Солнце для любимой

1

Стефани, дожидаясь, пока покупательница подпишет чек, рассеянно взглянула на прозрачную витрину, защищавшую изысканный салон ювелирного магазина от пыли и жары австралийского городка, и едва не вскрикнула.

Клайв? Клайв Стэнворд?! Но этого просто не может быть!

— Да, мадам, — машинально ответила она на какой-то вопрос покупательницы и стала незаметно разглядывать человека, стоявшего у витрины магазина. Он, несомненно, ждал эту женщину, которая только что купила золотую брошь и теперь расписывалась на чеке.

Невероятно, но это действительно был Клайв Стэнворд.

Снаружи доносились гудки машин, веселые голоса, мимо проходили ярко одетые люди, но все это вдруг показалось Стефани далеким и ненастоящим. Несмотря на то, что день был очень жарким, девушку охватил озноб.

— Пожалуйста, — раздался голос покупательницы.

— Благодарю вас, — сдавленным голосом произнесла продавщица, принимая чек. Она подала даме изящно упакованную брошь и снова, как завороженная, уставилась на высокую фигуру за стеклом.

Краем глаза она видела, как рука с холеными пальцами кладет сверток в сумочку из крокодиловой кожи. Кольца нет, отметила про себя девушка. Значит, она не замужем… за Клайвом.

Улыбнувшись в ответ на вымученную улыбку Стефи, дама повернулась и направилась к двери. Выходя, она громко произнесла, обращаясь к ожидавшему ее мужчине:

— Да, ты был прав, очень милый магазинчик.

Спутник что-то ответил ей с довольно равнодушным видом, а потом вдруг поднял голову и посмотрел прямо в лицо Стефани. Та не успела отвернуться, и на какое-то мгновение их взгляды встретились.

Девушке показалось, что ее окатила ледяная океанская волна — таким пронзительным и холодным был взгляд светлых глаз мужчины. Неужели он ее узнал? Однако на его лице отразилось только равнодушное любопытство, и в следующую секунду Стефи увидела, как Клайв Стэнворд отвернулся и под руку со своей спутницей направился к припаркованному на другой стороне улицы автомобилю.

Не узнал, с облегчением поняла девушка. Но вместе с облегчением почувствовала разочарование.

Почему ты сходишь с ума при виде него, ведь прошло столько лет! Тебе уже больше не восемнадцать, говорила она себе, пытаясь успокоить лихорадочное дыхание.

Судьба опять сыграла с ней злую шутку — Клайв Стэнворд вновь появился в ее жизни именно в день ее рождения. Как раз сегодня ей исполнялось двадцать три года. С самого утра Стефани чувствовала какую-то детскую радость, наверное, оттого, что ее дни рождения в родительском доме всегда отмечали пышно и весело… Сегодня ей захотелось быть нарядной, и она надела новую кофточку кремового цвета, который выгодно подчеркивал золотистый цвет ее кожи, и короткую прямую юбку, открывающую великолепные стройные ноги. Стефи не сомневалась в том, что, по крайней мере, выглядит она прекрасно. Может быть, Клайв это заметил…

— Простите, мисс…

Очнувшись, Стефани увидела прямо перед собой застенчиво улыбающегося молодого человека лет двадцати. Его длинные светлые волосы спускались по загорелой шее на плечи. Он старался держаться уверенно, но с первого взгляда можно было понять, что парень очень волнуется. Судя по костюму, юноша не привык посещать дорогие ювелирные магазины.

Стефи ободряюще улыбнулась в ответ.

— Я слушаю вас.

— Скажите, пожалуйста, то ожерелье на витрине, из искусственного жемчуга, сколько оно стоит?

— Ожерелье на витрине? Извините, сэр, но оно настоящее. — Она назвала цену.

Молодой человек заморгал, потом опустил глаза и смущенно произнес:

— К сожалению, оно мне не по карману. Извините.

Он обернулся и посмотрел на молоденькую белокурую девушку, которая стояла около витрины на улице и с восхищением рассматривала жемчуг.

Стефани снова улыбнулась и спросила:

— Ваша спутница хотела бы его примерить?

Незадачливый посетитель вздохнул:

— Оно действительно мне не по карману. Извините, мы просто подумали, что это искусственный жемчуг.

Он сделал два шага назад, собираясь уходить.

— Но ведь за примерку вы не должны будете платить. Может быть, ваша девушка получит от этого удовольствие? Примите это от меня на память.

Молодой человек удивленно посмотрел на нее, потом вдруг по-мальчишески улыбнулся, кивнул головой и почти выбежал из магазина. Девушка за стеклом подняла на него глаза, на ее лице было напряженное ожидание. Наблюдая за ними, Стефи вдруг почувствовала тоску. Неужели и она когда-то была такой же юной, наивной и беззаботной. Сейчас ей казалось, что никогда. Элис, вторая продавщица, заметила:

— Ребятишкам не по карману даже пыль с этого жемчуга.

— Ну и что, — отозвалась Стефани. — Зато девочка всегда будет помнить этот момент. А вдруг она когда-нибудь выйдет замуж за богача и придет к нам что-нибудь купить?

— Судя по ее кавалеру, малышка не из тех, кто выходит замуж за богачей, — с явным сочувствием в голосе ответила Элис.

Наконец юноша и девушка вошли в магазин. Стефи улыбнулась им, достала ключ и направилась к витрине. Осторожно взяв в руки драгоценную нить, отливающую голубоватым лунным светом, она повернулась и вдруг лицом к лицу встретилась с Клайвом Стэнвордом, чье появление у витрины так взволновало ее несколько минут назад. Только теперь он стоял прямо перед ней, а его взгляд был уже не равнодушным, а пристальным и внимательным.

Ужас сковал ее, ужас бессмысленный и безосновательный, ведь она уже давно не была той наивной влюбленной восемнадцатилетней девушкой.

