Спасение Рейн

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ДЕДУШКИН СЕКРЕТ

Если бы кто-нибудь сказал мне десять лет назад, что однажды я буду жить с девушкой и выполнять роль отца для ее сына, то рассмеялся бы им в лицо и сказал, что они сумасшедшие.

Потому что какая женщина в здравом уме посмотрит на меня — уголовника ростом больше двух метров со шрамом на лице и дерьмовыми татуировками — и подумает: «Да, именно с этим парнем я хочу построить дом»?

И все же я был там. Жарким июньским днем переворачивал бургеры и хот-доги с Ноем рядом, а Рэй полола сорняки в саду, где росли огурцы, клубника и, конечно, помидоры. Соседка по поселку — молодая женщина по имени Джулия — проехала мимо на велосипеде и помахала нам рукой, желая спокойной ночи, и мы помахали ей в ответ, улыбаясь и отмахиваясь от комаров, которые безжалостно кусали все, во что могли впиться. Как настоящая, нормальная семья.

Несмотря на сохраняющуюся угрозу появления монстра, нависшего над нашими головами, начинало казаться, что так оно и есть на самом деле.

— Итак, скоро твой день рождения, — сказал Ною, пока он переворачивал бургер, как я ему показал.

— Да, — ответил он, пожав плечами. Как будто не было ничего особенного в том, что ему исполняется тринадцать лет.

Учитывая все обстоятельства, Ной все еще был в несколько лучшем положении, чем я, когда мне было тринадцать. И это, на мой взгляд, было очень важно.

— Что ты хочешь сделать?

Ной посмотрел на меня так, словно я потерял все свои мозги.

— Что ты имеешь в виду?

— Как ты хочешь отпраздновать?

Ной сморщил нос и почесал свежий комариный укус.

— Не знаю…

— Я имею в виду, ты хочешь устроить вечеринку или что-то в этом роде? Или просто хочешь отдохнуть с нами и поужинать? Или…

Он фыркнул от смеха.

— Без разницы. Понятия не имею.

После нападения в соседнем доме Ной стал тихим, более сдержанным. Я знал, что он был сбит с толку решением своей мамы не выдвигать обвинений. И знал, что Ной напуган. Но учитывая то, как он крутился вокруг меня последние несколько недель с того дня, вплоть до того, что ходил со мной на работу каждый день, когда у него не было занятий, также знал, что Ной чувствует себя лучше, когда я рядом.

Я даже начал испытывать некоторую благодарность за то, что не свернул шею этому засранцу.

И хотя уважал то, что Ной должен справляться со всем по-своему — а это включало посещение психотерапевта раз в неделю, — я беспокоился, что тот ребенок, которого я встретил все эти месяцы назад, затеряется где-то в его голове. Боялся, что он исчезнет, как и я. Вынужденный ожесточиться, чтобы приспособиться к обстоятельствам, в которых он родился. И мне нужно было, чтобы Ной знал, что ему это не нужно. Если у него и был какой-то выбор, то он не должен был делать ни черта, пока я был рядом.

— Ну, мы могли бы поехать на рыбалку, если ты хочешь, — предложил я, напомнив ему о том, что он очень хотел сделать до нападения.

Небольшой огонек возбуждения зажегся в его глазах, когда Ной посмотрел на меня.

— Да, возможно, мы могли бы это сделать.

— Это было бы весело.

Ной кивнул.

— И, если ты хочешь, мы могли бы поесть пиццу или что-то в этом роде. Например, на мой день рождения.

— Значит, ты не хочешь поехать на рыбалку в свой день рождения?

— Ну, мы можем, но… — Ной пожал плечами и перевернул шипящий хот-дог. — Мне вроде как нравится идея устроить вечеринку.

— Ага, — сказал я, поймав взгляд его мамы и маленькую, ласковую улыбку, которая начала появляться на ее красивом лице, — мне тоже.

И вот, несмотря на темное облако в форме Сета, нависшее над нашими головами, мы устроили небольшую импровизированную вечеринку по случаю дня рождения Ноя. И пригласили его бабушку и дедушку, тетю Сторми, Гарри и его жену, а также нескольких детей из класса Ноя. Это было небольшое скопление людей, но все они прекрасно поместились в том месте, которое мы теперь называли домом.

