Спасение Рейн

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ФИНАЛЬНАЯ РАЗВЯЗКА

Рэй заснула рядом со мной, убаюканная дождем и раскатами грома, в то время как я мог только лежать без сна, уставившись в потолок. Время от времени темную комнату освещали вспышки молний, за которыми следовал новый грохот.

Я понятия не имел, как она могла спать во время Божьего гнева. Но не гроза мешала мне спать.

В этом было полностью виновато непрекращающееся напряжение в моем животе. Что-то тихое, шепчущее мне на ухо, ноющее, исходящее откуда-то из глубины моей души. Оно было безжалостно, и я так долго ворочался с боку на бок, прежде чем мне пришлось совсем сдаться.

Поэтому осторожно выбрался из постели, чтобы не разбудить женщину, которая владела моим сердцем. Тихонько выйдя из комнаты, я был встречен легким постукиванием, доносившимся из гостиной. Каждый волосок на моем теле встал дыбом, когда я замер за дверью своей спальни. Адреналин мощным потоком хлынул по моим венам. Успокоив нервы, медленно, незаметно направился по коридору.

Но когда я добрался до гостиной, мои легкие мгновенно опустели при виде Ноя, сидящего на диване с «Нинтендо» в руках. Он подпрыгнул при виде меня, а затем расслабился, разразившись нервным смехом.

— Ты тоже не мог уснуть, да? — спросил я, пересекая комнату, чтобы опуститься на диван рядом с ним.

Он покачал головой.

— Мне не нравится гром.

— Я не знал, что ты боишься грозы.

— Я не боюсь, — защищался Ной, не отрывая глаз от экрана. — Просто они мне не нравятся.

Я понимающе кивнул.

— Да, понимаю. Раньше я ненавидел снег, потому что он напоминал мне о той ночи, когда погиб мой друг. Это не пугало меня или что-то в этом роде. Он просто… ну, знаешь, навевал плохие воспоминания.

Ной на мгновение посмотрел на меня.

— Гром заставляет меня думать о крике.

Я приподнял одну сторону рта в сочувственной улыбке.

— Да, я могу это понять.

Он не стал отвечать на улыбку и вернулся к своей игре, как раз когда прямо над домом раздался очередной раскат грома. Ной вздрогнул, прислонившись ближе к моему боку и дрожа от волнения и страха. Но быстро отодвинулся, не желая, чтобы его гордость была уязвлена еще больше, чем она уже была. Я хотел предложить ему, чтобы он свернулся калачиком рядом со мной, если ему от этого станет легче. Мне было все равно, тринадцать ли ему лет, растет ли он или нет. Парень был напуган, и первобытный инстинкт подсказывал мне, что нужно защитить его, чтобы ему стало лучше. Но я этого не сделал.

Вместо этого спросил:

— Во что ты играешь?

— «Марио Карт».

Я поднял руки в недоумении и пожал плечами.

— И ты не спросил, хочу ли я поиграть? Какого черта, чувак?!

Ной неохотно усмехнулся и встал, чтобы взять другой контроллер, а затем подключил консоль к телевизору.

Мы играли некоторое время, стараясь не шуметь, когда подбадривали и подзадоривали друг друга, чтобы не разбудить его маму. Но веселье и отвлечение помогли Ною успокоить нервы, несмотря на то, что над нашим городком разразилась буря. И это, в свою очередь, помогло мне почувствовать себя лучше. Даже ужасная ноющая боль в моем нутре начала понемногу утихать.

Но через сорок минут после начала игры, во время напряженной поездки по Радужной дороге, Ной посмотрел на меня расширенными глазами, и на его лице появилось странное выражение, когда он позволил Жабе сбежать прямо с трассы.

— Ты слышишь это?

Я приостановил игру и с любопытством посмотрел на него.

— Слышу ли я что…

И потом я услышал это. Вдалеке раздался гул мотора. Громкий и назойливый, приближающийся с каждой секундой.

Я узнал этот звук, и он тоже.

— Ной. — Я бросил контроллер на журнальный столик и схватил пульт, выключив телевизор и погрузив комнату в темноту. — Иди в свою комнату.

