Свадьба Аманды

Глава шестнадцатая

В субботу я проснулась ни свет ни заря, с больной головой и с предчувствием чего-то плохого. Когда мозги прояснились, я вспомнила, что сегодня за день, и сердце камнем упало вниз. Я закуталась в пуховое одеяло и велела себе не быть такой идиоткой. День как день, самый нормальный, я встану, отправлюсь домой, для разнообразия буду вести себя с мамой по-человечески, вместо того чтобы огрызаться, может, куплю что-нибудь и посмотрю телевизор. Никаких проблем. И пусть мне хочется упасть на пол, дрыгать ногами, орать и биться в самой грандиозной истерике, какую только можно представить, ничего подобного делать я не стану. Поднимусь, умоюсь, скромно оденусь и спокойно выйду навстречу окружающему миру. Алекс и Фран, возможно, заявятся на свадьбу вместе. Что ж, надеюсь, они чудесно проведут время. Даже когда поднимется кутерьма из-за дыма, это вряд ли испортит им настроение, а в грядущие годы будет о чем со смехом вспоминать в большом кругу друзей. Может, детишки Алекса и Фран будут играть с детьми Фрейзера и Аманды. И праздники они будут проводить вместе. Какая прелесть.

Я слышала, как за стенкой передвигают мебель. Какого черта Линда там затеяла? Я зевнула и потрясла головой, чтобы проснуться окончательно.

Бррррриннг! Как всегда душераздирающе взвыл дверной звонок. Брринг! Брринг! Брринг! Похоже, это не толстяк-почтальон. И надеюсь, что не Алекс. Я кое-как натянула халат и пошла открывать. Из гостиной высунулась лоснящаяся физиономия Линды. Видимо, она беспокоилась, как бы я не нарушила нашу договоренность. Я успокаивающе помахала ей и заглянула в щель почтового ящика. Это был Энгус.

— Что случилось?

— Я могу войти?

Я помедлила.

— А зачем?

— Впусти, тогда скажу.

— А если это двойной блеф?

— Ты о чем?

Я и сама не знала, о чем это я, так что пришлось открыть дверь и впустить его. Ехидная улыбка слиняла с лица Энгуса, едва он увидел мою мрачную физиономию.

— Что с тобой стряслось? Выглядишь так, будто всю неделю плакала.

— Какая прозорливость. Что ты здесь делаешь? Тебе разве не нужно готовиться к свадьбе? — Я поежилась. — Или ее отменили?

— Насколько я знаю, нет.

— О…

— Ты что, только проснулась?

— Да. Извини. Килт у тебя классный. Кофе хочешь?

Энгус посмотрел на часы.

— Ну давай. Привет, Линда!

Линда издала писк рассерженной мыши и исчезла.

— Меня здесь быть не должно, — шепотом объяснила я. — Я обещала ей, что сегодня смотаюсь.

— Потому что идешь на свадьбу.

— Не иду я ни на какую долбаную свадьбу.

Энгус прошел за мной на кухню.

— Гм, вообще-то идешь. За этим я и здесь. Захватить тебя. Ты должна поехать со мной.

Я поставила чайник на плиту.

— Извини. Как бы я ни хотела помочь тебе, во-первых, я совершенно точно никуда не еду, во-вторых, я вообще не приглашена.

Энгус будто не слышал. Пока я ставила чайник и искала кофе, он вынул чашки, насвистывая бодрый мотивчик. Наконец мы сели. Только тут я поняла, что кухонный стол исчез. Я лишь рукой махнула: в моей жизни и так хватает странностей. Например, я завтракаю с мужчиной в юбке.

Энгус все свистел и свистел, пока я не взбеленилась:

— Хватит! Не пойду я на свадьбу, сколько бы ты тут ни высвистывал.

Он и не думал прекращать.

— Я должен привезти гостью.

— Вот и захвати Кайли Миноуг.

Энгус снова присвистнул.

— Держу пари, Алекс туда не сунется, — сказал он и задумчиво глотнул кофе.

— Мне-то что.

— И Фран тоже.

— Плевать.

— Ладно, переодевайся. Я взял напрокат машину, так что дорога много времени не отнимет.

— Она нисколько времени не отнимет. А теперь уматывай и оставь меня в покое. — Я скрестила руки на груди. — И хватит наконец свистеть.

Энгус послушно умолк и сидел, выжидательно глядя на меня.

