Судьба-шутница

Глава 10

— Зря Вы вмешались, Никаэлла. — услышала я задумчивый голос Лоренсо.

— О чем Вы? — удивилась я, сбавляя шаг и оборачиваясь, проверяя, достаточно ли мы удалились от блондинки.

— Вы должны понять, что леди Блоквич довольно опасная особа. Она непредсказуема и коварна. Вкупе с ее жаждой власти, что она рассчитывала получить, женив на себе Главнокомандующего, получается, довольно, гремучая смесь. — я бросила взгляд на, пытающегося приноровиться к моим шагам, управляющего, что с его ростом выходило плохо.

— Зачем вы мне это говорите? — с недоумением нахмурилась я.

— Она считала Вас просто любовницей лорда. Очередной и не опасной. — пожал он плечами, а у меня в груди загорелся неприятный костерок ревности. Очередная, значит… Сколько их было у него, этих «очередных»? А сколько будет? — Я говорю это не для того, чтобы расстроить, а для того, чтобы стало понятно — леди Блоквич считала себя хозяйкой в этом замке, закрывая глаза на увлечения лорда, если это гарантирует ей замужество. И все тут практически свыклись с этим положением дел. — со скучающим выражением на лице, пожал он плечами, держа руки сцепленными за спиной. — С Вашим появлением практически все планы леди Урсулы пошли крахом, что не могло ее не задеть. Глупо было бы предполагать, что она спокойно отойдет в сторону и смирится с новым положением дел. — говорил управляющий с таким видом, будто неразумному ребенку объяснял очевидные вещи, как трава — зеленая, небо — голубое. — Сегодня, итак разгневанную фурию, в лице леди Урсулы, Вы, Никаэлла, еще и оскорбили. Причем при свидетелях. Этого, она Вам не сможет простить. — только на этом месте у управляющего немного изменилось выражение лица и интонация. Во всяком случае, ощущение откровенной скуки в его облике пропало.

— Чем конкретно я ее оскорбила? — искренне удивилась я. За волосья не оттаскала, даже ни одного оскорбительного слова не сказала, вопреки желанию. С моей точки зрения, так я вообще повела себя как ангелочек, хотя, прежде никогда не спускала подобного никому.

И, несмотря на мою покорность, все равно оказалась виновата. Ну как так-то?

— Вы соврали. — просто ответили мне, чем заметно потрясли.

Припомнила весь недавний разговор, мысленно скривилась от ее оскорблений, подавила очередную вспышку гнева, на ее претензии на Эдлера, усмехнулась ее угрозам. Затем, почти дословно вспомнила свои слова — ни слова лжи. То, что я не сказала, кем на самом деле являюсь для Влада — не ложь, скорее разумное умалчивание.

— В чем? — возмутилась я. — Я действительно травница, и здесь для работы. — буркнула я, размышляя, на кой черт строят такие большие дома, где, чтобы добраться до цели, нужно словно в лабиринте, плутать пол дня по коридорам. — Или Вы тоже считаете меня любовницей? — сощурилась я.

— Нет, не считаю. — ровно и с достоинством ответили мне, показав, что нужно сворачивать по коридору направо. — В отличии от остальных обитателей замка, я слишком хорошо знаю лорда Эдера, чтобы понять, что вы не любовница, и никогда ею не будете.

— Серьезно? — хмыкнула я, с долей обиды. Ну вот, по мнению некоторых, я даже в любовницы не гожусь. Начинаю считать, что предположение блондинки о моем статусе любовницы — практически комплимент. Хотя, чего я ожидала? Это же оборотни! К тому же, благородные! Для них человечка — просто грязь под ногами.

Осмотрелась по сторонам — нет ли у нашего разговора свидетелей? Прислушалась — вроде все тихо. Благодаря моему усиленному слуху, предположила, что вблизи никого.

— Я слишком хорошо знаю Влада, чтобы понять, что вероятнее всего, Вы для него нечто большее, чем просто любовница. Гораздо больше чем леди Урсула. И однозначно больше, чем просто жена.

От его слов я напряглась, замерла на миг и настороженно посмотрела на него.

— С чего Вы взяли? — прошептала я, не сводя взгляда с лица сопровождающего оборотня.

— Влад рос на моих глазах. — спокойно сказал управляющий, смотря в глаза. — После смерти его родителей, можно сказать, воспитывал его именно я. Поэтому от меня не укрылось и то, как он к Вам относится. Сделать соответствующие выводы не сложно. — со снисходительной усмешкой добавил он и задумчиво осмотрел меня, словно пытался отгадать какую-то мысленную загадку. — Странно другое — почему он до сих пор Вас не отметил как свою?

Я отвела взгляд, после его слов. Я могла бы отнекиваться, сказать, что ему лишь кажется, но Лоренсо производил впечатление оборотня проницательного, поэтому солгать я не решилась:

— Потому что я человек. — сухо ответила, смотря себе под ноги и не решаясь поднять взгляд.

— Это не ничего не объясняет. — заметил он, а я неожиданно разозлилась.

— Это объясняет все. — отрезала я, с видом, что больше не желаю поднимать эту тему. Достаточно с меня этого! Я не желаю каждый раз, поднимая эту тему, чувствовать себя половой тряпкой, о которую все вытрут ноги и скажут, что именно для этого я и предназначена. Я не хочу затевать спор, в котором и так все предельно ясно — я не та, кто подходит Эдлеру.

— Как пожелаете. — меланхолично, пожал тот плечами, и вновь повел меня по коридору. Но от меня не укрылся отблеск досады в его взгляде. — Возвращаясь к леди Урсуле, уже одно то, что по вашей вине, Влад с ней расстался, о чем ей прекрасно известно, как, собственно и всем в этом замке, она не сможет Вам простить. Ко всему прочему, Вы, как персона ниже ее по положению и титулу, смели ей перечить и перебить, а так же, указать на ее слабость, что для нас, оборотней, считается смертельным оскорблением. И это ей еще не известно о том, кем, на самом деле, Вы являетесь для лорда Эдлера. Как только ей станет это известно, единственное, что сможет Вас спасти, Никаэлла, это привязка к Владу с публичным объявлением, что Вы его Пара. В противном случае, не удивлюсь, если она постарается избавится от Вас. Без ритуала привязки, Вы — просто человек. Слабый и беззащитный. Что делает Вас отличной мишенью.

