Слепая зона

Глава 20

– Как поживает мой мышонок?

Даже нелепо, как эти четыре слова, произнесенные моим отцом, чуть не заставили меня расплакаться. От них внезапно застлало глаза, пока я шла по кампусу два дня спустя, кутаясь в пальто, чтобы защититься от свирепого ветра.

– Все хорошо, пап, – солгала я, но невольно шмыгнула носом, чтобы сдержать слезы, а заодно и сопли, хлынувшие от внезапного наплыва эмоций.

– Хм-м, – протянул он в ответ, и мы оба знали, что он прекрасно понимает: ничего у меня не хорошо. – Ты слышала, что Лоре дадут награду за исследование, которое она сделала в прошлом семестре?

– Правда? – Мои эмоции тотчас выровнялись – скорее всего, именно ради этого папа и сменил тему. Он знал, когда я хотела поговорить, а когда – уйти в себя. – С ума сойти!

– Мы с твоей матерью приедем на церемонию в следующем месяце. Я подумал, может, и ты сможешь приехать? Тогда как раз будет домашний матч против «Хоукс». Мы бы с удовольствием посмотрели на тебя в деле на поле.

Со следующим вздохом у меня вырвался горький смешок, потому что мы с папой оба знали, что в этом предложении подразумевалось «я», а никакое не «мы».

– Ты же знаешь, что я не надеваю форму и не играю в футбол?

– А ты знаешь, что я вижу, как упорно ты трудишься вне поля каждую игру?

Я остановилась на ходу, поддавшись вновь нахлынувшим эмоциям.

– Правда?

– Конечно, правда, мышонок. И я посмотрел все твои интервью с пятничного аукциона. У тебя прекрасная речь, юная леди. Я был весьма впечатлен.

Комплимент, произнесенный с гордостью, отчетливо проступавшей в его голосе, вызвал у меня улыбку, но она быстро померкла, едва я вспомнила об аукционе, который хотелось вычеркнуть из памяти. Вчера это легко удалось. То был день игры, полный разговоров с репортерами и пререканий с игроками. Но сегодня воскресенье – день отдыха, день, когда у меня не было ни занятий, ни дел с командой, которые помогли бы отвлечься.

А потому я тонула в своих мыслях.

Клэй отверг меня.

Невозможно ни приукрасить, ни объяснить, ни оправдать то, как он ушел, пока я стояла перед ним, раздетая догола. Я еще никогда и ни с кем не чувствовала себя такой уязвимой, а он отвернулся от меня.

Но как бы сильно у меня ни сводило живот от этого пренебрежения, с ним боролась и другая эмоция – та, что напоминала мне, с каким отчаянием я бросилась на Клэя безо всякого предупреждения. Не сказала ему, что это будет та самая ночь, не подготовила его.

Но именно такое чувство меня и терзало – отчаяние.

Я теряла Клэя, теряла нас, а потому пыталась цепляться за него, даже когда Малия заключила его в объятия и потащила прочь от меня. Конечно, он не захотел заниматься со мной сексом, притом что Малия буквально заплатила не одну тысячу долларов, доказав, что хочет его вернуть.

Так и должно было случиться.

Но я все равно впала в отчаяние.

– Устроим ужин отца с дочкой, когда мы приедем? – спросил отец, нарушая тишину, когда я замолчала.

Медленный выдох.

– С удовольствием.

– Буду ждать. А до тех пор пообещай мне, что будешь себя беречь.

– Обещаю, – пролепетала я ослабшим голосом.

– Я люблю тебя, Джиана. Помни, что все временно.

От его слов, пусть и произнесенных с благими намерениями, у меня защипало в носу и подступила новая волна тошноты. Папа хотел заверить меня, что, какие бы невзгоды я сейчас ни переживала, они не будут длиться вечно, и в конечном счете все будет хорошо.

Но он лишь напомнил мне о том, что и стало причиной этой боли.

Все временно.

И прежде всего – наши с Клэем отношения, какими бы они ни были.

– Люблю тебя, пап, – прошептала я, а потом достала телефон, закончила вызов и отключила беспроводные наушники. Убрала их обратно в карман вместе с телефоном и пошла к ближайшей скамейке, с которой открывался вид на небольшой пруд на территории кампуса.

Резкий ветер хлестнул по уже замерзшему лицу, отчего у меня заслезились глаза. Еще сотня разноцветных листьев сорвалась с деревьев и разметалась по парку. В кампусе было тихо, и, несмотря на выходной, из-за морозной погоды большинство студентов отдыхали в общежитиях или выпивали в одном из любимых заведений, в которых подавали поздний завтрак.