Он вскочил на ноги, готовый двинуться с места, но все же запротестовал.

— Подожди. Я…

Грузовик подъезжал все ближе и ближе.

— Сейчас. Иди. Обувайся.

Он побежал по коридору.

— Что? Почему?

Я бежал за ним и быстро соображал, пока он запихивал ноги в ботинки, то и дело задавая мне вопросы.

В его комнате было два окна. Одно выходило на фасад дома, другое — сбоку и было скрыто от улицы. Я выглянул в переднее окно, когда большой, шумный пикап Сета подкатил к обочине, наезжая на бельгийскую брусчатку, которую выложил вокруг сада весной. Смотрел, как он вылезает из пикапа, и видел, как угольно-черный металл поблескивает в его руке, мерцая под ливнем.

«Дыши».

«Дыши».

«Не паникуй».

Я неохотно оторвал взгляд от окна и увидел, что рядом со мной стоит Ной, его лицо с испуганным выражением было направлено туда, где только что находилась моя рука.

— Э-это что, пистолет?

— Посмотри на меня. — Я схватил его за плечи.

Он дрожал, непроизвольно качая головой.

— Солджер, п-почему у него пистолет?

Я выглянул в окно, молясь, чтобы у нас было время, и увидел, как Сет поднимается по ступенькам крыльца к пустому дому по соседству.

«Он думает, что они там».

Это было очевидно, когда я увидел пистолет в его руке, но теперь все стало еще яснее.

Сет был здесь по одной причине, и не для того, чтобы поговорить.

— Ной. Послушай меня сейчас же.

Ной посмотрел на меня, его глаза округлились от страха. Он был слишком напуган, чтобы заплакать, несмотря на то, что его нижняя губа задрожала.

— Ты вылезешь в окно, пригнешься и уйдешь от дома, а когда повернешь за угол, побежишь. Ты знаешь дорогу к полицейскому участку отсюда?

Ной судорожно кивнул.

— Хорошо. Ты возьмешь мой телефон и, когда доберешься до следующей улицы, позвонишь девять-один-один. Хорошо? Продолжай бежать. Беги так быстро, как только сможешь, и доберись до копов. Понятно?

Я толкнул окно с боковой стороны дома, обнаружив, что оно заклинило. Громко выругавшись, схватил бейсбольную биту Ноя. Но испугался, что Сет услышит звон разбивающегося стекла. Я вздрогнул, замахнувшись, и тут же над головой раздался раскат грома.

— Спасибо! — Я поймал себя на том, что громко сказал это кому-то, но кому именно, понятия не имел.

Стянув одеяло с кровати Ноя и оттолкнув им зазубренные осколки стекла, торчащие из оконной рамы, я сказал:

— Ной, скажи, что ты понимаешь.

— Я понимаю.

— Что ты собираешься делать? Скажи мне.

— Оставаться в укрытии, пока я не доберусь до конца улицы, позвоню девять-один-один, а потом побегу.

Я схватил его за плечи, направляя к окну.

— И куда ты бежишь?

— В полицию.

— Хорошо. O…

Мои слова прервал громкий треск, донесшийся из соседней комнаты. Я повернулся, чтобы выглянуть в другое окно, зная, что Сет придет с минуты на минуту.

— Ты должен идти, — поспешил сказать я, накидывая одеяло на нижнюю часть оконной рамы. — Я помогу тебе выбраться, и ты спустишься вниз. Готов?

Он едва успел кивнуть, как по его лицу потекли слезы. Ной обхватил меня за талию, словно держась за жизнь.

— Я люблю тебя, — плакал он. — Я… я не говорил этого раньше, но я люблю. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, дружок.

Ослепительная боль пронзила мою грудь, когда я взял его запястья в свои руки, понимая, что должен оторвать его от себя, и в то же время желая прижать к себе крепче, чем держал что-либо раньше.

— Н-нет, ты тоже иди, — умолял он, его рыдания становились все сильнее. — Позови маму. Мы… мы… мы можем…

— У нас нет времени, — мягко возразил ему я, высвобождая его руки из своих и всовывая ему в ладонь свой телефон. — Ну же, дружок. Сделай глубокий вдох. Ты должен сделать это ради меня, хорошо? Беги за помощью.