Стефани с трудом заставила себя улыбнуться той заученной улыбкой, какой продавщицы улыбаются незнакомым покупателям, подошла к прилавку и положила ожерелье на подушечку из черного бархата. Еле-еле справившись со своим голосом, она произнесла:

— Вот, смотрите. Это брумский голубой жемчуг. Его добывают только в одном месте на земле — в Бруме, в Западной Австралии, поэтому он так высоко ценится. Давайте посмотрим, как вы в нем выглядите, — прибавила она, обращаясь к девушке.

Стефи застегнула замочек у нее на шее, и та погрузилась в восторженное созерцание своего отражения в зеркале. Через несколько томительных минут она осторожно сняла с себя драгоценное ожерелье и отдала его продавщице. Потом молодые люди в один голос сказали: «Огромное вам спасибо», переглянулись, рассмеялись и, взявшись за руки, вышли из магазина.

Провожая их глазами, Стефани опять почувствовала приступ тоски, смешанной с завистью, — так молоды были эти двое, так искренне влюблены друг в друга и так уверены в этой любви.

— Стефи, ты не могла бы принести жемчуг сюда? — услышала она голос Элис и обернулась.

— Мистер Стэнворд хотел бы взглянуть на него, — прибавила та.

Стефани опять встретилась с пристальным взглядом, который, как холодный ветер, пробирал до костей. Клайв Стэнворд стоял около прилавка в ожидании. Стефи едва поборола паническое желание убежать, но потом взяла себя в руки и медленно подошла к прилавку. С преувеличенной осторожностью она снова положила ожерелье на бархатную подушечку и сказала механическим голосом:

— Это великолепный жемчуг, сэр, каждая жемчужина тщательно подобрана. Чтобы собрать это ожерелье, потребовалось десять лет…

— Спасибо, я немного разбираюсь в жемчуге, — услышала она насмешливый ответ. — Я бы хотел посмотреть, как он выглядит на вас.

Пять лет назад ему было двадцать семь, но уже тогда он прекрасно знал, какое влияние оказывает на женщин его низкий хорошо поставленный голос и как действует его магнетический взгляд. Все это Стефи уже когда-то испытала на себе. Теперь ему должно быть тридцать два года, и он находится, как говорится, в расцвете сил. В его властном голосе чувствовалась такая сексуальная сила и несокрушимая уверенность в себе, что Стефани ощутила уже почти забытую предательскую дрожь в коленях. До нее не сразу дошла последняя фраза. Наконец она медленно подняла глаза и удивленно спросила:

— На мне?

— Ну да, наденьте его на себя.

Эти слова, произнесенные тоном команды, вдруг оскорбили ее. Она почувствовала сильнейшее желание бросить жемчуг ему в лицо, предложив самому примерить его. Только инстинкт самосохранения удержал Стефани от этого безумного жеста.

В этот момент девушка вспомнила, как однажды в глубоком детстве — ей было тогда года три — она забралась в кухню и открыла морозильник. Ей было интересно посмотреть, что там внутри. За этим ее застал отец, и она почему-то настолько испугалась, что так и осталась стоять, прижавшись ладошкой к ледяной стенке, пока на коже не образовался ожог.

Сейчас она испытывала то же унизительное чувство слабости и полной потери воли. Девушка молча взяла в руки ожерелье и, чувствуя себя так, как будто ей приказали раздеться на людях, подошла к зеркалу. Она дрожащими руками застегнула на шее замок и повернулась навстречу его оценивающему взгляду. Клайв некоторое время рассматривал ее, а потом сказал все так же спокойно и равнодушно:

— Нет, он вам не идет. Не тот оттенок. Вашей коже и волосам должен пойти жемчуг теплого тона.

И опять она с чувством унижения ощутила, как парализующий жар стал разливаться по всему ее телу — воспоминание о том времени, когда один только взгляд этого человека мог повергнуть ее в пучину страстного безумия. Однако гордость и злость заставили Стефи, сняв с шеи ожерелье, с деланным безразличием сказать:

— Жемчуг должна примерять та женщина, которая будет его носить.

— Да, вы правы, — сказал он. И прибавил: — Стефани.

Ее сердце замерло, а потом подскочило к самому горлу. Несколько секунд она пыталась справиться с собой, наконец ей это удалось, и она произнесла с вымученной иронией:

— Ты всегда любил поиграть, Клайв. Могу я поинтересоваться, какова цель этой игры?

— Но ведь это ты сделала вид, что не узнала меня. Так кто же из нас начал игру? — так же иронично спросил Клайв, немало ни смутившись.

И, лениво проведя взглядом по лицу Стефи, он перевел глаза на ее грудь, судорожно вздымавшуюся под легкой тканью блузки.

И снова Стефани почувствовала унижение оттого, что ее тело немедленно ответило на этот откровенный мужской взгляд. Она поняла, что мучительно краснеет, и вцепилась дрожащими руками в бархатную подушечку, а потом, спохватившись, спрятала ладони под прилавком. Закусив губы, она некоторое время молчала, и только тогда, когда пауза уже стала невыносимой, произнесла:

— Мне показалось, ты не хотел, чтобы я тебя узнала.

— Интересно, — все с той же легкой иронией в голосе отозвался Клайв, — почему же мне могло не захотеться, чтобы меня узнала такая красивая женщина? Объясни, если тебе не трудно.

У Стефани возникло желание закричать. Разговор превращался в пытку. Она в отчаянии мысленно попросила Элис о помощи, но та меланхолично протирала золотые цепочки, всем своим видом давая понять, что их беседа ее не касается.

— Но ты был не один, — в смятении сказала, наконец, Стефи.

