Солнечный ветер

12. Понимание

«Сова». Имперский фрегат A-IV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Шахматная доска в капитанской библиотеке вызывала восхищение не только у Аверина, но и у всего экипажа «Совы». Фигурки, сражающиеся на её клетчатой поверхности, были искусно вырезаны из полудрагоценных камней, что придавало им особую ценность и редкость. Макар что-то тихо рассказывал об этом, но Нэрис, ошеломлённая потоком новостей, мгновенно всё забыла.

Рик насильно накормил её, а теперь Нэс, сидя за уютным библиотечным столом, пыталась сосредоточиться, с трудом удерживая в дрожащих тонких пальцах тяжёлые молочно-белые шахматные фигуры. Она играла отчаянно, совершая непростительные ошибки, но даже не замечала этого.

Макар не торопил ее. Он установил галопроекцию рубки центрального поста на двери библиотеки и краем глаза наблюдал за стандартной подготовкой к выходу в орбитальную сеть. Все происходило в тишине.

– Знаешь… – невидящим взглядом окидывая свое бедственное шахматное положение, произнесла девушка наконец. – Я все это время кое-что все же пытаюсь понять. И… никак.

Аверин молча накрыл ее руку ладонью, не сводя глаз с лица Нэрис.

– Ты невероятная, – так же тихо ответил. Словно боясь тембром низкого голоса испугать ее еще больше. – В мирах, живущих по законам Империи, я не встречал ещё женщин, способных так мужественно это вынести.

Он говорил абсолютно искренне.

Право на уникальность личности было краеугольным камнем всех законов Великой Империи. Человечество увлеклось экспериментами с генетикой гуманоидных рас, но теперь это нашло отражение в незыблемых заповедях на каменных скрижалях ворот Конституции. Каждый имеет право родиться и жить неповторимым. Изменения возможны только по жизненно важным причинам. Никто больше не имеет права вмешиваться в генетический код человека разумного.

Женщина, несмотря на свою силу, оставалась женщиной. Она была пластичной, универсальной и эмоциональной. В мягком кресле перед ним сидела настоящая женщина и нервно поглаживала шахматного коня. Она глотала слезы, кусала припухшие губы, но не сдавалась.

– Понимаешь… – Нэрис продолжила тихо, – я могу это понять. И её поступок, когда она нас оставила. После смерти сыновей она просто не смогла больше жить в мире, где все были ей чужими. И даже то, что она юридически отказалась от нас, заставив всех страдать все эти годы, считая её погибшей. В моменты отчаяния такое случается. Можно предположить, что она не особо любила отца. Хотя… девять детей.

– Как ты понимаешь, я обратился в свой департамент внешней имперской разведки… – сказал он, выдержав ее испуганный взгляд, и добавил: – Солнышко, все командиры инспекционных миссий – офицеры внешней разведки, это же очевидно.

Нэрис молча кивнула и сглотнула слезы. Она снова испугалась?

– Итак, информация, которую ты прочитала, строго засекречена. Официально же известно лишь, что двадцатилетняя принцесса однажды отправилась в биологическую экспедицию и случайно оказалась в самом отдаленном секторе вселенной. Согласно законам романтического жанра, она была пленена представителями местного дикого культа и провела там много лет. А затем внезапно была обнаружена.

– Двадцать пять лет, – зачем-то уточнила она. – Они были женаты. Отец встретил её в наших горах, прилетев на сигнал бедствия и найдя раненую монахиню в дикой лесной глуши. Так нам рассказывали.

– Погоди… у нее тоже Зеро? Ты мне не говорила.

– Она была брюнеткой! – внезапно всхлипнула Нэрис.

Макар усмехнулся, взглянув на нее, как на ребенка.

– Солнышко… Её мир – абсолютный и неоспоримый лидер в области биотехнологий. Они предпочли вместо принятия строгих законов Империи постоянную оборону от всех пиратов Вселенной, что подразумевает содержание современного флота и армии. Думаешь, ей сложно будет сменить цвет волос? Да хоть в красную клеточку!

