альма, который на месте усидеть не мог ни минуты).

— А подсматривать нехорошо, — взялся вдруг поучать ее мальчишка. — Он же там сейчас голяком скакать начнет.

— Зачем это? — удивилась девушка.

— Так ни одна одежда такого издевательства не выдержит, — пожал плечами Альм — там же такое!!! — завертел-закрутил руками паренек и этим только подогрел интерес — что ж там за подготовка?

— Ты давай-ка, не болтай, а шевелись! И не надейся, что получится от тренировки отвертеться.

В конце концов они же не одни на площадке будут, а обнаженной мужской натурой Мэб точно не смутить: за то время, что она в зоне боевых действий в мужском коллективе провела, насмотрелась всякого и снаружи, и даже изнутри. Если речь идет о жизни и смерти, то как-то не до щепетильности.

Когда они пришли на площадку, действо было в самом разгаре. Аккуратно сложенная стопка одежды лежала в углу, а сам И-Драйг-Гох скромно разминался с краю, чтобы не мешать остальным тренирующимся. Хотя мог бы и не утруждаться, все равно все остальные парни, забыв о своих упражнениях, вытаращив глаза, смотрели на дикаря, который показывал такие чудеса акробатики и растяжки, что если бы кто из эльнов решился подобное повторить, гарантированно заработал бы себе пару вывихов или что похуже. Мэб тоже какое-то время глазела на эти экзерсисы да и не только, честно говоря. Не отметить, что все тело Ойхо покрыто странными темными ветвистыми узорами, не мог только слепой.

— Видали рисунки? — тут же рядом возник Альм. — Иглами сделаны, прямо под кожу… жуть… Тем, кто собирается перекидываться такое наносят, в специальные точки тычут и что-то там активируют..

Ну вот только сплетен досужих Мэб и не хватало. Она быстро тряхнула головой и напомнила себе, что является десятником, пусть и бывшим..

— Отставить ротозейство. Здесь вам что, бесплатный спектакль? А ну разойдись! — вспомнив былые навыки гаркнула она.

Вояки среагировали, как положено — вернулись каждый к своим тренировкам, а вот мальчишка озадаченно крякнул, кажется, впервые понимая, что легко от своей новой знакомой не отделается.

— Так, ну что, сначала кругов десять для разминки? — Мэб повернулась к мальчишке.

— Это еще зачем? — запротестовал тот. — Я же менестрель, натура возвышенная, к чему мне такие грубые занятия?

— А вот тут ты ошибаешься. Навыки бега для менестреля — первейшее дело. — девушка совершенно серьезно смотрела на Альма. — Особенно, если в стихосложении он не очень силен… До слуха их долетел трескучий смех Ойхо. Мальчишка, оскорбленный в своих лучших чувствах, надулся, но целесообразность тренировок отрицать не стал и разминку выполнил (хотя и пытался пару раз схалтурить).

Возвращались они все вместе. Аккурат в то время, когда Мэб завершала их общую с Альмом тренировку, Ойхо вышел из очередной головокружительной позы, невозмутимо оделся и, в свою очередь, принялся наблюдать за пыхтением своего подопечного. Все время, пока шли обратно, мальчишка плелся сзади, картинно постанывая. Но чудесным образом ожил, как только оказался среди своих знакомых.

— Как потренировались? — Ллойд на секунду оторвался от изучения каких-то записей и снова нырнул обратно.

Там, где голый И-Драйг-Гох

В рульку завернется,

Я сегодня чуть не сдох,

А она смеется –

Порадовал всех новым творением будущий менестрель.

— М-да, и как вы его терпите только? — сочувственно поинтересовался у Ойхо старший следователь.

— С большим трудом, — вздохнул дикарь. — Но госпоже Фринн удалось его слегка утихомирить.

Сама Мэб в этом сильно сомневалась, но улыбнулась мужчинам вежливо, а потом поспешила в лабораторию.

Аодхана до вечера она не ждала. С утра его снова вызвали в лазарет: у одного из больных внезапно ухудшилось состояние, и целитель, временно забросив свои исследования, поспешил на помощь. Оказалось, однако, что он уже успел вернуться. Ходил из угла в угол в мрачной задумчивости, иногда останавливаясь у стола, чтобы заглянуть в какую-нибудь из лежащих на нем книг.