— И вообще, зачем я тебе? Я не собираюсь запускать эти дурацкие дымовые шашки.

Он пожал плечами:

— Просто хочу, чтобы ты поехала. И я думаю, так надо. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Мое сердце забилось чуть быстрее.

— Это будет черт знает что. Все узнают, что мой парень свалил к моей лучшей подруге.

— Не узнают — это раз; всем на это начхать — это два.

— Аманда лопнет от смеха.

— Думаю, у Аманды своих забот хватает. Согласна?

— Допустим… Нет, Энгус, я не могу. Не могу смотреть, как два человека дают друг другу обеты, или как это там называется, и как они проводят самый счастливый день в своей жизни, когда сама я словно в аду. Я просто буду сидеть там и обливаться слезами. А этим можно заниматься и дома. Я начну шмыгать носом, когда им надо будет сказать «да», и залью слезами весь свадебный пирог.

— Было бы очень даже неплохо, — заметил Энгус.

— Не дразни меня. Я не еду, и все. Я отправляюсь к маме поболтать о выпечке, а там, глядишь, и съем что-нибудь.

Энгус кивнул:

— Ты едешь.

— И как ты этого добьешься — похитишь меня?

— Ты должна поехать. По двум причинам. Во-первых, чтобы высоко поднять голову и сказать: «С этой мурой покончено, сами видите — я в полном порядке, тра-ля-ля». Так надо. Пересиль себя. Ты потом всю жизнь будешь этим гордиться.

Гм.

— А другая причина?

— Другая… Я правда очень хочу, чтобы ты поехала. Поехала со мной. И ты это знаешь. И все-таки спрашиваешь. Значит, ты меня дразнишь. А стало быть, не в такой ты депрессии, чтобы не вылезать из дома. Вывод: ты едешь.

Мы долго смотрели друг на друга. Я отвернулась первой. Мое сердце колотилось все сильнее и сильнее.

— Я… Э-э. Мне нечего надеть.

Энгус разулыбался во весь рот, поняв, что я капитулировала.

— Езжай в халате, я не против.

— Еще бы, ты же в юбке.

— Да надевай что угодно. Мне все равно. Ты в любом наряде хорошенькая.

Он считает меня хорошенькой? Я вдруг улыбнулась.

— Ну что ж… Посмотрю, может, что-нибудь найдется.

Энгус кивнул с таким видом, точно и не сомневался в исходе разговора. Впрочем, возможно, так оно и было.

— Отлично. А я пока заварю чай. Линда, хочешь чаю? Мы скоро уходим.

— Нет, спасибо, — послышался приглушенный голос. Почти сразу раздалось нечто похожее на стук молотка. Что она там устроила такое, черт возьми?

Очутившись в комнате, я села на кровать и погрузилась в глубокие раздумья. Стремление, нет, желание… в общем, срочно хотелось что-то сделать, что-то предпринять… Это чувство нарастало во мне, как прилив. Даже желудок урчал от возбуждения.

Я соврала, сказав, что мне нечего надеть. У меня было парчовое платье цвета тутовых ягод, я отдавала его в чистку неделю назад, когда мы с Алексом готовились… ха. Я влезла в платье, ноги сунула в туфли с пуговками в духе двадцатых годов. Шляпки не было, но я отыскала подходящую по цвету ленту, чтобы перевязать свои кудри. Одеваясь, я бросила быстрый взгляд в зеркало. Щеки горели, глаза сверкали. На этот раз я и вправду выглядела хорошенькой. Отлично.

Энгус терпеливо ждал меня.

— Вот это да! Выглядишь сногсшибательно! — вырвалось у него.

— Большое спасибо. Ты тоже ничего, — ответила я.

Его ладная, крепкая фигура действительно на удивление хорошо смотрелась в килте.

— Как думаешь, может, мне позвонить твоей матери и предупредить, что ты не приедешь?

Господи, я и забыла о ней!

— Нет, не советую. Если, конечно, не хочешь, чтобы испанская инквизиция учинила тебе допрос, кто ты такой и зачем похищаешь старшую дочь.

Я позвонила ей сама. Мама накупила целую гору продуктов по случаю моего приезда, но ее так обрадовало известие, что я все-таки иду на свадьбу, что обижаться она не стала.

— Кто знает, может, ты встретишь там хорошего молодого человека, — сказала мама.

Я взглянула на Энгуса, мывшего кофейные чашки, и согласилась:

— Кто знает.

