Слепая зона

Глава 16

– Смотри, смотри! – крикнул я Дейну во время нашей следующей игры и показал, откуда передо мной только что пустился рысью принимающий игрок.

Дейн утвердительно кивнул, а я низко склонился, шевеля пальцами и пристально глядя через решетку шлема на игрока напротив.

Оставалось всего двадцать секунд, и мы обыгрывали «Филадельфия Лайонс» на три очка. Но если им удастся забить филд-гол, то нам светит дополнительное время.

А мне оно ни к чему.

Тем более в мой день рождения.

– Парни, перехват! – закричал кто-то с боковой линии. По голосу было похоже на Зика, и я, преисполнившись решимости, присел еще ниже, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Мяч был перехвачен, и квотербек упал в карман, шаря по сторонам взглядом. Для того чтобы занять хорошую позицию для трехочкового, им требовалось минимум пятнадцать ярдов. Это была уже третья попытка, так что я знал: он нанесет удар.

Он метнул взгляд на принимающего игрока, который упал рядом с Дейном, но тот находился почти вплотную к нему. Потому квотербек продолжал искать, а когда наша линия защиты начала прорываться, то запаниковал и отправил мяч в центр поля.

Я со всей силы ударил ногой по газону, совершив обманный маневр для принимающего, которого прикрывал, чтобы добежать до тайт-энда, находящегося в открытой позиции. Дейн спохватился через секунду после меня, но было уже поздно. Он побежал, но даже так я понял, что он не успеет.

Потому я сильнее уперся ногами в землю, бедра и икры протестующе заныли, когда пришлось выложиться на все сто.

А потом вдруг выскочил один из наших защитников, которого оттеснили в нашу же зону, и отбил мяч.

Он завертелся, отклонившись от цели, и я, не раздумывая, подпрыгнул и поймал мяч, пока нападающий не успел понять, что вообще происходит.

Меня оглушил рев толпы, когда я приземлился, крутанувшись, вовремя увернулся от попытки перехватить мяч и побежал в противоположную сторону. В груди горело, ребра ныли, но, не сбавляя темпа, я оглянулся и увидел, что команда соперников у меня на хвосте.

– Давай! Давай! Давай! – прорвался сквозь шум голос Райли, и я, глянув наверх и увидев, что отсчет вот-вот кончится, нажал посильнее.

И это произошло.

Как раз в тот момент, когда я пересек зону защиты.

– У «Ребелс» тачдаун! – взревел диктор, и хозяева поля совершенно обезумели, когда я выпятил грудь и закинул мяч на трибуны. Товарищи по команде тут же набросились кучей и так сильно застучали по шлему, восхваляя меня, что сотрясение точно было обеспечено. А потом, пока у нашего тренера или официальных представителей не возникло претензий к нам из-за излишнего торжества, мы побежали к боковой линии, где сразу же оказались в толпе журналистов.

Творилось настоящее безумие, а я отвечал на каждый заданный мне вопрос, пока не лопнуло терпение. Сегодня у меня, черт возьми, день рождения, и я не хотел проводить его, повторяя одну и ту же хрень, но и Джиане неприятностей не планировал устраивать. Потому вежливо ответил и, так же вежливо извинившись, ушел в раздевалку.

– Круто закончил игру, выпендрежник, – сказал Холден. Он ухмыльнулся, шлепнув меня футболкой, а потом кинул ее в корзину с грязным бельем. – Если бы у тебя кончилось время, мы бы все равно выиграли.

Я скрестил ноги и немного покружился, стаскивая с себя форму.

– Согласен, но в нарезке было бы не так забавно смотреть, да?

Холден покачал головой, но продолжал широко улыбаться. После изматывающей игры волосы у него прилипли ко лбу. Хорошо, что погода уже стала прохладнее – осень полностью охватила северо-восток, как случалось всегда в это время года.