— Ты говоришь о Шэрон? О ней не стоит волноваться, — произнес Клайв с легкой улыбкой. Потом окинул взглядом всю ее фигуру и, остановившись на лице, медленно продолжил: — А ты изменилась. Детское очарование превратилось в волшебную красоту. Твои волосы теперь дымчато-золотистые, как горный мед, почти того же цвета, как твои глаза. Только глаза темнее и глубже.

Его бархатный голос как будто окутывал ее каким-то мягким покрывалом. У Стефани начала кружиться голова. Облизнув пересохшие губы, она сказала сдавленно:

— Ты тоже изменился.

Клайв не обратил внимания на ее слова и продолжал все тем же тихим магическим голосом:

— Пять лет назад ты была очаровательна, теперь ты по-настоящему прекрасна. Даже твоя кожа похожа по цвету на бледно-золотистый шелк. Может быть, это австралийское солнце так украсило тебя, Стефи. Или это мужчина?

— Нет, — ответила Стефани, не задумываясь.

Это было правдой. После Клайва ни один мужчина не смог вызвать у нее чувство, даже отдаленно напоминающее то, что творил с ней один взгляд этого человека. От того ли, что она была еще так молода, когда впервые влюбилась, или потому, что их связь прервалась так внезапно, но теперь она была как будто запрограммирована на то, чтобы чувствовать влечение только к нему. Перед мысленным взором Стефи вдруг, как в фильме, стали возникать мучительно-интимные сцены пятилетней давности.

Его вопрос вырвал ее из воспоминаний:

— Ты теперь постоянно живешь в Бандаберге?

— Я здесь работаю, — ответила она неопределенно. — А ты здесь по делу?

Хотя какое дело могло быть у Клайва Стэнворда в небольшом приморском городке на краю земли?

— Я пробуду в городе еще неделю, — также неопределенно ответил он. — Думаю, что мы должны встретиться и рассказать друг другу о том, как прошли эти пять лет.

Его глаза снова принялись пристально вглядываться в ее лицо. С неистово бьющимся сердцем Стефани опустила голову. Господи, ну почему она не осталась работать в кафе? Здесь, в дорогом ювелирном магазине, обычно мало покупателей, и он сможет приходить сюда, когда ему вздумается, а у нее не будет никакой возможности от него спрятаться. Элис явно не собирается ее спасать, и, даже если бы владелец магазина заглянул сейчас в зал, он бы решил, что Стефани продает этому господину жемчужное ожерелье.

Девушка с трудом взяла себя в руки, натянуто улыбнулась и возразила:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

С той же улыбкой Стефани сказала:

— Потому что у нас нет ничего общего. И никогда не было.

Клайв скептически посмотрел на нее, потом прикрыл глаза и проговорил со значением, понятным только им одним:

— Мне кажется, что пять лет назад ты так не думала.

Слова, сказанные Клайвом ее отцу в тот памятный вечер, последний вечер, проведенный ею в родном доме, вновь как эхо прозвучали в ее ушах. Их действие не смогли ослабить даже прошедшие пять лет. Стефани снова содрогнулась от унижения и боли, которые испытала тогда. Сдерживая гнев, она сказала притворно-сладким голосом:

— Конечно, тогда я была молода и наивна, и на меня так просто было повлиять.

Его губы дрогнули, а на лице вдруг появилось жесткое выражение. Голос потерял всякую ироничность и стал очень серьезным:

— Я бы не сказал, что на тебя было просто повлиять. Ты уже тогда была очень умна и независима. В тебе ощущалась недетская страстность и сила чувств. Но ты права, не стоит вспоминать о прошлом. Когда у тебя обеденный перерыв?

А почему бы и нет? Получасовой обмен банальностями, а потом у нее будет прекрасный предлог уйти, ведь он понимает, что она на работе. Может быть, таким образом, ей удастся от него избавиться. Стефани прекрасно понимала, что если Клайв Стэнворд чего-то захочет, он будет упорно добиваться своего. Но ведь она уже не та восемнадцатилетняя дура и не позволит ему снова очаровать себя.

С другой стороны, это будет его очередная победа, пусть и маленькая. Получается, что она не может ему отказать. На это Стефани Уильямс согласиться не могла, поэтому ответила деланно спокойным и снисходительным тоном:

— Похоже, ты приглашаешь меня пообедать с тобой. Если это так, то мой ответ «нет».

И чтобы Клайв не подумал, что она боится его, девушка улыбнулась ему очаровательной фальшивой улыбкой, а потом прибавила:

— Приятно было снова с тобой увидеться, но, понимаешь, та часть моей жизни уже в прошлом, а мне всегда казалось, что вспоминать о прошлогоднем снеге — совершенно бессмысленное занятие, которое не может принести никакой выгоды. А ведь выгода — это самое важное, не так ли?

Его глаза сверкнули.

— Но не важнее старых друзей, — сказал он, растягивая каждое слово.

Ее сердце опять резанула боль от старой обиды. Окончательно разозлившись, Стефани сказала отрывисто:

— Извини, но, если ты не собираешься ничего покупать, я вынуждена попросить тебя уйти. Здесь магазин, а не место для свиданий. Мой босс не поощряет частные визиты.

Она решительно вынула из-под прилавка ключи от витрины и протянула руку за ожерельем. Но стоило ей дотронуться до него, ладонь Клайва вдруг оказалась поверх ее руки. Стефани вздрогнула всем телом и застыла на месте. В одну секунду весь ее самоконтроль — плод пятилетних усилий — был сведен на нет одним только его прикосновением. Ее лицо побелело, и с минуту она стояла неподвижно, не смея вздохнуть, а потом еле слышно проговорила:

— Отпусти меня.

Он немедленно убрал руку, и она, обессиленная, почувствовала, что в ее слабом вероломном теле возникло отчаянное желание вновь испытать его прикосновение.

Он заговорил, и в его голосе была странная смесь чувственности и иронии:

— Кого ты больше боишься, Стефи, меня или себя?