— Поздно позвали, — ответил он на повисший в воздухе вопрос, и Мэб кивнула, сочувствуя. Вздохнула про себя, но знала уже, что тут утешать бесполезно. Поэтому тихонько пробралась за дальний стол и принялась за ежедневную опись процессов в пробирках.

— Мэбхн, вы не знаете, можно тут где-нибудь поблизости раздобыть молоко корридена? — неожиданный вопрос поставил девушку в тупик.

— Эээ. нет, не знаю, но могу разузнать, если нужно.

— Буду вам очень признателен, — целитель, наконец, обосновался за столом и принялся делать в тетрадь выписки из книг.

— Как вам, кстати, наши новые знакомые? — проговорил он спустя несколько минут. — Примечательные личности, не так ли?

И не дожидаясь ответа зачастил с энтузиазмом:

— Было бы очень интересно исследовать строение тела И-Драйг-Гох и оптимальные методы исцеления. Информации по ним до обидного мало, а сами темы весьма обширны. Такой плотный, качественный материал под носом, на сотню диссертаций потянет… потянул бы… а времени толком изучить и нет… — быстро свернул начавшийся было разговор Ибдхард. — Знаете, Мэбхн, пойду-ка я, пожалуй, навещу Ойхо, есть у меня к нему ряд вопросов. А вы тут заканчивайте, и про молоко не забудьте, пожалуйста.

С этими словами исследователь вышел из палатки, а Мэб еще долго возилась с пробирками, время от времени вздыхая. Молоко корриденов? Странно, раньше исследователь такой переборчивостью не отличался.

Ойхо должен был лететь ранним утром. Всех заранее предупредили, чтобы не смели и носа казать в это время на тренировочную площадку.

— Луны — наша вторая ипостась — абсолютно разумны, но в момент переворота от боли могут проявить агрессию к тому, кто попадется на глаза. Лучше подходить несколько позже, когда он восстановит силы, — наставлял Ойхо, и добавил еще, тщательно подбирая слова: — У моего народа сам оборот является очень интимным моментом. Разумеется, я не могу запретить вам наблюдать его, могу только попросить, как просят друзей.

Смотрел И-Драйг-Гох при этом все больше на Иллойэ и Мэб. Разумеется, они тут же поспешили уверить его, что подглядывать не будут.

— Проявлять слабость на глазах у женщин — недостойно мужчин. Так у них считается, — пояснила потом дочь Хранителя. — А в момент оборота они слабы, как никогда.

В назначенное время Ойхо вышел на площадку. Разделся и все так же, аккуратной стопкой, сложил одежду. Медленно опустился на колени. Мэб, как и обещала, отвернулась и вздрогнула от неожиданности, когда воздух пронзил страшный, полный боли и страдания крик, сначала эльнийский, каркающий, а под конец уже явно звериный, расщепленный. Девушка не выдержала, закрыла уши руками. Крик смолк, а она все стояла не в силах отнять ладоней.

— Все, Мэбхн, все… Вы только посмотрите на этого красавца! Когда еще возможность такая представится? — ее мягко развернули за плечи, и взгляду открылась поистине небывалая картина. По площадке прохаживался серый лун. Размером с молодого корри, но более легкий, поджарый и одновременно сильный, двигался он плавно, словно перетекал из одного положения в другое. Грациозная длинная шея несла небольшую вытянутую голову, а вдоль спины серыми кожистыми валиками были сложены крылья. Лун время от времени припадал на передние лапы, потягивался, расправлял то одно, то другое крыло поочередно. Потом заметил стоящий чуть в стороне чан с сырым мясом и, довольно урча, принялся жадно поедать пищу. Запил прохладной чистой водой из бочки и лишь затем, довольный, повернулся лицом (назвать это «мордой» вряд ли у кого повернулся бы язык) к вышедшим к нему эльнам.

Он встревоженно смотрел то на Мэб, то на Иллойэ до тех пор, пока первая, поддавшись совершенно ей не свойственному девчачьему восторгу, ахнула:

— Потрясающий лун, Ойхо. Я даже не думала, что он такой красивый..

