Соблазненная грехом

Глава 20

О Боже! Мама умерла!

Эйми, словно ударом молота, сразило осознание случившегося. Утратив способность дышать, она замерла и исступленно посмотрела себе под ноги – тело матери стало обмякшим и безжизненным. Звук выстрела все еще звенел в тишине комнаты, эхом отдаваясь в ушах. Вторивший ему грохот грома за окном постепенно стихал, удаляясь все дальше и дальше.

Охваченная ужасом, не в силах что-либо воспринимать, Эйми обхватила себя дрожащими руками. Оторвав взгляд от неподвижного тела матери, она смотрела на возвышавшегося над ней мужчину, ожидая, что ярость его обрушится на нее в любую секунду.

Но к удивлению Эйми, он казался не менее ее шокирован произошедшим. С безумным блеском в глазах он выпустил из рук все еше дымившийся пистолет и припал к леди Олбрайт, дрожа так, словно его окатили ледяной водой.

– Нет, – простонал он едва слышным голосом. Приподнявшись, он ухватил маркизу за плечи и встряхнул, как будто не мог поверить, что она на самом деле мертва. Но когда голова ее безжизненно склонилась набок, а тусклые глаза по-прежнему остались широко распахнуты, мужчина не смог сдержать приглушенного рыдания. – Нет! Она собиралась уйти со мной. Мы хотели быть вместе.

Терзаемая жестокими пытками боли и горечи Эйми знала, что должна бы закричать что есть мочи, позвать на помощь, но она словно лишилась голоса. И прежде чем она смогла хоть что-то выговорить, безумный взгляд незнакомца остановился на ней.

– Это ты виновата, ты, маленькая дрянь! – яростно прошипел лорд Страттон. – Этого не должно было произойти. Она хотела уйти со мной, но ты встряла, и все пошло не так. Это из-за тебя я убил ее!

Эйми закачала головой и сжалась, закрывая уши ладонями. Она не хотела слушать, что он говорит, но, видимо, не могла заглушить его голос. Также как она не могла вычеркнуть из памяти то, что только что увидела. Не могла забыть правду. Мама умерла.

Именно в ту секунду, когда понимание всей чудовищности случившегося с новой силой охватило Эйми и слезы покатились по ее щекам, комнату осветила новая вспышка молнии. В серебристом блеске молнии она краем глаза заметила что-то за дверью, как раз там, где и раньше, как ей показалось, царила какая-то суета. Лицо человека, стоявшего за стеклянной дверью в гостиную, было повернуто в их сторону, кто-то смотрел сквозь пелену дождя…

Лорд Страттон, абсолютно не подозревая, что за ним наблюдают со стороны, поднялся на ноги, обхватил тело маркизы и продолжил, словно в бреду, осыпать Эйми проклятиями. Она же едва слышала доносившуюся до нее брань. И хотя что-то подсказывало Эйми, что она должна разобрать его слова, что они важны, все внимание ее было обращено к знакомому силуэту, мелькнувшему за стеклом двери.

Бледное знакомое женское лицо, чьи черты вдруг неожиданно четко собрались воедино перед взором Эйми…

Вздрогнув, Эйми вырвалась из сна. С трудом переводя дыхание, она пришла в себя и поняла, что ее обнимают сильные руки Ройса. Одной он убирал с ее лица спутавшиеся волосы и успокаивающим тоном что-то шептал на ухо:

– Ш-ш. Все в порядке, котенок. Ты в безопасности, и я рядом.

Эйми лежала, прильнув к Ройсу, испытывая огромную благодарность за то, что он такой сильный и готов ее защитить. Постепенно остатки дурного сна развеялись, и Эйми почувствовала вновь возвращающуюся легкость, сердце уже не билось так учащенно. Еще секунду или две дав себе собраться и успокоить расшалившиеся нервы, Эйми глубоко вдохнула, выдохнула и повернулась к Ройсу.

Обеспокоенно глядя ей в глаза, он спросил:

– Еще один дурной сон?

Эйми кивнула:

– Да. И на этот раз… О, Ройс, на этот раз я узнала лицо.

Удивленный таким заявлением, Ройс вскинул брови:

– Узнала?