Энгус повернулся, как только я положила трубку.

— В путь? — спросил он, предлагая мне руку.

— В путь, — нервно ответила я.

— Пока, Линда!

В ответ раздалось какое-то сопение, и на этом мы ее и оставили.

По дороге в деревню мы почти не разговаривали. Я нервничала и барабанила пальцами по колену. Энгус даже мягко сжал мою руку. Насколько же его ладонь больше моей.

— Не волнуйся, — произнес он. — И не бойся. Мы им покажем.

Тут я кое-что вспомнила.

— Ты ведь не собираешься устроить эту заварушку с бомбами?

— Не знаю. Муки не уверена, что сможет их достать, и мы к тому же потеряли пехотинца в лице этой чертовой Франчески. Так что затея может и провалиться.

— И все же ты хочешь попробовать.

— Если понадобится.

Я кивнула и уставилась на дорогу.

— Ты ведь понимаешь, что это их не остановит?

— Нет. Зато разозлит.

Я повернулась и посмотрела на Энгуса. В его сощуренных глазах пряталась улыбка. Я улыбнулась в ответ.

— Можешь на меня рассчитывать.

— Правда?

— Да. Если он настолько сдурел, что все еще хочет на ней жениться, то от небольшой порции дыма его мозгам хуже не станет.

— Вот именно. Отвечаешь за здоровье старушек.

Я засмеялась; возбуждение нарастало. Я была готова ко всему и на все. В том числе и вырваться на свободу. И пуститься в любую авантюру.

— Вперед, к приключениям! — выкрикнула я.

— Вот как? — Энгус покосился на меня.

— Это предупреждение.

— Понял.

Сквозь облака, быстро мчавшиеся по небу, иногда проглядывало солнце. От вида церкви просто захватывало дух. Этот уголок казался совершенным, как викторианская картинка. Падуб рос повсюду: у ворот, у церковных дверей, вперемешку с боярышником, плющом и омелой. По-моему, это выглядело немного по-язычески, но очень красиво. У входа топталось несколько десятков гостей, слегка растерянных, как это часто бывает на свадьбах. Одни смотрели куда-то вдаль, другие настраивались на долгие часы общения с незнакомой публикой. Здесь были парочки, явно прибывшие издалека, раздраженные и чувствовавшие себя не в своей тарелке; пожилые родственники, явно готовые вцепиться в любого, кто проходит мимо, и душу из него вынуть, выпытывая подробности жизни бедняги.

Я отметила, как явно гости разделялись на два лагеря. Шикарные гости Аманды разговаривали громкими голосами, это были в основном молодые женщины и увлекающиеся регби мужчины, изображавшие, что имеют вес в Сити, или по крайней мере желавшие произвести такое впечатление своими запонками. Несмотря на холод, у церкви стояло множество автомобилей с откидным верхом; я высмотрела изрядное количество старомодных цилиндров и визиток, которые мне все равно нравились.

Гости Фрейзера, напротив, выглядели… просто нормально, если не считать того, что большинство мужчин расхаживало в юбках. В одной из женщин я узнала мать Фрейзера — я видела ее во время давней поездки; именно к ней меня и подвел Энгус первым делом. Надо же — она явно вспомнила меня и тепло улыбнулась. Здесь крутилось и несколько парней, знакомых по мальчишнику, я рада была снова увидеть их. Потом я заметила Нэша — он в одиночестве торчал под деревом. Я помахала ему:

— Эй, там, как дела?

Его смуглая кожа казалась зеленоватой.

— Да так, неплохо.

— Нервничаешь?

— Если честно… немного.

— Как твоя речь?

Нэш позеленел еще больше и принялся охлопывать себя сверху донизу.

— Э-э, она где-то здесь, точно…

— Не волнуйся, ты будешь на высоте. Но, послушай, разве Фрейзер не должен быть с тобой? Это же твоя обязанность — вовремя доставить его в церковь. Где он?

Нэшу, похоже, стало совсем муторно.

— Понимаешь, он сказал, что найдет меня здесь.

Я услышала, как рядом кто-то тоже гадал, куда подевался жених. Вскоре там и тут уже звучали грубые шуточки и двусмысленные замечания. Я посмотрела на Энгуса, тот выразительно пожал плечами.