И-Драйг-Гох сразу же развеселился, загарцевал вокруг, и внезапно, забавляясь, боднул Мэб головой в плечо. Раздался приглушенный низкий смех, и девушка внимательно посмотрела на луна, пытаясь понять, как он исторгает из себя подобные звуки. Лун в ответ посмотрел на Мэб темными, почти черными глазами, фыркнул, и через мгновение пришло понимание — луны умеют передавать мысли. Зверь кивнул и побежал дальше, к стоящим рядом мужчинам. По дороге ловко вывернулся от объятий подбегавшего к нему Альма и слегка щелкнул того по лбу самым кончиком хвоста. Потом Ойхо долго о чем-то говорил с Ллойдом, Аодханом и Иллойэ. То есть они говорили, а он смотрел на них внимательно, время от времени поворачивая голову на бок или мотая ей туда-сюда. Наконец, он кивнул, крикнул громко, предупреждающе. Площадка снова опустела, а лун расправил плотные серые крылья, разом чуть ли не вдвое увеличившись в размерах, подпрыгнул, взмахнул ими и сначала тяжело, а затем все более уверенно поднялся в светло-голубое утреннее небо. Покружил над лагерем вместе с ястребами и огромной быстрой тенью заскользил в даль на Туманом.

Исследователь вместе с дочерью Хранителя отправились в лабораторию. Мэб же предстоял целый день в обществе подрастающего менестреля. И начать его она снова решила с разминки, несмотря на активные протесты подопечного и его же сомнительные опусы.

— Два штрафных круга, — вынесла вердикт Мэб, выслушав очередной слепленный на скорую руку шедевр, повествующий о деве-воительнице с каменным сердцем.

— За эту чудесную балладу?

— Ммм… ты прав, тогда четыре.

После тренировки они с Альмом пошли в лабораторию. Мэб думала пристроить мальчишку там к самой нехитрой работе, но быстро стало ясно, что он для этого совершенно не подходит. Подросток обладал какой-то невероятной способностью везде, где появлялся, оставлять после себя хаос. И ведь даже не скажешь, что делал это специально или что был неуклюж. Наоборот, пробирки взялся мыть рьяно, споро, но состав для мытья из совершенно обычных составляющих умудрился развести такой, что стекло не то, что не очищалось, а как морозными узорами покрылось, да еще и просыпал так кое-чего, по мелочи, на пол. А как убирать стал, вместе с пылью выудил из-под тумбочки странного вида жука. И не просто выудил, а исхитрился случайно, по красивой дуге, закинуть его точнехонько в широкогорлую колбу, над которой сидели Аодхан и Иллойэ, один за другим добавляя туда то один, то другой ингредиент. Данный жук в их состав явно не входил. Работа временно встала, а Альм услышал много новых и интересных выражений от господина Ибдхарда и даже попытался было записать особо заковыристые обороты, но не глянув, выбрал для этого совершенно не подходящее место — отчет для эйяра Ариллиана, который начала было писать Мэб. На этом месте терпение покинуло даже бывшую десятницу, и Альм чуть ли не за ухо был выдворен из палатки. Вместе с ней самой, конечно.

На свежем воздухе парнишка явно чувствовал себя более комфортно. Оживленно болтал, трещал так, что у Мэб почти разболелась голова. Они как раз почти дошли до Стена Тумана.

–..и вообще не понимаю, что все так носятся с этой Стеной. Туман, как туман, давно бы разогнали — делов-то.

И он внезапно, девушка даже среагировать не успела, прыгнул прямо в самую гущу клубящейся белой массы. Вот тут Мэб стало страшно. Она заметалась — что делать, бросаться за ним самой или звать на помощь?

— Альм! — закричала она, — А ну выходи, что тебя!

Через пару минут из тумана показалась лукавая рожица.

— Да тут я. А там нормальненько, только видно плохо. Я вчера как от Ойхо удрал, целый час тут сидел, и ничего. Так что вы не переживайте, госпожа Фринн.

Мэб внезапно вспомнила Иллойэ. Ее отношения с Туманом выглядели примерно так же.

— Альм, а кто твои родители? — и поняла, что зря спросила.