Не дожидаясь его ответа, я подвел его к окну и спустил на улицу под ливень.

Мои руки были у него под мышками, я был готов отпустить его, когда он тихо сказал:

— Ты ведь спасешь маму, правда? Ты же не позволишь ему…

— С твоей мамой ничего не случится, — прошептал я, вкладывая в каждое слово смысл. — А теперь вспомни, что я сказал, и уходи.

Он опустился на мокрую траву и крепко прижался к стене дома, скорчившись в тени, а я кивнул сам себе, зная, что у него все получится. С ним все будет хорошо.

Я не мог тратить время на то, чтобы продолжать наблюдать за ним. Поэтому с битой в руке поспешил в соседнюю комнату и разбудил Рэй, прежде чем подбежать к шкафу.

— Солджер? — спросила она, ее голос звучал надрывно. — Что… что ты делаешь?

— Ты должна проснуться, — приказал я, роясь в простынях на верхней полке и отыскивая дедушкин пистолет.

— Что? Почему? Что случилось? Это не…

— Сет здесь.

И как будто психопат мог услышать, как произношу его имя, я услышал его громовые шаги, стучащие по крыльцу соседнего дома.

Он шел.

Рэй резко села в постели.

— Что?

— Сет здесь, — повторил я, проверяя ствол и обнаруживая, что патронник заряжен.

«Спасибо, дедушка».

— О Боже, Ной! — Ее голос был пронзительным, и я попросил ее замолчать.

— Говори тише, — приказал я шепотом, поспешив к ней. — С Ноем все в порядке. Я вытащил его. С ним все будет хорошо.

«Пожалуйста, Боже, пусть с ним все будет хорошо».

Не говоря больше ни слова, я стащил ее с кровати и поставил в угол, зажав между комодом и тумбочкой. Затем потянул ее вниз, чтобы она присела у стены, и прижал пистолет к ее ладони.

— Возьми это.

Я обхватил рукоятку ее руками.

Когда Рэй почувствовала холодный металл в своей руке, ее дыхание участилось, а паника стала нарастать.

— Что? Н-нет, Солджер. Я-я не могу. Я-я не…

— У него есть оружие, Рэй.

— О Боже, о Боже, о Боже, о Боже, о Боже… — Голос Рэй яростно дрожал.

— Рэй. Сделай глубокий вдох. Постарайся успокоиться.

— Ты в-возьми пистолет! — прошептала она громким шепотом сквозь слезы, текущие по ее лицу. — Я… я… не могу…

— Нет, — покачал головой я. — Я осужденный преступник на испытательном сроке. Если выстрелю из пистолета и мне посчастливится выбраться из этого дерьма живым, то мне будет конец. А я не собираюсь возвращаться в тюрьму. Или я с тобой, или меня вообще нигде нет, ясно? Так что ты будешь сидеть здесь и не выйдешь из этой комнаты.

Снаружи послышался треск ломающегося дерева, и я встал, выглядывая в окно. Сет начал подниматься по лестнице, но застрял из-за развалившейся ступеньки, которую я так и не починил.

— Вот дерьмо, — произнес я задыхающимся шепотом, не в силах поверить в такое совпадение.

«У тебя нет на это времени. Двигайся».

— Я закрою дверь, — сказал я Рэй, отступая от окна и наблюдая за тем, как Сет пытается освободить ногу. — Не открывай ее, что бы ты ни услышала. А если кто-то войдет, стреляй. Ты поняла?

— Солджер, я… я не могу этого сделать…

— Скажи мне, что ты поняла, Рэй.

Я схватил бейсбольную биту с дверцы шкафа.

— О, Боже, — всхлипнула она, пытаясь восстановить контроль над дыханием.

— Скажи мне, детка.