– Клэй, – кивнув, сказал Лео, когда зашел в раздевалку и кинул шлем на скамейку, – у тебя гость.

Он кивнул в сторону коридора, и я, вскочив, расплылся в улыбке, готовый заключить Джиану в свои потные объятия, хотела она того или нет. Я не виделся с ней с прошлой недели, кроме как на стадионе, когда был занят тренировкой, а она – предстоящим аукционом.

И с той ночи каждую минуту думал лишь о ее тихих стонах удовольствия.

Раздевая ее, касаясь, пробуя на вкус, я ожидал и представлял вовсе не это. Я помнил, что она просила меня стать у нее первым, но не осознавал, что просьба заключалась в том, чтобы стать первым во всем. Эта девушка даже оргазм никогда не испытывала.

До меня.

Как же чертовски глупо, что от этого меня переполняла гордость, а зверь во мне вел себя с еще большей развязностью, чем раньше.

А еще чертовски глупо, что с тех пор я часто думал о ней.

Каждое утро просыпался от сообщения Джианы, в котором она либо желала мне доброго утра, либо, что происходило чаще, задавала случайный вопрос о сексе или о том, как возбудить парня.

«Нам нужно вернуться к тому разговору о яичках. Я хочу научиться правильно обращаться с ними».

«Парням нравится красная помада, или она только мешает?»

«Скажи правду: в своих юбках я смотрюсь мило или сексуально? Потому что я добиваюсь сексуальности».

«Когда у нас будет следующий урок?»

Разумеется, все эти вопросы приводили к тому, что мы переписывались целый день и пытались урвать минутку наедине на стадионе. И при каждом удобном случае я притягивал ее к себе для поцелуя.

Даже когда Малии не было рядом.

Я уговаривал себя, что так все будет казаться совсем по-настоящему. Малия будет уверена, что я делаю это не только для того, чтобы привлечь ее внимание. «Если до нее дойдут слухи, она захочет меня вернуть», – убеждал я свой неустанно работающий мозг.

Эти слова кружились в голове не переставая.

Однако это не объясняло, почему я умыкнул под футболкой парочку книг Джианы, когда посреди недели нагрянул к ней на ужин. Она по-быстрому отделалась от меня, потому что готовилась к тесту. Но я прихватил с собой книжки и провел небольшое исследование.

Я запомнил, какие страницы она загнула или выделила цветом, а какие немного потрепались от того, что их она открывала чаще остальных.

И то, что я разузнал, меня удивило.

Я с нетерпением ждал, как в следующий раз, когда мы останемся одни, проверю эти теории и немного ее подразню, что довольно быстро стало моим любимым занятием. Так что я выскочил в коридор, готовый выпалить какое-нибудь остроумное замечание о том, что нужно задержать прессу, но столкнулся нос к носу с Кори Вейлом.

И моя улыбка испарилась, как соль в горячей воде.

– Мой мальчик, – радостно улыбаясь, сказал он и развел руки для объятия. Кори не стал дожидаться, когда обниму его в ответ, а сжал меня до хруста костей и, отпустив, с силой хлопнул по плечу.

Я стоял и в шоке смотрел на отца своей бывшей девушки, который и мне всегда был как родной человек. В его карих, как у Малии, глазах сияла гордость. Он был таким же высоким, как я, но довольно грузным. Кори, как всегда, был одет с иголочки, начиная с качественно пошитого темно-синего костюма и серебряных запонок и заканчивая классическими ботинками от Prada.

Сила и уверенность – вот что он всегда излучал.

– Какая крутая вышла игра, – продолжил он. – Я рад, что сам ее увидел.

Я моргнул и вышел из состояния шока.

– Я тоже.

– Твое будущее становится все ярче и ярче. Знаю, лишний раз повторять не стоит, но я горжусь тобой, Клэй. – Он кивнул, и в его глазах мелькнула какая-то настороженность. – После случившегося мне так и не удалось с тобой поговорить.

