Сладкое королевство

Глава 9

Саффи поселилась в комнате Мей, чтобы быть рядом с детской.

Она проспала большую часть дня, просыпаясь только тогда, когда Ненси, которую она уложила в кровать рядом с собой, начинала плакать.

А Мей и Робби готовили комнаты к приезду слушателей трехдневных курсов садового дизайна. Потом Мей пошла погулять с Ненси. По дороге в Мейбридж, где она хотела купить для Саффи белье и одежду, она расклеивала на фонарных столбах объявления с фотографией найденного котенка.

Она старалась постоянно быть чем-то занятой, но не могла мысленно перестать считать часы до приземления самолета Адама.

К вечеру Саффи пришла в себя. Робби объявила, что идет в кино, и оставила подруг наедине.

— Я искренне люблю Мишеля, — сказала Саффи в заключение повествования о том, как они встретились, какой он красивый и романтичный. — Это все его мать. Она просто ужасный сноб. Она изо всех сил старалась нас разлучить, но у нее ничего не получалось. Тогда она раскопала эти истории из моего детства. Про магазины, наркотики и так далее. И сказала Мишелю, что мне нельзя доверять Ненси. Что это опасно.

— А он спросил тебя об этом?

— Ну да. И я честно ему все рассказала. Про то, как я едва не попала в тюрьму и ты меня выручила, я рассказывать не стала. Но все остальное — да.

— Ты не должна прятаться, Саффи. У Мишеля тоже есть права. И вообще, ты поступила неправильно. Он, наверное, сходит с ума от тревоги. И не только за девочку, — добавила Мей.

— Я очень испугалась.

— Я тебя понимаю. Как ты думаешь, может быть, стоит поговорить с ним, объяснить ему?

Потребовалось некоторое время, чтобы ее убедить, но через час заплаканная, всхлипывающая Саффи рассказывала Мишелю, как сильно она его любит.

Адам позвонил на следующий день, в десять утра. Мей почти не могла спать и вскакивала каждый раз, когда звонил телефон. В основном это был Мишель — говорил Саффи нежные бессмыслицы. Страх потерять ее привел его в чувство.

— Они разговаривают? — спросил Адам.

— Без умолку. Я пригласила его сюда, но по его нерешительности поняла, что он не поведал родителям о счастливом примирении. Его мамаша, кажется, настоящий дракон.

— Есть кое-что похуже матерей, слишком трясущихся над своими чадами.

— Да.

— Извини, Мей.

— Ничего. Как прошел полет?

— Длинный. Нудный. Я посмотрел какой-то фильм. Кормили отвратительно. В общем, все как обычно.

— Ну, тебе предстоит обед у президента. Утешайся этим.

— Только в конце недели. Сейчас мне надо идти, Мей. Позвоню позже. Береги себя. — Он повесил трубку.

— Береги себя, — повторила она тихо, прижимая телефон к груди.

Каждый вечер, когда Мей была уже в постели, Адам звонил ей на мобильный, и она рассказывала ему продолжение саги о французском любовнике Саффи и его маме. Ничего важного. Дело было не в словах, а в том, чтобы слышать его голос.

Мей, поглощенная приготовлениями к приезду множества гостей и выполнением экстренного заказа на сладости, схватила телефонную трубку. В десятый раз за это утро. В «Таймс» появилось объявление об их свадьбе, и ей звонили все подряд. Все, кроме Адама.

— Да, — выпалила она в трубку.

— Скверное утро? — спросил Адам, и ее плохое настроение тут же улетучилось.

— В общем, да. Теперь уже нет. Очень много работы. Мишель и его родители приезжают сегодня вечером.

— И родители?

— Его мама все еще считает Саффи мелкой расчетливой штучкой с дурным прошлым, не достойной чистить сапоги ее чаду, а не то что растить ее внучку. Я постараюсь сделать так, чтобы она изменила свое мнение. Показать, что у семьи Вейвелл есть связи. Прямо сейчас Робби и Саффи приводят в порядок столовое серебро.

— Ты хочешь продемонстрировать им родовое гнездо во всей красе?

— Вот именно. Лучший хрусталь, старое вино. Патси будет прислуживать за обедом в форме. Я даже собираюсь надеть обручальное кольцо моей бабушки, чтобы подчеркнуть, что Саффи вот-вот станет моей золовкой.

Последовало молчание, какой-то треск в трубке. Ей показалось, что связь прервалась.

— Почему твоя мама не продала его?

— Оно было в семье всегда. Джейн Колридж изображена с этим кольцом на пальце на портрете кисти Ромнея. И я обращу на это их внимание, когда буду знакомить их с предками. Нокаутирую их вековой традицией.