Разговор с отцом должен был подарить мне покой и утешение, но отчего-то произошло обратное. Я вдруг пожалела, что не удосужилась обзавестись большим количеством друзей, когда поступила в университет, вместо того чтобы проводить все время за книгами или на стажировках. Меня посетила мысль позвонить Райли, но я знала, что на следующий день после победы она будет кутить или отдыхать с Зиком.

Единственный человек, которому хотелось позвонить и с которым хотелось быть, не разговаривал со мной с тех пор, как ушел из моей квартиры после того, как я на него набросилась.

Я была совсем одна.

Настолько одинока, что, казалось, меня вовсе не существует.

– А вот и хорошенькое личико, которое я не видел уже очень давно.

Я моргнула, вырываясь из оцепенения, и, подняв взгляд, увидела Шона, шедшего в мою сторону. На нем было короткое темно-зеленое пальто, а вокруг шеи повязан шарф орехового цвета. Нос у него покраснел, а дыхание вырывалось белыми облачками пара. Он сел рядом со мной.

Совсем близко.

Меня окутало тепло его тела, когда его бедро прижалось к моему.

– На улице сегодня просто жесть, да? – Он покачал головой, посмотрев на пруд, а потом опустил взгляд на мои руки, сложенные на коленях. – Господи, а ты без перчаток?

Но прежде чем я успела ответить хотя бы на одну из его приветственных реплик, он вынул из кармана руки в перчатках, потянулся ко мне и взял мои ладони.

Накрыл мягкой тканью мои ледяные пальцы, а потом осторожно поднес мои ладони ко рту, обдал их горячим дыханием и снова растер руками.

Видимо, у меня скоро начнутся месячные, потому что от его жеста глаза снова наполнились слезами.

– Эй, – обратился он, нахмурившись, и крепче сжал мои руки. – Что такое?

Я помотала головой, закусив нижнюю губу в попытке держать себя в руках, и потупила взгляд на руки, чувствуя, как перед глазами все расплывается, а стекла очков запотевают. Всего несколько недель назад у меня в животе начали бы порхать бабочки, увидь я его и почувствуй, как он прикасается ко мне так интимно.

Но сейчас я могла думать лишь о других руках с более крупными и грубыми ладонями, которые стали мне такими же родными, как собственные.

– Иди сюда, – сказал Шон, когда я не ответила, и приобнял за плечи, согревая теплыми объятиями и пряча меня от ветра. Какое-то время он молчал, а потом наконец спросил: – Все дело в Клэе, да?

Я сильнее уткнулась лицом в его грудь, чувствуя, как сердце сжимается от одного только упоминания этого имени.

Шон протяжно и медленно выдохнул, а потом еще долгое время просто обнимал меня, растирая мои руки ладонями, чтобы согреть через куртку, которая не спасала от холода. Некоторое время спустя он осторожно отстранился, не выпуская меня из рук, и дождался, когда я посмотрю ему в глаза.

– Мне ужасно не хочется оставлять тебя в таком состоянии, но я играю в кофейне. Мое выступление начинается через двадцать минут. Хочешь пойти?

Я тут же помотала головой, но не могла подобрать слов, чтобы сказать ему, что мне сейчас вообще ничего не хочется, и тем более находиться в переполненном кафе.

Шон понимающе кивнул.

– Послушай, я не хочу переходить границы, Джиана, но… как думаешь… – Он замолчал и громко сглотнул. – Может, мы могли бы провести вместе вечер пятницы?

Я побледнела.

– Что?

– Вот и все, что требовалось, чтобы заставить тебя заговорить? Пригласить тебя на свидание? – хмыкнул Шон.

Я не смогла сдержать искренний смешок, который вырвался у меня в ответ на его слова, и вытерла нос рукавом куртки.

– У меня есть парень, – напомнила я, хотя прозвучало неубедительно.

– Сказать честно? – Шон искал мой взгляд, пока я не посмотрела на него снова. – Мне все равно. Тем более когда он так с тобой обращается.

Я нахмурила брови, а сердце екнуло в груди от намека на то, что Клэй относился ко мне как угодно, но только не уважительно. Но именно такую картину мы рисовали перед Шоном: будто Клэй высокомерный спортсмен, который пренебрегает мной, а я не вижу, что заслуживаю лучшего.

Таков был план для меня.

И играя в игру, призванную вернуть Малию в жизнь Клэя, мы в то же время сочинили идеальную историю, чтобы привести Шона в мою.

И оба плана сработали.

Этого я и хотела. Вот в чем Клэй предложил свою помощь, к чему я попросила его подготовить меня даже теми способами, на которые он изначально не подписывался.

