Странник

Глава IX. Дорога домой

Джим и капитан Агеч стояли перед серебристой трапециевидной дверью, за которой ждал тот самый родственник, который должен был забрать Джима. Улыбнувшись и сжав руку Джима, Агеч сказал:

— Не волнуйся, дружок.

Легко было сказать "не волнуйся", когда за серебристой дверью, быть может, Джима ждал отец! Его колотило от волнения, колени подкашивались, а сердце было готово вырваться из грудной клетки. Агеч нажал кнопку, и серебристая дверь отъехала в сторону, явив взгляду Джима точно такой же трапециевидный отсек, в каком его только что допрашивали. Те же серебристо-серые стены холодно поблёскивали в свете длинных трубчатых светильников по углам, за длинным узким иллюминатором чернела Бездна, и два непрерывных потока летательных аппаратов, которые отсюда казались не больше блохи, пересекали её наискосок. Посреди отсека стоял трапециевидный стол с несколькими прозрачными пластиковыми стульями, а вдоль иллюминатора расхаживал из стороны в сторону альтерианец в длинном белом плаще с капюшоном. Его прямые седые волосы были очень длинные — спускались ниже его пояса гладким серебристым плащом. Он был одет в кремовый костюм — нечто вроде короткого камзола, затейливо вышитого атласными нитками того же цвета, такие же штаны, а ногах у него были белые сапоги. Осанка у него была прекрасная, величавая, и голову он держал прямо и гордо. Когда дверь открылась, он остановился и обернулся.

— Вы милорд Райвéнн? — обратился к нему Агеч.

— Он самый, — подтвердил альтерианец приятным и зрелым, бархатистым голосом, с образцовым, рафинированным произношением, с достоинством кланяясь. — Зéлхо Медáлус Алмино Райвенн.

— Я капитан Агеч, а это Джим, — сказал Агеч. — Можете его забирать, он уже ответил на все вопросы. Извините, милорд, что пришлось заставить вас так долго ждать: чтобы должным образом выстроить обвинение против Квайкуса, от Джима требовались очень подробные показания.

Альтерианец недоуменно воззрился на Джима. Несмотря на совершенно седые волосы, лицо у него было молодое, а фигура — по-юношески стройная. Светло-серые глаза, прямой нос с красивыми ноздрями и гордо изогнутые тёмные брови — ничего похожего на портрет в медальоне, Джим даже открыл его и сравнил. Альтерианец тем временем, увидев медальон, заглянул в него, и его гордые брови взметнулись ещё выше.

— Погодите, ничего не понимаю, — пробормотал он. — Это и есть он?

— Да, милорд, кто же ещё? — удивился Агеч.

Лорд Райвенн взял Джима за плечи, всматриваясь в его лицо.

— Посмотри-ка на меня, голубчик. Да, как будто похож… Да, что-то есть, несомненно. Но почему он такой большой? Послушайте, там не было другого ребёнка, помладше?

— Нет, милорд, только этот, — ответил Агеч. — Так вы будете его забирать или нет? А разберётесь потом.

— Да, да, конечно, — пробормотал лорд Райвенн. — Если там был только он, значит, всё верно, хотя и непонятно…

— Тогда я прощаюсь с тобой, Джим, — сказал Агеч. — Удачи тебе во всём. И чтобы всё прояснилось.

— Простите, а нет ли здесь у вас какого-нибудь кафе или буфета? — спросил лорд Райвенн.

— Проголодались? — улыбнулся Агеч. — Столовая на третьем уровне, Пройдёте до конца коридора, спуститесь на третий уровень, а там налево.

— Благодарю вас, — сказал лорд Райвенн.

Агеч ласково пожал руку Джиму, поклонился лорду Райвенну и покинул отсек. Лорд Райвенн задумчиво смотрел на Джима, а Джим смотрел на него. Этот альтерианец с царственной осанкой и удивительными серебряными волосами показался Джиму ослепительно прекрасным, он напоминал волшебника из сказки или какого-то доброго короля, и у него ёкнуло сердце от щемящего, невыносимого желания улететь отсюда с ним. Но, по-видимому, не так-то всё было просто.

— Я не тот, кто вам нужен, милорд? — пролепетал Джим. — Вы… не заберёте меня?

— Признаюсь, я в некотором замешательстве, дитя моё, — проговорил лорд Райвенн. — Ты оказался… гм, не совсем таким, как я ожидал.