— И они решат, что я не в состоянии купить тебе собственное кольцо.

— Адам!

— Ты, кажется, держишь все под контролем. Я позвоню позже, узнать, удалось ли подписать мирный договор.

Мей медленно опустила трубку на рычаг. Конечно, он обиделся из-за кольца. Но так ли это страшно?

— Я тебя разбудил?

— Нет. — Мей схватила трубку при первом же звонке, хотя не была уверена, что это Адам. — Я только что легла. Хотела перед сном приготовить все для завтрака.

— Расскажи, как все прошло.

— У меня лицо устало расплываться в улыбке, — призналась она. На самом деле у нее все тело ныло от напряжения. — Но я улыбалась не зря. Кажется, мама Мишеля уверовала-таки, что прошлые проступки Саффи были просто детскими шалостями.

— Ты, наверное, здорово постаралась, если это правда.

— Я думаю, тот факт, что дедушка был мировым судьей, решил дело. А может быть, старинная кровать с пологом.

— Ты уложила их на мою кровать?

— Это спальня хозяина дома, — произнесла она со смешком. — Я разыскала подписанную фотографию, которую принц Уэльский подарил моему прадеду в тысяча девятьсот тридцать пятом году, и поставила на столик у кровати.

— Здорово.

— И, конечно, мы вывели на сцену семейную звезду.

— Ненси?

— Она с блеском сыграла свою роль. И я много рассказывала о тебе. Мама Мишеля не знала, что брат Саффи — миллионер, президент той самой компании, которая поставляет кофе, без которого она не может жить.

— О!

— Двойной удар — аристократизм и деньги. Будешь ли ты мне благодарен, когда они станут твоими родственниками, — другой вопрос. Мишель и его отец, кажется, очень симпатичные люди. Но совершенно под пятой у мамаши.

— Почему, Мей?

— Что — почему?

— Почему ты так старалась для Саффи?

— Я не так уж старалась…

Она делала это не столько для Саффи, сколько для Адама.

— Не скромничай. Что вас связывает?

— Она никогда тебе не рассказывала?

— Моя сестренка всегда обожала секреты.

— Когда я училась в старшей школе, все надо мной издевались. Девчонки подкарауливали меня, отнимали карманные деньги, вырывали страницы из моих учебников.

— Почему ты никому не жаловалась? Классному руководителю, например?

— Бедненькая богатенькая девочка бежит жаловаться учителю? Я заслужила бы громкую славу.

— Дедушке?

— Он бы отправил меня в закрытое частное учебное заведение.

— Возможно, так и надо было сделать. Мне всегда казалось, что ты не очень-то любишь эту школу.

— Я ее не любила. Но я не хотела уезжать. У меня не было ни отца, ни матери, Адам. Только мой дом. Мои животные.

Колридж-Хаус. И черствый старик, которому, наверное, не очень приятно было, что его внучка — плод греховной любви.

— А почему ты обратилась к Саффи?

— Я к ней не обращалась. Не знаю, как она все проведала, но однажды утром она дождалась меня у ворот школы. Она не сказала ни слова. Просто взяла меня под руку, как если бы мы были закадычные подружки. Честно говоря, я испугалась. Я знала, что они все вместе учились в начальной школе, и думала, что это какое-то новое издевательство. Но она встала на мою защиту. Всюду ходила со мной, гуляла на переменках. И девчонки поняли, что меня нельзя трогать.

— Поэтому Саффи была так уверена, что ты возьмешь Ненси? Потому что ты у нее в долгу?

— Нет. С ней я расплатилась давным-давно. — Мей запнулась, поняв, что сказала лишнее. — Это древняя история, — заметила она небрежно. — Расскажи, как ты провел день. По телевизору что-то говорили о Саминдере, но тут был такой бедлам, что я ничего толком не услышала.

— Думаю, самой важной новостью был мой обед у президента.

— Больше ничего не случилось? — настаивала она.

— Абсолютно, — уверил ее Адам.

— Ну хорошо, расскажи тогда, что вы ели? — попросила она и откинулась на подушки, а он начал перечислять ей изысканные блюда и пересказывать торжественные речи.

Потом, когда она стала отвечать тише, он сказал:

— Спи, Мышка. Передай Саффи, что я позвоню ей утром. И что я хочу поговорить с Мишелем, когда вернусь.

— Когда? Через три дня? — спросила Мей.

Его не было почти две недели, которые показались ей вечностью.

— Ты хочешь представиться старшим братом и спрашивать его, каковы его намерения?