Я хотела бы оскорбиться или обидеться, но Лоренсо сказал это с таким тоном, что стало понятно- он просто говорит факты. Не больше — не меньше. А на факты, которые, в принципе, мне известны, глупо обижаться. Но все же, неприятный осадок остался.

— Вы мне угрожаете? — выгнула я бровь в иронии, но с шага все же сбилась, что, уверена, не укрылось от внимательного Лоренсо.

Создавалось впечатление, что Лоренсо ко мне Эдлер приставил, специально, для промывания мозгов. Хотя, вряд ли. Что бы мне там не говорил Влад, мне до сих пор не верилось, что оборотень послушно принял удар судьбы в мое лице. Все еще свежо было в памяти то утро у озера, после полнолуния. Тот налет легкого снисхождения, злости и отчаяния, на его лице, когда он перечислял аргументы «против» моей кандидатуры в его Пару, до сих пор стоит перед глазами.

Не уверена, что вообще смогу забыть такое…

Не хотела признаваться даже себе, но мне было больно от его слов настолько, что те до сих пор, звучат в ушах, разливаясь в душе тоской и горькой обидой.

— Я предупреждаю. — спокойно поправил он меня, не обращая внимания на мой тон. — Пришли. — Лоренсо подошел к массивной двери, сделанной из темного дерева, и деликатно постучал, дождался, практически моментального, ответа, открыл дверь и пропустил меня в кабинет.

В кабинет я вошла осторожно, и нехотя. Дверь за моей спиной закрылась и от этого звука, я невольно вздрогнула. Я остановилась рядом с выходом и стала с интересом рассматривать помещение, оттягивая тот момент, когда придется встречаться в Эдлером взглядами. Если честно, я вообще не знала, как себя с ним вести, особенно со знанием того, что тот ночует в моей постели. Самым правильным было бы, сказать, о том, что мне известно, возмутиться и потребовать, чтобы подобного больше никогда не было, а после, с видом оскорбленной невинности, удалиться. Есть вероятность, что и разговора избегу, и проявлю твердость характера и своих намерений. Идеально! Пожалуй, так и поступлю.

Не поступила.

Обводя взглядом довольно просторное и светлое помещение со строгим интерьером, в котором не было ни одной лишней вещи, что, хоть как-то, намекала бы на личность хозяина, я невольно подумала, что мне здесь не нравится. Холодно и неуютно. Понимаю, что это рабочий кабинет, но по моим меркам, комната больше напоминала камеру дознания. И ни большое, распахнутое окно, ни большой книжный шкаф, заполненный аккуратно расставленными книгами, корешок к корешку, ни массивный письменный стол, и два мягких кресла, ни небольшой диванчик у стены с чайным столиком, впечатление не меняли. Скорее наоборот. Абсолютно вся мебель, как-то неуловимо только указывала на мои ассоциации. Тюремная камера, или, скорее, допросная. Только обставлена богаче.

Стоит ли говорить, что при таких ассоциациях, Эдлер, что сейчас привстал с места, при моем появлении и внимательно следил за каждым моим жестом, представлялся мне соответственно комнате? То есть дознавателем.

Я и так была на нервах, теперь же окончательно стушевалась. Взгляд лихорадочно заметался в поисках вариантов побега при надобности. А, судя по напряженному взгляду оборотня, бежать мне потребуется, причем скоро.

Мой план, был моментально забыт. Сглотнув, я невольно сделала шаг назад, не сводя взгляда с оборотня. Вся его поза свидетельствовала, словно хищник приготовился к атаке.

— Ты меня боишься? — чуть насмешливо спросили у меня.

— Нет. — соврала я, но никого не обманула.

— Почему ты боишься меня? — с долей недоумения, поинтересовался оборотень, склонив голову на бок, выйдя из-за стола и, плавной походкой, подходя ближе.

— Вид у тебя странный. — призналась я, поняв, что продолжала отступать, пока не уперлась спиной в дверь.

— Какой? — вскинул он брови проявляя искренний интерес.

— Словно добычу загоняешь. — оборотень усмехнулся от моих слов как-то грустно, подошел почти в плотную, и осторожно взял в руки мою ладонь.

— А если и так? — с провокационной улыбкой спросил он, смотря мне в глаза.

— Прекрати. — холодно сказала я и попыталась вырвать руку из хватки оборотня. Но, оказалось, я быстрее руки лишусь, чем ее отпустят.

Влад помолчал, нежно погладил большим пальцем мою ладошку, пристально посмотрел в глаза несколько секунд, будто выискивая там что-то, но, видимо, так и не нашел.

— Давай присядем. — тихо предложил он и потянул в сторону. Только сейчас я поняла, что задерживала дыхание, а теперь облегченно выдохнула. Создавалось впечатление, что оборотень хотел что-то сделать и не решился. А я, вдруг, поймала себя на мысли, что жалею об этом.

Влад вел меня в сторону дивана, слишком узкого для трех человек, так что сидеть мне предстояло непосредственно слишком близко к оборотню. Слишком! Беря во внимание мои последние мысли, приняла за благо, не рисковать и маршрут сменила, к удивлению Эдлера.

— Думаю, в креслах будет удобнее. — робко предложила я, отводя взгляд, но уловила недовольно сжатые губы у мужчины.

— Хорошо. — отрывисто согласился он, отпустил мою руку, от чего, почему-то стало сразу еще холоднее. Влад прошел за свой стол, чтобы сесть в рабочее место и не глядя на меня стал резкими, отрывистыми движениями перебирать лежащие на столе бумаги. Совершенно бесцельно, надо сказать, так как он в них даже не заглядывал. А я почувствовала себя виноватой.

Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Разозлившись на себя, быстро прошла к креслу, села напротив Эдлера, скрестила руки на груди и хмуро напомнила:

— Ты хотел меня видеть?

— Да. — кивнул он не менее хмуро, правда, документы оставил в покое, но смотреть в мою сторону не торопился. — У меня имеются к тебе некоторые вопросы, Ника.

Допрос считаю открытым!

— Я слушаю.

— До этого как-то не было времени, но сейчас я хочу, чтобы ты подробно рассказала, как ты была похищена Греем. Что произошло?

Я вздрогнула и обняла плечи, так как сейчас явственно ощутила толпу мурашек. Вспомнить произошедшее не хотелось. Наверное, я еще была просто не готова к этому. Пережитое еще отзывалось страхом в душе. Таким мерзким, холодным комком, которое разрасталось и пульсировало по телу, стоило только вспомнить ту ночь. Тот сон, что я видела, когда потеряла сознание, всплывал в памяти, каждый раз, и очень трудно было заставить себя осознавать, насколько нам с сестрой повезло в очередной раз.

Я постаралась четко и по делу пересказать происшедшее, абстрагируясь от этого, словно я говорю о ком-то другом, а не себе и сестре. Так было легче. Но все же, в некоторых местах я запиналась, замолкала, собираясь с мыслями и силами, чтобы продолжить рассказ, как можно подробно.

Видя, как трудно мне дается воспоминание о той ночи, Влад тихо, как-то виновато задавал уточняющие вопросы, когда ему было что-то непонятно. Особенно его интересовал момент, когда я убила напарника Грея и смогла отделиться от дерева.

На этот счет я мало что могла рассказать, так как сама толком не помнила все в деталях. Для меня все слилось в какую-то кашу, что-то смазанное. Приняв для себя, что я действовала в состоянии аффекта, Влад не стал больше уточнять и вводить меня в бОльшую депрессию.

— Спасибо. — закончила я тихо и рискнула поднять взгляд на удивленного оборотня.

— Что?

— Спасибо, что спас. — поблагодарила я, с трудом сглатывая ком в горле и сдерживая слезы. Сейчас, с ужасом вспоминая, какой опасности подверглись, я четко осознала, что мой сон — это красочный сценарий нашего с Алишей будущего, опоздай Влад хоть на пару минут. И я была безмерно благодарна Владу за очередное спасение.

— Я не мог иначе, ты же знаешь. — грустно заметил он.

— Знаю. — кивнула. — Но это ничего не меняет — ты спас нас. Без твоего вмешательства, мы с сестрой были бы мертвы. — при этих словах оборотня заметно передернуло, а широкие ладони сжались в кулаки. А я вдруг подумала, что не стану указывать Владу, что в курсе о его сегодняшней ночевке в моей кровати. Пока он просто спит рядом и меня не домогается, я вполне могу вытерпеть. Если он и впредь будет спать в моей постели — я не против. Это малое, чем я могу отблагодарить его. Слов явно мало, сделать подарок своими руками — глупо, а предложить то, чего он хочет- не могу. Вот и остается, что его ночевки — это компромисс, на который я иду со своей совестью, ради возможности хоть как-то отблагодарить.

Промелькнула, конечно, шальная мысль, что я иду на уступки не только Эдлеру, но и себе, так как рядом с ним спать оказалось очень приятно и спокойно, чем прежде я похвастать не могла, но я прогнала ее, упрямо не желая признавать данный факт.

Оборотень скорбно промолчал, смотря на свои руки.

— Еще вопросы?

Влад поднял на меня взгляд, на секунду он имел вид, будто не знает о чем я и вообще, и как сюда попала. Потом кивнул.

— Да, еще я хотел обсудить твои изменения в регенерации.

Вот это мне не понравилось. Я почувствовала, что становится жарко. Так всегда со мной бывало, когда приходилось намеренно врать. Поэтому никогда этого не любила, предпочитая всегда говорить правду или ограничиваться недосказанностью, что явно меня не красило в глазах общественности, портя мой характер, который соответствовал моему статусу «ведьмы». Меня всегда поражала эта черта в людях — они не любят и порицают лжецов, но при этом искренне ненавидят тех, кто говорит им правду в глаза, не тая и не лукавя. Как так? Лишь за то, что я говорила, что думала на самом деле, меня лишь больше презирали.

Подавив желание отвести взгляд, я постаралась воспроизвести самое честное и невозмутимое выражение на лице. С этой целью я даже минут десять потренировалась перед зеркалом перед выходом из комнаты. Сестра мои попытки нехотя одобрила, но вот оборотень сейчас явно не оценил. Всегда знала, что актриса из меня препаршивая.

— Боюсь, ничем помочь не могу. — буркнула я, понимая, как жалко это звучит. Мда, в разведку мне нельзя ни в коем разе.

— То есть, ты не можешь объяснить этого?

— Нет.

— Ника, послушай, и ты и я понимаем, что это ненормально. Я переживаю за тебя, хоть ты и не веришь. Мне нужно в этом разобраться, так как мой Зверь лютует каждый раз, когда ты подвергаешься опасности.

Ну вот, опять Зверь. Я судорожно выдохнула и хмуро отвернулась, не сумев удержать лицо. Зачем он пытается убедить меня, что передумал и понял, что я ему нужна, если а самом деле, Влада просто его Зверь достал. И тот пошел ему на уступки, решив смирится? Именно Зверю Эдлера я нужна, а не самому мужчине.

В этот момент вновь стало горько и одиноко. На секунду стало жаль, что две сущности оборотня не разделяют общих взглядов на меня. Для одного я такая необходимая Пара, который, по словам Эдлера, сходит с ума когда я в опасности. Второй же мужчина, который считает меня недостойной его, но приходится мириться с решением «второго я», чтобы жить в ладу с собой. Мерзко.

