Судный день

ГЛАВА 40

Здесь была маленькая причудливая капсула времени, вырванная из прошлого и брошенная между горами и озерами. Озеро плескалось и билось о скалистый берег. Белые здания, как в каждом приморском городке из фильмов Николаса Спаркса, выстроились в ряд вдоль единственной дороги. Дети и взрослые катались на велосипедах, а старики сидели вокруг складных столиков на травянистой лужайке и пили пиво из пинты.

Лодка высадила нас, затем Грей нанял водителя, чтобы тот привез нас к огромной вилле на вершине высокого холма. Это был большой белый дом с черной крышей и ставнями. Спереди было три мансардных окна, а с одной стороны — целая стена окон, выходящих в сад во внутреннем дворе. Он был изысканным и величественным. Задняя сторона выходила на море, и я готова была поклясться, что видела пару морских выдр, греющихся на берегу, когда над головой пролетал беркут. Я понятия не имела, зачем мы здесь, но у меня было чувство, что я скоро узнаю.

Я почувствовала присутствие Линка, когда он подошел ко мне сзади. Он наклонился и уткнулся лицом в мою шею.

— Ты выглядишь довольной, — сказал он.

— Это место. Оно прекрасно.

Он поднял голову.

— Ты хочешь остаться, — это был не вопрос и не утверждение. Соблазнительность в его тоне граничила с обвинением.

Комфорт, который охватывал меня всего несколько секунд назад, развеялся по воде вместе с бризом.

— Я хочу насладиться моментом, — ответила я.

Из-за угла появился Грей.

Линкольн перевел взгляд между нами.

— Как ты наслаждалась прошлой ночью.

Я подняла на него глаза.

— Нет, — я покачала головой. — Ты не должен этого делать. Ты не можешь играть роль жертвы. Ты сказал мне идти, — я знала это. Я ждала, когда прорвет плотину, и вот она прорвалась.

— Потому что это то, чего ты хотела, — его голос был наполнен огнем и напряжением. — Ты хотела этого, птичка.

— Ты думаешь, это то, чего я хотела? Драк и неловких разговоров? — я насмехалась. — Ты даже не представляешь, каково это, — слезы застилали мне глаза. — Когда внутри тебя сталкиваются рай и ад, — мой голос дрожал. — Хотеть. И презирать. Нуждаться. И испытывать стыд, — все мое тело дрожало. — Быть блаженно счастливой, — я проглотила комок, застывший в горле. — И с совершенно разбитым сердцем, — упала первая слеза. — Это мир. И хаос, — упала еще одна слеза, потом еще. Я отступила от Линкольна, глядя то на него, то на Грея. — Вы думаете, я хотела, чтобы это случилось? Что я просила разделить мое сердце на две части? — я провела пальцами под глазами и смахнула соплю, текущую из носа. — Я лучше уйду от вас обоих и разобью свое собственное сердце, чем буду выбирать между вами двумя.

Линкольн был первым, кто утешил меня. Он провел большим пальцем по моей щеке, размазывая дорожку слез по коже.

— Эй, все в порядке, — он схватил меня за шею и притянул к себе. — Мы в порядке, птичка, — сказал он мне в волосы. — Я не это имел в виду, — он поцеловал меня в макушку. — Мне чертовски жаль, — он обхватил мое лицо обеими руками. — Посмотри на меня.

Я подняла на него глаза, полные слез и соплей, стекающих по губам.

— Я в полном беспорядке, не так ли?

Он прислонился своим лбом к моему.

— Да, ты в чертовском беспорядке, — он улыбнулся. — Я — гребаный беспорядок, — он посмотрел на Грея. — Он — чертов беспорядок, — его взгляд вернулся ко мне. — Мы все — один большой гребаный бардак. И, может быть, поэтому мы сработаемся. Может быть, мы сможем помочь друг другу собрать себя обратно.

Грей был там, стоял позади меня, убирал волосы с моей шеи и нежно целовал меня в плечо.

— Заходи внутрь. Позволь нам собрать тебя обратно.