— Я думаю, он уже ясно дал понять, каковы его намерения. Но я хочу убедиться, что все решено и новых сцен не ожидается. Возможно, Саффи — дурочка, но она моя сестра, и я никому не позволю отнять у нее ребенка.

— Она говорила, что, может быть, вернется завтра с ними во Францию.

— Покажи ей мою кредитную карту. Попроси пройтись с тобой по магазинам.

— Поздно. Она таскала меня по магазинам десятки раз, хотя я не знаю, ради меня или ради себя.

— Надеюсь, ты уделяла внимание и себе, а не только ей.

— Она очень дурно на меня влияет, — призналась Мей.

— Это звучит многообещающе.

Она позволила Саффи взять над собой шефство и теперь стала обладательницей модных туфель на смехотворно высоких каблуках и роскошного белья. Не то чтобы она надеялась произвести на Адама впечатление. Он сразу дал ей понять, что их брак — только листок бумаги, но она стала чувствовать себя сексуальнее. И выше.

— Просто скажи ей, что я хочу ее видеть. И нашу маму. Что я хочу все исправить, — попросил он.

— Нет проблем. Я пригласила их всех к нам на свадьбу.

После паузы он предложил:

— Мей, давай убежим и обвенчаемся тайно.

Адам сидел на краю кровати и представлял себе Мей, уютно устроившуюся в теплой постели. Она не проговорилась бы о том, что заплатила долг его сестре, если бы не была такой сонной. Но даже так она постаралась исправить свою ошибку, сменить тему, прежде чем он успел спросить, что она, собственно, сделала. Но ему не надо было спрашивать. Он знал.

Полиция во время рейда в одном из ночных клубов обнаружила в сумке Саффи несколько таблеток наркотиков.

Его сестра и раньше попадала в переделки. Но на сей раз дело было серьезное. Она клялась, что достала таблетки для друзей, которые снабдили ее деньгами, но технически это было распространение наркотиков, и она уже была совершеннолетней. Адам принялся проклинать сестру за глупость, но она только пожала плечами. Сказала, что все в порядке. А через две недели, когда ее вызвали в полицию, она отделалась формальным предупреждением. Историю занесли в ее личное дело, и только.

Мей помогла. Она говорила с дедом, просила его за Саффи, умоляла. И отдала их обоих на милость черствого старика.

Чем он ей угрожал?

Чем она пожертвовала?

Школой. Она больше туда не вернулась. Ходили слухи, что она уехала в какой-то частный пансион, и он позволил себе в это поверить, надеялся, что именно так и было, что поэтому она не звонит, не пишет ему. Пока в местной газете не появилась ее фотография. Она присутствовала вместе с дедом на каком-то благотворительном мероприятии.

Она рассталась с ним, чтобы спасти Саффи от тюрьмы.

Нет. Это несправедливо.

Адам провел рукой по волосам.

Мей пожертвовала собой. Отказалась от малейшей надежды на свободу ради его сестры. А возможно, и ради него. Он не нарушал законы. Ему предлагали подать заявление и в Оксфорд, но он не хотел уезжать далеко, желая приглядывать за матерью и сестрой. Он не сомневался, что Джеймс Колридж отомстит ему через них.

Может быть, именно это пыталась сказать ему Мей, когда стояла у окна и качала головой в ответ на его призывы? Смотрела, как его обдали струей из шланга, как эта струя превратила розы, которые он ей принес, в вихрь красных лепестков…

Он вспомнил томик сонетов Шекспира, застонал и сполз с кровати на пол. Так вот что оттуда выпало! Лепесток красной розы.

Если бы, когда они впервые встретились на каком-то благотворительном мероприятии, он подавил бы гордость и, не обращая внимания на ее холодность, взял ее за руку, как долго она могла бы сопротивляться?

Он думал, что поразил ее неожиданностью своего появления, когда она сидела на дереве. Но может быть, так надо было поступить гораздо раньше?

Телефонный звонок вырвал Мей из царства сна. Она протянула руку, взяла трубку. Без очков она не видела, с какого номера ей звонят.

— Алло!

— Мей…

— Адам? Что-нибудь случилось?

— Нет… Да…

Из трубки раздался какой-то шум.

— Что это было? Я что-то слышала.

— Гром, молния. Грозы тут обычное дело. Ты не спишь?

— Нет, — ответила она, беря себя в руки. — Что случилось? Что-то не так?

— Все не так. Черт, свет погас.

— Адам? С тобой все в порядке?

— Да. Это тоже бывает.

Он замолчал, но она слышала крики, шум, стук.

— Адам?