— А что со мной не так, милорд? — Джим еле мог говорить от подступившего к горлу кома.

— Долго объяснять, дружок, — сказал лорд Райвенн. — Но ты не волнуйся, что-нибудь придумаем… Как бы то ни было, сначала надо тебя покормить, голубчик, а то ты, наверное, проголодался. — Лорд Райвенн ласково взял Джима за руку своей тёплой рукой в блестящих перстнях. — Идём в столовую.

Через несколько минут Джим сидел за круглым белым столиком и ждал, когда вернётся лорд Райвенн. За другими такими же столиками были в основном альтерианцы в чёрно-синих мундирах, и отличали их только причёски: короткие стрижки, длинные волосы, косы, узлы на затылке, конские хвосты. Между тем вернулся лорд Райвенн с подносом. Поставив перед Джимом тарелку и чайную чашку, он задумался.

— Кажется, чего-то не хватает. Ах, вилок. До чего я рассеянный!

И рассеянный лорд Райвенн пошёл за вилками, а Джим понюхал еду в тарелке. Пахло съедобно и даже аппетитно, а напиток в чашке был похож на чай из трав. Вилки были как будто такими же, к каким Джим привык на Земле, но при нажатии на кнопку на ручке их зубцы сливались, и вилка превращалась в ложку. Джим не стал спрашивать лорда Райвенна, как называлось блюдо, а просто начал уплетать за обе щеки. Лорд Райвенн медлил приступать к еде: он с жалостью и сочувствием смотрел, как Джим ест.

— Бедный ребёнок, — проговорил он. — Они тебя совсем замучили своим допросом, а накормить не догадались! Ну, ешь, ешь, мой голубчик. Вкусно?

Джим с набитым ртом утвердительно промычал и кивнул. Лорд Райвенн улыбнулся, а потом протянул руку в манжете с бисерной вышивкой и ласково погладил Джима по голове.

— Какой ты славный… Можно ещё раз взглянуть на твой медальон?

Джим снял медальон и опустил в изящную бело-розовую ладонь лорда Райвенна. Тот открыл крышечку и стал пристально его изучать.

— Фáлкон, — сказал он, кивая. — Да, это портрет Фалкона, нет никакого сомнения. Как он к тебе попал, дитя моё?

Джим прожевал, проглотил и ответил:

— Он всегда был у меня, милорд. Сколько себя помню.

— А с какого возраста ты себя помнишь? — спросил лорд Райвенн.

— Месяцев с семи, — ответил Джим. — Сначала я жил в детском приюте, потом меня усыновили… — Джим вздохнул, вспомнив родителей. — Очень хорошие люди. А потом меня похитили, и я попал к Ахиббо. Я выучил язык при помощи одного шариманского приспособления, которое было выставлено у него на продажу, и после этого смог прочитать, что написано на медальоне. А почему вы за мной приехали, милорд? Вы знаете моего отца?

— Гм, да, я знаю Фалкона, — проговорил лорд Райвенн. — Сомнений нет, это тот самый медальон, о котором он говорил мне. Вот только не могу никак взять в толк… Как такое могло получиться?

— Что именно, милорд? — спросил Джим.

Лорд Райвенн отпил глоток чая, поправил драгоценную брошку, которой был заколот его вышитый золотистым бисером стоячий воротник, и откинул с плеч за спину длинные серебряные пряди волос.

— Дело в том, дружок, что Фалкону только двадцать четыре года, и его новорождённый малыш пропал два года назад на Земле, — сказал он. — А ты гораздо старше. Ты говоришь, что медальон был у тебя всегда, с рождения. Как медальон, пропавший на Земле вместе с ребёнком только два года назад, мог оказаться там намного раньше? Как ты это объяснишь?

— Я не знаю, милорд, — сказал Джим. — Я ничего не выдумываю, я говорю правду.

— Я верю тебе, дружок, — вздохнул лорд Райвенн. — Зачем тебе выдумывать? Слишком уж много совпадений. Всё говорит о том, что ты и есть пропавший ребёнок Фалкона, только ты почему-то гораздо старше, чем должен быть.

— А как это получилось? — спросил Джим. — Как я пропал? Как я вообще угодил на Землю?