Было без десяти двенадцать, а в двенадцать должна была начаться церемония. Времени оставалось в обрез. Я вглядывалась в дорогу, высматривая свадебный кортеж, но он так и не появлялся. Гости все прибывали, и слух о том, что жениха до сих пор нет, передавался из уст в уста. Фотограф, неистово щелкавший камерой, приблизился к нам, сверяясь со списком, который держал в руках.

— Итак, — обратился он к Энгусу, — вы у нас второй лэрд?

Энгус озадаченно поднял брови, потом решительно отодвинул наставленный на него объектив.

— Вы кто такой?

— Жоф де Бовуа. Фотограф, журнал «Хелло». А моя мать — дочь графа Суффолка.

— А, ну раз так… — протянул Энгус и зашагал прочь, увлекая меня за собой.

У церковных ворот вертелась целая орава подружек невесты — шесть взрослых блондинок и две блондинки-малолетки. Малявки теребили свои кремовые ленты и — когда им казалось, что никто не смотрит, — лягали друг дружку. Я и сама не прочь была лягнуть кого-нибудь. Ни одна из старших подружек не обращала на детей ни малейшего внимания: все они наперебой спрашивали одна другую, нормально ли они выглядят, и вытирали воображаемые пятна косметики.

Рядом с блондинками стоял человек в потрепанном костюме. Он сошел бы за постороннего, если бы не держал упряжку из восьми белых гусей. Мало того — на гусях, похоже, были кремовые галстуки-бабочки.

— Мать твою! — хором воскликнули мы с Энгусом.

— В жизни не выйду замуж без гусей, — заявила я.

— Надеюсь, они не взорвутся, — мрачно буркнул Энгус.

— Что ж, это обеспечило бы меня обедом — ведь на прием я не попаду.

Энгус покосился на часы, и это не укрылось от меня.

— Господи… — вздохнула я, шагая рядом с ним. — Он нарочно решил явиться в последнюю минуту, чтобы довести нас до сердечного приступа.

— М-да… — задумчиво отозвался Энгус.

К нам подбежала Муки.

— Привет! — Я поцеловала ее.

— Я их достала! — прошептала Муки.

— Порядок, вокруг никого, можешь не шептать.

Муки раскрыла свою сумочку от «Шанель» и показала два маленьких цилиндрика.

— Хотя я и не уверена, что они на са-амом деле понадобятся. Да, а вы видели гусей?

Мы топтались снаружи, пока викарий не принялся загонять нас внутрь:

— Мне очень жаль, он сам будет расстроен, когда появится, но у меня на два назначена следующая служба, так что если вас не затруднит… сожалею…

Меня не затруднило. На улице было холодно. Энгус вцепился в Нэша и сказал что-то про машину — я ничего не поняла.

Внутри церковь была так же прекрасна, как и снаружи, но все казалось слегка… сверхсвадебным. Венки и ленты были развешены везде, где только можно, горело тысяч пять свечей, ковер устилали лепестки роз. Повсюду красовались выложенные из цветов инициалы жениха и невесты. Я была так ошарашена, что не смогла ответить на вопрос «Жених или невеста?».

— Что?

— Вы подруга жениха или невесты?

Я беспомощно оглянулась на Энгуса и промямлила:

— Вообще-то… не знаю.

— Жениха, — ответил Энгус. — Так что сесть можешь рядом со мной, — сказал он, когда мы прошли вглубь церкви.

Органист играл что-то бравурное. Мы сели в первом ряду — Энгус рядом с матерью, а я — рядом с Энгусом. Оказаться в церкви впереди всех было как-то странно и неправильно, но я не спорила. Я заглянула в расписание. Ничего себе! Да служба займет часа четыре, не меньше.

С другого конца церкви Муки помахала нам и указала глазами на щиток пожарной сигнализации. Мы кивнули в ответ. Возбуждение нарастало, слегка ныло в желудке. Церковь постепенно заполнялась. Жоф де Фотограф, не желавший сидеть без дела, принялся снимать гостей, отдавая предпочтение хорошеньким блондинкам и указаниям своей маленькой черной книжки. Люди вертели головами, взволнованный викарий бродил туда-сюда между рядами. Нэша нигде не было видно.

— Что происходит? — шепотом спросила я у Энгуса.

Тот снова пожал плечами. Я посмотрела на его мать, но та не выказывала никаких признаков беспокойства. Я не знала, что ей сказать, и снова принялась разглядывать церковь. Алтарь был увит гирляндой из фуксий. Переплетенные инициалы украшали даже большую Библию.