— Ничего. Какой-то идиот барабанит в дверь. Не вешай трубку. Это очень важно…

Его слова потонули в грохоте взрыва. А потом телефон замолчал.

Робби застала ее у телевизора. Бледная, дрожащая, она смотрела новости: говорили о попытке государственного переворота в Саминдере. Неопознанные тела, пропавшие без вести, здания, разрушенные взрывами…

Робби набросила на плечи Мей шаль, зажгла огонь, приготовила чай. Молча. Она понимала, что слова сейчас не помогут.

Позвонил Джейк. Директора компании собрались на экстренное совещание. Джейк обещал позвонить, как только что-нибудь станет известно.

Семья Мишеля спустилась вниз. Узнав, что случилось, они обняли Мей и Саффи и стали что-то очень быстро говорить — Мей со своим школьным французским не могла их понять.

Мишель смотрел новости вместе с Саффи, держа ее за руку. Ненси лежала у него на коленях. При взгляде на эту картину Мей стало еще более одиноко.

Зазвонил телефон. Она вскочила. Но это был Фредди, который увидел в «Таймс» объявление о свадьбе.

— Никакой свадьбы не будет! — крикнула она и бросила трубку.

— Мей! — Саффи была потрясена. — Не говори так! С Адамом все будет в порядке.

— Нет! Не будет!

По телевидению повторяли новости из Саминдеры. Она впилась глазами в экран, обхватила себя руками и качалась из стороны в сторону, как когда-то в детстве, когда умерла ее собака.

— Он позвонил мне вчера ночью. Мы разговаривали, когда… — Она не смогла произнести эти слова. — Я услышала взрыв, прямо там, где был он. Я знаю, что он погиб, и теперь никогда не узнает… Я должна была сказать ему, Саффи.

— Что? Ты же твердила, что выходишь за него, только чтобы не лишиться дома. Что это просто брак на бумаге. — И вдруг истина снизошла на нее. — О господи! Ты же любишь его!

Мей не ответила. Она просто повалилась на Саффи, и та обняла ее, и что-то шептала ей, и гладила по спине, как ребенка.

Придя в себя, Адам понял, что лежит в темноте лицом вниз. В ушах звенело, воздух был тяжелым от пыли.

Он поднялся, прислонился к чему-то невидимому. Свет от недалеко взорвавшейся бомбы на секунду озарил комнату. В руке Адам держал телефон, по которому недавно общался с Мей.

Он должен был сказать ей нечто важное, но кто-то забарабанил в дверь.

Он поднес телефон к уху:

— Мей? — Пыль попала ему в горло, и он закашлялся. — Мей, ты меня слышишь?

Никакого ответа. Он набрал номер еще раз, но ничего не произошло. Сигнала не было.

Он выругался. Надо найти работающий телефон. Позвонить Мей. Сказать ей, что он дурак, что ему очень жаль. Что он любит ее. Всегда любил. Всегда будет любить. И он пополз вперед, освещая путь экраном телефона.

Мей выключила телевизор. Там повторяли одно и то же, снова и снова. Выступали местные эксперты, бывшие послы, политики всех мастей — и толком не говорили ничего.

Идут кровопролитные бои, связь затруднена, погибших много. Миллионер Адам Вейвелл, прибывший в Саминдеру для переговоров, числится пропавшим без вести.

— Выйди на воздух, Саффи, — посоветовала Мей. — Пойди погуляй с Ненси. А еще лучше, уезжай обратно в Париж и живи, как жила. Никто ничего не может сделать. Ни ты, ни Мишель.

Она заметила, как Саффи и Робби обменялись взглядами.

— Мей…

— Что? — спросила она. — Это просто еще один день.

Она отдала бы свой дом, свой бизнес, все, что имеет, лишь бы знать, что Адам жив.

Она вздрогнула, когда телефон зазвонил, но не бросилась снимать трубку, потому что уже перестала надеяться на чудо.

Ответила Робби:

— Колридж-Хаус.

Она хмурилась, пытаясь вслушаться, потом молча отдала трубку Мей.

— Мей… — В трубке что-то щелкало, трещало, что-то звучало как… — Мей!

— Адам! — У нее закружилась голова, она стала падать. Робби подхватила ее и усадила на стул. — Ты ранен? Где ты?

— Бог его знает… Отель… Повстанцы… Город… Свадьба…

Связь была такой скверной, что она едва могла разобрать, что он говорит. Но она слышит его голос! Он жив!

— Забудь о свадьбе. Это не важно. Важно, что ты жив. Адам! Ты меня слышишь?! Адам! Связь прервалась, — сказала она и залилась слезами.