– Того, кто стоял за стеклянной дверью гостиной в ту дождливую ночь, когда убили маму.

Эйми на мгновение замолчала, почувствовав, как внутри все перевернулось в ту секунду, когда перед глазами вновь мелькнуло мертвенно-бледное лицо. Она и сейчас могла отчетливо представить те холодные голубые глаза со злорадным удовлетворением смотревшие на нее в упор сквозь помутневшее из-за дождя стекло. Могла вспомнить, как выбившиеся из прически мокрые пряди русых волос липли к высоким скулам до боли знакомого лица. И даже сейчас Эйми с трудом осознавала только что открывшуюся тайну, отрицать правдивость которой не было смысла – она видела все своими глазами.

– Это была моя тетя, – наконец-то прошептала Эйми. Признание сорвалось с губ Эйми, как будто она не в силах была вынести обрушившейся на нее боли. – Тетя Оливия.

Спустя тридцать минут, уже одетая, Эйми сидела на кушетке и неотрывно смотрела на Ройса, который с сосредоточенным выражением лица нервно расхаживал туда-сюда, заложив руки за спину.

– Ты уверена, что это была твоя тетя? – спросил он в который раз. Обернувшись, он бросил задумчивый взгляд на Эйми.

– Да, уверена, – ответила она, понемногу начиная выходить из себя. Она только закончила подробный рассказ о приснившемся кошмаре и теперь чувствовала себя выжатой как лимон. Вспоминая сон вновь и вновь, Эйми будто бы заново переживала весь ужас той ночи, и у нее не было никакого желания подвергать себя этим мучительным испытаниям в очередной раз.

Но Ройс, судя по всему, не замечал ее возрастающего раздражения. Прекратив свои хождения, он повернулся к Эйми с намерением продолжить допрос:

– Ты не допускаешь, что могла ошибиться или нарисовать тетушкин облик силой собственного воображения?..

Эйми прервала его:

– Нет. На этот раз я видела ее лицо, как никогда, отчетливо. – Она обхватила себя руками, пытаясь унять озноб, будоражаший ее с того самого момента, как она очнулась от сна. Встав с кушетки, Эйми подошла к окну и вглядываясь невидящим взором в темноту, повторила. – Это была тетя Оливия. Точно. Ошибки быть не может.

«О Боже! Как бы мне хотелось, чтобы я заблуждалась», – чувствуя отчаяние, думала она и, не отдавая себе отчета, судорожно перебирала пальцами складки бархатных штор. Ей казалось, что весь мир ускользал у нее из-под ног, не оставляя возможности хоть за что-то зацепиться и выкарабкаться. Сейчас не имело значения, что с тетушкой она никогда не была особо близка, никогда не чувствовала и малейшего намека на теплые чувства. Тяжело было осознать, что член ее семьи – та, кто, казалось бы, должна была любить ее, могла ненавидеть с такой силой, что желала ей смерти.

И бедный папочка! Он будет раздавлен горем, узнав, что Оливия не только приложила руку к убийству его жены, но и замешана в нападении на младшую дочь.

– Все эти годы тетя жила под крышей папиного дома, – сказала Эйми, не глядя на виконта. От каждого слова веяло неподдельной горечью. – Жила, притворяясь, что хочет помочь воспитать меня и сестер. Какая же это была ложь! На самом деле она преследовала лишь одну цель – следить за мной. Она хотела держать ситуацию под контролем и быть уверенной, что я не вспомню о том, что видела ее той ночью.

На несколько секунд вновь воцарилось молчание прежде чем из-за спины до Эйми донесся голос Ройса.

– Видишь ли, то, что она стояла за дверью, еще не означает ее причастности к смерти твоей матери. И из этого не следует, что она наняла преступника, напавшего на тебя.

– Но вывод напрашивается сам собой, разве нет? – Эйми повернулась, чтобы взглянуть Ройсу в глаза. – Тетя всегда ненавидела мою маму. Ненавидела за то, что она вышла замуж за отца и была виновницей различных сплетен, порочивших доброе имя семьи. К тому же она была в саду в тот вечер, когда у Моры был званый ужин. Тетя могла подслушать наш с тоёой разговор о кошмарах с таким же успехом, как это могли сделать барон Бедфорд с герцогом Мейтлендом.