Черт возьми! Что ему от меня нужно? Клайв Стэнворд никогда ничего не делает просто так, пронеслось у нее в голове. С трудом сдержавшись, чтобы не выругаться, Стефани ответила как можно безразличнее:

— Никого. Ты ошибаешься. — Она подождала, пока вновь не овладела собой, а потом добавила: — Я думаю, что твоей… ммм… спутнице не понравится, что ты ее оставил. Может быть, тебе лучше вернуться к ней?

— Я же сказал, что о Шэрон не стоит беспокоиться, — ответил Клайв равнодушно, — она всего лишь служащая моей компании. Да, кстати, запомни: когда у меня есть женщина, я не приглашаю другую пообедать.

— Как это благородно с твоей стороны! — съязвила Стефани. А сама спросила себя с отчаянием: Господи, ну почему именно он? Почему не кто-нибудь другой? Почему я никак не могу выкинуть его из головы?

Сзади открылась дверь во внутреннее помещение, и появился Люк О'Рейли, владелец магазина. Он что-то сказал Элис, а потом, многозначительно посмотрев на Стефи, снова вышел.

Поняв ситуацию, Клайв быстро проговорил:

— Пойдем пообедаем вместе, Стефани. Там мы сможем спокойно пообщаться.

По выражению его голоса ясно можно было понять, что он не уйдет, пока она не согласится.

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь пойти с тобой только чтобы доказать, что я тебя не боюсь? — раздраженно спросила Стефани. Она замолчала, чтобы восстановить сбившееся дыхание, а потом добавила решительно: — Извини, Клайв, но я уже выросла из этих игр. Было приятно с тобой повидаться. Желаю тебе приятно провести здесь оставшиеся несколько дней.

Она надеялась, нет, она очень хотела увидеть на его лице вспышку гнева, но вместо этого он как-то снисходительно посмотрел на нее и произнес:

— Извини, что вынужден испортить тебе момент триумфа. Конечно, сейчас я уйду, но перед тем, как уехать, я обязательно найду тебя, и мы поговорим один на один.

Он повернулся и вышел из магазина — высокий и широкоплечий, но вместе с тем легкий и грациозный как индейский охотник. Стефани молча проводила Клайва глазами, не в силах оторвать взгляд от очертаний великолепной фигуры.

Потом она зажмурилась, пытаясь стереть в памяти его образ. От этого занятия ее оторвал голос Элис, спросившей:

— А что ему, собственно, было нужно?

— Когда-то мы с ним были знакомы, — коротко ответила Стефи.

Она взяла злополучное ожерелье и подошла к витрине. Девушка чувствовала такую слабость, что некоторое время не могла попасть ключом в замочную скважину. У нее было ощущение, что Клайв забрал значительную часть ее жизненных сил и воли.

Даже если ей предстоит снова увидеть его только через пятьдесят лет, это и то будет слишком скоро. Но похоже, что ей придется встретиться с ним значительно раньше.

— И что он за человек? — продолжила Элис свой допрос.

— Властный, упрямый, решительный, удачливый бизнесмен, — ответила Стефани.

Девушка не решалась поднять голову, боясь, что Клайв все еще где-то рядом. Она принялась укладывать жемчуг на витрине. За стеклом остановился какой-то прохожий, и Стефани невольно взглянула на него. Человек улыбался, откровенно ее разглядывая, но его лицо не было похоже на лицо Адониса с пронзительно-серыми глазами. Стефи тихо вздохнула, заперла витрину и отвернулась.

Элис сказала многозначительно:

— Насколько я знаю, он также очень-очень богат и влиятелен. Где вы с ним познакомились?

Стефани равнодушно проговорила:

— Когда-то у них с моим отцом были деловые отношения. Это было до того, как Клайв стал так богат и влиятелен. Хотя, конечно, он и тогда уже подавал большие надежды.

— Теперь я понимаю, что у моего бедного брата не было не единого шанса. — В голосе Элис послышалась досада. — Конечно, у него нет и сотой доли того, что есть у Клайва Стэнворда.

— Перестань, — ответила Стефани с грустью. — Лесли стоит десяти таких, как Клайв Стэнворд.

— Я знаю, что Лесли хороший человек и симпатичный парень, но он Стэнворду в подметки не годится, — вздохнула Элис. — Кстати, если Лесли тебе так нравится, почему же ты прогнала его от себя неделю назад?

Как раз потому, что он мне нравится, потому, что он хороший парень, но мне не удалось полюбить его, как я ни пыталась, сказала Стефи про себя.

Она отвела глаза и проговорила тихо и с раскаянием:

— Потому что продолжать встречаться было бы не честно по отношению к нему. Я не хотела, чтобы ему было плохо.

— По-моему, сейчас ему не очень хорошо, — отозвалась Элис.

— Я знаю, — вздохнула Стефани. — Поверь, мне жаль.

Элис пожала плечами и сказала великодушно:

— Не волнуйся, я думаю, что он это переживет.

— Я в этом не сомневаюсь, — откликнулась Стефи. И, чтобы переменить тему, спросила: — А что, Клайв Стэнворд часто сюда заходит? Мне показалось, что ты с ним знакома.

— Да нет, видела его первый раз. Просто я недавно читала о нем в одном журнале. Там были фотографии, поэтому я сразу его узнала — у него лицо, которое не так легко забыть. Кстати, в той статье ему прочат очень большое будущее.

— Если Клайв — одна из этих новых восходящих звезд бизнеса, то к сорока годам он разорится. А с ним и все люди, которые имели несчастье доверить ему свои деньги, — скептически заметила Стефани.

— По-моему, он не из тех, кто пускается в безрассудные авантюры. Мне кажется, что он очень смелый, но умный и весьма осторожный человек, — возразила Элис. — Да что я тебе рассказываю, ведь ты сама близко с ним знакома.