Под случившимся он имел в виду то, что его дочь пропустила мое сердце через мясорубку.

– Не стану делать вид, будто понимаю свою малышку, – с нежной улыбкой сказал он. – Но скажу тебе одно: я считаю ее решение ошибкой. И, надеюсь, она тоже это понимает.

У меня в горле образовался комок.

– А еще хочу, чтобы ты знал: несмотря ни на что, я всегда тебя поддержу. Всегда. Понял? Если тебе что-то понадобится, в любое время просто возьми телефон и позвони мне.

Я кивнул и прикусил губу, когда меня захлестнули эмоции. Мне почти захотелось рухнуть в объятия этого здоровяка и разрыдаться, поблагодарить его за то, что он рядом, за то, что любит и верит в меня.

А еще хотелось самоустраниться.

Что бы я ни чувствовал, пока рос рядом с ним, Кори не был моей семьей – ни тогда, ни, безусловно, сейчас.

Рано или поздно я должен это осмыслить.

– Спасибо, сэр. Это много для меня значит, – выдавил я.

Он ответил мне понимающим кивком, а через секунду из-за угла вышла Малия и кинулась Кори на шею.

– Папа!

– Привет, милая. Ты восхитительно выглядела.

Она, как и я раньше, заулыбалась и просияла от его похвалы. У меня же сердце заныло оттого, что мой отец не приходил на домашние игры, а после не встречал меня в раздевалке.

Малия перевела взгляд на меня и сглотнула, потом снова посмотрела на отца, а затем опять на меня.

– Пойду поздороваюсь с другом из администрации, – сказал Кори. Я не удивился тому, что в правлении у него приятели.

У Кори повсюду были друзья.

– Встретимся у машины? – спросил он, а затем, не дожидаясь ответа, поцеловал дочь в щеку.

Когда мы остались одни, Малия тут же посмотрела мне в глаза.

А потом, без предупреждения, бросилась мне в объятия.

– Это было невероятно! – воскликнула она, крепко меня обняв, и я тоже обхватил ее руками. На мгновение вдохнул ее аромат, вобрав в себя знакомое ощущение, когда прижимаешь любимую к груди.

А в следующее мгновение отпустил Малию и сделал шаг назад, создав между нами пространство.

– Откуда такое удивление в голосе? – с прохладцей ответил я.

– Нет, я знала, что ты хорош, но… мне нравится вспоминать, насколько хорош.

Она вызывающе улыбнулась и провела кончиком пальца по моему животу.

– Мы хотим пойти на вечеринку, – добавила она. – Давай с нами.

Я хмыкнул и посмотрел в коридор у нее за спиной.

– Посмотрим.

– Да брось, ты должен отпраздновать победу, – заканючила Малия, а потом просунула палец за резинку моих штанов и притянула меня к себе. Привстав на цыпочках, она прижалась губами к моему уху и прошептала: – К тому же у тебя сегодня день рождения. Я хотела бы сделать подарок.

Меня взбесило, что член мгновенно отреагировал на этот призывный шепот, а от ее прикосновения кожа покрылась мурашками. Отстранившись, Малия улыбнулась, словно знала, что производит на меня все тот же эффект. Как будто ей даже нравилось.

И это тут же остудило бушующее во мне пламя.

Я скинул ее руки.

– У меня другие планы.

Не успел развернуться, как она остановила меня, схватив за предплечье, и резко повернула к себе. Хотя я не особо-то и сопротивлялся.

– С ней? – прищурившись, спросила Малия.

– Тебя это не касается.

Малия покачала головой.

– Клэй, к чему эти игры? Я же знаю, что ты меня хочешь. – Малия шагнула ко мне и прижалась грудью. Потом провела рукой вниз и обхватила мой член через штаны. – И чувствую.

Я так резво оттолкнул ее, что она чуть не упала.

– Это «ракушка». До встречи.