Шон Стетсон пригласил меня на свидание.

Так почему же у меня встал ком в горле при мысли о том, чтобы согласиться?

– Эй, я буду прилично себя вести, – пообещал он с улыбкой, когда уловил беспокойство в моих глазах. – Просто друзья. Мы же можем провести время как друзья?

Я издала протяжный вздох.

– Не вижу препятствий.

Его улыбка стала шире.

– Отлично. Честно говоря, у меня в кои-то веки выдался пятничный вечер без концерта. Что скажешь, если мы проведем вечер скромно… и ты приедешь ко мне? Поговорим, узнаем друг друга получше, может, посмотрим фильм?

Мои щеки обдало жаром от последних слов, ведь всем известно, что в колледже подразумевают под предложением посмотреть фильм.

Но именно к этому я и стремилась, именно этого так упорно желала. Даже сейчас мысль о том, как Шон наклоняется ко мне еще ближе, о том, как он поцелует меня, дарила пьянящее чувство.

Возможно, я просто додумываю лишнего в ситуации с Клэем. Может, я позволила себе воспылать чувствами в тех отношениях, в которые мы оба договорились не вовлекаться эмоционально.

Все, что мы делали – притворство.

Появление на публике, держания за руки, поцелуи, даже те ночи, когда он показывал мне, как доставить удовольствие себе и ему… Все это было обманом.

Теперь Клэй с Малией. В пятницу вечером своим уходом он доказал, что именно этого и хотел.

Он не испытывал ко мне ничего.

И я дура, раз запуталась в собственных чувствах к нему.

– С удовольствием, – наконец ответила я, выше подняв голову. – С большим удовольствием.

И вот так просто я договорилась о свидании с Шоном Стетсоном.

Я выглядел как настоящий идиот, пока шел по кампусу с букетом цветов, который опасно развевался на ветру. Все больше и больше лепестков срывалось со стеблей и присоединялось к гниющим листьям, стремительно усыпавшим траву, но как я ни старался, мне не удавалось прикрыть и спасти букет.

– Джиана, я знаю, что не заслуживаю такой возможности, но хочу объяснить, почему ушел в пятницу вечером, – пробубнил я себе под нос, повторяя речь, которую набросал в голове. – Не потому, что не хотел тебя. Поверь мне… Я хотел тебя так сильно, что едва мог дышать, когда ушел.

В груди защемило от воспоминаний о том, как оставил Джиану, о ее широко распахнутых глазах и губах, которые задрожали, когда я развернулся и вышел из ее квартиры. Это был не лучший мой поступок, но я знал, что овладел бы ею, если бы остался. Я бы не смог перед ней устоять, пока она красовалась обнаженная передо мной и умоляла лишить ее девственности.

Чувства к Джиане сразили меня, словно удар кувалды по голове, и мне потребовались все выходные, чтобы в них разобраться.

Вчера я сосредоточился на футболе. Должен был. У меня как у студента-спортсмена на стипендии была только одна задача – именно ею и была занята моя голова с момента за несколько часов до игры и вплоть до того, когда я наконец пошел в душ после матча. Мы одержали очередную победу, которая еще больше приблизила нас к матчу за кубок.

А мы хотели провести в этом году игру за кубок. Она позволила бы нам стать чемпионами.

Мы отжигали еще хлеще, чем в прошлом сезоне, если такое вообще возможно. В команде появилось много молодых игроков, включая меня, и нам пришлось изучать, как действуют другие участники команды, налаживать взаимодействие друг с другом. В этом сезоне мы чувствовали себя все комфортнее, разыгрывая комбинации так, будто знали их как свои пять пальцев.

Все вставало на свои места.

Но как только матч закончился, разум переключился, и все мысли сосредоточились на Джиане.

Или, вернее сказать, девяносто процентов мыслей – остальные десять занимала мама, особенно учитывая то, что вчера вечером я подал заявку на студенческий кредит. До этого момента я в нем не нуждался. Стипендия покрывала расходы на обучение, книги, общежитие, и даже оставалось на жизнь, особенно если учесть, что ел я чаще всего на стадионе.

Но я растратил все свои сбережения, помогая маме оплачивать счета и сводить концы с концами, а на следующей неделе нужно платить за аренду.

Сумма кредита была небольшой, и я надеялся, что легко смогу ее погасить, как только мне выплатят поощрительный бонус. И все же в груди ныло, когда я нажал на кнопку отправки, сразу же получил одобрение и осознал, что впервые в жизни влез в долги.

