Слияние с ним

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Алисса

Стоя в ванной комнате Зака и глядя на своё отражение в зеркале, я рассматриваю синяк, образовавшийся на моем лице. Всё не так уж плохо, я ожидала, что будет намного хуже, судя по тому, как отреагировал Зак, когда увидел моё лицо. Если нанести немного тонального крема, то ничего страшного, кроме того, раньше на моем лице оставались синяки и похуже.

Встряхнув головой, чтобы прогнать мысли о прошлом, я включаю воду и умываю лицо, а затем раздеваюсь до нижнего белья. Бросив последний взгляд в зеркало, я снимаю заколку с волос и провожу по ним руками, позволяя волнами рассыпаться по плечам.

Открывая дверь и возвращаясь в спальню, я замираю, у меня перехватывает дыхание. Я не знаю, как ему это удается, что он так легко влияет на меня. Как только я смотрю на него, мгновенно становлюсь влажной и нуждающейся.

Зак стоит у кровати без рубашки. Он снял туфли и носки, расстегнул пуговицу и ширинку на своих брюках, я вижу верхнюю часть его черных Calvin Kleins. Он просто стоит там, выставив напоказ все свои подтянутые, загорелые мышцы.

У него крепкий торс, широкие плечи и грудь. Узкая талия и чертов пресс! Я всегда думала, что пресс — это просто преувеличение, но теперь поняла, черт возьми. На что только я не готова, чтобы провести языком по всем этим рельефам его тела.

Ухмыляясь, словно зная, как сильно его тело влияет на меня, он спрашивает:

— Нравится то, что ты видишь, солнышко?

Когда мои глаза снова блуждают вверх и вниз по его телу, наверное, в миллионный раз с тех пор, как я вышла из ванной, то мне видны очертания уже твердого члена, пытающегося вырваться из брюк. Улыбаясь ему и трепеща ресницами, я стараюсь быть застенчивой.

— Неплохо, но похоже, что тебе тоже очень нравится то, что ты сейчас видишь, — указываю на его очень очевидную и впечатляющую эрекцию.

— Я в десяти секундах от того, чтобы повалить тебя на эту гребаную кровать, связать и показать тебе, насколько мне нравится то, что я сейчас вижу, — буквально рычит Зак.

Когда он делает шаг вперед, я останавливаю его движением руки. К моему удивлению, он замирает на месте и озабоченно хмурит лицо.

— Стой на месте, GQ, не смей двигаться, — повернувшись, я роюсь в своем клатче в поисках телефона, нахожу его и взволнованно поднимаю вверх, — мне нужно увековечить всё это совершенство, — по его шокированному взгляду мне приходит в голову мысль, что он, возможно, на самом деле не хочет, чтобы я фотографировала его в раздетом виде, — ты ведь не возражаешь?

— Детка, ты можешь фотографировать меня столько, сколько захочешь. На самом деле, в твоей галерее должно быть много исключительно моих фотографий.

Улыбаясь, я делаю идеальный кадр. Смотрю на снимок и говорю:

— Это чертовски прекрасно, правда, — бросив телефон обратно на комод, я смотрю на Зака, — по крайней мере, теперь, когда я буду лежать в своей постели одна, смогу смотреть на эту фотографию и выкрикивать твое имя в тот момент, когда буду кончать, — я улыбаюсь так мило, насколько это возможно.

Брови Зака поднимаются, и в течение пяти секунд он перекидывает меня через плечо и устремляется обратно к кровати. Приземлившись на середину кровати, я даже не успеваю сориентироваться, как он оказывается на мне сверху и его губы прижимаются к моим.

Руки Зака удерживают мою голову на месте, слегка наклоняя её, открывая ему доступ к моему рту, который он так жадно ищет. Я чувствую этот поцелуй до самых кончиков пальцев ног, мурашки пробегают по моему телу, я выгибаю бедра, ища трения, которого так жаждет мое ядро. Мои бедра не встречают ничего, кроме воздуха. Я громко стону от разочарования и досады из-за того, что не могу добиться трения, которого так хочу.

Зак смеется в поцелуе, отстраняясь, он смотрит на меня изумрудно-зелеными глазами. Завораживающие, вот какие они. Его глаза притягивают тебя и держат в плену. Я потеряна, так потеряна, для этого мужчины.

— Терпение, солнышко, я планирую не торопиться с тобой сегодня. Я слишком торопился раньше, но сейчас, сейчас мне нужно насладиться тобой, — он проводит влажными поцелуями по моей шее и обратно вверх, покусывая мое ухо, — я буду поклоняться твоему телу. Оно было создано для того, чтобы им восхищались.