Сирота я, сирота, горе горемычное.

Все обидеть норовят такого симпатичного

Тут же заголосил Альм дурным голосом.

Очень хорошо, что в этот момент Мэб вспомнила о молоке корридена. Вчера раздобыть его не вышло, так почему бы мальца не озадачить этим вопросом. И идея оказалась вполне стоящей. Вся неуемная энергия Альма направилась исключительно в созидательное русло. Добравшись до первой же деревушки, он развернул активную деятельность. Где песенками своими на уши присел, где на жалость давил, с кем перемигнулся по-свойски, но к вечеру в его фляжке плескался целый стакан драгоценной жидкости.

— Не знаю как менестрель, а снабженец из тебя может выйти отличный, — отметила Мэб, когда они уже возвращались в лагерь.

— Это я и сам знаю, но так не интересно, — легкомысленно отмахнулся Альм.

Молоко оказалось очень кстати. Исследователь сразу возжелал провести с ним парочку экспериментов (хотя выглядел сам — краше в гроб кладут, видно, только что из-за Стены вернулся) и залил по несколько полупрозрачно-белых капель в пробирки с нужными ему туманниками.

— Ой, ну вы только поглядите! — воскликнул восхищенно. — Стабилизировались, как миленькие. Это, знаете ли, даже обидно. Ищешь-ищешь продуманный научный способ — и все без толку. А стоит применить бабкино средство из старых легенд — все работает, как надо. Мэбхн, запишите, пожалуйста, в журнал результаты, будьте так добры. Иллойэ, как там эликсир, готов? Прекрасно, только не подпускайте к нему этого одаренного юношу, очень вас прошу..

Ойхо вернулся поздно ночью. Тяжело опустился на тренировочную площадку, видно было, что он ужасно измотан. Снова подкрепился, выдохнул… и совершил оборот. Мэб при этом не присутствовала, лишь успела заметить, как на траву рухнуло окровавленное тело эльна, и целитель с помощниками срочно унесли его на носилках. Слышала, как Аодхан дает распоряжения и жалела только о том, что не может ассистировать сама — чересчур щепетильны И-Драйг-Гох, самому же Ойхо будет не удобно, когда узнает, что женщина видела его в минуту слабости. Вот поэтому они с Иллойэ пока сидели в лабораторной, ожидая новостей.

— Все в порядке! — новости явились в виде самого целителя, спикировавшего на стул не хуже подбитого луна. — Поспит часок и восстановится, у него высочайшая скорость регенерации.

— Всего час? Мальчик, не бог ли ты? После двойного оборота они по нескольку дней могут в себя приходить… — женщина-птица выглядела удивленной.

— Будь я богом, уже находился бы по другую сторону перехода, — хмыкнул исследователь.

— А то, для чего он туда летал, он успел тебе показать?

— Успел. Все примерно так, как мы и предполагали. Чуть хуже, но не критично. Судя по строению перехода, изначально он должен был работать как клапан — пропускать чего-то или кого-то только в одну сторону, из первичного мира к нам. А сейчас клапан этот окончательно слетел к вивернам, и все вещество, включая Туман из нашего мира, прямотоком хлещет обратно в первичный.

— И что теперь? — с тревогой спросила Мэб

— В идеале — выкрутить эту воронку с двух сторон, чтобы переход исчез вовсе. С нашей стороны есть возможность несколько… стабилизировать обстановку. И это будет сделано. Вопрос в том, поддержат ли нас с той стороны, — он в упор смотрел на Иллойэ.

— Я задам этот вопрос, но не знаю, ответят ли мне..

— Ладно, дамы, засиделись мы с вами. Давайте отложим разговоры до завтра. Мэбхн, вы позволите мне проводить вас до палатки?

Мэб кивнула и опустила голову, чтобы спрятать улыбку. Хотя не могла не понимать, что ее очень ненавязчиво выпроваживают. Сам исследователь вряд ли сразу отправится на боковую, да и дочь Хранителя пока никуда уходить не собирается. Но все равно, пройтись не спеша вдвоем было приятно. Вот только погода, слишком уж прохладная для этого времени года, вызывала в душе девушки знакомую стынь. Совсем недолго осталось до первых заморозков.