— С чего ты взяла? — быстро спросила Стефи, почувствовав, как запретный жар опять начал разливаться у нее по телу.

— Мне так показалось, когда вы разговаривали, — спокойно произнесла Элис.

— Ты ошибаешься, — ответила Стефани как можно более небрежным тоном. — Мы никогда не были близко знакомы. Он несколько раз приходил к нам домой пообщаться с моим отцом.

— Правда? — Брови Элис скептически изогнулись. — Знаешь, а я была бы совсем не против, если бы такой мужчина, как Стэнворд, был знаком со мной так же не близко, как с тобой.

Стефани совершенно неожиданно для себя почувствовала приступ ревности, поэтому произнесла отрывисто:

— Он богат, влиятелен, нравится женщинам. Он может выбрать себе любую девушку в мире, так с чего ему интересоваться мной? Что во мне такого особенного? Но в любом случае, он не тот, с кем разумная женщина стала бы связываться.

Элис хмыкнула и сказала уже с неприкрытым сарказмом:

— Ты знаешь, мужчины почему-то часто находят интерес в красивых девушках. Но, с другой стороны, я понимаю, о чем ты говоришь. Он не из тех, кем можно с легкостью вертеть. Хотя, честно говоря, я бы не отказалась прокатиться с ним в шикарном автомобиле. — Она мечтательно вздохнула, пригладила свои блестящие черные волосы и прибавила: — Он лакомый кусочек.

— Если тебе нравятся надменные и властолюбивые нахалы, то тогда конечно, — проговорила Стефи, которую начал выводить из себя этот разговор.

Господи, неужели Элис не понимает, что общаться с Клайвом Стэнвордом — все равно, что играть с дьяволом на собственную душу? — простонала Стефани про себя. И тут же мысленно перенеслась в темную комнату и почти наяву почувствовала, как сильные нежные пальцы касаются ее разгоряченной кожи, снова услышала слова страсти, которые он шептал ей на ухо, ощутила, как тягучий огонь, разливаясь по телу, парализует ее, превращая в какой-то обезумевший комок нервов.

Да, Клайв был умел и расчетлив, играя с ней как кошка с мышью. Поцелуи, ласки, нежные взгляды — до тех пор, пока она полностью не потеряла рассудок, пока не превратилась в какое-то бессмысленное животное, больное от лихорадочной страсти. Неутоленной страсти. Да, она потеряла не только рассудок, но и всякий стыд, неоднократно и вполне откровенно предлагая ему себя, но он, понимая это, каждый раз отвергал ее.

До того памятного разговора между Клайвом и ее отцом она думала, что в нем говорит благородство, что он не хочет воспользоваться ее безумной влюбленностью, что он бережет ее. Но, случайно подслушав обрывок их беседы, она с ужасом поняла, что была лишь объектом сделки между двумя мужчинами, обладавшими над ней безграничной властью. В кромешном отчаянии, все еще не до конца веря услышанному, она долго рыдала потом на груди матери, и Джессика Уильямс впервые осмелилась пойти против воли мужа, решив, что ее дочери необходимо немедленно бежать. Так что, не прошло и двадцати четырех часов, как Стефани уже ехала в поезде Сидней — Брисбен, не зная, что теперь ждет ее в жизни. С тех пор она больше не видела ни отца, ни матери и была уверена, что больше никогда не увидит Клайва. Однако судьбе было угодно распорядиться по-другому.

Что же теперь делать? Остается только заклясть Клайва Стэнворда, подумала она саркастически, изгнать его из себя, как в старину изгоняла беса, потому что иначе мне никогда не справиться с его пагубным воздействием и не полюбить другого человека.

Страшная, искусительная мысль внезапно пришла ей в голову. Почему бы ей не воспользоваться этой случайной встречей, чтобы наконец утолить разожженную им пять лет назад жажду? И таким образом раз и навсегда избавиться от влечения к нему. Ведь Стефани не сомневалась, что эта жажда до сих пор так мучила ее только потому, что осталась неутоленной. Какая же могла быть другая причина? Ведь не дьявол же он, в самом деле, чтобы просто взять и навеки забрать ее душу.

Она опять почувствовала спазм запретного желания внизу живота и тут же оборвала себя: не будь идиоткой, пусть он привлекателен, как сам сатана, но ты же знаешь, что на самом деле Клайв Стэнворд — бесчувственный робот. Он — просто машина для подавления людей и деланья денег. В точности как Роджер Уильямс.

Это должно послужить ей оружием против искушения. Нет, больше она никогда не будет с ним встречаться!

Но весь остаток дня, пока она натянуто улыбалась, продавая дорогие безделушки, ее грызла одна и та же навязчивая мысль. Почему бы не восстановить хоть часть утраченного самолюбия, использовав Клайва так же, как он пытался использовать ее? Месть? Нет, это не месть, говорила она себе с отчаянием, это просто восстановление собственного достоинства.

Девушкой овладело сильнейшее эмоциональное возбуждение. Она даже почувствовала, что клиенты начинают посматривать на нее с повышенным интересом, и постаралась взять себя в руки, но внутреннее напряжение все усиливалось.

Разве, согласившись на встречу с ним, она не рискует остаться навсегда с разбитым сердцем? Нет! Чтобы кто-то смог разбить тебе сердце, нужно любить этого человека. А она больше не любит Клайва Стэнворда.

Она встретится с ним просто для того, чтобы снова стать самой собой и наконец посмотреть на него взрослыми бесстрастными глазами.

Так прошел день. Выйдя из магазина после работы, Стефи совершенно не удивилась, обнаружив, что Клайв ждет ее. Он подошел и мягким, но не терпящим возражения голосом сказал:

— Стефани, пойдем что-нибудь выпьем.