Чувствуя, как влага увлажняет мой центр, ощущаю насколько я мокрая. Обхватив ногами его талию, вновь выгибаю бедра, моя сердцевина касается только затвердевшего члена Зака. Этого недостаточно. Издав стон, я снова пытаюсь приподнять бедра вверх, но Зак отстраняется и шепчет мне на ухо:

— Эта твоя жадная киска приведет тебя к неприятностям, солнышко. Что мне с тобой делать?

— Ты можешь начать с того, что дашь мне то, что я хочу, Зак. Ты нужен мне внутри, сейчас, черт возьми, — я стону, когда его член едва касается моей киски, — пожалуйста, — находясь в той стадии, когда меня даже не волнует, что я умоляю. Имею в виду, я не помню, чтобы когда-либо была настолько жаждущей, что мне приходилось умолять.

Зак смеется, он садится и проводит руками по моим ребрам вниз и обратно вверх, мое тело выгибается навстречу ему.

— Мне чертовски нравится, как твое тело отзывается на мои прикосновения, солнышко.

Я протягиваю руки, чтобы прикоснуться к нему и провожу ладонями по его грудным мышцам. Он ловит их прежде, чем я добираюсь до этих чертовых кубиков пресса.

— Ц-ц-ц, — качая головой, он поднимает мои руки над головой, — оставь их там, или мне придется связать тебя.

Я не могу сдержать стон, который вырывается у меня при мысли о том, что буду связана и в его власти. Я никогда раньше не позволяла мужчинам связывать себя, но мысль о том, что Зак сделает это, посылает мурашки прямо в сердцевину.

— Итак, похоже, моему солнышку нравится мысль о том, чтобы быть связанной, поданной на блюдечке, пока я поглощаю и поклоняюсь этому телу так, как считаю нужным, — его взгляд пронзает меня насквозь, поднимая бедра, я разочарованно стону, когда они встречают лишь воздух. Зак встает с кровати, смотрит на меня сверху вниз и приказывает, да, приказывает, — не двигайся, блядь.

Он идет в гардеробную и выходит оттуда с длинной, тонкой, черной веревкой. Мой взгляд прикован к ней, когда он подходит ближе, встает на колени надо мной и наблюдает за моим выражением лица, кажется, целую вечность.

— Ты доверяешь мне? — спрашивает он.

Не колеблясь, я смотрю ему прямо в глаза, протягиваю руки к нему, сжимая запястья вместе ладонями вверх, и говорю:

— Да, без сомнения.

Я чувствую, как Зак дрожит от моего ответа, он наклоняется и нежно целует меня в губы, прежде чем прошептать:

— Спасибо.

Зак наматывает черную веревку на оба моих запястья, затягивая узел. Подняв меня, словно я совсем ничего не вешу, кладет на центр кровати, а затем поднимает мои руки и привязывает веревкой к изголовью кровати. Опустившись на колени между моих ног, он раздвигает мои бедра так широко, насколько возможно, и смотрит вниз на мою всё еще прикрытую киску.

— На самом деле я не знаю, с чего начать. Что поглотить первым, стоит ли мне начать отсюда, — говорит он, лаская мои груди и пощипывая соски, — или, — перемещая одну руку вниз по животу, он обхватывает мой трепещущий центр, — стоит ли мне начать с земли обетованной и уделить моей киске внимание, которого она так жадно ищет.

— Ох, ммм, — не знаю, стону я или охаю, но какой бы звук ни исходил от меня, Зак посылает мне свою фирменную ухмылку, плавящую трусики. Наклонившись, он берет один из моих сосков в рот, посасывая прямо через кружево бюстгальтера, пока его вторая рука уделяет внимание другому соску, — о… Боже, Зак, пожалуйста, — я не уверена, о чем умоляю, чтобы он остановился, или о том, чтобы он продолжал эту сладкую пытку.

Отпустив мой сосок, он переходит на другой, берет его в рот и спрашивает:

— Пожалуйста что, детка? Тебе стоит только попросить, и я с радостью выполню твою просьбу, — он сосет сильнее, щелкая языком.

Когда Зак наконец отпускает мой сосок и приподнимается, он смотрит на меня сверху вниз.

— Я чертовски люблю эти сиськи. Я мог бы утонуть в них.

— Пожалуйста, не останавливайся, — снова умоляю я, сходя с ума от потребности.