— Даже не будь ты моей Парой, я не смог бы оставить такую аномалию без внимания. — тем временем продолжал Влад, откинувшись в кресле. — По твоей ауре и запаху ты — чистокровный человек. В этом нет сомнений. И магии совсем немного, какая-то ничтожная капля. Но даже будь ты всемогущей магиней, чистокровные люди не имеют способностей к повышенной регенерации без магической помощи. Вчера, я не ощущал на тебе магию, помимо рук Хима, но тот лишь вливал в тебя силы, заживление же происходило естественно, твоим организмом. Подобным могут похвастать немногие расы, к тому же чистокровные. И люди в этот список никак не входят. — говорил Эдлер, а у меня создавалось впечатление, будто он размышляет в слух. Невольно заслушалась. — Подобное происходило раньше?

— Нет. — замотала головой.

— Но раны у тебя и прежде заживали быстрее, чем у других? — прищурился он, а я не решилась соврать.

— С чего ты взял? — нахмурилась я, сцепив руки между коленями, так как почувствовала, что пальцы стали немного дрожать.

— Я заметил, что после клятвы на крови, твоя ладонь зажила уже на следующий день, в то время, как Алиша ходила с перебинтованной рукой два дня. Но и потом у нее был виден след от пореза, у тебя же чистая кожа. — деловито сообщили мне, а я с удивлением посмотрела на свою, совершенно невредимую ладонь, чтобы с нее перевести потрясенный взгляд на Влада. Не думала, даже не предполагала, что он такой наблюдательный и вообще придаст такой мелочи значение. Оказалось, зря я его недооцениваю. Не зря его так ценят при дворе Князя оборотней и в армии. В будущем, нужно не забывать об этом. — У тебя всегда так было? — спокойно спросил Влад, но в голосе послышалось напряжение.

— Да, всегда. — обреченно прошептала я, ожидая чего угодно от него. — Но то, что было вчера, произошло впервые. Никогда прежде это не было так быстро. — поспешила внести я ясность.

— До этого не было подобного? — уточнил он и подался вперед, с интересом заглядывая мне в глаза.

А мне на ум пришло воспоминание об утре после полнолуния. Ведь тогда я тоже удивилась, что после «прогулки» по ночному лесу на мне не осталось и следа последствий. Ни синяка, ни царапины, пусть даже на стадии полного заживления, на мне не было.

Я засомневалась, говорить или не говорить ему. Чем это может обернуться для меня? Скажи я правду, не потянет ли это за собой и откровение о моих улучшенных органах чувств, а следом и о голосе в голове? Вот о них я сообщать не торопилась, так как пришлось бы рассказывать и о своих приступах, а там, кто знает, как оборотень отреагирует. Он и так не в восторге от меня, что будет, когда тот выяснит и эти пикантные подробности моей биографии. Нет, сжигания на костре я, конечно, не боюсь, но мало ли что придет тому в голову.

— После полнолуния. — призналась я осторожно, решив рискнуть. Возможно, какие-нибудь стоящие мысли у оборотня появятся. — На утро я заметила, что полностью невредима, хотя отчетливо помню, как несколько раз значительно поранилась в лесу. — сказала и запнулась, с удивлением услышав глухой рык. Посмотрела на Эдлера, тот поморщился.

— Прости. Я, должно быть, тогда сильно тебя напугал. Извини, я не хотел. Не смог сдержать Зверя.

— Ничего. — робко улыбнулась я. — Я испугалась ситуации, а не Зверя. — судя по удивленному выражению на лице, мои слова обескуражили мужчину. — Он отпустил, когда я попросила. — призналась я зачем-то. — Затем появился Сайрус и вы принялись драться. Я испугалась этого.

— Прости. — тихо сказал он и предпринял попытку подняться, но видя как я моментально напряглась, опустился на место сжав губы.

— Не стоит. — резко ответила. Тот кивнул, принимая мой ответ.

— Тебя никогда не смущала твоя регенерация? — переходя на сухой, официальный тон, спросил он.

Я неопределенно пожала плечами. Не говорить же ему, что в моей жизни быстрая регенерация это меньшая странность, о которой я думала. Одни приступы чего стоят. На их фоне все остальное — незначительные мелочи жизни.

— Это может быть как-то связанно с тем, что я твоя Пара? — устало спросила я, стараясь перевести тему.

— Я не знаю. — хмуро ответили мне с раздражением в голосе. Хорошо хоть, что раздражение направлено не на меня, а на саму ситуацию. Кажется, оборотень, так же как и я, не имеет никаких представлений о случившимся. Так и оказалось. — Ты первый человек в истории, которая оказалась Парой оборотня. Никакой информации на этот счет я найти не смог как не искал.

— Но ты говорил, что другие расы были. Быть может на их примере будет понятнее. Ты не искал информацию про смешанные Пары? — предложила я вполне резонный вариант. Я бы тоже не отказалась почитать про такие пары. Возможно, это ответило бы на многие мои вопросы.

— Искал. — обреченно и устало опустил он голову на руки и потер лицо ладонями. — Ни о каких странностях не упоминается. — Я подозреваю, что это все же как-то связано с твоей прежней регенерацией. — задумчиво потер он подбородок. — Быть может, аномалия именно в тебе, а полнолуние и все, что тогда произошло, лишь спровоцировало твой организм на новые изменения.

Я задумалась. Определенная логика в этом, безусловно, есть. Я тоже думала об этом и не могла не заметить, что «ухудшения» начались с прошлого полнолуния. Вот только что стало катализатором? Новое, что произошло в моей жизни — это встреча с Эдлером. Но каким образом это работает? Просто от его присутствия рядом, воздушно-капельным путем, так, что ли? Бред какой-то.

— Еще какие-нибудь изменения в себе ощущаешь? — задал он вопрос, который заставил меня замереть.

Хм, с чего бы начать? Быть может с кровожадного голоса в голове, который вечно появляется в самых неожиданных моментах? Или, быть может, с обостренных органов чувств? Думаю, ему будет забавно послушать о том, как служанки под моей дверью не особо таясь, полностью уверенные, что никчемная человечка не сможет заметить их присутствие, делали весьма нелестные предположения на мой счет. А именно чья я любовница — Эдлера, Хима или общая. Если бы не мой слух, я бы и подумать не могла какого они мнения обо мне. С виду, такие радушные, особенно когда я пришла на время в сознание и они, вполне искренне, проявляли участие по поводу моего самочувствия, вытаскивая меня из ванной. Вот у кого нужно поучиться актерскому мастерству.