– Верно. Но это не значит, что мы должны исключить всех остальных из списка подозреваемых.

Непонятно каким образом, но доводы Ройса смогли убедить Эйми. Она наконец-то позволила себе немного расслабиться и вся как-то обмякла, будто из нее выпустили воздух. Плечи ее поникли, и она тяжело опустилась в кресло.

– Думаю, ты прав – мы не должны исключать остальных, – не в силах сдержать дрожь в голосе, согласилась Эйми. Беспомощно глядя на Ройса, она продолжила: – Но даже если и не была напрямую причастна к убийству, тетя Оливия была свидетелем. Она видела, что произошло, и пальцем не пошевелила, чтобы прийти мне на помощь. Ушла, оставив меня наедине с сумасшедшим.

На какую-то долю секунду Эйми заметила вспыхнувший в глубине серых глаз Ройса огонек, заметила, как промелькнул едва уловимый порыв, будто он хотел притянуть ее к себе. Но вместо этого, к великому разочарованию Эйми, Стоунхерст лишь отвел от нее взгляд и провел рукой по взъерошенным волосам. Лицо его сохраняло спокойствие.

Закусив от досады губу, разочарованная тем, что не получила от Ройса поддержки, Эйми склонила голову, пытаясь скрыть отчаяние, готовое вот-вот накрыть ее с головой. Ей было невыносимо чувствовать предательство со стороны тети, и сейчас она, как никогда, нуждалась в Ройсе, в его объятиях. Но это были лишь ее мечты, воплотиться в жизнь, которым, видимо, было не суждено. Эйми не понимала почему, но чувствовала, что после ее рассказа Ройс потихоньку начал отдаляться, вновь возводя защитные стены.

Помимо всего прочего, после той близости, в моменты которой они открылись друг другу, Эйми едва ли могла вынести ледяное безразличие Ройса. Но она решила во что бы то ни стало заглушить уязвленные чувства и сконцентрироваться на требовавшем решения вопросе.

– О случившемся надо обязательно сообщить твоему отцу, – сказал Ройс, хладнокровно глядя на нее из-под нахмуренных бровей. – Я собирался отправить ему письмо с одним из служащих Толливера…

– Нет, – запротестовала Эйми. – Отец заслуживает того, чтобы я сказала это при личной встрече. Я хочу быть рядом, когда он узнает об этом. Я лично хочу рассказать ему. – Она выдержала паузу и добавила: – И я лично хочу посмотреть в лицо тетушке после такого открытия.

Ройс нервно повел плечами.

– Не думаю, что это такая уж отличная идея.

– Почему же? – Обхватив подлокотники кресла, в котором сидела, Эйми наклонилась к Ройсу. – Мы уже обсуждали это. После всего, что мне пришлось пережить, я имею полное право посмотреть ей в глаза и заставить ее признаться в содеянном. Я хочу, чтобы она знала, что просто так это не сойдет ей с рук.

После минутного колебания Ройс сделал несколько шагов вперед, и на этот раз Эйми почувствовала прикосновение его рук, но это не было нежным объятием. Взяв за плечи, Стоунхерст рывком поднял Эйми из кресла. Устремив на нее грозный взгляд, Ройс сказал, выделяя каждое слово:

– Послушай меня, мы не знаем, на что она способна или какова будет ее реакция, когда мы загоним ее в угол. Очевидно, эта женщина способна на подлые, низкие поступки. Если она смогла нанять человека, чтобы избавиться от тебя, то способна и на многое иное.

– Меня это не волнует.

– Но это волнует меня!

Резким движением Эйми вырвалась из его рук, гнев поднимался в ней с новой силой, слезы возмущения застилали глаза. Как он смеет притворяться, что обеспокоен ее судьбой?!

– Так прямо и волнует? – яростно прошипела она. – Что-то я не вижу и намека. Если бы ты в действительности переживал, то не был бы таким отчужденным в то время, как я нуждаюсь в тебе больше всего. И, стоя сейчас перед тобой, я бы не чувствовала себя так, словно разговариваю с посторонним.

Ройс отступил от нее еще на несколько шагов.