— Тебе даже не нужно просить, потому что я никогда не перестану поклоняться твоему телу, солнышко, — он расстегивает лифчик на моей спине и поднимает бретельки вверх к связанным запястьям. Моя грудь свободно падает, соски твердые и жаждут, чтобы его рот вернулся к ним. Бессознательно, я поднимаю свое тело навстречу к нему настолько, насколько могу.

Зак хватает обе мои груди, сжимает и пощипывает соски. Громко застонав, я спрашиваю:

— Можно ли кончить, когда ты только трогаешь мою грудь, потому что прямо сейчас, я думаю, что это вполне возможно, о Боже.

Он усмехается:

— Когда-нибудь нам придется это проверить, но не сегодня, я голоден и еще не ужинал.

Это одновременно сбивает меня с толку и злит меня. Как он смеет довести меня до грани, чтобы потом уйти поесть?

— Ты хочешь остановиться и поесть сейчас? Ты шутишь? — я уверена, что, если бы мои глаза могли посылать кинжалы в его сторону, они бы так и делали.

Он смотрит на меня, забавно покачивая головой. Потянувшись вниз, берет обеими руками ткань моих трусиков и тянет. Я слышу треск, звук разрыва. Почему это меня возбуждает, я не знаю, но мне все равно. Зак подносит мои трусики к своему носу и вдыхает.

— Мне чертовски нравится твой запах.

Он бросает трусики через плечо на пол и говорит:

— Ммм, я не хочу есть, солнышко, лишь изголодался по твоему вкусу на моих губах.

Это еда, на которую я могу быть согласна, ну, технически, это он будет тем, кто будет пировать.

— Ну, чего же ты ждешь?

Я пытаюсь заставить его приступить к делу, помня, как он был хорош со своим языком раньше, и не могу дождаться, когда его рот снова окажется на мне. Зак начинает покрывать поцелуями мой живот. Он пропускает мою киску, поднимает мою левую ногу и прокладывает влажные поцелуи от колена вверх по внутренней стороне бедра, останавливаясь совсем недалеко от того места, где моя киска умоляет о внимании. Опустив ногу, он повторяет действия с другой ногой.

К тому времени, когда он упирается плечом мне между ног, я схожу с ума от вожделения и потребности, чувствуя, как дрожит мое тело и влага просачивается по моим бедрам. В тот самый момент, когда я думаю, что Зак наконец-то собирается прикоснуться ртом к моим самым нуждающимся частям тела, он наклоняется к самой внутренней стороне моего бедра и кусает.

— О Боже! — вскрикиваю я. Боль от укуса быстро стихает, когда он лижет это место. Затем он кусает снова, чуть выше предыдущего укуса, — Ах.

Есть боль, но и удовольствие, которого я никогда не испытывала раньше, оно интенсивное, и мне нужно еще. Пока Зак вылизывает след от укуса, я наслаждаюсь этой смесью боли и удовольствия. Он поворачивает голову и кусает меня за другое бедро, я снова извиваюсь и громко стону. Я ожидаю почувствовать его язык на моем бедре, где он укусил меня, но вместо этого Зак лижет меня, от низа моей киски до верха. Он лижет медленно, и когда достигает моего клитора, достаточно одного движения его языка, чтобы я переступила через край.

Выкрикивая его имя, я извиваюсь, сжимая его голову между своих бедер, удерживая на месте. Зак продолжает лизать меня, проводя языком вокруг моего клитора, оседлав волну. Мне кажется, я вижу звезды. Зак покрывает мягкими поцелуями губы моей киски, пока мое тело расслабляется на кровати.

Когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, он говорит:

— Это самое сексуальное, что я когда-либо видел. Твое лицо, когда ты кончаешь, на это можно смотреть снова и снова.

Я тяжело дышу, всё еще переводя дыхание от оргазма всех оргазмов. Моя грудь поднимается и опускается в быстрых движениях.

— Если ты пытаешься убить меня этим, то миссия выполнена. Кажется, я только что умерла и попала в рай.

Двигаясь вверх по моему телу, он целует мои губы, и я чувствую свой вкус.

— Я не хочу убивать тебя оргазмом, детка, просто погубить для всех других мужчин, — при упоминании о других мужчинах его лицо становится жестким, я понимаю, что он очень сильно ревнует, видимо, как и я, так что, думаю, мы квиты.

