Сладкое королевство

Глава 11

Адам оглядел себя в одну из зеркальных колонн и поправил новый шелковый галстук, купленный в одном из бутиков.

Теперь он знал, что чувствует жених, ожидая у алтаря невесту, которая решила дать ему несколько минут на то, чтобы он представил себе, как бы жил без нее.

Тщательно стараясь игнорировать покровительственные улыбки проходящих мимо матрон, которые смотрели на букет орхидей у него в руках, на одинокую орхидею у него в петлице и делали свои выводы, он посмотрел на новые наручные часы.

А подняв голову, увидел ее.

Волосы, завязанные лентой, не способной их удержать, поношенные свитера, очки на кончике носа — такая Мей сумела овладеть его сердцем.

Теперь, когда они посмотрели друг на друга через холл, он вдруг потерял способность дышать, двигаться. Его сердце замерло.

Мей первая пошла вперед, ступая на высоких каблуках очень осторожно, как кошка.

Люди поворачивались в ее сторону. Мужчины и женщины останавливались, чтобы посмотреть на нее. И он пошел к ней, полетел к ней и остановился против нее — онемевший, влюбленный подросток.

— Красивые цветы, — сказала она, глядя на бронзово-кремовые орхидеи, которые он сжимал в руке. — Подходят к твоему галстуку.

Он хотел сказать, что и галстук, и цветы он выбрал потому, что они подходят к ее глазам, но вместо этого заметил:

— К счастью, они подходят и к твоему костюму. — И протянул ей букет.

— Какие красивые! Спасибо, — сказала она и осторожно провела пальцами по лепесткам. Потом увидела цветок у него в петлице. — Ты все продумал.

Почти все.

Когда он завинчивал шурупы, он меньше всего думал о том, что может влюбиться в Мей Колридж. И не знал точно, как и когда это произошло. Последний час он бродил по торговой зоне отеля, выбирал галстук, выбирал цветы, смотрел на желтые алмазы в витрине ювелирного магазина и старался решить, какой оттенок подойдет к обручальному кольцу ее бабушки.

Он взял ее руку, посмотрел на нее:

— Я хотел купить тебе кольцо.

— Я не хотела… — Она подняла на него глаза. — Оно было у меня на пальце, когда пришел Джейк.

Он покачал головой:

— Не думаю, что на свете есть другое кольцо, которое так же пошло бы тебе. И я купил вот это. — Он достал из кармана маленький бархатный футляр, открыл его и извлек кулон с желтым алмазом. — Мне кажется, это подойдет.

— Адам… — Она покраснела, прижала руки к лицу. — Не знаю, что и сказать.

— Не говори ничего. Просто повернись и позволь мне застегнуть замочек.

Он подумал, что она, может быть, вспыхнула, как школьница. Но жила-то она как реальная, взрослая, предусмотрительная женщина.

Она работала, сама строила свою жизнь, свое будущее. Иногда ей, возможно, требовалась помощь, когда она забиралась слишком высоко, например, но рассчитывала она всегда только на себя.

Он чувствовал себя так, как будто шел через жизнь в полусне. Отдавал себя целиком созданию своей бизнес-империи, не обращая внимания на то, что действительно важно.

Глядя на Мей, он подумал, что наконец пробудился. Пробудился полностью и так же надеется и радуется, как любой из мужчин там, в очереди за лицензией на брак.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он и, опасаясь, что сейчас начнет говорить глупые комплименты, добавил: — Но я не хотел, чтобы ты платила за этот костюм.

— Я знаю, Адам. Но моя бабушка однажды сказала, что если мужчина покупает женщине одежду, значит, надеется с нее эту одежду снять.

Она сказала это так просто, что он понял: она долго репетировала эту фразу в ожидании подходящего момента. Напоминание…

— Твоя бабушка была очень мудрой женщиной, — сказал он. — Жаль, что она не видит, какая прелестная у нее внучка.

— Мне тоже. — И вдруг ее глаза засияли, и Мей спросила: — Пошли?