— Долгая история, — проговорил лорд Райвенн. — Впрочем, время у нас есть… Начать следует с того, что когда-то мы с отцом Фалкона любили друг друга, но расстались. Он не отдал мне своей руки и сердца, сочетавшись браком с другим человеком, а я назло ему тоже взял себе спутника. У нас родились сыновья: у него — Фалкон, у меня — Рáданайт. Отец Фалкона был лётчиком, и когда Фалкону было десять, он пропал без вести. Его спутник умер спустя год, и я взял Фалкона на воспитание. Я отдал его в лётную академию, и он её закончил, но служить не захотел… Дисциплина не в его характере, он свободолюбив и своенравен, а ещё у него неистребимая тяга к странствиям. И он подался в дальнобойщики, стал летать в дальние рейсы. Конечно, я не мог удержать его около себя, он часто терялся из виду надолго, и мне неизвестно, что с ним в это время происходило. О том, что он ждёт ребёнка, он мне всё-таки удосужился сказать, но вот от кого — это покрыто мраком тайны, и о свадьбе там не шло и речи. По-видимому, это была какая-то мимолётная связь, имевшая, однако, последствия. Кое-как я смирился с этой новостью, но Фалкону было этого мало. Будучи в положении, он продолжал летать, дома удержать я его не смог. Ребёнок родился прямо в рейсе. Хорошо, что у него был напарник, такой же непутёвый молодой папаша. Фалкон отдал штурвал ему и разрешился от бремени прямо в кабине — сам, один, без всякой медицинской помощи. А потом и у напарника началось — наверно, от волнения. Нелепее истории и придумать нельзя! Во-первых, это недопустимо — крутить штурвал, когда вот-вот должен родиться ребёнок, а во-вторых — взять себе напарника в таком же положении. В общем, их малыши появились на свет в один день, а вскоре на них напали пираты. Было это как раз в районе Земли, и Фалкон принял решение поместить обоих детей в спасательную капсулу и сбросить на Землю, единственную в том районе планету, пригодную для этого. Потом он рассчитывал вернуться и найти детей. Для своего ребёнка он незадолго до этого купил медальончик, вставил в него свой портрет и маячок, по сигналу которого его можно было отыскать — на всякий случай. И этот случай как раз произошёл… Пираты захватили их груз, а самих хотели убить. Окажись на борту дети, пираты непременно захватили бы их, чтобы потом продать. Фалкон от них вырвался, а его напарник из этой переделки живым не вышел… Потом Фалкон вернулся туда и искал капсулу, хотел взять себе и второго малыша, но сигнал маячка пропал. Поиски оказались безрезультатными. Фалкон вернулся домой и от горя слёг. Два месяца он был на грани жизни и смерти, а когда пришёл в себя, первое, что он сказал, было: "Я чувствую, они живы". Чуть только он оправился от болезни, как сразу же опять бросился на поиски. Он искал детей не только на Земле, но и повсюду, и только полгода назад его надежда начала угасать. Когда прошло сообщение о неком ребёнке, пленнике на планете Флокар, у которого есть медальон с портретом Фалкона, — признаюсь, у меня ёкнуло сердце. С самим Фалконом тогда связи не было, он опять улетел в рейс, и я сам помчался сюда. Странно… Почему маячок не посылал сигнал? — Лорд Райвенн вынул из медальона портрет и нахмурился. — А маячка нет. Ты его не доставал?

— Нет, там всегда было пусто, — ответил Джим. — Я вынимал портрет из медальона, но под ним уже ничего не было.

— Странно, — повторил лорд Райвенн. — Всё это очень странно… Это не поддаётся никакому логическому объяснению. Есть только одна вещь, из-за которой такое могло произойти, но это лишь моё предположение.

— Что это? — спросил Джим.

— Во Вселенной много неизведанных тайн, — сказал лорд Райвенн. — И одна из них — блуждающая временнáя аномалия. Нечто вроде дыры, которая может открыться где угодно, в любой точке Вселенной. Попав в неё, можно угодить как в прошлое, так и в будущее — куда угодно и насколько угодно. Это явление плохо изучено, насчёт него существует множество гипотез, но однозначного объяснения ему ещё не найдено. Мне не приходит на ум иного объяснения кроме того, что в тот момент там была такая дыра, и капсула, угодив в неё, оказалась отброшенной в прошлое. Только так можно объяснить то, что пропал сигнал маячка, и что тебе сейчас не два года, как должно быть, а значительно больше. Куда потом делся маячок, неизвестно, а потом тебя и вовсе похитили с Земли. Ничего другого в качестве объяснения этой загадки я не могу измыслить. Не совпадает только твой возраст, а всё остальное совпадает. Проверить, ты это или не ты, можно только одним способом: сделать генетическую экспертизу. Уж она со стопроцентной точностью сможет ответить на вопрос, сын ты Фалкона или нет.