Интересно, после моего признания меня сразу сдадут в дом душевнобольных или прежде я пойду на опыты? А потому…

— Нет. — пожала я плечами с видом, как мне казалось, беззаботным.

— Меня вот еще что смущает, — потерев переносицу, сказал Влад и хмуря лоб, как всегда делал, когда он чего-то не понимал или не мог разобраться. — Почему эта странность только у тебя, а у Алиши ее нет. Я наблюдал за вами обеими, так вот, она соответствует всем параметрам человека.

Кошмар! Я начинаю бояться этого оборотня. Оказывается мы с Алишей, давно, сами того не подозревая, были объектами исследований. Я, конечно, знала, что за нами следят, но думала только с точки зрения мнимого шпионажа. А нас, оказывается, сравнивали с представителями моего вида, с людьми, то есть.

Проглотив комок в горле, я нехотя призналась:

— Мы с Алишей не родные сестры.

Вот тут я увидела на лице оборотня искренью растерянность. Правда, она скоро сменилась на другое выражение.

— Это многое объясняет. Вы с ней совершенно не похожи, не внешне, не характерами. Мимика и жесты и то, разные. Но как так вышло?

У меня дернулась щека, а я отвела взгляд, собираясь с мыслями. Пальцы нервно теребили ремешок на поясе. Зря я проговорилась. Теперь придется рассказывать о неприятных для меня вещах, вспоминать…

— Алиша не знает об этом, и, надеюсь, не узнает и впредь. — твердо посмотрела я на оборотня. Он кивнул. Сделав глубокий вдох, я сказала: — Я сама узнала не сразу. Лет в десять случайно подслушала разговор между отцом и бабушкой. Дословно не помню, но смысл сводился к тому, что у нас с Алишей одна мать, а вот отцы разные. Тот, кого я всегда считала отцом, на деле был мне отчимом, но даже намеком никогда на это не указывал. Для него не было разницы между мной и Алишей. Для него мы обе были одинаково любимы и родные.

Я замолчала, украдкой смахивая набежавшую слезу. Я слукавила, сказав, что не помню дословно. Тот разговор, после которого мой мир пошатнулся, я помню, словно он произошел вчера.

В то утро, сразу после полнолуния, когда в очередной раз отыскали в лесу, меня принесли рыдающую и испуганную домой. После нескольких часов утешения и бабушкиных настоек меня удалось уложить в постель, чтобы я смогла поспать. Когда отец и бабушка вышли из моей комнаты, полностью уверенные, что я уснула, вот тогда я и услышала:

— Это не может и дальше так продолжаться. — тихо, но отчаянно сказал отец. — Я не уверен, что и дальше смогу сохранять ее приступы в тайне от остальных. Страшно подумать, что с ней сделают, если о ее ночных гуляниях станет известно.

— Я понимаю, Алек. — тяжело вздохнула бабушка и всхлипнула. — Но что мы можем сделать? Я уже водила ее к знакомой магине, она полностью уверенна, что Ника — чистокровный человек и никаких отклонений в организме или в ее здоровье нет.

— Но что-то все же происходит. — отрезал отец, а затем уже с болью в голосе добавил: — Я боюсь за нее. Мне каждый раз страшно, как бы моя девочка не пострадала. Я не могу лишиться и Ники, как ее матери. Я слишком часто терял родных. Она ведь не отдает отчета в своих действиях, когда начинаются приступы. Кто знает, на кого она нарвется в лесу. Похоже, единственный выход — запирать ее на ночь.

— Мы уже пробовали, но она каким-то образом постоянно выбирается. В прошлый раз мы нашли выломанный замок. Как она это сделала, к тому же бесшумно, что мы не заметили ее побега, до сих пор ума не приложу.

— Как бы то не было, замки — это временная мера. Нужно решать саму проблему. Я думаю, все дело в ее отце.

— Ника, чистокровный человек. — напомнила бабушка.

— Я это уже слышал, но дела это не меняет. Необходимо найти ее биологического отца. Уверен, разгадка ее приступов в нем.

— Но как это сделать? Я, как и ты, о нем ничего не знаю. Моя дочь так же о нем ничего не рассказала, даже когда не смогла больше скрывать свою беременность.

— И все же, мы должны попытаться. Вспомните, что происходило в то время, когда Изабелла должна была зачать? Быть может, появлялись заезжие люди, какие-нибудь чужаки?

— Алек, да разве сейчас вспомнишь?! Прости, но дочь мне не сказала ничего, как я не пыталась у нее выспросить.

Что говорилось дальше, помню смутно, так как после услышанного я сидела в постели, глотая слезы, и ощущая, как душа рвется на части. Как так? Мой любимый папа на самом деле мне не отец? А мой отец неизвестный, о котором, даже моя мать ничего не могла сказать? Как после этого жить и смотреть в глаза родным? Для них я должна быть чем — то постыдным. Нагулянным ребенком.

Через несколько дней я заставила бабушку говорить. С трудом, но мне удалось выяснить некоторые моменты.

Как оказалось, во время войны, когда практически из всех домов забрали мужчин, моя мать исчезла на два дня, чтобы после вернуться, как ни в чем не бывало. Где она была, что делала, мать не сказала, упорно отмалчиваясь. По словам бабушки, после возвращения, ее дочь изменилась: стала меньше улыбаться и словно замкнулась в себе. Через три месяца выяснилось, что Изабелла беременна, но сказать хоть что-нибудь о личности отца ребенка она не смогла. Бабушка подозревала, что маму изнасиловали, но ее дочь просто молчала на любое предположение бабушки. Это было бы позором, если мой отец, пришедший после войны, в надежде построить новую жизнь после потери всех родных, не взял ее в жены. Бабушка утверждала, что мама пыталась отговорить отца от свадьбы, сразу же сообщив, что беременна и отца у ребенка нет. Папа не принял это к сведению, и женился несмотря ни на что. Через пару лет родилась Алиша, но мама, увы, родов не пережила. Бабушка пыталась помочь, но требовалась помощь мага, который просто не успел. К тому моменту, как отец вернулся из столицы с магом, мама уже остыла.