— Ты погубил меня для всех остальных с того момента, как наши глаза встретились в баре, — честно говорю я ему, и он стонет. Зак встает и одним движением сбрасывает штаны и трусы на пол, освобождая чертовски впечатляющую эрекцию. Я раньше не знала, что существуют такие вещи, как красивые члены, но его — это чертово произведение искусства. Я пялюсь. Знаю, что смотрю на него, и он знает об этом.

Он берет презерватив с тумбочки, и у меня возникает внезапная мысль, что лучше бы он им не пользовался, но не осмеливаюсь высказать это мнение. Я смотрю, как он скользит презервативом по своему стволу, несколько раз поглаживая его, пока возвращается к моей кровати, жалея, что у меня нет камеры, чтобы запечатлеть этот момент.

Ухмыляясь, он устраивается между моих ног.

— Я не могу дождаться, чтобы почувствовать, как твоя киска душит мой член, умираю от желания снова оказаться внутри тебя с того момента, как покинул сегодня, — приподнимая мои бедра, я пытаюсь дотянуться до него, он усмехается и легонько шлепает мою киску, — такая голодная, жадная, что же мне с этим делать?

Я не думаю, что он действительно задает мне этот вопрос, но все равно отвечаю.

— Ты собираешься трахать меня, и трахать жестко, — требую я.

Наблюдая, как дрожит его тело, прежде чем он подносит кончик своего члена к моему входу.

— Твой грязный рот — это беда, солнышко, — он входит в меня одним сильным толчком. Погрузившись до упора, Зак удерживает равновесие, наклоняется и шепчет мне на ухо: — мне чертовски нравится твой грязный рот, — после чего входит и выходит, сначала медленно, а потом всё быстрее.

Поднимая ногу, я упираюсь икрой в его плечо, угол позволяет ему войти глубже, каждый толчок ударяет по сладкой точке внутри. Мои руки напряжены, я чувствую, как на запястье образуется ожог от веревки, но боль дополняет огромное удовольствие.

— О… Боже, Зак, это так хорошо, не останавливайся.

Ворча, он замедляет темп, говоря:

— Ничто в мире не заставит меня прекратить трахать тебя, Алисса. Я буду трахать тебя до конца своих дней, — когда он произносит моё имя — Алисса, вместо солнышко или малышка, я понимаю, что он действительно верит в то, что говорит.

Зак отстраняется, и я рычу на него, а он только смеется и переворачивает моё тело так, что я оказываюсь на четвереньках. Оглянувшись через плечо, я вижу, как он прижимается к моему входу. Он поднимает взгляд и ухмыляется, я чувствую, как моя киска сжимается при виде этой ухмылки, очень опасной для женщин. Зак стонет и шлепает меня по заднице. Я вскрикиваю, но боль быстро сменяется удовольствием, и слышу, как прошу еще.

— Еще раз, — говорю я, оглядываясь на него.

— С радостью, — отвечает он, шлепая меня по другой ягодице и потирая ладонями больное место. Он врывается в меня с такой силой, что, если бы не его нынешняя хватка на моих бедрах, я уверена, что не смогла бы сейчас удержаться в этом положении.

Он наносит ещё два шлепка по моей заднице, а затем наклоняется и кусает меня за плечо. Укус окончательно добивает. Я кончаю, выкрикивая его имя, чувствуя, как Зак дергается внутри меня. Ощущаю, как его сперма выплёскивается наружу, заполняя презерватив. Он выкрикивает моё имя так громко, что я не удивлюсь, если его услышит все здание.

Мое безжизненное тело падает на кровать, я не могу пошевелиться, даже если бы захотела. Я едва замечаю, как Зак развязывает веревку и растирает мои запястья, прежде чем натянуть на меня одеяло. Я так устала, что не сопротивляюсь, когда слышу, как Зак шепчет мне на ухо:

— Спи, детка, у нас всегда есть завтра.

Я поднимаю на него глаза.

— Обещаешь?

— Я, блядь, клянусь, — говорит он, целуя меня в лоб, потом в нос и губы.

Меня разбудил саундтрек из "Рокки", который я узнала, как рингтон Брэя. Ворча, полусознательно требую:

— Выключи его, или я его разобью, — шлепая рукой по кровати в попытке заставить звук прекратиться, моя рука наталкивается на твердую стену из мышц. Я слышу стон Зака, когда он переворачивается.

— Что? Лучше бы у тебя была веская причина звонить так рано.

Наступает короткое молчание, пока он слушает Брэя на другом конце телефона, а затем Зак встает с кровати.

— Черт, ладно, я буду там, как только смогу.