Лорд Райвенн вернул Джиму медальон, и он снова надел его.

— Сердце мне подсказывает, что он мой отец, — сказал он. — Я чувствую с ним какую-то связь вот здесь. — Джим приложил руку к сердцу. — В трудные минуты я смотрел на портрет, и его взгляд меня поддерживал, а когда мне было плохо, он меня утешал. Всё время, пока я был у Ахиббо, только он и подогревал во мне надежду, что я когда-нибудь оттуда выберусь и встречусь с ним. Нет, он мне не чужой, я это чувствую всем сердцем. Хоть я ещё не видел его и совсем его не знаю, мне кажется, что я уже его люблю… Всегда любил.

— Будем надеяться, что сердце тебя не обманывает, — улыбнулся лорд Райвенн. — Мне бы очень хотелось, чтобы это подтвердилось.

Джим взглянул на свою тарелку: она была пуста. Лорд Райвенн улыбнулся и подвинул ему свою нетронутую порцию, а сам стал пить остывший чай.

Пока они ждали прибытия пассажирского космического лайнера, наевшегося до отвала Джима сморил сон. Сквозь дрёму он почувствовал, как лорд Райвенн бережно нёс его на руках, а проснулся он уже в двухместном отсеке. Там было два мягких тёмно-красных дивана со столиком посередине, один круглый иллюминатор с жёлтыми занавесками и два матовых белых светильника над каждым из диванов. Джим лежал, укрытый плащом лорда Райвенна, и смотрел в золотистый потолок. На столике красовалась ваза с цветами.

На столе лежало приспособление с микрофоном и маленькой видеокамерой, а у стола лицом к Джиму сидел стройный альтерианец в чёрно-синем мундире и сапогах. Его пшеничные волосы были собраны в очень длинный высокий хвост, а на висках и затылке сострижены почти наголо. Его ровные, с медным отливом брови приподнимались к вискам вверх, как крылья птицы, а нос с изящным изгибом спинки и небольшими тонкими ноздрями был образцом классической красоты. Но строгое и чересчур серьёзное, почти холодное выражение на этом молодом красивом лице заставило Джима усомниться, что его обладатель был способен на искреннее сочувствие. Ему стало тошно.

— Меня зовут старший советник И́зон, я следователь по делу Ахиббо Квайкуса, — представился альтерианец. — Я буду задавать тебе вопросы, а ты должен будешь отвечать на них подробно, правдиво и открыто. Возможно, на некоторые вопросы тебе будет неприятно отвечать, но мы здесь не для того, чтобы мучить тебя, а чтобы избавить от присутствия на будущем суде. Твои показания будут протоколироваться, — старший советник Изон дотронулся до устройства на столе. — В твоих интересах ничего не скрывать и не говорить двусмысленно. Ты хорошо изъясняешься по-альтериански?

Джим кивнул.

— Да, вполне.

— Хорошо. Если ты плохо себя почувствуешь, мы прервём дачу показаний, и капитан Агеч окажет тебе помощь. Он врач и психолог.

— В чём дело, дружок? — спросил лорд Райвенн, присаживаясь рядом с Джимом. — Ты плохо себя чувствуешь?

Джим вытер слёзы уголком красной диванной подушечки, улыбнулся и покачал головой. Маленькая туника на тонких бретельках едва прикрывала его тело, и он повыше натянул на себя плащ. Хорошо, что в отделении Межгалактического правового комитета ему позволили смыть с лица раскраску: в ней ему было бы стыдно показаться этому прекрасному альтерианцу, величавому, как король, и похожему на волшебника. Рукой с длинными холеными ногтями лорд Райвенн откинул волосы со лба Джима, потом расстегнул и снял с него серьги, колье и браслеты.

— Кто нацепил на тебя эти безвкусные побрякушки? — нахмурился он, складывая украшения на столик. — Они просто ужасны. Их лучше немедленно выбросить.