— Хорошо, — согласилась она спокойно. Она молча села к нему в «мерседес», и они поехали по центральной улице Бандаберга. Остановившись около одного из баров, он сказал:

— Думаю, что это место нам подойдет — здесь много людей. Ведь, как я понимаю, ты не хочешь оставаться со мной наедине?

Она не ответила, а просто вышла из машины. В молчании они зашли в бар и сели за свободный столик.

— Что ты будешь пить? — спросил Клайв.

— Лимонад, — ответила она равнодушно.

— Похвальная умеренность, — отозвался ее спутник. — Ты действительно совершенно не изменилась.

Изменилась, подумала Стефи, еще как. Ты даже не представляешь, как сильно я изменилась! Последние пять лет не прошли даром. Сейчас у меня есть преимущество перед тобой. У меня появился характер, а ты этого даже не заметил. Подошел официант, принял заказ и снова исчез. Клайв вдруг спросил самым будничным тоном:

— А почему ты неожиданно уехала из Америки?

Стефани почувствовала отчаянное желание сказать ему все начистоту, напомнить слова, произнесенные им в тот вечер в разговоре с ее отцом. Может быть, это хоть на какое-то время выбило бы у него почву из-под ног, лишило бы этой отвратительной самоуверенности. Она уже представила, как вытянется у него лицо, когда он поймет, что она узнала об их гнусном заговоре.

Но девушка тут же поняла, что это будет страшным унижением прежде всего для нее самой. Нет, лучше промолчать.

— Мама решила, что мне нужно повидать мир, — сказала она. — Неожиданно появился шанс посетить Австралию. Мамина подруга улетала с Сидней на следующий день и взяла меня с собой. Оттуда я перебралась в Графтон, где живет мамина двоюродная сестра.

— А почему ты не попрощалась со мной?

Стефи опять пришлось бороться с желанием сказать ему правду в лицо, поэтому она не сразу смогла ответить. Однако она знала, что ради своего же блага не должна поддаваться эмоциям, поэтому произнесла:

— Насколько помню, я послала тебе письмо, где прощалась с тобой. Разве ты его не получил?

— Да, коротенькую невразумительную записку, в которой ты благодарила меня за мою доброту. Могу я узнать, что это значило?

Стефани закусила губы, потом ответила холодно:

— У меня не было времени писать длинные письма.

— Хорошо, может быть, ты хоть сейчас мне что-нибудь объяснишь?

Наконец появился официант с напитками. Стефи воспользовалась этим, чтобы собраться с мыслями. Она не могла решить, как ей дальше себя вести.

— Как я понимаю, мысль уехать появилась у тебя спонтанно, ведь иначе ты бы мне об этом сказала, — продолжил Клайв свой допрос, когда официант ушел. — Что же тебя к ней привело?

— Я уже сказала, у меня появилась возможность поехать в Австралию, причем неожиданно. Я решила этим воспользоваться. Вот и все, — упрямо, но совершенно спокойно проговорила девушка.

Она окончательно решила, что ничего ему не скажет. Этот человек был недостоин ее откровенности. Больше он никогда не увидит искреннего проявления ее чувств.

Клайв взял свой стакан с пивом, подержал его в руке, потом поднес ко рту и медленно отпил. Стефани невольно залюбовалась этим грациозным движением и тут же с тоской поймала себя на этом. Сколько раз она видела, как мужчина пьет пиво? Да, наверное, сотни раз — ей приходилось работать и официанткой и барменшей. Но разве когда-нибудь она любовалась тем, как кто-то подносит ко рту стакан? Разве чье-то еще движение, просто естественное красивое движение, могло вызвать у нее приступ желания? Нет, это было невозможно!

Ее отношения с мужчинами всегда основывались на том, что эти мужчины ей нравились. Все они были ей симпатичны, они прекрасно к ней относились, они были милыми, хорошими и добрыми. Они могли быть какими угодно, кроме одного — они не были для нее сексуально привлекательными. Все, кроме одного.

Неужели ей действительно придется провести остаток жизни, сходя с ума по человеку, который так безжалостно растоптал ее любовь?

Нет, в который раз ответила она себе, я обязана бороться с этим. Ей вдруг показалось символичным то, что их встреча произошла в ее день рождения. Она обязана порвать с этим раз и навсегда, должна начать новую, совсем новую жизнь. Родиться заново. Нет, она больше не будет убегать и прятаться от него. Если то, что между ними не произошло сексуального контакта, привело к тому, что она не может владеть своими чувствами, это значит, что надо наконец удовлетворить свое желание. Она должна перестать испытывать эту унизительную зависимость, ей нужно любыми средствами избавиться от влечения к нему. Если единственное, что она может для этого сделать, это переспать с ним, значит, придется это сделать!

Все, что крутилось у нее в голове весь этот сумасшедший день, вдруг превратилось в одну ясную и четкую мысль. Она приняла решение и теперь была готова заняться его выполнением. Итак, она должна сама соблазнить Клайва Стэнворда, именно соблазнить, потому что теперь главное — чтобы он больше не получил над ней никакой власти. Пришло ее время разрабатывать планы и претворять их в жизнь.

Стефани почувствовала, как загорелись ее шеки, но успокоила себя мыслью, что Клайв примет ее румянец за признак возбуждения. Поэтому она собралась с духом и проговорила, как ей показалось, достаточно игриво:

— Не могу сказать, что за последнее время в моей жизни происходили какие-нибудь значительные события, так что я с большим удовольствием послушаю тебя. Уверена, что для тебя эти пять лет прошли гораздо интереснее. Расскажи мне о себе. Кстати, вы с отцом договорились по поводу его фирмы?

Вокруг раздавался шумный смех, рядом постоянно проходили люди, но Стефани вся превратилась в слух и не видела сейчас ничего, кроме глаз Клайва. Она напряженно всматривалась в них, ожидая, что там промелькнет смущение. Но ей удалось увидеть только легкое удивление.