С тех пор нас с сестрой растили бабушка и отец, не делая различий между нами. До тех пор, как в семь лет у меня не случился первый приступ… Но даже тогда папа не отказался от меня, несмотря на то, что я ему не родная.

— Ты что-нибудь знаешь о своем настоящем отце? — вырвал меня из раздумий вопрос Влада, а я вдруг разозлилась.

— Мой настоящий отец, тот, что растил меня все эти годы. Про того, кто сделал мое матери ребенка и бросил, ничего сказать не могу. — холодно процедила я. — Разве что, только тот был человеком. Будь это иначе, по моей ауре было бы понятно.

— И тебя никогда не интересовала личность твоего настоящего отца? — скептически выгнул бровь мужчина.

— Быть может и интересовало. — равнодушно пожала плечами. — Вот только единственный человек, который мог хоть как-то утолить мое любопытство, к тому моменту, уже умер. Мать решила унести эту тайну с собой в могилу.

Говорила я вроде бы и бесстрастно, в то время, когда в душе бушевал ураган чувств.

Хотела бы я узнать личность моего биологического отца? Трудно сказать. Я не особо горела желанием посмотреть в лицо тому, кто сделал матери ребенка и бросил. Благо, у меня был замечательный папа. Пусть и не родной по крови, но самый близкий и любимый, которого я до сих пор безгранично люблю.

С другой стороны знание личности этого индивида, а так же разговор с ним, мог бы прояснить некоторые детали. Если не мои приступы, то хотя бы, почему мать отказалась хоть что-то о нем рассказывать. И если окажется, что бабушкина версия правдива, и маму изнасиловали, думаю, моя рука не дрогнула, и я, с удовольствием, посмотрела, как этот ублюдок захлебывается кровью от моего кинжала.

— Тебе не показалось это странным? — задумчиво спросили у меня. Он меня что, за идиотку принимает? Конечно, это странно, особенно, по мнению оборотня. Вот только я тоже не раз думала над этим и все больше верила в версию изнасилования. Это бы многое объясняло. И не желание матери говорить об этом, в том числе.

К сожалению, люди в большинстве своем очень жестоки. Особенно в замкнутых общинах, которые придерживаются старых взглядов. В таких, как моя деревня, в которой выросла. Нет, я не могу сказать, что мне плохо там жилось и каждый второй, если не первый, гнался за мной с вилами, если видел в брюках. Нет, люди на многое закрывали глаза, если это было им удобно, как в моем случае. Мне повезло. Так как мой отец и бабушка были единственными лекарями на всю деревню и на насколько ближайший. Меня старались не трогать, дабы не лишиться в лице моих родителей единственных возможных людей, которые могут помочь при болезни. Затем, после смерти бабушки и отца, когда я переняла их знания, людям пришлось снова мириться с моими странностями, несмотря на то, что я без опекунов, так как их жизнь напрямую зависела от меня.

Но тем, кому так не повезло, не спускались никакие провинности. Все жили старыми устоями, где женщина бесправна, а мужчина практически ее хозяин. Я уже приводила некоторые примеры о том, что женщина без опеки мужчины в обществе не допускается, где обучать женщин наукам — считается почти постыдным делом. Там, где маленьких девочек отдают замуж, как только они закровят, без ее на то желания.

Но были еще примеры. Один такой — девушка должна выходить замуж невинной и никак иначе. Если после первой брачной ночи выясняется, что невеста была не чиста, это было позором на всю семью, а саму несчастную, могли жестоко наказать, вплоть до забивания камнями, по желанию «обманутого» жениха.

И в таком случае всем было все равно, как именно девушка лишилась девственности — добровольно или нет. В случаях изнасилований, как не странно, пострадавшая была виновата не меньше, чем сам насильник, а, быть может, и больше. «Сама повод дала.» — считает общество. — «Вот если бы ее воспитывали правильно, такого бы не произошло.»

Несчастных никто не жалеет, включая своей семьи. Как только становится известно о происшествии, от девушек публично отказываются их семьи и прогоняют из дома на все четыре стороны. Многие уходят в монастыри, ставя крест на своей жизни, но есть те, которые вопреки всему пытаются жить. Но и их судьба незавидная, так как у женщин без опекуна, образования и каких — либо умений, которым их не обучали в семьях, есть только два пути: монастырь и… бордель.

Стоит ли осуждать таких девушек, которые после изнасилований и страданий, бояться сообщить семьям о случившимся? Единственное, что меня удивляло — почему мать побоялась открыться бабушке? Зная бабулю, я больше чем уверена, что та не осудила бы и точно пожалела.

Значит ли это, что было нечто другое, нежели изнасилование?

— Смотря, с какой стороны смотреть. — хмуро ответила я, через какое-то время, пребывая в своих невеселых мыслях.

Мы некоторое время помолчали, пребывая каждый в своих мыслях. Я даже не заметила, как от нервов стала грызть губу. Эх, думала, что избавилась от этой привычки.

— Что ж, — выдохнул оборотень, привлекая к себе мое внимание. — С этим, худо-бедно разобрались. — сказал он, поднимаясь. — Пойдем, я покажу тебе твое место работы, заодно обсудим наше сотрудничество.

По этому поводу, я ничего против не имела. Потому послушно встала с места и последовала из кабинета вслед за Эдлером, который галантно придержал мне дверь и пропустил вперед на выходе.

Мы вновь плутали коридорами, стараясь сохранять дистанцию между нами. Оборотень предложил, было, мне локоть, но я отказалась, чем вызвала его недовольство. Правда, он ничего не сказал, даже руки за спиной сцепил, но как смотрел.