Я оставил бывшую в полном изумлении и в который раз попытался убедить себя: я поступил так, поскольку понимал, что еще слишком рано. И ее отец недвусмысленно на это намекал. Если бы я сейчас сдался, Малия так же быстро избавилась бы от меня.

Она просто хотела меня испытать, и я успешно прошел проверку.

Так ведь и было запланировано.

Я продолжал убеждать себя в этом, принимая душ и отправив Джиане сообщение, что встречусь с ней в ее в кабинете.

Она прислала ответ: «Через десять минут».

И в ту же минуту у меня зазвонил телефон.

На экране высветилась радостно улыбающаяся мама, которая обнимала меня за талию на школьном выпускном. Я ухмыльнулся, смотря на этот снимок и зная, что услышу самое громкое и худшее исполнение песни «С Днем рождения!». Мама обожала петь ее таким противным голосом, что я смущенно прятал лицо. Эта традиция не изменилась, даже когда ее сын переехал на другой конец страны.

В прошлом году мама позвонила в разгар нашей силовой тренировки и заставила меня включить громкую связь.

– Мам, пока ты не начала: я один. Так что побереги голосовые связки, зрителей не будет.

Когда на том конце трубки раздалось сдавленное всхлипывание, моя улыбка померкла вместе с шуткой.

Уши стали гореть, а сердце гулко забилось в груди, и я шмыгнул в один из пустующих кабинетов помощника тренера.

– Что случилось?

Долгое время мама просто плакала, и всхлипы были такими громкими, что я отвел телефон от уха и начал искать ближайшие вечерние рейсы. Я решил, что у нее что-то случилось или кто-то умер. А потом мама наконец заговорила:

– Он меня бросил.

С облегчением выдохнув, я закрыл глаза, но знал, что не могу показать ей свою реакцию.

– Мне жаль, мам.

Она шмыгнула носом.

– Он был тем самым. Я думала… думала, он сделает мне предложение.

Я почесал затылок и пораскинул мозгами, какими словами мог бы ее утешить. Теперь это уже стало знакомой традицией, о которой, надеюсь, мама не догадывается.

– Ему же хуже.

В трубке зарыдали еще громче, и я, собрав вещи и кивнув на прощание оставшимся в раздевалке парням, вышел в коридор.

– Мам, ты потрясающая женщина. И он идиот, если этого не понял. Ты найдешь себе мужчину гораздо лучше него.

– Лучше него не бывает! – выкрикнула она и заплакала. – Я старая, уставшая и сломленная женщина, – приглушенно продолжила мама. И, всхлипнув, добавила: – Я… я правда на мели, Клэй.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

– В ресторане что-то случилось?

В ответ снова лишь затяжное молчание.

– Я… хотела рассказать лично на День благодарения. Я уволилась. Вообще-то уже давно.

– Что ты сделала?!

– Брэндон меня обеспечивал! – выкрикнула она в свою защиту. – Он взял все на себя: оплачивал мои счета, планировал, что я перееду к нему, собирался… – Она снова всхлипнула. – Он обещал. Он…

Ее снова стали душить слезы, и мама осеклась, а я чертыхнулся, остановившись за углом коридора, который вел к кабинету Джианы.

– В ресторане тебя возьмут обратно, – сказал я. – Они всегда тебя принимали.

– Не сейчас, – шмыгнула она носом. – Я пыталась. Им надоело. И я не виню их. Я уже много лет была никудышным работником.

– Неправда. Ты там самая обаятельная, и они это знают.

Мама язвительно засмеялась.

– Моему обаянию, как и красоте, пришел конец еще несколько лет назад.

Сделав долгий глубокий вдох, я так же медленно выдохнул, а потом снова попытался ее успокоить.

– Я знаю, что сейчас ситуация сложная, но все наладится. Ты сможешь найти новую работу.

– Это не так-то легко!