Сделать это оказалось очень просто, и теперь я понимал, почему так много людей в итоге оказываются раздавлены тяжестью этого бремени.

– Не волнуйся, – сказал я матери, когда кредит одобрили. – Я позабочусь о тебе.

– Всегда заботишься, – послышался ее ответ.

Злость на отца тоже еще не прошла. Я не мог понять, как он сумел так легко отвернуться от своей семьи, которая в нем нуждалась.

Впрочем, мы не были его семьей – во всяком случае, не самой важной. Мы были частью его прошлой жизни, той, которую он явно хотел позабыть.

Я шмыгнул носом от пронизывающего ветра и ощутил холодную решимость. Он нам не нужен. У нас и так все будет хорошо.

На прошлой неделе меня захватил настоящий торнадо эмоций, в особенности в последние семьдесят два часа, и я не смог сдержать надежду, которая зародилась в моем сердце при мысли о том, как я расскажу Джиане о своих чувствах и добьюсь от нее взаимности.

Я уже представлял, как у нее заслезятся глаза, когда притяну ее к себе. Ощущал прикосновение ее губ, ее тело, обмякшее в моих объятиях, чувствовал касания ее языка и слышал сладкие стоны, которые она приберегала только для меня.

Но пока я подходил к ее дому, во мне зародился и навязчивый страх, потому что другой вариант развития событий мне тоже был известен.

Признаться честно, я не знал, что творилось у нее в голове и сердце.

А узнать об этом мог, только рискнув своими собственными.

Я поднял руку, чтобы позвонить в ее квартиру, но не успел это сделать.

– Клэй?

Я обернулся и увидел Джиану, дрожавшую в куртке, которая никак не могла согреть ее в такую холодную погоду.

Ее взгляд был мрачным, а под глазами залегли темные фиолетовые круги, подсказавшие мне, что она не спала. Лицо покрылось пятнами, будто она плакала. А может, виной тому ветер. В любом случае она выглядела так, как чувствовал себя я – эмоционально истощенной.

Джиана посмотрела на меня, потом на то, что осталось от букета в моей руке. Она сглотнула, взглянув на цветы, потом подняла голову выше, и – клянусь – я увидел, как она надела маску безразличия прямо на глазах.

– Я как раз собиралась написать тебе, когда вернусь домой, – сказала она, нацепив на лицо улыбку, прошмыгнула мимо меня и отперла дверь. Мы поспешили внутрь, наслаждаясь желанным теплом после пронизывающего ветра. – Ты ни за что не поверишь, что произошло.

Я стал подниматься за ней по лестнице в квартиру, пока она на ходу снимала шарф и пальто. С каждым шагом мое сердце колотилось все сильнее и сильнее при мысли о том, что я скажу ей, как только мы окажемся у нее дома.

– Значит, шла я по кампусу и просто… – Джиана замолчала и глянула на меня через плечо, а потом поднялась на верхнюю ступеньку и открыла дверь в квартиру. – Наслаждалась погодой, – наконец сказала она. – И знаешь, кого встретила?

Джиана открыла дверь и первой вошла внутрь, а я зашел следом и закрыл ее за нами.

– Шона.

Она резко обернулась, произнеся это имя, и бирюзовые глаза поймали мой взгляд, а розовые щечки округлились от широкой улыбки, растянувшей ее губы.

От этого в горле встал ком, который я никак не мог проглотить. Джиана, повесив пальто, потянулась за цветами в моей руке.

– Ах да, это… это тебе, – нескладно пролепетал я, поморщившись, когда она взяла цветы и оглядела поломанные стебли и порванные лепестки, которые все еще на них держались. – До моей прогулки они выглядели намного лучше.

Джиана улыбнулась, хотя получилось не очень искренне. В ее глазах что-то промелькнуло, когда она посмотрела на букет, затем на меня, а потом пошла на кухню. Она достала небольшую вазу из-под раковины и начала подрезать стебли и расставлять те, что уцелели.

– Так вот, мы немного поговорили, и… – Она прикусила губу, слегка подпрыгнула и снова посмотрела на меня. – Он пригласил меня на свидание!

В моей груди закипела ярость.

– Что он сделал?!

– Ага, представляешь? – Джиана ошибочно приняла мой вопрос за выражение приятного удивления, а не злости. – С ума сойти. Ты и впрямь знаешь, что делаешь, – добавила она и подмигнула.

– Этот упырь пригласил тебя на свидание, когда у тебя есть парень?

– Ну, строго говоря, он просто предложил провести вместе время. Как друзья, – сказала она с хитрой ухмылкой. – Посмотреть фильм.