По дороге мне рассказали суть моей работы, ее график и некоторые наработки моего предшественника. В целом я осталась довольна. Ничего сверхнового мне в обязанности не присовокупили, что уже хорошо. Условий тоже было немного: в замке был негласное правило, по которому все служащие женского пола без исключения обязаны были носить юбки. В виде исключения, во время работы в лаборатории, когда я не буду вести прием, мне разрешался эльфийский стиль. Но только пока никто не видит. Меня это вполне утроило и не удивило. Как мне уже было известно, в стране оборотней, несмотря на более свободные нравы, нежели у людей, женщинам так же запрещалось носить брюки. Это считалось неприличным.

Я невольно взглянула на свою тунику и брюки, в которых по привычке вышла из комнаты на встречу с Владом, и загрустила. Становились понятны ошарашенные взгляды встречающихся нам оборотней. Мда, неловко. С печалью подумала, что придется просить несколько платьев у сестры. Потом вспомнила, что удобных среди их нет и загрустила еще больше.

Немного за мной понаблюдав, оборотень как-то умудрился угадать, о чем я думаю и сообщил, что предоставит мне гардероб. Я заартачилась, мы поспорили, и оборотень нехотя согласился вычесть сумму за одежду из моей зарплаты, с видом глубокой обиды и досады.

Следующим условием было, что я должна присутствовать на всех приемах пищи. Это он, видимо вспомнил мои пропадания за работой в военном лагере. На мой вопрос, можно ли хотя бы просить приносить еду мне на рабочее место, дабы не отвлекаться от процесса, получила категорический отказ. Мне следовало каким-то образом умудряться совмещать работу и приемы пищи в общей зале, причем в соответствующем виде, то есть при всем параде. Как это сделать, ведь больной мог прийти ко мне в любое время?

Я прямо представляю, как во время операции, стонущему, от боли, больному, сообщаю, чтобы тот подождал. На его шокированный взгляд, развожу руками, сообщаю, что у меня обед, и пока он не закончится, ничем помочь не могу. Затем удаляюсь, искренне пожелав больному не умереть за это время. Полчаса блуждаю в поисках своей комнаты, нахожу, радуюсь, принимаю ванную, так как после операции вся в крови, долго выбираю платье для обеда и аксессуары к нему, дабы «соответствовать» случаю, делаю сложную прическу, наношу макияж и спешу в общую залу, где долго и нудно ем (так как быстро есть тоже считается неприличным), параллельно поддерживаю светскую беседу. Через положенных нескольких блюд и как минимум трех часов, отведенных на такие обеды, бегу снова в свою комнату, переодеваюсь, снова блуждаю в поисках моего рабочего места, а по прибытии, застаю уже холодный труп, который умудрятся смотреть на меня мертвыми глазами с укором.

Он так себе это представляет? Я еще молчу о том, что некоторые зелья следует варить по нескольку часов, ни на минуту не отвлекаясь от процесса варки.

Нет, я так категорически не согласна. А еще, нужно попросить комнату, недалеко от моего рабочего места. Я с ума сойду блуждать так, каждый день.

Не успела я как следует возмутиться, как прилетело еще условие — тяжело раненных оборотней я лечить не буду.

Как так-то?! А кого я вообще лечить должна? Мне нужно напоминать, что оборотни не болеют и обращаются за помощью только в самых крайних случаях? А помимо оборотней тут нет никого!

Ах, детей лечить?! А много ли здесь детей? Двое? Серьезно? На весь замок только два не вошедших в силу оборотней! И оба дети слуг: сын поварихи, которому уже двадцать, и дочь конюха, которой семнадцать. Дети! Да у людей, эти «дети» уже давно имели бы по нескольку своих детей! Надо мной издеваются!

Я ехидно поинтересовалась, что же мне делать с ранеными оборотнями, на что получила ответ:

— На этот случай я выделю тебе подмастерье. Ты будешь им говорить, что делать, но сама близко не подойдешь. Это опасно.

Ну, надо же, какая забота! Я сейчас заплачу. Серьезно, истерика уже близко.

Я постаралась успокоиться, понимая, что закатывать скандал на глазах у свидетелей, будет неразумно, потому зло стиснула зубы и молчала. Молчание это длилось некоторое время.

Мы вышли из издания и попали на задний двор. Дальше нам следовало идти через улицу. Тут я заметила больше оборотней, чем до этого и все бросили свои дела, чтобы посмотреть на нашу идущую пару.

— Как тебе в моем замке? — деланно равнодушно поинтересовались у меня, кидая на меня косой взгляд. Сейчас рядом с мной шел не оборотень, который признал меня своей Парой, и который предпочитал в последнее время держаться со мной более естественно. Нет, сейчас я шла рядом с Главнокомандующим, лордом Эдлером, который всем своим видом только подчеркивал свой статус. Именно таким я видела его в первые дни, нашего знакомства. Признаться, я немного стушевалась от таких перемен.

— Спасибо, все замечательно. — вежливо ответила я, смотря в пол.

Идя рядом с ним… таким, я лишний раз убеждалась, что никак не могу подходить ему. Нет во мне столько надменности и благородства. На его фоне я смотрюсь. жалко. Хоть и понимаю, что сейчас он держит «марку» скорее для наблюдателей, чем для меня, но от этого не спокойнее.

Эдлер — личность публичная, следовательно, часто бывает на виду и мне пришлось бы его сопровождать везде, как жене и Паре. Это и пугает. Нет, я не общества боюсь, и что оно обо мне подумает. На это мне, откровенно плевать. Но, позорить Влада мне не хотелось. А это неизбежно, если я сдамся ему. Я никаким образом не вписываюсь в приличное общество. Несмотря на некоторое образование и умения, мне не хватает знаний манер и этикета, традиций и истории оборотней, я не умею держат себя на публике, следовательно, буду вести себя как деревенщина, коей, собственно, и являюсь, параллельно позоря и самого Влада. С таким раскладом, неприязнь Эдлера ко мне — скорее вопрос времени.