Он предложил ей руку, и, когда они двинулись к двери, вокруг раздались аплодисменты. Швейцар приподнял фуражку, открыл им дверцу автомобиля, и они поехали навстречу теплому предвечернему солнцу.

Внешне Мей была совершенно спокойна. Благодаря туфлям. Такие высокие каблуки требовали абсолютной сосредоточенности. Так что на ходу она не могла думать ни о чем другом.

Как только она взяла Адама под руку, она поняла, что, если пошатнется и ему придется ее поддержать, волшебство исчезнет. Он пережил столько опасностей, был ранен, устал и все-таки сделал для нее все это. Ее ноги шли, а душа трепетала.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она, не доверяя своему голосу, только кивнула. Но как раз в тот момент, когда она испугалась, что сейчас начнет задыхаться, машина остановилась. Она увидела большой плакат и охнула.

— Придорожная свадьба?

— Ты разрешила Джейку устроить нам сюрприз, — напомнил Адам. — Но если это не то, чего ты ждала, извини. Действительно, это все не то. Ты такая элегантная, Мей, такая красивая. Может быть, уже слишком поздно, но ты достойна чего-то большего, Мей, чего-то необыкновенного. В отеле есть свадебная часовня. Может быть, они могут…

— Нет! — Он выглядел таким расстроенным, что она, забыв все свои страхи, взяла его за руку. — Это именно то, что надо. Я в восторге.

Она сказала правду. Это было очень мило и совершенно не похоже ни на одну из картин, которые рисовало ей воображение. Такая свадьба заставит ее смеяться, а не плакать. Ничего помпезного. Ничего, что могло бы разбить ей сердце.

— Я в восторге, — повторила она.

Священник в белом одеянии ждал их у окна:

— Мисс Колридж? Мистер Вейвелл?

— Да…

— Добро пожаловать в придорожную свадебную часовню. Вы привезли лицензию?

Адам протянул ему лицензию.

— Готовы ли вы оба дать торжественные супружеские обеты?

— Несомненно, — сказала она быстро.

Священник повернулся к Адаму, и тот подтвердил:

— Несомненно.

Они быстро произнесли свои обеты. Адам надел бабушкино кольцо на палец Мей. Потом разжал ладонь и показал другое кольцо, гораздо больше, но точно такое же.

Казалось, весь мир затаил дыхание, когда она взяла кольцо и надела ему на палец.

— Объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.

— Могу я поцеловать невесту, миссис Вейвелл? — спросил он.

Она издала какой-то звук, который можно было понять как согласие, и он, обняв ее, приложил свои губы к ее губам в зародыше поцелуя, который вырос во что-то более глубокое и страстное и мог бы длиться вечно, если бы не просьба фотографа продержаться еще чуть-чуть.

В соседнем окне они получили фотографии и сувенирный сертификат данных ими свадебных обетов.

— Фотографическое свидетельство, — сказал он, просматривая снимки, и протянул ей фотографию, на которой они целовались на фоне плаката «Придорожная свадьба». — Может быть, пошлем эти снимки в «Селебрити»? Это поддержит энтузиазм Фредди, пока Джейк не уладит все формальности.

Она кивнула. Потом заметила:

— Остается еще одна вещь. Где обещанные гамбургеры и картошка?

— Не понял.

— Придорожная свадебная часовня должна предоставлять придорожный свадебный завтрак.

— Ты голодна? — догадался он.

— Зверски.

Мей была так погружена в уход за дедушкой и домом, в свои классы, что у нее никогда не оставалось времени на размышления. И тут вдруг поняла, что голодна, но не тем голодом, который удовлетворяют за столом.

Она хотела, чтобы Адам смотрел на нее так, как смотрел там, в их номере, касался ее. Чтобы она касалась его, целовала, стала его любовницей, а не только другом, держала на руках его ребенка. Хотела, пусть на один сказочный вечер, стать его женой по-настоящему.

