Судный день

ГЛАВА 30

Теперь его очередь смотреть.

Мой взгляд метнулся к Линкольну. Выражение его лица было твердым, как камень, а в лесных глазах полыхал огонь. Без слов я умоляла его понять. Мне это было нужно — нам всем нужно, — но я никак не могла этого сделать, если он не был в порядке.

Грей потянул меня вперед, запустив руку в мои волосы. Затем он провел языком по шву моих губ, ища вход, в то время как мои глаза не отрывались от Линка. Я прильнула к нему, давая разрешение. Я открылась для него, позволяя его языку исследовать, смаковать, покорять. Его хватка усилилась. Наши языки столкнулись, танцуя друг с другом в идеальном ритме. Я стонала в его рот, выгибаясь всем телом навстречу ему.

А потом появилась другая рука, более грубая, схватила меня за подбородок и заставила отстраниться от рта Грея.

Грей не протестовал, когда Линкольн наклонился и приблизил свой рот к моему. Это не было медленным притязанием. Это было нетерпеливое обладание, скрежет зубов, языков и синяков на губах. Другая его рука обхватила мое бедро, впиваясь в плоть. Руки Грея не двигались. Они все еще были в моих волосах, на моей спине, пока Линкольн поглощал мои стоны.

Голос Грея звучал у меня над ухом.

— Хочешь нас обоих, голубка?

Я оторвала свой рот от рта Линка, задыхаясь от его поцелуя, от обоих их поцелуев. Я обняла оба их лица, глядя назад и вперед на два самых красивых зрелища, которые я когда-либо видела. Мой взгляд метался от синих морей к зеленым полям. Кожа Линкольна была гладкой под моими прикосновениями, а россыпь волос вдоль челюсти Грея щекотала мою ладонь. Я хотела заморозить время, растянуть этот момент на вечность, закрепить память о них двоих в моем мозгу.

— Да, пожалуйста.

Что-то в моем ответе вызвало у Грея нервную реакцию. Его челюсть напряглась. Его глаза потемнели, когда он произнес шепотом проклятие:

— Черт.

— На кровать, — сказал он, прорываясь сквозь шум нашего сбивчивого дыхания.

Я повиновалась. Его тон не оставлял другого выбора.

Мое тело пылало, когда я легла на мягкий бежевый плед. Ткань была прохладной на моей коже. Я делала это. Мы делали это.

Я чувствовала себя разбитой, нервной и паникующей. Мои щеки пылали. Тревога холодом пробежала по моим венам. Голоса шептали мне на ухо, говоря, что я не должна этого хотеть. Но я хотела. Боже, я хотела.

Грей стоял на краю кровати, глядя на меня.

— Раздвинь ноги, — сказал он голосом, который соответствовал темноте в его глазах.

Я раздвинула колени и облизала губы, не обращая внимания на шепот и слушая только его.

— Наша милая птичка уже мокрая, — сказал он, глядя на меня, но обращаясь к Линку.

Птичка. Конечно. Он уже дважды называл меня голубкой. Линкольн называл меня птичкой. Это был его способ сплести нас вместе, сделать меня своей.

— Видишь, как она промокла через трусики? — продолжал Грей, и Линкольн застонал. — Тебе нужно кончить, милая голубка?

Больше всего на свете. Я изголодалась по нему.

Я кивнула.

— Да, — вздохнула я, и Грей улыбнулся, намек на ухмылку заиграл на его губах.

Линкольн подошел и закрыл дверь. Затем он вернулся и сел в кресло рядом с кроватью. От его молчаливого разрешения все вдруг стало не только хорошо, но и правильно. Казалось, что буря улеглась, и солнце выглянуло из-за туч.

Мое тело всколыхнулось от прикосновения Грея. Мой взгляд метнулся туда, где он проводил кончиком пальца по влажному шву моей киски через трусики, вверх — вниз, вверх — вниз. А потом он обхватил меня, завладев всей рукой. Мое тело нагрелось, и мои соски напряглись от того, как он смотрел на меня, словно обдумывая все способы, которыми он хотел бы разорвать меня на части, а затем собрать обратно.

Мой взгляд прошелся по его телу, по тощим мышцам и четким линиям. На его загорелой груди лежала копна темных волос, что только подчеркивало его мужественность. Эти же волосы тянулись от пупка до верха брюк, где талия низко свисала, обнажая еще больше подстриженных темных волос и обещание чего-то мужественного.

— Ты готова, малышка?

То, как он это сказал, напомнило мне о разнице в возрасте между нами, о разных уровнях власти, но это не было унизительным. Сейчас я не чувствовала себя девочкой. Я чувствовала себя женщиной.