– Сейчас неподходящее время для разговора на эту тему. – При этих словах взгляд его потемнел, словно небо перед надвигающейся грозой.

– А я думаю, что подходящее. По крайней мере ничем не хуже, чем час назад, когда мы занимались любовью. А теперь ты ведешь себя так, будто ничего и не было. Почему?

– Черт побери, Эйми! Я уже тысячу раз говорил тебе почему! – Слова вырвались у него с силой, подобной пушечному выстрелу. Он больше не мог их сдерживать. – Любовный акт не способен отменить действие злых сил, даже если бы я очень захотел воспротивиться обстоятельствам. О Господи, меня надо убить за то, что я вновь прикоснулся к тебе! Но я теряю всякое самообладание, когда ты оказываешься рядом. – Он отчаянно закачал головой, уткнувшись лицом в ладони. Его потрясенное состояние не вызывало сомнений. – Ничто не изменилось. Я, как и прежде, неподходящая для тебя пара. Я слишком…

– Да, я уже слышала это. – Пренебрежительным взмахом руки Эйми отмахнулась от его объяснения. – Над тобой повисло проклятие. Поэтому ты не можешь вести нормальную жизнь, иметь нормальные отношения. Каждый, кто становится тебе близок, обречен на смерть. Я всё правильно сказала? Ничего не упустила? – Эйми не могла унять досаду. Ее чувства были задеты, а она – слишком вымотана, чтобы у нее оставались силы на сочувствие или понимание. – Знаешь, наградивший тебя проклятием отец в равной степени одарил тебя и очень удобной отговоркой, разве нет?

Напряжение Ройса росло, скулы покрылись возбужденным румянцем.

– Что ты имеешь в виду? – с трудом выдавил он.

– Я имею в виду, что, пока ты веришь, что все сказанное им – правда, ты можешь продолжать оправдывать собственное решение жить отшельником. Используя слова отца в качестве щита, ты уверяешь себя, что делаешь это всем на благо, в то время как заботишься лишь исключительно о собственном благополучии.

– Подожди-ка минутку…

– Нет, это ты подожди. – Эйми до минимума сократила разделяющее их пространство. Остановившись перед Ройсом, она с вызывающим видом произнесла: – Ты знаешь, что это правда. Тебе легче оттолкнуть каждого, кто приблизится к тебе, нежели рискнуть и полюбить вновь. Разве я не права?

Взгляд Стоунхерста ожесточился, он хотел ответить Эйми, но она не дала ему вымолвить и слова.

– Ройс, я сожалею о смерти Корделии и Гарви. Мне также жаль, что Алекс ушел из жизни раньше, чем ты смог наладить с ним отношения. Но ты не единственный человек в мире, кто потерял любимых и дорогих людей. – Приблизившись к виконту вплотную, она дотронулась до его щеки, едва касаясь пальцем шрама. – Ты не чудовище, каким привык себя считать. Могу точно сказать тебе, что темная сила, поработившая тебя, – не что иное, как боль и гнев маленького мальчика. Растерянного мальчика, страдавшего от недостатка любви и внимания. На тебе нет никакого проклятия и никогда не было. – Эйми раздосадованно покачала головой, рука соскользнула со щеки Ройса. – Но пока ты сам не поверишь в это, все мои слова будут сказаны впустую.

– Ты не понимаешь, – попытался объяснить Ройс.

– Я все понимаю. Любовь делает нас уязвимыми, и никто не способен уберечь нас от боли. Но я искренне верю, что жизнь с тобой стоит того, чтобы пойти на риск. И если ты когда-нибудь придешь к этой же мысли, ты знаешь, где меня найти. – Эйми повернулась к двери. – Скоро рассвет. Я сообщу герцогине, что нам надо как можно скорее собраться в обратный путь. Я сейчас же начну укладывать вещи. – Улыбнувшись Ройсу через силу, она добавила: – Пожалуйста, дай мне знать, когда будешь готов в дорогу. Я буду ждать.

«Во всех смыслах этого слова», – добавила она про себя и, сдерживая желание обернуться, вышла из комнаты. Внутренняя боль сковывала ее сердце. Она сделала все, что могла. Теперь оставалось только молиться, чтобы Ройс понял, как много он может потерять, если не поспешит.