Она снова всхлипнула, прежде чем сделать один, два медленных, контролируемых вдоха-выдоха. Я не мог видеть ее с того места, где стоял. Это было хорошо, учитывая Сета и его убийственные намерения. Но мне хотелось бы видеть ее. Хотелось найти ее глаза своими, чтобы показать ей то поразительное спокойствие, которое я ощущал. Чтобы показать ей, что я не боюсь, а раз я не боюсь, то и ей незачем бояться.

— Рейн.

Она глубоко вдохнула через нос, а затем сказала:

— Я понимаю.

— Хорошо. — Я кивнул в темноту и взял в руку дверную ручку, щелкнув замком. — Помни, оставайся здесь. Что бы ты ни услышала.

Я уже начал закрывать за собой дверь, когда она сказала:

— Солджер, подожди.

— Да?

Со стороны входной двери раздался гулкий удар. За ним последовал звук раскалывающегося дерева.

Он пытался войти.

Осталось недолго.

— Я… я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю.

Я сохранял самообладание; был начеку. Но звук ее голоса, пока Рэй признавалась в своих чувствах в темноте, звук ее сердца, разбивающегося под тяжестью страха, — этого было почти достаточно, чтобы я дрогнул. Чтобы усомнился в своем решении задержать его как можно дольше, пока копы не добрались бы до нас.

— Я тоже тебя люблю, — ответил я, когда еще один громкий треск разорвал ночь, и входная дверь распахнулась.

Я захлопнул дверь, прежде чем она успела сказать что-то еще.

Тяжелые шаги Сета медленно раздавались в темной гостиной, пока я шел по коридору, предупреждая его о своем присутствии в тот момент, когда я вошел в открытое пространство между кухней и гостиной, где стоял он.

Молния сверкнула в окне, осветив его злую улыбку.

— Солджер.

— Сет.

Это было похоже на поединок из старого вестерна. Стороны добра и зла сталкиваются друг с другом, между ними всего пара метров пространства. Мы не двигались с места, пока я сжимал биту, а его пальцы сжимали пистолет в руке.

— Где мой сын и Рейн?

— Ты действительно пришел за ними? — с сомнением спросил я.

Сет невесело усмехнулся, откинув голову назад, чтобы посмотреть в потолок.

— Ну, да, я пришел за ними. Но если ты спрашиваешь, пришел ли я и за тобой, — он кивнул, опустив подбородок, чтобы снова посмотреть на меня, — то мой ответ — да.

Моя челюсть запульсировала.

— Твои претензии ко мне, а не к ним.

Он кивнул.

— Да. Да, это так. И ты знаешь, почему?

— Скажи мне, пожалуйста.

Сет поднял пистолет, направив его прямо мне в грудь, и даже когда мое сердце заколотилось, я не дал ему этого понять.

— Потому что ты был занозой в моей гребаной заднице всю свою никчемную чертову жизнь, — сказал он, повысив голос. — Дэвид — ты ведь теперь знаешь о нем, верно? Диана сказала нам, что знаешь. Он был чертовым идиотом, раз связался с твоей шлюхой-матерью, а когда обрюхатил ее, стал таким… таким, — его челюсть сжалась, и он покачал головой, — поглощенным идеей вернуть тебя и стать отцом. Но твоя ебаная мамаша… она не дала ему этого. Она отказалась, но он, конечно, умер, пытаясь. Она и тебе это сказала?

Она не говорила об этом. Вся эта информация была для меня новостью. Новостью, которую я мог бы принять близко к сердцу при других обстоятельствах.

— Почему тебя это волнует? — спросил я, пожав плечами. — Почему это вообще имеет для тебя значение?

— Потому что он был моим кузеном!

Сет опустил руку, которой держал пистолет, и покачал головой, отворачиваясь. Это был шанс. Я мог бы броситься на него, завалить его. Но не сделал этого. Потому что не мог рисковать тем, что его палец скользнет по курку. Не мог рисковать ослабить бдительность до того, как копы окажутся хотя бы в пределах слышимости.

— Его родители вырастили меня. Он был мне как гребаный брат, а когда тот умер, все рухнуло. Мои тетя и дядя сошли с ума, а Леви был одержим идеей отомстить твоей дерьмовой мамаше. Но он всегда хотел держать твою задницу подальше от всего этого. Леви всегда говорил, что ты всего лишь ребенок, и я соглашался с этим, даже после того, как они утащили твою задницу, но…

Сет снова повернулся ко мне, качая головой.