— Да, — сказала я, сглотнув. Все ожидание. Вся боль и тоска. Эмоциональные муки. Теперь все было позади.

Его руки скользили по моему телу, от коленей вниз по внутренней стороне бедер. Его большие пальцы коснулись губ моей киски, и все мое тело вспыхнуло от жара. Он пригнул голову между моих ног, прижав поцелуй к тому месту, где моя нога соприкасалась с бедром, к этой гладкой ложбинке между телом и блаженством. Затем он провел носом по моей щели, по трусикам. Затем его язык.

Я двигала бедрами, едва уловимо прося о большем. Грей захихикал, прижимаясь ко мне, этот звук глубоким гулом вибрировал в моей глубине, поглощая меня такой сильной болью, что мне хотелось плакать.

Это не было необузданной страстью. Это было медленное горение, всепоглощающее пламя, которое зарождалось внутри и пробивалось наружу — вулкан на грани извержения.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Линком. Его пальцы вцепились в ручку кресла так крепко, что костяшки побелели. Крошечный мускул на его челюсти напрягался каждый раз, когда он сжимал зубы. Очертания его толстой эрекции проступали сквозь шорты. Он ждал достаточно долго. Он доказал мою точку зрения. Он не был эгоистом, каким его считал Грей.

— Иди сюда, — сказала я ему.

Он тут же встал и подошел к кровати, остановившись на краю перед моим лицом. Я протянула руку и погладила его член через брюки. Он откинул голову назад со стоном. Грей приподнял мои бедра и стянул с меня трусики. А потом его рот снова оказался там, его пухлые губы прижались к моей гладкой коже, его язык провел по моей влажной плоти.

Я еще раз погладила член Линкольна, затем стянула шорты с его бедер. Его эрекция выскочила наружу, как только он освободился, тяжелый и толстый, покрытый венами. Его член был темным и широким, что делало пирсинг еще более устрашающим. Быстро, как молния, его рука оказалась в моих волосах, сжимая и притягивая мой рот к себе.

— Ты этого хотела, птичка? Мой член между твоих губ?

Я ответила, наклонившись вперед и проведя языком по кончику, слизывая жемчужины спермы. Он резко дернул меня за волосы, и мой рот открылся в придыхании. Он использовал этот момент, чтобы проскользнуть между моими губами, по языку и в заднюю часть горла. Грей стиснул зубами мой клитор, и крошечные вспышки удовольствия прокатились по всему моему телу. Линк вгонял себя глубже. Сильнее. Быстрее. Он трахал мое горло, как дикий зверь. Слезы собирались в моих глазах, жгучие, горящие. Он выскользнул до самого кончика, позволив мне вдохнуть воздух, а затем снова вошел в меня. По бокам моего рта и по подбородку стекали дорожки слюны. Слезы наконец-то полились по моим щекам. Я извивалась и билась бедрами о лицо Грея, скулила и стонала на члене Линка. Я запуталась пальцами в волосах Грея, притягивая его ближе. Глубже. Он обвел мое отверстие языком, затем погрузил его внутрь, трахая меня им так же, как Линк трахал мой рот. Казалось, все мое тело было покрыто струнами, которые натягивали все туже и туже, пока напряжение не стало слишком сильным. Они вот-вот должны были лопнуть. Я чувствовала вибрацию от этого на каждом дюйме своей кожи.

И тут Линк зарычал, глубоко и яростно, вытягиваясь до самого кончика.

— Я собираюсь кончить во весь этот красивый ротик, чтобы, когда он смотрел на тебя, он видел меня.

Я подняла на него глаза. Сделай это, — сказала я глазами.

Грей засунул два пальца в мою киску — или, может быть, три. Я не могла сказать. Все, что я знала, это то, что он растягивал и наполнял меня, доводя до грани безумия. Его рот обрабатывал мой клитор, засасывая его между зубами, затем дразня языком. Он трахал меня пальцами и ртом, а я трахалась в ответ, бесстыдно раскачиваясь на нем, гонясь за давлением, которое нарастало, нарастало, нарастало.

В тот самый момент, когда Линкольн пульсировал и кончал мне в рот, я перевалилась через край с сильными, сокрушительными содроганиями. Это было почти поэтично, как мое тело переполнялось удовольствием в то самое время, когда его сперма проливалась на мой язык и вытекала изо рта.

Я вытерла уголки рта указательным и большим пальцами, удерживая напряженный взгляд Линкольна, пока он переводил дыхание.

— Я думаю, тебя нужно трахнуть, не так ли, голубка? — сказал Грей, проводя пальцем по моему все еще чувствительному клитору.