— Не знаю, время сейчас завтрака, ланча или обеда, — пояснила она, — но я не ела с тех пор, как сошла с самолета. А ты, вероятно, заметил, что я не из тех женщин, которым достаточно листика салата. — Она обернулась, заметив знакомую эмблему. — Вот! Мы можем зайти сюда и насладиться гамбургерами и картошкой.

Он усмехнулся:

— Ты не нагрузка для кармана, Мей.

— Ну не знаю. Ты заплатил за мой полет, за люкс в первоклассном отеле и алмазный кулон. — Она дотронулась до кулона у себя на груди. — Тебе нужна жена, которая учила бы тебя экономить. А я хочу получить клубничный молочный коктейль.

По дороге в отель они, смеясь, обсуждали свой импровизированный пикник.

Джулия, которую швейцар наверняка предупредил об их возвращении, ждала их в номере с шампанским во льду, экзотическими сладостями и шоколадным тортом. И корзиной алых роз, такой огромной, что большая комната стала казаться меньше.

Мей побледнела:

— Пожалуйста, заберите их, Джулия. У меня аллергия на розы.

— Конечно, мистрис Вейвелл. Позвольте поздравить вас обоих.

— Спасибо.

Это произнес Адам. Она не могла говорить. Не могла смотреть на него. Не могла двинуться, пока он не положил ей руку на плечо:

— Все в порядке, Мей. Я знаю.

— Знаешь? — Она подняла на него глаза. — Что ты знаешь?

— Про лепестки.

У нее перехватило дыхание.

— Что ты знаешь? — прошептала она.

— Я знаю, что ты собрала их и положила в томик стихов.

Собрала их. Звучит красиво. Но на самом деле она ползала в темноте на четвереньках, скользила на замерзших лужах, но не сдалась, пока не собрала лепестки, все до единого. Руки замерзли так, что она не чувствовала свои пальцы, ладони.

— Откуда? Никто не знал…

— Я взял эту книжку, когда ждал тебя в твоей гостиной. Оттуда выпал лепесток. Тогда я ничего не понял. Я прозрел гораздо позже, когда догадался, что ты сделала для Саффи. Поэтому я позвонил тебе снова. И это спасло мне жизнь. Если бы я лежал в постели, а не разговаривал с тобой, сидя на полу…

— Дед заставил меня выбирать, — сказала Мей быстро, потому что боялась слушать, как близок он был к гибели. — Или я поклянусь больше никогда не видеть тебя, не разговаривать с тобой, или Саффи отправится в тюрьму.

— Но когда ее отпустили…

— Мы дали друг другу слово. Он свое слово сдержал. — Мей ласково взяла в руки его лицо, поцеловала синяк на скуле. — Забудь об этом, Адам. Это все позади.

— Как это может быть позади? — спросил он. — Когда я полз и полз по развалинам того отеля, я видел перед собой твое лицо. Я выжил потому, что думал о тебе.

Она прервала его речь поцелуем. Потом начала медленно расстегивать свой жакет.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь вернуть потерянное время, — сказала она, роняя жакет на пол. — Хочу взять назад то, что у нас украли. — Она расстегнула пояс юбки, секунду поколебалась, подняла на него глаза и спросила: — Могу я надеяться на помощь с молнией?

Он смотрел на нее не отрываясь. Он расстегнул молнию и, когда юбка упала на пол, положил руку на теплый изгиб ее бедра, наклонился и поцеловал ее.

Как будто они снова стали восемнадцатилетними. Подростки, касающиеся друг друга, проникнутые важностью происходящего, понимающие, что другого такого момента в их жизни не будет, что оба они сейчас изменятся навсегда.

Такой она была тогда. Сияющей. Горевшими, как фонари, глазами она сообщала ему, чего она хочет. Робкая и страстная одновременно. Наивная и смелая. Невинная, как младенец, она все же знала больше его. Знала, чего она хочет. Чего хочет он. Она диктовала неторопливый ритм, заставляла его ждать, заставляла чувствовать себя божеством.

Это же она делала и теперь. Расстегивала пуговицы на его рубашке и медленно отступала к спальне. Она целовала каждый его синяк. Тихонько застонала, когда он зажал ее между колен.