Линкольн поднял меня, и я обхватила ногами его талию. Грей открыл дверь, пока Линк нес меня, и поставил меня на землю, когда мы вошли внутрь. Разбитость уступила место потребности — тянущейся, пульсирующей потребности. Я не могла больше ждать. Мне нужно было это, нужно было знать, что у нас все в порядке. Мне нужно было, чтобы они показали мне.

Я стянула его толстовку через голову, пока он выбивался из ботинок.

— Руки вверх, — сказал Грей тем властным тоном, который сразу же утихомирил мою бурю.

Я подняла руки над головой, и он снял с меня рубашку. Линкольн расстегнул мой лифчик, снял его с плеч и посмотрел, как он падает на пол. Он стянул с себя футболку и бросил ее на пол. Мы бешено метались между конечностями, одеждой и неровным дыханием. Кроме Грея, который спокойно и уверенно наблюдал за тем, как мы раздеваемся, ожидая своей очереди.

— Ты готова получить то, что тебе нужно, голубка? — он расстегнул штаны, и моя киска сжалась от предвкушения того, что это означает.

— Да, — прошептала я. Здесь не было никакого сэра. Эти моменты были только для нас. Здесь он был просто Грей. Я была Лирикой. Линк был Линком. И мы были единым целым.

Линкольн стоял передо мной на коленях, стягивая мои шорты и трусики с бедер и спуская вниз по ногам.

— Блядь. Твоя киска создана для меня, — сказал он, как только я обнажилась и предстала перед ним. Это не было собственничеством или ревностью. Это было потрясение, признание.

У меня перехватило дыхание, когда я схватила его за голову, запутавшись пальцами в его волосах, безмолвно умоляя: лижи ее, соси ее, кусай ее, она твоя.

Без слов он понял, что нужно моему телу. Он поднял мою ногу, подперев ступню своим плечом. Затем он раздвинул мои губы большими пальцами, его язык вылизывал влажную дорожку от моего клитора к моей заднице. Я крепче вцепилась в его волосы.

— Черт, Линк. Святое дерьмо.

Он лизал мою щель, медленными, дразнящими, мучительными движениями, безжалостной пыткой. Затем он остановился, чтобы втянуть мой клитор между своими губами.

Грей схватил меня за волосы и откинул мою голову назад, заставляя посмотреть на него.

— Ты от этого мокрая, голубка? Его рот на тебе, как это?

Мои губы разошлись, и все, что я могла сделать, это кивнуть. Я не хотела говорить. Я хотела только чувствовать: это, их, сейчас.

Грей скользнул одной рукой по моей ключице и к сиське сзади, схватил, размял, ущипнул сосок.

Я не могла остановить стон, сорвавшийся с моих губ.

Язык Линкольна прощупывал меня, трахал мою киску, а его большой палец натирал круги на моем клиторе. Я качала бедрами, трахая его в ответ.

Грей был у моего уха.

— Ты хочешь нас обоих, малышка? Его в твоей киске и меня здесь? — он снова сжал мою сиську, грубее, сильнее. — Трахать твои сиськи, — он поднес свою руку к моему рту, побуждая его открыть большим пальцем. Я обхватила его языком и пососала. Он застонал. — А может, ты хочешь, чтобы я трахнул твой красивый ротик? — я сосала сильнее, втягивая его большой палец глубже. Он высунул его обратно, затем опустил его в тугое место под языком Линкольна. — Или здесь. Хочешь, я возьму тебя за задницу, пока он трахает твою киску, милая голубка? — он ввел большой палец внутрь, до первой костяшки. — Ты хочешь этого, малышка? — другой рукой он дергал меня за волосы. А потом его рот оказался на моем, пожирая. Он пировал. Он глотал мои стоны, пока Линкольн доводил меня до грани. Я была не более чем комок нервов и горячей потребности. Он отстранился и закрыл свои напряженные глаза от моих, облизывая губы. — Да. Я думаю, это именно то, чего хочет моя грязная девочка.

Голос Линка прорвался сквозь туман похоти.

