Доставая телефон, я подумала, что напарник меня не правильно понял. Но определившийся номер отодвинул все раздумья в сторону.
— Да, мам, — моим голосом можно было заморозить Гольфстрим.
— Детка, привет, — родительница говорила спокойно, даже чересчур, и это выдавало ее волнение. — Ты можешь приехать?
Приезжать категорически не хотелось, но мама редко звонит просто так, только если случается что-то из ряда вон выходящее.
— Мам, что-нибудь случилось?
— Детка, это не телефонный разговор, — замялась мама. И этой фразой вогнала меня в тоску, опять, наверное, кто-то попал за решетку и надо помочь этого кого-то вытащить. Знает же прекрасно, что я помогать не стану, зачем понапрасну тратить и свое время, и мое?
— Хорошо, сейчас приеду, — с тяжелым вздохом ответила я и повесила трубку.
— Едем знакомиться с родителями? — нарочито весело спросил напарник.
— Не думаю, что стоит тебя впутывать в семейные дрязги, — покачала я головой, но Грега мое мнение видимо не волновало.
— Куда ехать?
— «Китти Кирненс», третье авеню, Бруклин.
— По четыреста семьдесят восьмой через туннель?
— Именно, — нехотя отозвалась я.
— Ты не рада ее звонку? — взгляд напарника стал суровым. Видимо, в его семье отношения, не как в моей.
— Она ни когда не позвонит просто так, а помощь, которую она потребует, я предложить не смогу.
— Тогда я точно с тобой, — улыбнулся мужчина, да так заразительно, что у меня на лице тоже сама собой возникла улыбка, а настроение поднялось до боевого.
Мы достаточно быстро добрались до Бруклина, и оказались у трехэтажного здания, с покрашенным в белый, фасадом первого этажа. На нем красовалась красная вывеска, а красные двери в тон постоянно распахивались, то впуская, то выпуская посетителей, разной степени накаченности. Грег смешно сморщился, будто мы в помойку собираемся залезть, но потом возомнил себя джентльменом и поспешил открыть дверь. Остановить я его не успела.
Только когда вылезла из машины, прижалась к его плечу, вынудив наклониться, и подставить ухо.
— Это плохая идея, Грег, с моей семьей лучше не знакомиться.
— Айс, ты моя напарница, если нам повезет, то на долгие годы, а это значит, что моя семья — твоя, а твоя — моя. И не надо стыдиться, ты же знаешь, кем бы они ни были, я видел хуже.
— Спасибо, — я осторожно коснулась губами его щеки, и тут же испугалась собственного действия, отдернулась, посмотрела по сторонам, но вроде никто не обратил внимания. Правильно, закон этого района: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего ни кому не скажу, если только за большие деньги или под дулом пистолета».
Мы зашли внутрь, и разговоры стихли, слышно было только музыкальный автомат, стук бокалов и бильярдных шаров.
— А вот и моя девочка, — из рабочей двери из-за бара вышел человек, которого я много лет не видела, и, в принципе, видеть желанием не горела.
— Здравствуй, отец.