— Откуда ты об этом знаешь? — спросил он, помолчав.

— Слышала от отца, — не моргнув глазом, ответила она.

Он еще немного помедлил и сказал:

— Нет, мы не договорились. Я не согласился на его условия.

Что ни говори, а собой он владеет блестяще, подумала Стефи. Она опять вспомнила подробности их разговора с Роджером Уильямсом и, опустив глаза, почти машинально произнесла:

— Наверное, ему это не понравилось.

— Да, — сказал Клайв, — ему это не понравилось.

Стефани чувствовала, что он очень внимательно смотрит на нее, но не поднимала голову. Она долго рассматривала свой стакан, а потом, выдержав паузу, проговорила как можно более равнодушно:

— Ладно, это скучная тема. Дела давно минувших дней. Расскажи мне лучше о своей личной жизни. Ты женат?

Теперь она заставила себя многозначительно посмотреть на него. На его лице появилась ироническая улыбка.

— Нет, не женат. Невесты и подруги у меня тоже нет. Что еще тебя интересует?

Тут Стефи не смогла сдержаться. Она широко раскрыла глаза в притворном удивлении и произнесла сладким голоском:

— Господи, Клайв, что это с тобой? Кажется, по этой части у тебя никогда не было проблем. Помнится, у тебя были блистательные романы, сначала с манекенщицей, потом с оперной певицей, испанкой, если не ошибаюсь. Куда же подевались все твои любовницы?

Зря я это сказала, тут же пронеслось у нее в голове. Мне нужно быть предельно осторожной. Он слишком опытен, чтобы не заподозрить фальшивку. Если играешь, играй искренне. А может быть, лучше всего расслабиться и предоставить телу делать, что оно пожелает? Ведь это мое тело хочет его, а не я.

Решение о том, что она должна соблазнить Клайва, далось ей нелегко, а выполнить его было еще сложнее. Теперь она чувствовала, что в ее душе происходит совсем не то, чего ей хотелось: ее начинали мучить сомнения.

От ее последней реплики его брови слегка приподнялись, но ответил он мягко, словно не заметил ее сарказма:

— В данный момент я в этом не нуждаюсь. Теперь давай разберемся с тобой. Ты замужем?

— Нет.

— Но, может быть, у тебя есть возлюбленный… — продолжал он.

— Я уже говорила тебе, что у меня никого нет, — перебила она его.

— Почему ты вела себя так враждебно, когда мы встретились? — спросил он вдруг.

Хорошо, что она успела продумать ответ на этот вопрос.

— Я думаю, это от неожиданности, — сказала Стефани, помолчав для виду. — Извини, но я как-то не ожидала тебя встретить. — Выдержав небольшую паузу, она добавила: — А еще, мне кажется, это из-за прошлой обиды. Я все-таки надеялась, что ты будешь меня искать.

— Я долго размышлял на эту тему и решил этого не делать, — ответил он. — Тебе тогда было всего восемнадцать лет…

— Ах, ну конечно, — прервала Стефи насмешливо. Она снова вспомнила разговор в саду, и его слова больно уязвили ее. — Иначе говоря, я была для тебя сопливой девчонкой. Мне нужно было немного подрасти. Что ж, как видишь, я подросла.

— Я заметил, — отозвался он. И задал вопрос, которого она совершенно не ждала: — А почему ты не приехала на похороны матери?

На эту тему ей совершенно не хотелось говорить, но, поскольку что-то надо было ответить, она сказала:

— Я тогда работала официанткой на теплоходе и узнала о ее смерти только через месяц.

Стефани вздохнула и надолго замолчала. Она вспомнила свой шок от этого известия, свое горе, ужасное чувство вины перед мамой и ощущение, что теперь она осталась совсем одна на этом свете.

Сквозь пелену воспоминаний она услышала, как Клайв что-то тихо сказал. Она не разобрала слов, но тон его голоса насторожил ее. Девушка подняла голову и поняла, что последние несколько минут нервно водит мизинцем по краю стакана. Клайв смотрел на движение ее пальца молча и неподвижно, но взгляд его был так красноречив, что Стефани содрогнулась всем телом. Первым импульсом было отдернуть руку, но она тут же вспомнила, что должна соблазнять его, и заставила себя продолжить это движение, смотря ему прямо в глаза. Клайв опять что-то пробормотал и вдруг резко вытянул руку и сжал ее кисть. Кровь бросилась девушке в лицо, и с минуту она молча вырывалась, но он, легко преодолев ее сопротивление, притянул ее руку к себе и спросил сдавленным голосом:

— Стефи, почему ты так поспешно уехала из Штатов? Я не верю, что это было просто желание сменить обстановку.

Сказать? Признаться? Чувствуя, как он сжимает ее ладонь своими горячими железными пальцами, девушка вдруг поняла, что он ни за что не оставит ее в покое, пока не вытрясет из нее правду. Несколько секунд Стефи боролась с собой, а потом произнесла с чувством человека, бросающегося с обрыва:

— Потому что я не собиралась приносить себя в жертву амбициям отца. Мне почему-то казалось, что отец не должен торговать любовью своей дочери.

Ну, что ты на это скажешь? — думала она, лихорадочно дыша. Станешь все отрицать?

На секунду глаза Клайва загорелись, но он тут же взял себя в руки, и его лицо снова сделалось каменным.

— Он действительно мог так поступить? — спросил он голосом, выражение которого понять было невозможно.

Она опять оказалась перед выбором: сказать ему все до конца или ограничиться общими словами и посмотреть, как он будет реагировать. Но она больше не могла сдерживаться.

— А ты ничего об этом не знаешь? — спросила она с плохо скрытым гневом.

— О чем ты? — переспросил Клайв. На этот раз в его голосе промелькнуло беспокойство.