— Кончи для меня, птичка. Кончи на мое гребаное лицо, — он ввел два пальца глубоко внутрь, так глубоко, так сильно, что костяшки его пальцев били по моим тазовым костям при каждом погружении пальцев. Затем его рот снова оказался на моем клиторе, и я задрожала. Вскрикнула. Взрыв чистого, электрического тепла от живота до пальцев ног, пока Линк держал меня, положив руки мне на бедро, а Грей держал меня за затылок.

Волны замедлились. Мое тело затекло. Линк опустил мою ногу обратно на пол, затем обвил рукой мою талию и притянул меня к себе. Он все еще стоял на коленях, целуя мой живот, мои бедра, мои ляжки. Грей отпустил мои волосы, а затем шагнул ко мне. Было что-то властное, но не унизительное в том, что он все еще был полностью одет, в то время как мы с Линком были обнажены.

— Оседлай его, — сказал он, без малейшей интонации или эмоций — простой приказ. Но я видела все, что он чувствовал, в темноте его глаз — глаз, в которых было столько жара, что он мог сжечь меня заживо. — Я хочу посмотреть на тебя, — его брюки были расстегнуты, а трусы спущены ровно настолько, чтобы толстая головка его члена выпирала в нижней части живота.

Линкольн опустился на пол, лег на спину, потянув меня за собой.

— Покажи ему, детка. Покажи ему, как сильно ты любишь мой член, — его слова были территориальными, но тон был покорным. Грей хотел смотреть, а Линк хотел позволить ему.

Они хотели меня больше, чем ненавидели друг друга.

Я облокотилась на тело Линкольна. Мой клитор все еще пульсировал и был чувствителен от оргазма, когда он терся о его тугой живот. Я хотела качаться, двигаться и тереться об него. Господи, когда я успела стать такой нуждающейся?

Грей прикоснулся к своей эрекции и издал стон. Его глаза отдавали невысказанные приказы. Я сказал тебе трахнуть его.

Я положила ладони на грудь Линкольна и приподняла бедра.

Он схватил свой член за основание, потирая пронзенную головку вверх и вниз по моей щели.

— Это то, что тебе нужно, птичка?

Да. Боже, да.

Я опустилась, медленно, принимая весь его обхват, пока не насадилась полностью на его длину. Грей стоял над нами и наблюдал. Его голова откинулась назад, а дыхание шипело между зубами. Линкольн приподнял бедра, толкаясь в меня и перехватывая мое дыхание. Черт, он был большим. И Грей был большим. Я никак не могла справиться с ними обоими. Но пока Грей не сводил с меня своего бурного взгляда, пока он стягивал через голову тонкий свитер и отбрасывал его в сторону, меня охватила потребность. Я хотела их. Их обоих. Каким бы неправильным, поганым или греховным это ни было, я хотела их.

Линкольн выскользнул, затем снова вошел. Я двигала бедрами, скользя вверх по его члену, затем снова вниз. Он приподнялся и взял мой сосок между зубами.

— Ты такая мокрая, детка. Такая, блядь, жадная, — он провел языком по вершине, и я застонала. — Видишь, как твое тело поет для меня? — он намотал мои волосы на кулак и откинул мою голову назад. Затем он провел языком по моему открытому горлу, кусая челюсть.

Я продолжала трахать его, трахать Линка, наблюдая за тем, как Грей спускает штаны и нижнее белье, наконец, освобождая свою эрекцию, длинную и пухлую. Он придвинулся ко мне сзади, провел кончиками пальцев по моему позвоночнику, опускаясь на колени.

А затем он толкнул вперед, прижимая спину Линкольна к полу, располагая нас так, как он хотел. Он держал руку у основания моего позвоночника, удерживая мое тело в согнутом положении, мою грудь напротив груди Линка. Моя задница была выставлена напоказ. Грей обеими руками раздвинул щеки моей задницы. Под таким углом, как мне казалось, он мог видеть все, как Линкольн растягивает и наполняет меня. Его член задыхался в моей влаге, когда он погружался и выходил. Как моя тугая дырочка ждет, когда Грей возьмет ее, как прошлой ночью.