Ной бегал по двору со своими приятелями и их пистолетами «Нерф», а мы с Гарри смотрели на это с холодными банками содовой в руках. Мой старый друг взглянул на меня с улыбкой на лице, которая слишком сильно напомнила мне улыбку дедушки.

— Что? — неловко усмехнулся я, переводя взгляд на банку в своей руке.

— Я просто думаю, — ответил он, отводя взгляд, чтобы сделать глоток своего напитка.

— Осторожнее, старик.

Гарри мягко усмехнулся, покачав головой.

— Я просто горжусь тобой, вот и все.

— Гарри, чувак, — сардонически простонал я. — Ты не имеешь права сейчас вызывать у меня сопли. Мне нужно забрать пиццу через несколько минут. И не могу идти туда с таким видом, будто я тут выплакался.

— Нет, нет, нет. Я хочу, чтобы ты на секунду огляделся вокруг, — сказал он, повернувшись ко мне лицом. — У тебя прекрасная девушка, которая, по непонятным мне причинам, просто без ума от тебя.

Я фыркнул, посмотрев в сторону Рэй, которая смеялась вместе со своей сестрой и матерью.

— Спасибо. Ты действительно знаешь, как заставить парня чувствовать себя хорошо.

Гарри хихикнул, положив ладонь на мою руку.

— У тебя есть ребенок, который смотрит на тебя так, будто ты — весь его мир. У тебя есть это место, которое, — он повернулся, чтобы взглянуть на трейлер, который выглядел чертовски хорошо в эти дни, — я могу напомнить тебе, выглядело как куча дерьма, когда ты только въехал.

— Ты сделал все это, — продолжил Гарри, кивнув с одобрением, удовлетворением и еще кучей всякого хорошего дерьма, которое я не смог уловить. — Ты преодолел все трудности, сынок. Я могу с уверенностью сказать, что, глядя на ту жизнь, которую ты построил для себя, ты действительно победил.

На моих губах появилась ухмылка, когда я вспомнил наш с Рэй недавний разговор.

«Если ты выиграешь, то выиграю и я».

Но мысли о том утре — ленивом сексе и взволнованных слезах — напомнили мне о нашем последнем дне, проведенном в ее доме. Это напомнило мне о том, почему они на самом деле были здесь, спали в моих комнатах и ужинали на моей кухне, а не у себя. Рэй любила меня — я это знал, — но не из-за этого мы строили жизнь под одной крышей.

Это было из-за монстра.

И какую бы счастливую жизнь мы ни нашли для себя здесь — с вечеринками по случаю дня рождения, барбекю и огородами, полными домашних овощей, — она никогда не станет постоянной и реальной, по-настоящему нашей, пока не исчезнет этот монстр.

Или мы сами.

— Итак, что вы, ребята, собираетесь делать? Просто спуститесь по Саунд и посмотрите, что можно поймать? — забавлялась Рэй, сидя со скрещенными ногами на кровати, которую мы теперь называли нашей, пока я доставал коробку со снастями с верхней полки шкафа.

Я усмехнулся.

— В общем-то, да. Говард утром привезет пару удочек, чтобы мы могли пользоваться ими, пока не купим свои.

Рэй смотрела, как я опускаю тяжелую металлическую коробку на кровать, наклонив голову и изобразив ту улыбку, которая, как я теперь понял, означала, что она думает о том, как ей повезло — по какой бы то ни было причине.

— Знаешь, я бы никогда не приняла тебя за рыбака.

— Ну, — я расстегнул две застежки с металлическим щелчком, — на самом деле это не так. Это просто то, что мы с дедушкой делали летом. Он был настоящим рыбаком, а я, — крышка со скрипом открылась, открывая взору поплавки, крючки и лески, которых я не видел пару десятилетий, — ездил с ним.

Воздух покинул мои легкие, когда я уставился на все эти вещи, эти маленькие дешевые безделушки — некоторые из них проржавели, но у меня никогда не хватило бы духу выбросить их, — которые ничего не значили ни для кого, кроме меня. Каждая из них, казалось, пробуждала еще одно глубокое воспоминание, и я поднял каждую из них, чтобы рассказать о ней Рэй.

— Вот этим, — произнес я, взяв в руки большой колючий крюк с четырьмя зубцами, — я проткнул кожу над коленной чашечкой, когда мне было девять лет.

Рэй поморщилась.

Я взял в руки деревянный подсачек в форме яйца.

— Дедушка убедил меня, когда мне было лет пять, что это настоящие яйца, отложенные водоплавающими птицами.