Снова всхлипнула, ощутив себя и наивной, и глупой.

– Никакой информации о пребывании в колонии Лигла, муже и детях, в официальных источниках нет.

– Я не об этом, – наконец поставила коня на доску Нэс и посмотрела на мужа. – Если Кирейн знает об этом, то и она? Она же бросила старшего сына, понимаешь? Со всеми своими технологиями. Любимого сына оставила гнить в горах жалким обрубком!

– Солнышко… всё может быть не так, как кажется. – Макар даже не предполагал, что ему придётся защищать свою злобную фурию-тёщу от Нэрис.

Ему не нравилось воспоминание о разговоре с Киреяном. Тот слишком настойчиво предлагал отправить сестру в Барейн, который находился всего в паре парсеков от Зигейны. Но эти мысли могли сегодня сломить малышку, поэтому он решил отложить их на завтра.

– Пока твой брат сладко спит, ты не сможешь ничего узнать. Возможно, это он всё выяснил, а Агата даже не в курсе. Кстати… тебя совсем не задело, как мы с ней познакомились?

Девушка удивилась.

– У нас говорят, что нити судьбы не ткутся руками и не рвутся зубами, – с грустной улыбкой она посмотрела на озадаченное лицо мужа. – Даже думать не буду об этих совпадениях. Но теперь я понимаю, почему ты мне сразу понравился. У нас с ней всегда были похожие вкусы. Так папа рассказывал.

Аверин отчетливо вспомнил оскал черной рожи скафандра и в очередной раз решил, что о вкусах не спорят. Особенно – с женщинами.

– Шах и мат. – Забрав у супруги коня, он решил, что пора бы закончить их шахматные страдания. – Прости, я знаю, что тебе не до шахмат, но от приза отказываться не собираюсь. Причем, прямо сейчас.

Непонимающий взгляд.

– Дорогая моя, в космопорту мы не сможем насладиться роскошью водных процедур, только на фрегате. Ты что, забыла? Мне скоро опять на вахту, нужно собираться…

✦✧✦

Нэрис Аверина ☛

Мне, наверное, была нужна этой встряска. За час я окончательно повзрослела – наследница прайда Рейн, которая раньше была дочерью нынешней королевы. Говорят, бывших родителей не бывает? А у меня получилось стать бывшей дочерью сразу для двух.

Отец не стал провожать меня должным образом. Теперь я понимаю, что для него младшая дочь беглянки-жены всегда была болезненным и ярким напоминанием. Рик утверждал, что мы очень похожи. Я же помню только её запах и тёмные локоны роскошных волос, а также её мягкие и ласковые руки. На левой руке у неё был белый шрам между крайними пальцами, и я любила разглядывать его ровную линию.

После страшного землетрясения она словно окаменела. Никого не замечала вокруг, ни на что не реагировала. Врачи назначали ей лекарства от депрессии, но она продолжала угасать, как лёд на окнах под лучами утреннего солнца. Затем появились мрачные, угрюмые люди из столицы, и через несколько дней мама просто исчезла. Для нас всех – умерла.

– Эй, что ты делаешь?! – вырвалось у задумавшейся меня.

– Разумеется, раздеваю жену! – спокойно сказал самоуверенный Аверин. – И получаю свой заслуженный трофей.

– Но я… – вдруг внезапно поняв, что он совершенно не шутит, я ужасно смутилась, пытаясь вцепиться руками в неумолимо сползающий на пол комбинезон.

– Вряд ли ты бросишься раздеваться сама, – он совершенно по-мальчишески ухмыльнулся. – И уж точно меня не разденешь. Приходится делать все самому…

– Ты что же, тоже? – пискнула я, еще крепче цепляясь, теперь уже за белье.

– Ты предлагаешь промокнуть, чтобы не тревожить твое… э-э-э… благоразумие? – Он покачал головой, выражая несогласие. – Потом шлепать по полу в спальню, оставляя за собой глубокие лужи, и снимать с себя мокрые вещи… Исключено. Неужели так страшно?