Ойхо пришлось летать к переходу еще два раза. Чтобы снять некоторые измерения и проверить, как на сам переход действуют разные магические вещества — кровь, молоко корри, различные магические эликсиры. По результатам испытаний эйяр Ариллиан срочно отправился к арвиэлле Алине Рэндаллион, крупнейшей заводчице корриденов в Королевстве, а исследователь с Ойхо и Иллойэ часто, до хрипоты, спорили о каких-то своих делах, сразу замолкая, когда кто-нибудь еще входил в лабораторию.

Зато у Мэб с Аодханом появилась своеобразная традиция. По вечерам они вместе отправлялись на небольшую прогулку. Исследователь, как обычно, развлекал ее забавной трескотней и мало что значащими историями, смысл которых она не запоминала. Но жадно, словно в последний раз, впитывала в себя звучание его голоса, знакомый наклон головы, привычку встряхивать время от времени темно-рыжими волосами, взгляд… то по-детски удивленный, то неожиданно колкий. Иногда ей казалось, что сейчас ее разорвет, таким огромным становилось ее собственное сердце, так сладко и одновременно тревожно оно замирало.

Когда приехал Ллойд (и привез от арвиэллы несколько бочек молока корри, помещенных под защитный охлаждающий купол), в лаборатории состоялся своеобразный военный совет. Мэб туда не пустили, заботливо рекомендуя отдохнуть. И девушка сначала отправилась одна на прогулку, а потом, и вправду, решила пойти спать. Уж больно долго они там совещались.

–.. Они обещали оказать поддержку, — тихо произнесла Иллойэ после того, как с основной повесткой, наконец, все было решено. — но подробностей мне не сообщили..

— Тогда не будем особенно на нее рассчитывать, — кивнул Ойхо, и все с ним согласились.

— Ллойд?

— Все понял, все сделаю, — глухо произнес Ариллиан, с трудом выдерживая взгляд исследователя.

— У меня есть еще одна просьба, можешь считать, последняя, — никто не улыбнулся шутке. — Отправь завтра госпожу Фринн обратно в Академию, я сегодня все подчищу. — целитель устало растер пальцами переносицу.

— И как я это ей объясню?

— Она блестяще справилась с порученной работой, изучила вдоль и поперек туманников. Все лабораторные журналы и отчеты написаны ее рукой. Остальное ей помнить незачем, — бесцветно произнес исследователь.

— Хорошо, Аодхан. Но, может, не стоит..

— Стоит, Ллойд, стоит. Да и мне будет легче там, зная, что с ней все в порядке..

Мэб уже засыпала в своей палатке, когда у входа раздался знакомый голос:

— Тук-тук-тук, Мэбхн, это я, можно? Я совсем не надолго… лежите-лежите. — Мэб быстро села на кровати с одной только мыслью:

— Аодхан? Что-то случилось?

— А? Нет-нет, все в порядке. Я пришел попрощаться.

— Попрощаться?

— Да, Мэбхн. Завтра утром мне придется вас покинуть.

— Вы идете… туда? Тогда я с вами!

— Конечно, вы со мной, — согласился Аодхан, улыбаясь ласково, — вот здесь …

Он положил пальцы себе на висок.

— …и здесь, — ладонь правой руки легла ему на грудь. — А вам надо поспать, вы устали, Мэбхн, правда же?

Глаза девушки затуманились, тяжелые веки наотрез отказывались открываться. Она неловко попыталась стряхнуть навалившуюся так резко сонливость, но потерпела сокрушительное поражение. Уже падая в нежные объятия сна она прошептала:

— Всю жизнь, слышите… я буду помнить вас всю свою жизнь.

— Я тоже Мэбхн. Всю. Жизнь.

Он посидел немного, любуясь спящей девушкой, а потом очень аккуратно положил пальцы ей на виски и провалился в чужой поток воспоминаний. Волна неизъяснимой, щемящей нежности накрыла его. Каждое стертое из ее памяти мгновение свежим шрамом ложилось на его сердце, и под конец на этой глупой мышце не осталось живого места. Он долго смотрел в темноту перед собой, потом тряхнул волосами и быстро, чтобы не дать себе возможность передумать, вышел из палатки.