— Разве он не говорил тебе, что его дочь продается по весьма сходной цене?

Голова ее кружилась от ярости и унижения, но одновременно она испытывала удовлетворение. Настала минута, которой она страшно боялась и о которой она подсознательно мечтала все эти долгие пять лет. Она так сосредоточилась на своих переживаниях, что чуть было не пропустила его ответ, а ведь именно этого она и ждала так долго — возможности сказать ему все это и посмотреть ему в глаза, увидеть, как он будет врать и изворачиваться. Теперь она почти силой заставила себя взглянуть ему в лицо. Слова Клайва Стэнворда ее озадачили.

— А почему ты не могла послать своего отца к черту? — спросил он неожиданно холодным и надменным тоном. — Ведь ты, в конце концов, его дочь, а не рабыня.

Стефани некоторое время оторопело смотрела на него, а потом сказала наконец:

— Знаешь, мне как-то никогда не приходило в голову посылать его к черту. До определенного момента я не подозревала, что он за человек и как он ко мне относится. Оказалось, что я была для него даже не рабыней, а просто вещью, и он решил меня продать. Из-за этого мне и пришлось так поспешно бежать из дома.

Молчание, воцарившееся за их столом, было особенно гнетущим по контрасту с веселым шумом зала. Теперь она внимательно следила за его лицом, стараясь не упустить ни малейшего оттенка эмоций, отражавшихся на нем. Некоторое время Клайв сидел, сжав челюсти, и смотрел прямо перед собой остановившимся взглядом. Его руки были крепко сжаты в кулаки. Потом он судорожно перевел дыхание и тихим, но страшным голосом сказал:

— Проклятье!

Стефани не удержалась и добавила:

— Ты поразил меня в первую очередь тем, что был очень похож на моего обожаемого папочку. Вот я и решила тогда, что два таких властных хозяина для одной меня — это уже слишком. Так что я многим обязана и тебе.

— Чем? — тихо отозвался он после продолжительной паузы. — Тем, что сломал тебе жизнь?

— Да что ты, — сказала Стефи с ангельской улыбкой. — Ты не представляешь, как я на самом деле тебе благодарна. Мой побег из дома был лучшим из всего, что я сделала за свою жизнь. Я обрела свободу, о которой не могла и мечтать. Я теперь совершенно самостоятельный человек, я прекрасно живу, и мне очень нравится эта страна.

Он поднял голову, внимательно на нее посмотрел и сказал с неожиданной усмешкой:

— В таком случае, ты должна со мной пообедать.

У нее лихорадочно застучало сердце. Господи, что я делаю? — спросила она себя с отчаянием. Разве я не этого добивалась? Почему же мне теперь так страшно?

Стефани в смятении оглянулась вокруг и с удивлением обнаружила, что мужчина, сидящий за соседним столиком, пристально смотрит на нее и призывно улыбается. Он был красив, и, наверное, любая женщина была бы польщена этой улыбкой. Но только не Стефи. Она машинально улыбнулась ему в ответ и повернулась обратно к своему спутнику. Оказалось, что Клайв тоже смотрит на нее, не отрываясь, но только во взгляде его не было и тени улыбки. Потом он перевел глаза на наглеца за соседним столиком, некоторое время молча его рассматривал, а потом спросил холодно:

— Один из твоих поклонников?

— Да нет, — ответила девушка. — Я даже его не знаю. — И тут же прибавила, спохватившись: — Но он мне нравится. Красивый парень.

— Не разделяю твоего восторга, — скрипучим голосом отозвался Клайв.

Стефани уловила угрожающие интонации в его голосе и поняла, что перегибает палку. Поэтому она собралась с духом и сказала кокетливо:

— На самом деле я должна тебе гораздо больше, чем совместный обед. Но, извини, сегодня вечером я занята.

— Ты обедаешь с кем-то другим? — поинтересовался Клайв.

— Я уже объяснила, что сейчас ни с кем не встречаюсь, — проговорила Стефани. — Просто сегодня я обешала своему боссу поработать моделью на одной вечеринке. Ему не терпится продать залежавшееся в витрине бриллиантовое колье, вот он и решил, что я должна продемонстрировать этот шедевр ювелирного искусства гостям.

Она чуть было не прибавила, что завтра вечером она совершенно свободна, но удержалась.

— А как насчет завтра? — тут же спросил Клайв. Ну, решайся, сказала себе Стефи, хватит трусить!

И, не давая себе передумать, ответила официальным тоном:

— Я согласна. Когда и где?

— В семь. Форма одежды свободная, — передразнил Клайв ее тон.

Стефани приняла игру и переспросила:

— Действительно свободная или так называемая свободная?

— А в чем разница? — не понял Клайв.

— А здесь несвободной одежды просто не носят, — снисходительно объяснила девушка. — Только свободной одеждой можно назвать шорты с футболкой, а можно — шикарный костюм «от кутюр». Что ты имел в виду?

Честное слово, если бы он выбрал костюм, она бы немедленно отправилась в самый дорогой магазин в городе и потратила там все свои деньги на месяц вперед, а потом сидела бы на хлебе и воде. Но Клайв окинул ее взглядом, почему-то облизнул губы и сказал коротко:

— Шорты.

Она почувствовала себя неловко, поэтому взяла в руки бокал и отпила глоток лимонада. Но чувство неловкости только усилилось, когда она увидела, как он смотрит на ее губы. Стефи поспешила настроиться на циничный лад и сказала себе, что «жертва» сама спешит в ловушку.

— Отлично, — произнесла она вслух, вставая со стула. — Я согласна. Встретимся в восемь часов. А где?

— Хорошо, — отозвался Клайв, улыбаясь и в который раз оглядывая ее с головы до ног. — В восемь часов в ресторане «Голубая лагуна». Если не ошибаюсь, он тут один из лучших.