Я сжал опущенные по бокам руки в кулаки и стиснул зубы, чтобы сдержаться и не заорать от наглости этого ублюдка.

– Вот же дерзкий урод.

Джиана закатила глаза, пристально посмотрела на меня, а потом подрезала стебель оранжевого цветка, похожего на маргаритку, и поставила его в вазу.

– Да брось, к этому мы и подталкивали его все это время. Помнишь? Это была твоя идея сыграть роль невнимательного бойфренда.

Она произнесла последние слова так игриво, будто между нами ничего не произошло в пятницу вечером, будто все было абсолютно нормально, а мы по-прежнему изображали фиктивные отношения.

Будто мы были всего лишь друзьями.

– Поверить не могу, что все получилось, – чуть ли не шепотом произнесла она, качая головой с изумленной улыбкой, и закончила подрезать цветы. – В общем, мне нужна твоя помощь. Что мне надеть? И что делать? Ну, мы же оба понимаем, что подразумевается под предложением посмотреть фильм.

Джиана игриво пошевелила бровями, отвернулась и встала на цыпочки, чтобы достать что-то с холодильника, до того как успела проявиться моя ярость. Я изо всех сил старался совладать с ней, пока Джиана не повернулась обратно с чайником в руке.

– Будешь? – спросила она.

Кажется, я кивнул. А может, помотал головой. Сам не знаю наверняка, ведь пока шел на кухню, у меня на уме была только одна мысль.

– Погоди, ты просто поедешь к нему, чтобы провести с ним время?

– Да.

Я моргнул.

– Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Да, – ответила она с улыбкой, будто уже утомилась. – Это я и пыталась сказать. То есть… вдруг он захочет… ну, ты понимаешь.

Я, черт подери, дышать не мог.

– Тебе не обязательно так торопиться.

– А что, если я хочу?

Она произнесла эти слова без прежней улыбки, поджала губы и прислонилась бедром к плите. Сложила руки на груди и слегка вздернула подбородок, когда я уставился на нее в ответ.

– Я готова, – продолжила Джиана. – И уже довольно давно. Я хочу этого.

Услышав от нее эти слова, я прикрыл глаза, и меня захлестнуло отчаяние.

– Я хочу знать, каково это – все это, – прошептала она, потупив взгляд в пол между нами. Затем растерянно улыбнулась и снова посмотрела на меня. – Особенно после прелюдий, которые ты мне устроил.

Джиана сказала это в шутку и даже слегка посмеялась. Затем взяла чайник, отнесла его к раковине и, наполнив водой, поставила на плиту и включила конфорку.

– Только я не могу определиться, что надеть. То есть хочу, чтобы наряд был непринужденным, удобным, но в то же время милым. Я знаю, что надеть на свидание за ужином, но вот что надевать, когда идешь к кому-то в гости?

Она прикусила губу, а потом продолжила бормотать что-то о том, что, возможно, наденет серые штаны для бега и майку, в которой будет видно декольте. А может, эту часть выдумала моя фантазия. Возможно, я сводил самого себя с ума, воображая худший кошмар, в котором Шон снимает с Джианы эти спортивные штаны, как и я в первую ночь, когда она позволила к себе прикоснуться.

Я отключился, пока она продолжала тараторить, и не улавливал ни единого слова. Весь мой план снесло ядерным взрывом прямо у меня на глазах.

Я опоздал.

Упустил единственный шанс рассказать ей о своих чувствах.

Еще две ночи назад она, обнаженная, льнула ко мне, отчаянно целуя и умоляя меня.

А теперь я знал, что мне больше никогда к ней не прикоснуться.

Шон увидел возможность и сделал ход.

С другой стороны, разве у меня вообще был с ней шанс, раз она так охотно согласилась на его предложение? Неужели для нее все это правда было лишь притворством, напрочь лишенным чувств?

Неужели я был всего лишь другом в ее глазах?

Мысли одна за другой обрушивались на меня, словно безжалостные волны, бьющие о неровный берег, пока их натиск не стал совершенно невыносимым. Мало мне проблем с отцом, матерью, Малией, так теперь еще и это? Я больше не мог держаться на плаву. Не мог бороться и удерживать голову над водой.

А потому сделал глубокий вдох – в последний раз бросил на Джиану полный тоски взгляд, пока она оживленно рассказывала о том, каким будет ее свидание с другим парнем.

И позволил себе опуститься на самое дно и сидел там, ничего не видя сквозь соленую воду и медленно утопая, но даже не пытаясь спастись.

Это все был мой план, моя идея.

А теперь оставалось только сидеть в яме, которую я сам себе и вырыл.