Перекатившись на спину, я открываю один глаз и вижу, как Зак бросает свой телефон на кровать, с которой он только что встал. Он подходит ко мне, наклоняется, целует меня в лоб и шепчет:

— Мне нужно кое с чем разобраться, ложись спать, я вернусь раньше, чем ты это поймешь, — кивнув головой, я закрываю глаза, позволяя сну овладеть мной.

В следующий раз я просыпаюсь от того, что мой собственный телефон разрывается. Мне действительно нужно запомнить, что необходимо выключать эти телефоны, когда я сплю. Увидев, что это звонит мой босс, я отвечаю на звонок, стараясь не подать виду, что сплю.

— Здравствуйте, это Алисса, — говорю я самым профессиональным тоном, на который только способна, одновременно прикрывая зевок.

— Привет, Алисса, это Ники. Слава богу. Вы первая медсестра, которая ответила на мой звонок сегодняшним утром. У нас мало персонала. Пять медсестер взяли больничный. Если ты сможешь прийти сюда в течение ближайших полутора часов, у нас есть двенадцатичасовая сверхурочная смена с твоим именем, — Ники не делает ни единого вдоха, пока торопливо выполняет просьбу.

У меня возникает искушение сказать "нет", выбрать остаться в этой постели, в этой удобной, теплой постели, пахнущей Заком, вместо того, чтобы идти на работу в холодную и унылую больницу. Затем я вспоминаю, сколько дополнительных денег я могла бы заработать за двенадцать часов сверхурочной работы, и мое решение принято.

— Я буду там, Ники.

— Спасибо, скоро увидимся, — она не дает мне возможности попрощаться, отключая звонок. Вскочив с кровати, я заказываю Uber и спешно одеваюсь. Приму душ, как только окажусь дома и смогу переодеться. Только когда я сажусь в Uber, у меня появляется возможность отправить Заку сообщение, чтобы он знал, что я еду на работу.

Алисса: Привет, я просто хотела сообщить тебе, что меня вызвали на работу, поэтому мне пришлось покинуть твою удобную кровать, как бы ни хотела оставаться в ней весь день. Целую.

Я обдумываю добавление «целую» в конце текста, но решаю просто отправить его, если ему не понравится, что ж, очень жаль. Мне не приходится долго размышлять о том, как он воспримет целую, потому что мой телефон разражается мелодией "Stuck Like Glue". Ворча на песню, хотя и с огромной улыбкой на лице, я поднимаю глаза и вижу, что водитель Uber смотрит на меня через зеркало заднего вида. Я тихо извиняюсь, прежде чем ответить на звонок.

— Хей…

Я даже не успеваю полностью поздороваться, как Зак прерывает мое приветствие.

— Солнышко, где ты?

— И тебе привет, детка. Ты знаешь, что большинство людей начинают разговор с приветствия типа: "привет", "как дела", я вот поздоровалась с тобой, — говорю я сладким голосом.

— Привет, красавица, а теперь скажи мне, где ты?

Он звучит раздраженно, но я понятия не имею, что сделала, чтобы разозлить его. Даже раздраженный Зак — это горячий Зак. Видя, как сильно я могу его завести, говорю:

— Ну, в эту самую секунду я в Uber на пути обратно в свою квартиру, — сверните на этом повороте, Джон, так быстрее, — говорю я водителю, указывая налево, и в последний момент он поворачивает машину налево, в результате чего машина позади нас начинает сигналить.

Это не остается незамеченным Заком.

— Почему я слышу визг шин и гудки? Пожалуйста, скажи мне, что с тобой всё в порядке, солнышко. Вообще-то, просто пришли мне данные этого водителя Uber, нужно будет поговорить с ним о том, как он должен вести машину с таким ценным грузом.

Он говорит так серьезно, вынуждая меня смеяться, что не облегчает его раздражения.

— Ты можешь подумать, что я шучу, но уверяю, это не так.

— О, я не сомневаюсь, что не шутишь, но я также знаю, что у меня нет намерений делать то, о чем ты только что просил. Я в порядке, и Джон доставит меня домой так быстро, как только сможет. У меня есть один час и пятнадцать минут, чтобы добраться до работы, поэтому, как бы мне ни хотелось сидеть и болтать весь день, мне действительно нужно идти. Я уже подъезжаю к своему дому. Пока, Зак. Поговорим позже.

Я повесила трубку, не дав ему больше ничего добавить. Поблагодарив Джона и помахав ему рукой, выхожу за дверь и бегу к своему дому.