— Ты просто не мог оставить все в покое, да? И ты продолжал возвращаться, снова, снова и снова, как чертов таракан. Сколько бы раз мы ни думали, что тебя больше нет, ты все равно появлялся. А потом ты все испортил.

— Как, черт возьми, я что-то испортил для тебя, Сет?

Он горько рассмеялся, постучав стволом пистолета по бедру.

— Ты серьезно? Да ладно, мудила! Из всех мест ты оказался здесь, по соседству с этой сучкой и моим ребенком. А потом ты просто должен был прилететь и добраться до них. Ты должен был быть гребаным героем.

— Как будто они тебе нужны, — хмыкнул я, покачав головой.

Сет поднял пистолет и снова нацелил его на меня.

— Не смей, блядь, говорить мне, чего я хочу или не хочу. Это не тебе решать.

— И вообще, я с этим завязал. И отпустил это. Но ты… ты не мог просто остановиться. Ты должен был вернуться к своей маленькой мамочке. Должен был задавать вопросы, дать ей свой гребаный номер — о, она нам все рассказала. И у нас с ней тоже все было хорошо, у нас с Леви. Она делала свою работу, трахала нас…

— Ты тоже ее трахал? — спросил я, сморщив нос от отвращения.

— Да, и она не сопротивлялась, в отличии от этой маленькой сучки, где бы та ни была. Твоя мама была на кое-что годная, надо отдать ей должное. Но потом она встретилась с тобой и потеряла этот чертов рецепт, и мы знали… мы просто знали, что он у тебя есть. И могли только догадываться, что ты собираешься с ним сделать или кому рассказать. Она облажалась, так что…

— И ты убил ее. — Мои руки напряглись вокруг биты, держа ее так крепко, что они болели.

Сет кивнул, в его извиняющейся ухмылке чувствовалась гордость.

— Пришлось, чувак. Честно говоря, давно надо было это сделать, но Леви все время находил причины не делать этого.

Он пожал плечами, как бы говоря: «Что поделаешь?»

— И самое главное — это то, что… мы бы остановились на этом. Ты бы получил сообщение, и на этом бы все закончилось. Но… — Сет выдохнул и пожал плечами, прежде чем снова поднять пистолет. — Ты просто должен был пойти дальше и назвать копам имя Леви.

— Ты бы сделал то же самое, — возразил я, качая головой и глядя на чернеющий ствол пистолета. — Ты не можешь винить меня за это.

Сет медленно покачал головой.

— Нет, думаю, нет. Наверное, я должен быть больше зол на то, что Леви меня бросил… Семья не должна наносить друг другу такие удары в спину. Но, — он снова пожал плечами, на этот раз более беззаботно, — это он сейчас за решеткой, а… ну, ты нет.

— Итак, слушай, вот что произойдет. Ты расскажешь мне, где этот маленький засранец и его мать, — потребовал Сет, его глаза были холодными и лишенными всякой морали. — Потом ты будешь смотреть, как я убью их, прежде чем я убью тебя. Легкотня, правда?

— Или ты можешь просто убить меня и покончить с этим, — предложил я, отчаянно пытаясь выиграть время.

«Где, черт возьми, копы?»

«Ной вообще туда добрался?»

— Заманчиво, но нет, извини. Око за око, чувак. Ты забрал у меня все, так что будешь смотреть, как я забираю все у тебя. А теперь пошли.

Он сделал первые шаги, направляясь ко мне.

Я покачал головой.

— Тогда тебе придется пройти через мой труп, чтобы добраться до них, — сказал я, отступая назад, чтобы перекрыть вход в коридор.

Сет поджал губы и кивнул.

— Хорошо.

Он прицелился и выстрелил.

Ослепляющая боль пронзила мое бедро, распространяясь вниз по ноге и вверх по бедру. Я задыхался, борясь с острой необходимостью дать ноге разрешение подкоситься, крепко держась за биту Ноя и свою решимость, поднимая ее выше и сглатывая желчь, которая грозила разъесть мне горло.