Я сжала бедра вместе от ощущения боли и удовольствия.

Он снова раздвинул мои колени.

— Ты этого хочешь?

Я кивнула, без слов.

— Скажи это, — он поднялся на ноги и встал надо мной. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.

Я хотела, чтобы меня трахнули, нуждалась в этом, как в кислороде. Даже больше, чем кислород, потому что я затаила дыхание, пока Грей мучительно медленно стягивал штаны с бедер. Это был его момент. Линк доказал свою самоотверженность, сидя в кресле, пока Грей пировал на моей киске, не прикасаясь ко мне, пока я не попросила его об этом. Теперь настала очередь Грея показать Линкольну, что все, что у нас было, было по обоюдному согласию, что ничего не было, пока я не сказала. Несмотря на то, что Грей, казалось, обладал всей властью в этой комнате, все, что происходило, было по моему замыслу, под моим контролем.

— Я хочу тебя.

Он лениво поглаживал кулаком вверх и вниз свой член.

— Продолжай.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — Боже, он был великолепен. Гладкий, длинный и толстый. — Пожалуйста, Грей.

Он забрался на кровать, расположившись между моих ног. Одной рукой он держал свой член за корень и ввел в мою жадную дырочку только кончик.

— Скажи ему, что ты хочешь этого.

Я попыталась продвинуться дальше по его длине, и он отдернул руку и шлепнул меня по киске. Мой клитор спазмировался от прикосновения, и я издала стон. Святые угодники.

Я бросила взгляд на Линкольна, который теперь вернулся в свое кресло, сжав руки в кулаки, а бедра приподнялись над сиденьем. Он снова был почти твердым.

— Я хочу этого, — как только слова покинули мои губы, Грей оказался внутри меня. Я принимала таблетки, но он не спросил о противозачаточных средствах. Либо он доверял мне, либо ему было все равно.

— Смотри на меня, — сказал он, прижав мои руки к голове.

Он опустил свое лицо к моему; его дыхание коснулось моих губ. Его язык прошелся по моему рту, затем внутрь. Это не был нежный поцелуй, как раньше. Это был большой, жирный «fuck you» для Линкольна. Мне все равно, что ты ее пометил, я все равно ее возьму.

Я обхватила его ногами за талию, побуждая его глубже войти в меня. Его бедра подались вперед, наказывая, требуя, причиняя боль.

— Еще, — прошептала я, когда он прервал поцелуй.

— Моя малышка не хочет нежных прикосновений, — он не спрашивал. Он и так знал. — Ты хочешь жестко, — он вошел в меня. — Тебе нравится грубость, — он протянул руку под моим коленом, поднимая мою ногу выше, открывая меня шире. Его яйца шлепали по моей коже при каждом сильном толчке.

— Да, — я пыталась дышать. Было больно. И это было приятно. Так, так хорошо. — Боже, да, — он наклонил бедра, затем снова вошел в меня, и… — Блядь, да.

Грей задрал мою рубашку, открывая грудь прохладному воздуху, а затем зажал мой сосок между пальцами. Со стула рядом с нами зарычал Линкольн. Мое горло было сырым от того, как сильно он его трахал. Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его рука обвилась вокруг члена, поглаживая его сильно и быстро, точно так же, как Грей трахал меня.

Волны накатывали, гремели и наконец разбились. Я кончила с криком. Мое тело пульсировало и дрожало от пальцев ног до волос на затылке. Линк кончил со стоном во второй раз за несколько минут. Густые, молочные струйки побежали по его напряженному животу и по руке.

Грей замедлил темп. Я потянулась вверх и обеими руками схватила его за лицо.

— Нет, — я провела большим пальцем по его щеке, вспоминая, как он не давал себе кончить в тот единственный раз, когда мы занимались сексом. — Не останавливайся. Не кради это у меня снова, — я качнула бедрами в его сторону. — Теперь это мое. Он принадлежит мне, — не ей. Мне.

Его тело содрогнулось, как будто мои слова повлияли на него так же сильно, как и то, что моя киска сжималась вокруг него. Он крутил бедрами, медленно, но до упора. Один раз. Дважды. И на третьем толчке он закрыл глаза и откинул голову назад со стоном, опорожняясь в меня.

Линкольн встал, сперма стекала по его идеально выточенному прессу, окрашивая его татуировки. Он посмотрел на меня и провел по моим губам одним пальцем.

— Он был прав. Ты чертовски красива, когда кончаешь, — он наклонился и прижался своими губами к моим. — Я буду в душе, — сказал он, прежде чем выйти из комнаты.

Это было намеренно. Линкольн дарил нам этот момент, и я любила его за это еще больше.