— Боже мой, — сказала она с легким смешком. — Это так мило.

— Да, я был очарователен, — пошутил я, поднимая круглую ярко-зеленую приманку. Такую, которая никогда не должна была опускаться в водоем.

У меня перехватило горло, когда я повертел ее в руках, и когда Рэй спросила меня, что это такое, откашлялся и растянул губы в улыбке.

— Я сделал это для него на День отца, когда мне было…

Я набрал полную грудь воздуха, пытаясь вспомнить. Жаль, что не могу позвонить дедушке и спросить.

— Боже, мне было три, может, четыре года. Я слепил его из глины, «Плей-До» или чего-то еще в детском саду, и все, что помню, это как бабушка говорила мне, как я горжусь им. Ходят слухи, что я не мог дождаться, чтобы подарить его ему, и поэтому он получил его за несколько дней до Дня отца.

Суровое действительность жестокости времени ударило в мое сердце, с каждым ударом все сильнее напоминая, что моего дедушки сейчас нет рядом. Чтобы увидеть, как я передаю этот факел, как мы вместе проводим время. У него никогда не было возможности увидеть меня в роли отца для кого-то — биологического или нареченного — и, черт возьми, это было больно. Так больно, что мне пришлось несколько раз прочистить горло и занять руки, опустив маленький фальшивый поплавок обратно в коробку и подняв поднос, чтобы найти другое сокровище. То, которое поразило сильнее и глубже.

— Ах, черт, — пробормотал я, вытаскивая старую фотографию. — Я даже не знал, что он хранил это здесь.

Честно говоря, я вообще никогда не заглядывал под поднос. Дедушка всегда говорил, что мне это не нужно, что все, что мне нужно, находится наверху, и он никогда не ошибался. Но сейчас, глядя на фотографию дедушки, где он изображен несколько моложе меня и держит на руках меня, совсем маленького, я задумался, что еще может быть спрятано внутри.

— Можно посмотреть? — мягко спросила Рэй, протягивая руку.

Я передал ей фотографию, что вызвало мгновенную улыбку.

— О Боже, — ворковала она, касаясь ее поверхности. — Ты был самым милым ребенком.

— Что, черт возьми, случилось, да? — Я изобразил дразнящую ухмылку, чтобы скрыть эмоции, которые неумолимо угрожали захлестнуть меня.

— Не, — ответила Рэй, все еще глядя на сладкий момент между мной и дедушкой, навсегда застывший во времени. — Ты просто превратился из милашки в горячую штучку.

Хмыкнув, я достал старую открытку — поздравительную открытку на юбилей от бабушки — и нашу фотографию втроем с моего первого причастия. Затем, как раз когда собирался прокомментировать, что в его шкатулке с сокровищами не было ничего от моей матери, кое-что еще привлекло мое внимание. Что-то под последним памятным знаком — фотографией нашей старой собаки Салли.

— Что… за хрень… — Я бросил фотографии и открытку на кровать, осторожно вынимая пистолет.

Улыбка Рэй быстро сползла с ее лица.

— Солджер, это пистолет?

Конечно, она знала, что это пистолет. Я держал его прямо перед ее лицом, вертя в руках.

И все же я медленно кивнул и сказал:

— Ага.

— Ни за что. Нет, — решительно покачала головой Рэй. — Мне очень жаль. Знаю, что он принадлежал твоему дедушке. Но я ни за что не соглашусь, чтобы эта вещь находилась в одном доме с моим сыном. По крайней мере, если пистолет не будет заперт и спрятан где-нибудь.

— Я даже не знал, что он здесь есть, — стыдливо признался я, не имея ни малейшего представления о том, что делать с этой чертовой штукой. — Я не знал, что у дедушки был пистолет.

«Боже, это вообще было законно?»

«Зачем он вообще у него был?»

— Ну, эм, мы можем от этого избавиться? — Рэй заламывала руки под моей футболкой, в которой она спала.

— Да, — пообещал я, твердо решив. — Я просто уберу его обратно в шкаф, пока не решу, что с ним делать. Я поговорю с Патриком.

— Пожалуйста, спрячь его, — умоляла она меня, и я удовлетворил ее просьбу, спрятав его в стопке запасных простыней.

Но хотя никто из нас не говорил об этом, мы оба знали, что ни за что не забудем, что пистолет там, пока он не исчезнет.