Когда она заплакала еще горше, я закрыл глаза, желая сейчас оказаться рядом с мамой и утешить ее так же сильно, как и немного вразумить.

– Послушай, все будет хорошо. Я помогу, пока ты все не уладишь.

– Правда? – Она шмыгнула носом.

Мне вдруг стало горько от того облегчения, которое она тут же почувствовала.

Я хотел ей помочь. Я всегда помогал женщине, которая меня содержала, которая заботилась обо мне и вырастила, когда отец ушел из семьи.

Но мне было физически больно от того, что теперь она на это рассчитывала.

– О, Клэй, ты слишком ко мне добр.

– У меня не очень много денег, – признался я. – Но университет дает небольшую стипендию. Я могу оплачивать счета, пока ты не встанешь на ноги. Просто… мам, пообещай, что начнешь искать работу.

– Обещаю.

Я кивнул.

– Тогда хорошо… Мне надо идти. Но я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, родной.

– Все наладится.

Мама не ответила, но воображение тут же нарисовало, как она кивает, волосы у нее растрепаны, а глаза покраснели и опухли от слез. В детстве я очень часто видел ее в таком состоянии.

Она отключилась, а я, отведя телефон от уха, хмуро на него уставился. И меня удивило не то, как она переживала расставание.

А то, что она не поздравила меня с днем рождения.

Я списал это на ее расстройство, вспоминая, в каком сам пребывал состоянии, когда Малия со мной порвала. Тогда меня едва ли можно было назвать хорошим другом. Потому засунул телефон в карман толстовки и завернул за угол, направляясь к кабинету Джианы.

И молясь, чтобы мама не прибегла к бутылочке с таблетками, пока я буду со всем разбираться.

У меня не хватило времени обдумать, сколько маме понадобится денег, сколько я смогу ей перевести, да и о самом ее расставании с мужчиной, потому что, как только вошел в кабинет отдела по связям с общественностью, на меня посыпался дождь конфетти.

– С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

Джиана исполнила небольшой танец и дунула в дуделку-язычок, который прозвучал как береговая сирена. Над головой у нее висел гигантский блестящий баннер, а она смотрела на меня широко распахнутыми радостными глазами, в которых отражалось пламя свечей в виде двойки и нуля, торчащих из домашнего торта на столе.

– Поторопись, пока они не потухли, – напутствовала она и подтолкнула меня к свечам. – Загадывай желание!

Я хотел быть счастливым. Хотел улыбнуться. Хотел сказать Джиане, какая она чудила и как я это обожаю.

Но хватило меня лишь на то, чтобы тихонько дунуть на свечи.

Джиана захлопала в ладоши, вытащив свечи и отложив их в сторону, а потом стала резать торт.

– Я понятия не имею, какой ты любишь торт, но подумала, что с шоколадным точно не прогадаю. И конечно, с кондитерской посыпкой. Все любят посыпку. – Она протянула мне тарелку, на которой лежал огромный кусок. – Шон сегодня приходил на игру. Мы немного разговорились после того, как я разобралась с прессой. Он спросил, приду ли я на этой неделе в кофейню к нему на выступление. – Джиана пошевелила бровями, глядя на меня, и воткнула вилку в свой кусок торта. – Кстати, необязательно было так усердствовать во время последних минут игры, но я, черт возьми, весьма рада. Это было невероятно. Репортеры с ума сошли. Ты сегодня будешь во всех новостях.

Она улыбнулась и протянула мне вилку, но я не смог ответить ей таким же воодушевлением. Когда Джиана это поняла, ее улыбка померкла.

– Что-то случилось?

Я сглотнул.

– Моя мама.

На большее я был не способен, но, к счастью, Джиана не стала напирать. Она нахмурилась и понимающе кивнула, забрав у меня тарелку с тортом и поставив ее на стол.

– Собирайся, сходим кое-куда.

– Куда?

– Увидишь.