Все перешептывались и хихикали. Десять минут первого, четверть… Тут я увидела мать Аманды. Не знаю, много ли толку было от пансионата «Прайори», но мне она показалась пьяной. Она отцепляла лепестки от своего корсажа и раскачивалась.

Я подумала, не устроил ли Фрейзер еще один мальчишник или еще что-нибудь эдакое.

Вдруг он сейчас трясется в поезде из Абердина?

— Ты его, часом, не привязал где-нибудь? — тихонько спросила я Энгуса.

— Слово даю, я понятия не имею, где он, — прошептал он в ответ.

Гости ерзали и посматривали на часы. Двадцать минут, двадцать пять…

Неожиданно двери церкви с грохотом распахнулись. Все дружно обернулись. На пороге стояла Аманда.

В белоснежном платье, щедро расшитом золотом, она выглядела настоящей красавицей. Короткие рукава подчеркивали изящные плечи, юбка повторяла каждое ее движение, облегая ноги словно паутина. На плечах лежало белое боа, — надеюсь, не из полярного медведя. Эффект был ошеломляющий.

Но лицо… Лицо Аманды было белое как мрамор и искаженное от ярости.

Все молчали. Аманда медленно шагала по проходу — вовсе не плывущей походкой, как задумывалось. Несколько подружек двинулись было за ней, но быстро отстали. Органист сдуру завел «Идет невеста», но кто-то, видимо, ему хорошенько врезал, потому что музыка оборвалась. Аманда приблизилась, бледная и напряженная. И остановилась прямо перед нами.

— Где он, черт его побери? — прошипела она, глядя на Энгуса.

Энгус посмотрел ей в глаза:

— Клянусь — не знаю.

Вибрирующий голос Аманды разнесся по церкви:

— Ублюдок гребаный, ты с самого начала это затевал! Все ты знаешь! Где он, мать твою?

Голос Энгуса звучал мягко:

— Мне жаль, Аманда. Он ничего не говорил мне. Честное слово. Если бы я знал, думаешь, я сидел бы здесь? Наверное, он просто опаздывает.

— Ни хера он не опаздывает! — выплюнула Аманда. — Какие же вы козлы, вы все!

Она развернулась ко мне:

— А, сообщница! Жалкая ты дура! Я уже все про тебя слышала! Хоть этого я добилась!

От этого выпада меня бросило в дрожь, но ни единого слова выдавить я не смогла.

Аманда снова повернулась к Энгусу. В этот миг боковым зрением я уловила какое-то движение и в следующее мгновение ахнула. Потому что у входа в церковь, позади подружек невесты, на фоне зимнего сада застыл Фрейзер. Облаченный в охотничий шотландский плед и свободную белую рубашку, он, казалось, прискакал сюда прямо с вересковых пустошей. Губы его были плотно сжаты, он внимательно слушал. Больше никто его не заметил. Аманда тем временем вошла в раж.

— Передай своему придурочному, безмозглому, долговязому, вшивому братцу, что в следующий раз он увидит меня в суде, когда я предъявлю ему иск за расходы на свадьбу! Если только сможешь запомнить все правильно, деревенщина, тебе бы овец трахать, недоносок! Подумать только, чуть не впуталась в эту паскудную семейку!

По церкви пронесся ропот. Энгус молчал — лишь смотрел на нее в упор. Взбешенная, Аманда сгребла свой огромный букет и швырнула в него — и по ошибке попала в меня (по крайней мере, хочется думать, что по ошибке).

Все дружно вскрикнули, когда я пошатнулась. Я коснулась рукой лица… Ничего себе… На пальцах осталась кровь. Внезапно закружилась голова.

Аманда рассмеялась и развернулась, чтобы уйти, — настоящая злая фея из сказки. Теперь она стояла лицом к собравшимся.

— Вы, шайка уродов! — с яростью заорала она. Ее уокингский выговор вернулся к ней во всем своем великолепии. — Вы такое любите… Вы…

Внезапно произошли две вещи. Голос Аманды сорвался, а глаза остекленели. Все проследили за ее взглядом. Кроме меня — потому что я уже знала, на кого она смотрит.

Событием номер два стало то, что Аманда завизжала, но ее визг быстро перешел в неукротимый приступ кашля. Откуда-то сбоку повалил густой дым, и люди начали хватать ртом воздух.

Я взглянула на Энгуса. Его глаза блеснули.