Он нажал какую-то кнопку, и в полу открылся небольшой люк. Лорд Райвенн собрал и бросил туда всё: и потемневшие серьги, и колье, в котором не хватало нескольких камней, и тяжёлые потускневшие браслеты. Погладив Джима по щеке тёплой ладонью, он сказал:

— Туда им и дорога.

Накрыв руки Джима тёплыми ладонями, Агеч тихо и очень мягко проговорил:

— Джим, мы знаем, чем тебе приходилось заниматься у Квайкуса. Никто тебя не осуждает, не нужно ни бояться, ни стыдиться. Следователь Изон так подробно тебя обо всём расспрашивает в твоих же интересах, чтобы Квайкус понёс заслуженное наказание. Тебе хотелось бы, чтобы тебя допрашивали обо всём этом в суде?

Джим мотнул головой и зажмурился. Его щёк коснулись ладони Агеча, вытерли с них слёзы.

— В таком случае нужно отвечать на все вопросы, детка. Как бы ни было трудно и больно, нужно всё это озвучить, потому что без твоих показаний невозможно будет выстроить обвинение. Открой глаза, посмотри на меня и скажи: ты понимаешь значение этого?

Джим открыл глаза. Глядя в светло-серые, внимательные и умные глаза Агеча, он прошептал:

— Понимаю…

— Тогда помоги нам привлечь Квайкуса к ответственности, — сказал Агеч. — Ответь ещё на несколько вопросов, и весь этот кошмар можно будет считать для тебя законченным.

— Всё хорошо, дружок, кошмар закончился, — сказал лорд Райвенн.

Джим сосал через трубочку охлаждённый фруктовый сок, поджав под себя ноги. Лорд Райвенн ни о чём не расспрашивал, и Джим был благодарен ему за это. В отсеке было тепло, и Джим сбросил с себя плащ, не задумываясь о том, какое впечатление производили на лорда Райвенна его ноги, которые откровенная туника ничуть не прикрывала. Скользнув по ним взглядом, тот смущённо потупился, а Джима как будто что-то обожгло изнутри. Он почувствовал себя голым, и его рука сама потянулась к лежавшему рядом плащу. Ни капитан Агеч, ни старший советник Изон, ни другие люди, видевшие его на станции, ничего не сказали ему насчёт его внешнего вида, но и они, наверно, находили его до крайности неприличным. Охваченный жгучим стыдом, Джим опять натянул на себя плащ чуть ли не до самого подбородка. Но во взгляде лорда Райвенна не было похотливых искорок, неизменно зажигавшихся в глазах клиентов независимо от того, к какой расе они принадлежали; его взгляд был добрым и понимающим, и душивший Джима стыд мало-помалу отступил.

— Вы, наверно, думаете, почему я так одет? — предположил он.

Лорд Райвенн улыбнулся.

— Наверно, оттого что на Флокаре было очень жарко, — сказал он. И тут же, меняя тему, заботливо спросил: — Ну, как твоё самочувствие, голубчик?

— Спасибо, милорд, — ответил Джим. — Теперь хорошо.

— Хорошо. — Изон возобновил запись и сказал для протокола: — Допрос был приостановлен для восстановления самочувствия потерпевшего. Продолжаем. Повторяю свой последний вопрос: что ещё ты делал, помимо того что убирался в лавке и выдавал воду?

— Я уединялся с клиентами Ахиббо в спальне, — выговорил Джим и взглянул на Агеча. Тот кивнул в знак поддержки.

Рука Изона чуть дотронулась до подбородка Джима.

— Джим, смотри на меня, — сказал он тихо. — Что конкретно подразумевалось под понятием "уединяться"? С какой целью?

Джим набрал воздуха в грудь, медленно выдохнул и проговорил раздельно и внятно:

— С целью оказания услуг интимного характера.

Эта сухая, безликая канцелярская формулировка не меняла сути, но её было легче произнести именно в силу её безликости. Не зря Джим когда-то выбрал весьма углублённый уровень изучения альтерианского языка, благодаря которому он и смог облечь свой ответ в эту форму.

— Эти услуги были платными? — спросил Изон.

— Да, — ответил Джим.

— Да, милорд, не откажусь, — сказал Джим. — Благодарю вас.