— Так чертовски идеально, — Грей наклонился надо мной, тяжесть его тела еще глубже вдавила меня в Линкольна. — Ты готова к тому, что мы тебя уничтожим, малышка?

Моя киска сжалась, а задница пульсировала при мысли об этом.

— Пожалуйста.

Его пальцы были там, поглаживая мою дырочку, затем подвинулись вверх, распределяя соки, которые просачивались из моей киски. А потом он скользнул одним пальцем внутрь меня, внутрь меня с Линкольном. Боже мой. Было больно. Он растягивался и горел, и я думала, что не переживу его полноты. Но я хотела еще.

— О, Боже. О, черт, — я не могла дышать. Я не могла дышать.

А потом все исчезло. Грей вытащил палец из одной дырочки и ввел его в другую. И я снова была полна. Но недостаточно. Мне все еще было больно от того, как он трахал меня там, от того, как он брал и брал без пощады, но почему-то боль делала удовольствие еще слаще. Это было так хорошо. Так, так хорошо.

— Еще, — взмолилась я.

Линкольн задвигал бедрами, вбиваясь в меня сильно и быстро.

Грей обхватил меня за бока.

— Мне нужно, чтобы ты была очень, блядь, неподвижной, — его голос был напряженным, почти болезненным, словно его убивало то, что он не может быть внутри меня.

Линк замедлил темп, давая Грею время, необходимое ему, чтобы протолкнуться через плотное кольцо мышц и полностью войти в меня.

Я чувствовала каждый, блядь, дюйм. Каждый гребень. Каждый пульс. Это было похоже на разрыв на две части, но в самом лучшем смысле. Жестокость, но блаженство. Разрывая мои стены, но собирая меня обратно. Это были фейерверки, падающие звезды и нежные кончики пальцев, проводящие по моему позвоночнику. Острые, но успокаивающие.

Линк зажмурил глаза и прикусил губу. То, что он чувствовал, заставило его придушенно шипеть:

— Господи, мать твою.

Грей издал рык, очевидно, чувствуя то же самое. Я представила себе это: между ними только тонкий слой кожи, густой жар трется о густой жар, оба окружены моей тугой слизью.

Грей медленно вводил свой член. Вводил. Выводил. Давая мне привыкнуть к их полноте. Обоих. Я смахнула слезы, мои руки хватали и царапали ковер под нами. Моя грудь была блестящей от пота на груди Линкольна. Кончики пальцев Грея впивались в мои бедра, когда он двигался быстрее, трахал сильнее. Линкольн делал то же самое. Его руки были в моих волосах. И жжение боли превратилось в удовольствие, сырое и первобытное. В плотскую потребность.

— Так хорошо, — прорычал Линкольн. — Так чертовски хорошо.

— Посмотри на нас, голубка, — сказал Грей. — Смотри, как мы тебя трахаем.

Я подняла голову от груди Линкольна, задыхаясь, и посмотрела вниз, туда, где наши тела соединялись.

— Посмотрим, как хорошо ты нас примешь, — Грей почти благоговейно погладил ладонью бок моей задницы. — Такая идеальная. Такая хорошая девочка, — а потом он отвел руку назад и отшлепал меня. Его ладонь с силой треснула по моей плоти. — Это мой долг.

Моя киска сжалась. Моя задница напряглась. Я вскрикнула.

— Чеееерт.

— Посмотри на меня, — сказал Линкольн, его голос был грубым и хриплым, как будто горло наполнено битым стеклом. — Блядь, посмотри на меня, когда ты кончишь, — он держал мое лицо в своих руках.

Я встретила его взгляд, голодный и дикий. Отдаленный гул, который пульсировал во мне с самого их первого прикосновения, перерос в неистовую дрожь. Каждый удар, каждый толчок заводил меня все сильнее и сильнее.

Грей снова шлепнул меня по заднице, и все напряжение схлынуло, разлетелось на осколки в виде стонов, криков и слез.