— Давай, — шепотом скомандовал он, — выводи старушек…

И тут воцарился хаос. Гости разом повалили к дверям, от визга и криков звенел воздух, влюбленные парочки сбивали друг друга с ног, спасаясь бегством. Один из высоких подсвечников опрокинулся, и мне показалось, что на нашей совести вот-вот окажется настоящий пожар: загорелась чья-то синтетическая шляпа, словно прилетевшая из книг Барбары Картленд. Гуси с оглушительным гоготом носились по церкви, а человек в поношенном костюме ринулся спасать своих птичек. Я отыскала глазами запасной выход и теперь пробивалась к нему. Внезапно вспыхнул букет цветов, по-видимому опрысканный каким-то мощным ароматизатором. Выталкивая людей через запасный выход, я увидела, как Энгус орудует огнетушителем. Среди всей этой сумятицы невозмутимой осталась лишь мамочка Аманды — она нетвердо стояла на ногах, явно не понимая, где находится. Я с облегчением увидела, как Муки схватила ее за руку и потащила к дверям.

Снаружи метался викарий, испуганный за судьбу своей церкви.

— Господи, ну почему я не католик! — причитал он. — Выпил бы сейчас вина для причастия!

— Все в порядке… сэр. — Понятия не имею, как обращаться к викарию. — Думаю, все под контролем.

— Отнеситесь к этому как к приятному разнообразию в череде нудных свадебных церемоний, — посоветовал Нэш. Он стоял рядом и пересчитывал людей.

Перепуганные, кашляющие гости вряд ли разделяли его точку зрения. Я услышала рев пожарной сирены. А вдруг мы угодим в тюрьму?!

Но тут в проеме церковных дверей появился Энгус.

— Пламя потушено, — сообщил он, кашляя и вытирая слезы. — Все нормально.

Выглядел Энгус так, словно вот-вот упадет в обморок. Я кинулась к нему.

Мимо бурлящей толпы широкими шагами пронеслась Аманда. Жоф, решивший, что настал его звездный час, бежал за ней, щелкая камерой, пока Аманда не пригрозила ему врезать. И в реальности угрозы сомневаться не приходилось. Восемь подружек — некоторые, как я отметила, с гусиным пометом на платьях — сбились в кружок. Аманда без лишних церемоний велела им «на хрен проваливать».

Фрейзера нигде не было видно — я даже не заметила отъезжающего автомобиля. Можно было подумать, что он растворился в облачке дыма.

Никто так и не рискнул приблизиться к Аманде; она же развернулась, окинула взглядом зону боевых действий — дым все еще стелился по траве, гости стояли небольшими группами, с видом довольно враждебным — и втиснулась в сверкающий лимузин.

Ее папаша бросился следом:

— Сладенькая моя, пупсик, я все улажу, не волнуйся. Я киллера найму, все, что захочешь, пупсик!

Но Аманда, даже не взглянув на него, захлопнула дверцу и жестом велела шоферу трогаться. Лимузин проурчал мимо подъехавших пожарных. Я потерла запекшуюся ранку на лбу. Ну и свистопляска.

— Рада, что пошла? — негромко спросил Энгус, взяв меня за руку.

— Ну… это совсем не то… — Мой голос оборвался.

На другом конце церковного двора, нервно переминаясь с ноги на ногу, стояли две очень знакомые личности. Поймав мой взгляд, они двинулись в нашу сторону. Меня словно парализовало.

— Не волнуйся, — шепнул Энгус. — Вы должны во всем разобраться. Рано или поздно все равно придется. — И он мягко подтолкнул меня вперед.

Фран выглядела усталой и истерзанной. Она сдержанно улыбнулась мне. Ответной улыбки не последовало. Алекс вел себя демонстративно вызывающе — обычное для него поведение, когда он нервничал.

И вот мы оказались лицом к лицу. Я скрестила руки.

— Привет, — сказала Фран.

— Привет, — ответила я.

— Мы… Я подумала, по телефону ты с нами разговаривать не захочешь.

— Правильно подумала.

— Но мы знали, что ты будешь на свадьбе.

— Это мало смахивало на свадьбу, — заметила я.

— Да, мы видели.

— А, так уже «мы». Приятно слышать.

Фран судорожно сглотнула.

— Ты ошибаешься, Мел… В смысле, я не… и он не… и это все…

Я заставила себя спросить:

— И давно? До того, как ты удрал в Америку, или когда?