Лорд Райвенн заказал в отсек мороженое для Джима и минеральную воду для себя. Через минуту послышался мелодичный звон, и в стене открылся небольшой люк, из которого выдвинулась прозрачная полочка. На ней стояла маленькая бутылочка воды и серебристая вазочка с мороженым. Лорд Райвенн поставил мороженое перед Джимом, а сам открыл бутылочку и сделал глоток. "Недурной сервис", — подумал Джим. Маленькой изящной ложечкой с сильно изогнутой ручкой он зачерпнул мороженое и отправил в рот, но проглотил не сразу, а позволил ему растаять на языке. Оно было удивительно вкусным — может быть, оттого что было изготовлено по какой-то "продвинутой" технологии, до которой земному производству было далеко, а может, просто потому что Джим уже целую вечность не ел мороженого. Он смаковал мороженое долго, пока оно не размякло в вазочке, но при этом всё равно было вкусным.

— Может, ты хочешь что-нибудь ещё? — спросил лорд Райвенн.

— Благодарю вас, милорд, больше ничего, — вежливо отказался Джим. — Если можно, я немного вздремну.

— Хорошо, Джим, отдыхай, — сказал лорд Райвенн. — Не буду тебя беспокоить.

— Хорошо, Джим. Ты не хочешь ничего дополнить?

Не упомянул Джим только о ночи с Зиддиком. Ему было слишком стыдно и противно об этом говорить, и он покачал головой.

— Это всё.

— В таком случае у меня нет больше вопросов. Благодарю за показания, Джим. Конец допроса потерпевшего.

Изон остановил запись и снял с головы устройство. Положив его на стол, он сказал:

— Всё, Джим, ты можешь быть свободен. Я понимаю, как тебе нелегко, и, принимая это во внимание, мы не станем настаивать на твоём непосредственном присутствии на судебном заседании. Следствие по делу Квайкуса ещё не окончено, суд будет нескоро. Когда будет известна точная дата слушания, мы известим тебя, и ты можешь приехать, если захочешь. Но это не обязательно.

Джим закрыл лицо руками, чтобы Изон не видел его слёз. На его плечи мягко легли руки Агеча, и Джим услышал его тёплый голос:

— Ты умница, Джим. Всё хорошо.

Он поднёс к губам Джима стаканчик воды, и Джим жадно приник к нему, а Агеч тихонько поглаживал его плечо. Когда он брал у Джима пустой стаканчик, Джим с благодарностью обнял его за шею.

Дрожа всем телом и тяжко дыша, как загнанная лошадь, Джим судорожно обнимал лорда Райвенна за шею. Поглаживая его по волосам, тот ласково успокаивал:

— Всё в порядке, дружок… Это был только сон. Тебе нечего бояться, я никому не позволю тебя обидеть.

Джим верил ему. Лорда Райвенна окружала светлая аура доброты, спокойствия и уверенности, каждое его слово было полновесным, а ласковый взгляд согревал исстрадавшуюся душу Джима. Лучшего отца, чем он, нельзя и пожелать, мелькнуло в его голове, но образ из медальона стоял перед Джимом объёмно и ярко, затмевая всё остальное, манил своей близостью, готовый предстать перед ним в материальном, живом воплощении. Уткнувшись в плечо лорда Райвенна, Джим побормотал:

— Я хочу к папе… Скоро мы прилетим?

Тот чуть приметно вздохнул.

— Да, дружок, уже очень скоро.

— Даже не верится, что я скоро его увижу, — прошептал Джим.

Джиму до сих пор не верилось, что всё действительно закончилось. По громкой связи кто-то доложил:

— Старший советник Изон, к вам на дачу показаний госпожа Икко Аэни с планеты Эа.

— Пусть войдёт, — сказал Изон.

Джим поднял лицо. Вошла эанка, в белом тюрбане с белой накидкой, в белом костюме с чёрными полосками на рукавах и в белых сапогах. Джим сразу бросился к ней:

— Госпожа Аэни!

Она прижала его к себе.

— Детка, ну как ты?

— Всё хорошо… Спасибо вам! — Джим уткнулся в её белый костюм.

— Ну что ты… Я сочла это своим долгом. Я рада, что всё закончилось благополучно. Ты уже нашёл отца?

— Ещё нет, — вздохнул Джим. — Мне сказали, что за мной должен кто-то приехать… Может быть, это он. Ещё раз большое вам спасибо, госпожа Аэни. Я буду всегда вас помнить и не забуду добро, которое вы мне сделали.

— А я буду за тебя молиться, детка, — сказала госпожа Аэни. — Чтобы у тебя всё было хорошо.