Нет, такого я себе позволить не могу.

— Уверенна? По тебе и не скажешь. — нахмурился он и с беспокойством на меня посмотрел, на мгновение принимая вполне человечное выражение на лице, к которому я привыкла. Но уже в следующую секунду нам на встречу вывернул кто-то из слуг, и лицо оборотня вновь ничего не выражало, отсвечивая аристократическим налетом безразличия ко всему.

— Уверена. Просто, я не привыкла жить в таких условиях. — выдохнула я, пытаясь хоть немного запомнить расположение коридоров в замке. В лесу у меня и то меньше вероятности заблудиться, чем в этих лабиринтах. Жуть.

— Тебе не нравится твоя комната? Только скажи, и сможешь выбрать любую по желанию.

— Нет, мне все понравилось. — поспешно заверила я, боясь что обижу его. С моей стороны было бы откровенной наглостью не оценить гостеприимства Эдлера. Нас с сестрой здесь принимали как принцесс. — Дело не в этом. Скорее наоборот, комната слишком шикарна для меня. Я привыкла жить более скромно.

— Ты хочешь меньшую комнату? — с недоумением спросил он, открыто посмотрев в лицо.

— Думаю, будет более уместным, если я перееду в комнату, полагающуюся прежнему лекарю, нежели продолжу занимать гостевые покои. — как можно демократично предложила я. — Так будет удобнее всем. Мне в первую очередь, она ведь недалеко от моего рабочего места?

— Она в той же башне. — не стал скрывать Влад, но добавил уже другим тоном:- Ты мой гость. И жилье у тебя соответствующее.

— Я наемный работник. — поправила я его. — У нас договор. Забыл?

— Этого я не забыл, как и того, что все несколько поменялось для нас двоих с прошлого полнолуния. Тебе не кажется? — усмехнулся он.

— Не кажется. — огрызнулась я, сбиваясь с шага. — Для меня ничего не изменилось. Я отрабатываю положенные года, после чего ты меня отпускаешь.

При моих словах оборотень никак внешне не отреагировал, разве что его ладони за спиной сжались в кулаки с силой, что пальцы побелели.

— После обсудим. — холодно сообщил он, кивая какому-то оборотню, который его поприветствовал и с интересом мазнул по мне взглядом. Видимо, Влад не желал обсуждать подобное, когда найдутся свидетели. Надо бы и мне об этом помнить.

— Долго нам еще идти? — робко поинтересовалась я, настороженно поглядывая на оборотня, думая, не перегнула ли палку.

— Твой кабинет и лаборатория находятся в дальней башне.

— Почему так далеко? — удивилась я.

— Для безопасности. Прежний лекарь не раз своими экспериментами устраивал взрывы. Никто не пострадал, правда, кроме самого целителя и башни. Пришлось отстраивать заново.

Я удивленно открыла рот. Я и сама любила поэкспериментировать, создавая новые зелья и настойки. Благодаря одному такому эксперименту на моем теле пропали все волосы, кроме положенных на голове и лице, зато, можно сказать, этим экспериментом, я задала новую моду во дворце. Многие аристократки оценили мою наработку по достоинству. Если с настойками есть вероятность максимум отравиться или получить аллергию, то с зельями вполне можно и пожар устроить, так как для зелий следует задействовать магию, которой, у меня всего капля. Возможно, благодаря этому я не разнесла весь дом, отделавшись несколькими незначительными пожарами и временным отсутствием бровей и ресниц. Правда, потом они выросли еще лучше, чем были, но не суть. Это же сколько нужно задействовать маги, чтобы взорвать целую башню???

За этими мыслями я не заметила, как мы вышли к месту назначения. Я удивленно моргнула, когда Влад остановился у трехэтажного аккуратного строения. Было видно, что его недавно ремонтировали. Во всяком случае, цвета фасадов башни и основного здания, которые соединялись небольшим коридором. Следовательно, из самого замка так же можно попасть в башню. Хотя, на башню, строение походило слабо, скорее просто отдельное крыло.

Оборотень отворил дверь и галантно пропустил вперед. Немного нерешительно, я проскользнула внутрь и оказалась в просторном холе, в котором было еще несколько дверей. Одна из которых, вела в соединяющий, крытый коридор, к замку. Две остальные двери, предположительно, должны были вести в лабораторию и операционную. Не долго думая, я решила проверить свои догадки, благо, здесь никого, кроме нас с Эдлером не было, значит, соблюдать субординацию не надо, ожидая, когда сам хозяин все покажет. Так и есть. За первой дверью было светлое просторное помещение поделенное на два сектора: сама приемная и, видимо, операционная. Все чисто и аккуратно. Создавалось впечатление, что после ремонта, этим местом так и не пользовались, что, вероятно, недалеко от истины. За второй, более прочной и магически защищенной дверью я обнаружила лабораторию. И чего здесь только не было!!!

Я бы с восторгом и дальше разглядывала свои новые владения, пусть и временные, если бы не почувствовала внезапное беспокойство. Неожиданно я осознала одну мысль, которой прежде не предала значения: мы с Эдлером единственные живые существа на все лечебное крыло!!!

Словно в ответ на мои мысли, за спиной послышался ничего хорошего не предвещающий голос:

— Значит, отработаешь и уедешь?

Я задохнулась, боясь пошевелиться. Казалось бы, я сегодня уже была с ним наедине, чего бояться сейчас? Но в жилом крыле, где, так или иначе, ходят другие оборотни. Сейчас же, ори — не ори, мне на помощь никто не придет. Я вспомнила, как далеко от основного здания мы находимся и вконец сникла.

— Видимо, ты так до сих пор и не поняла положение дел. Что же, я разъясню. — раздалось совсем близко, после чего меня снесло в сторону. Сильные руки прижали меня спиной к стене, выбивая воздух, а в глаза мне смотрели злые зеленые глаза. Приблизив лицо к моему, мне в губы прошипели:- Я никогда тебя не отпущу!

Мой крик потонул в поцелуе.