Он терялся в жаре ее поцелуев, сладости ее прикосновений, чувствовал себя возрожденным, созданным заново, пока ее тихие вскрики не затмили все остальное, требуя последнего, главного штриха картины любви.

— Пожалуйста, Адам, пожалуйста, — торопила она.

И от этих трех слов мир пошатнулся.

Он отстранился от нее, почти скатился с кровати, стремясь убежать от того, что едва не сделал.

Мей, в страхе, что вдруг сейчас сказалось все, что он пережил, что он нездоров, схватила халат и бросилась к нему. Он сидел в кресле, закрыв лицо руками.

— Что с тобой? Ты нездоров? Тебе плохо? — Она опустилась перед ним на колени.

— Нет.

— Скажи, в чем дело.

— Я хотел заставить тебя умолять меня.

Она взяла его за руку, но он вырвался:

— Я хотел затащить тебя в постель твоего деда и заставить молить меня. Думаешь, я проникся сочувствием, когда ты сказала, что вот-вот потеряешь дом? Я был в восторге. Ты была у меня в руках. Я хотел написать свое имя поверх имени Колридж. Представлять тебя везде как миссис Вейвелл, жену презренного оборванца. Затащить тебя в постель твоего деда и заставить просить.

— Так что ты хочешь сказать? Что я просила недостаточно? — спросила она. — Или ты хочешь подождать, пока мы вернемся домой?

Он поднял голову:

— Нет, нет… Я был неправ. Я тебя недостоин. Но я думал, что, может быть, если я буду терпелив, ласков, заботлив, может быть, через год, когда ты сможешь получить свободу, если захочешь, я смогу предложить тебе стать моей женой по-настоящему.

— Через год?

— Я готов ждать сколько угодно. Я люблю тебя, Мей. Я никогда не желал никакой другой женщины так, как желал тебя. Желаю тебя.

— Нет. — Она покачала головой, встала, отступила на шаг. — Целую страшную неделю я думала, что тебя нет в живых, и кляла себя за то, что не сказала тебе, как люблю тебя, пока могла. А потом я, идиотка, решила, что не стоит наваливать на тебя мои эмоции. Так вот. Я понимаю, почему ты чувствовал то, что чувствовал, но я ждала тебя больше десяти лет, Адам Вейвелл. — Она развязала пояс своего халата, и халат соскользнул на пол. — Я не хочу терять еще один год. А ты?

Она протянула к нему руки, и ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он взял их и притянул ее к себе.

Звонари ждали, чтобы начать звонить изо всех сил. На хорах стояли певцы с голосами ангелов. Церковь позади Мей была полна знакомых. Пришли и те, кого она еще не знала, но должна была узнать в будущем. Здесь были Фредди, мать Адама, Саффи, Мишель и его родители. Ненси в коляске, в пене розовых кружев, следовала за ней, как почетная подружка невесты. И Робби — еще одна подружка невесты.

Все было точно так, как она представляла себе много лет назад. Церковь украшена розами, миртом и плющом. Она несет в руке букет роз цвета бронзы, такая же роза сияет в петлице Адама.

Все так и не совсем так. Даже знаменитый местный дизайнер Джина Вагнер не смогла втиснуть Мей в платье ее обычного размера. Одна из ее мастериц работала над платьем до самого утра, расширяя его в талии, чтобы не создавать неудобств той новой жизни, которой они с Адамом дали начало во время своего, так сказать, медового месяца.

Точно так и совершенно не так. Потому что, будучи подростком, она не знала, что именно она будет чувствовать. Та мечта была мечтой несчастной девочки о победе.

Сегодня все было по-настоящему. Она и Адам встали у алтаря, викарий начал говорить:

— Возлюбленные мои! Мы собрались сегодня здесь, чтобы благословить брак Мей Колридж и Адама Вейвелла.

Главным чувством была радость, празднование благословенного союза любви — данной и принятой.

_{Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.}

_{После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.}

_{Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.}