Линкольн шипел:

— Моя, — его член затих, пульсируя во мне, изливаясь в меня с яростной, горячей дрожью.

Грей легко выскользнул из меня. Невозможно было перепутать звук его мощного мужского ворчания, звук его кулака, бьющего по гладкой поверхности его члена. А затем горячие, густые струи спермы покрыли мою задницу, спину, член Линкольна, отмечая меня — отмечая нас. Его голос был низким, глубоким и уверенным.

— И моя.

Я упала вперед, опираясь на грудь Линкольна. Грей прижался своей грудью к моей спине, осыпая мягкими поцелуями мои лопатки. Линкольн гладил мои волосы и нежно прижимался губами к моему виску.

Линк был прав. Мы были беспорядком. Но это — это запутанное, бездыханное месиво пота, тел и спермы — было идеальным.

— Это твое, — сказал Грей, подойдя ко мне сзади, пока я смотрела на воду. Берег был у подножия холма — покрывало из песка и камней, идеальное для того, чтобы греться на солнце.

Мы все приняли душ и переоделись. Он выглядел до последней капли богатой утонченности в льняных брюках цвета загара и белой рубашке на пуговицах с закатанными рукавами.

Я натянула тонкий кардиган, который носила, плотно прижав его к телу, и задумалась над его словами.

— Если ты хочешь этого, — продолжал он, стоя рядом со мной. — Для девочек, — он посмотрел на воду. — Мой отец приходил сюда смотреть на китов, — он говорил, что это похоже на уход от мира на некоторое время. Здесь нет сотовой связи, нет Wi-Fi, нет отвлекающих факторов, — он глубоко вдохнул. — Просто покой.

Я подняла на него глаза.

— А дом? Он твой?

— Я нашел его, когда приехал за Киараном. Он вырос в маленьком деревенском доме недалеко отсюда. Я купил это место на следующий день после того, как забрал его, на случай, если он когда-нибудь захочет вернуться.

Я никогда не привыкну удивляться тому, на что этот человек пошел ради людей, которых он любил.

— Я не могу принять подарок, который предназначался твоему сыну, — мне казалось неправильным принимать от него какие-либо подарки. Он и так дал мне достаточно.

Он провел рукой по моей щеке.

— Тогда считай это займом. Пока он не станет достаточно взрослым, чтобы решить, чего он хочет.

— Мне нужно будет поговорить с Линкольном… — если бы я приехала в Шотландию, я бы приехала не одна. Он должен был это знать. Линк будет со мной, с нами.

Он улыбнулся — доброй, знающей, понимающей улыбкой.

— Конечно, — он опустил голову и поцеловал меня в лоб. — Я буду внутри.

— Грей, — сказала я, оглядываясь через плечо, пока он шел обратно к дому. Он остановился и оглянулся на меня. — Спасибо.

— Ты знаешь, что я дам тебе все, что угодно, милая голубка. Все, что тебе нужно сделать, это попросить.

А потом он ушел. Я осталась наедине со своими мыслями, орлами и спокойным биением волн о берег.

Позади меня шаги шаркали по зеленой траве.

Я улыбнулась про себя.

— Господи, что должна сделать девушка, чтобы получить немного тишины и покоя рядом с вами двумя, — поддразнила я, поворачиваясь и ожидая увидеть Линка, идущего ко мне.

Но это был не Линк.

Это была Сэди.

Она выглядела как черт. Ее глаза были дикими. Ее кожа была бледной. Черный балахон, в который она была одета, обтягивал ее маленькую фигуру. В одной руке она держала пистолет, а в другой — белую ткань.

Я начала бежать, но она поставила мне подножку. Мое тело шлепнулось на землю, выбив ветер из моих легких. А потом она оказалась у меня на спине, прижав пистолет к моему виску.

— На этот раз Грей тебя не спасет, — прорычала она, прижимая белую ткань к моему носу. — Теперь все кончено.

Я открыла рот, чтобы закричать, но из него не вырвалось ни звука. Была только темнота.