— Кто, черт возьми, приносит биту на перестрелку? — спросил Сет, добродушно посмеиваясь, когда подошел ближе. — Я серьезно, чувак, ты мог бы быть немного более подготовленным.

— А может, дело в том, что я не трус.

Я наклонил голову, глядя в застывшую бездну его глаз, угольно-черных в ночи.

— Так вот кто ты, Сет? Ты такой трус, что предпочитаешь стоять и стрелять в меня, а не смотреть мне прямо в глаза, когда забираешь мою жизнь? Потому что я не знаю, чувак. Думаю, что лично я предпочел бы обхватить руками твою чертову шею и смотреть на тебя до тех пор, пока ты не сможешь отвести взгляд.

Было рискованно разговаривать таким образом с человеком, держащим в руках пистолет, особенно когда этот человек появился у нас на пороге, не имея на уме ничего, кроме убийства. Знал, что играю с огнем, но мне нужно было выиграть время. Это было все, что я делал, просто выигрывал для нас еще немного времени, пока сюда не приедут копы. Тогда они увезут его и запрут надолго, а мы, наконец, сможем жить дальше, не думая о том, что за каждым углом притаился монстр.

Может быть, мы поженимся.

Может быть, у нас появится еще один ребенок.

Может быть, когда-нибудь у нас даже будет достаточно денег, чтобы купить дом в историческом районе Ривер-Каньона. Один из тех красивых старых домов с белым забором и большим двором. Много места для собаки, качелей и садоводства.

Это были приятные мысли. Но это были лишь несбыточные мечты человека, отчаянно желающего, чтобы у него осталось время на их осуществление.

Этого вызова оказалось достаточно, чтобы заставить Сета сжать челюсти, когда он сделал оставшиеся шаги, сокращая расстояние между нами. Я замахнулся сильно, но слишком низко, зацепив лишь его руку и выведя из равновесия травмированную ногу. Это отбросило его на пару шагов назад, он зашипел от боли, но не дрогнул.

— Ну что, придурок, — сказал он сквозь стиснутые зубы, пока я пытался устоять на ногах и снова поднять биту, — как тебе такой трус?

И прежде чем я успел подумать, прежде чем успел отреагировать, прежде чем успел представить себе еще один идеальный сценарий идеальной жизни, которой у меня никогда не будет, его холодные, мертвые глаза встретились с моими, когда он бросился вперед, прижал ствол пистолета к моему животу и выстрелил.

Следующие несколько минут показались мне сюрреалистичными: дождь бил по крыше, а бита выскользнула из моей руки на пол.

Я задыхался и прижимал руки к животу, осознавая, что он выстрелил в меня. Осознавал, что истекаю кровью, когда тепло просачивалось сквозь рубашку и между пальцами. Дыхание покидало легкие короткими, неглубокими очередями… но я ничего не чувствовал.

Сет смотрел мне в глаза, а я тянул руку, хватаясь за его рубашку. Пытался удержаться, пока не смог больше стоять.

— Теперь я буду ждать прямо здесь, — усмехнулся он, не сводя взгляда с моих коленей, — и буду смотреть в твои гребаные глаза, пока ты не перестанешь жалеть о прошлом.

Где-то вдалеке завыли сирены — целый хор, и я закашлялся, ощутив во рту тяжелый привкус меди.

Затем я улыбнулся.

«Хорошая работа, дружок».

— Какого хуя ты лыбишься? — прорычал Сет, крепко сжимая мою рубашку.

— Потому что… — прохрипел я, лежа на полу и страстно желая поменяться местами с человеком, смотрящим на меня сверху вниз. — Я выиграл.

Он наклонил голову, в его глазах бушевала ярость.

— С чего ты взял?

Я подумал о Рейн. Думал о Ное.

Думал о том коротком времени, которое мы провели вместе. О счастье, которое я испытал. О свободе, которую мне довелось познать. О любви и семье.

И я подумал о том, что они смогут жить дальше, никогда больше не боясь этого человека.

— Потому что о-они все еще здесь.