Алекс наконец заговорил:

— Нет. При чем тут Америка?

— Ах, так только на той вечеринке?

Алекс понурил голову.

Мне вдруг все стало ясно. И как я могла быть такой дурой?

— Это случилось в тот вечер, когда я подвернула ногу, да?

Лицо Фран исказилось.

— Говори.

— Я зашла к Чарли, а его не оказалось дома, — начала Фран.

Продолжать не было нужды. Чарли дома не оказалось, зато оказался Алекс, а он охотно брал то, что ему преподносили на тарелочке.

Я всхлипнула и провела рукой по лбу.

— Вы… Как вы оба могли? Что за хрень вы устроили у меня в квартире?

— Прости, — сказала Фран. — Я знала, что вы решили жить вместе… из-за меня. Мы должны были поговорить… И тут…

Я покачала головой. Невероятно.

— Но ты… Ты же моя лучшая подруга.

— Знаю. Не знаю…

Я отступила на шаг и смерила взглядом Алекса.

— Что ж… Забирай это сокровище.

Алекс был задет. Еще бы, такое важное решение — а приняли без него.

Фран выглядела растерянной и подавленной. Она посмотрела на Алекса, который пялился в землю, потом снова на меня.

— Мел, мне нужнее ты, — сказала она. — Мне так жаль…

— Немного поздновато.

— Подумай, ладно?

Лицо у нее было умоляющим и очень несчастным. Да и я пребывала отнюдь не на седьмом небе. Алекс взял Фран за руку. Она оттолкнула его с брезгливой гримасой. Похоже, теперь, когда она могла получить Алекса со всеми потрохами, он оказался не очень-то ей нужен. Не представляю этих двоих вместе. Впервые в жизни мне стало жалко Фран.

Я пожала плечами и отвернулась. Папаша Аманды обходил гостей, громогласно оповещая, что раз уж за шикарный обед заплачено, то пожалуйста, милости просим… Невероятно, но многие явно были не прочь угоститься.

Наперерез машинам, покидавшим церковный двор, вылетел спортивный автомобиль и резко затормозил прямо перед нами. Я вскинула голову: это еще что? Взъерошенный тип выскочил прежде, чем машина остановилась. Спятить можно!.. Это же Чарли.

— Я знал, что ты придешь! — завопил он, кидаясь к Фран. И опустился на одно колено. — Пожалуйста, не изводи меня больше! Ты же не любишь этого сукина сына. — Жест в сторону Алекса.

— Нет, не люблю, — отозвалась Фран.

Алекса эти слова явно изумили.

— Не могу я спокойно сидеть, зная, что ты с ним! Ты мне сердце разбиваешь, с той самой ночи… Я обожаю тебя, Фран. Ты создана для меня!

— Да ты же алкаш и насильник!

— Знаю! А ты — агрессивная лгунья! Мы сотворены друг для друга! Идем! Идем со мной прямо сейчас… Мы исчезнем где-нибудь и займемся агрессивной пьяной любовью, пока не… взорвемся!

Я оглянулась на Энгуса; тот явно не верил своим глазам. Фран посмотрела на Чарли, на Алекса, а потом — на меня.

— Ах! — произнесла она своим прекрасно поставленным голосом. — По-моему, мне пора. До свидания, дорогой… Это было интересно.

— Что? — вырвалось у Алекса. Он был совершенно сбит с толку. — Какого черта ты делаешь?

— Ни малейшего представления не имею. До свидания, Мелани. Мне очень жаль. Правда. Надеюсь, когда-нибудь нам удастся снова стать друзьями.

— Может быть, — откликнулась я и против воли улыбнулась.

— И помни, что я сказала об этих симпатягах Маккональдах. Пока, Энгус!

Она помахала ему, и он охотно помахал в ответ.

Потом Чарли и Фран забрались в спортивное авто. Фран накинула на голову шарф, совсем как Одри Хепберн, и надела темные очки.

— Всем пока! — Она царственно качнула рукой. Машина вылетела с церковного двора и с адским шумом понеслась по дороге.

Оставшиеся изумленно переглядывались. Вот тут я и не выдержала. Я плакала и смеялась одновременно и при этом весьма непривлекательно фыркала.

Алекс машинально придвинулся поближе, чтобы обнять меня. Но Энгус опередил его.

— Позволь, — холодно сказал он.

Тот попятился с растерянным видом.

Энгус набросил мне на плечи свое пальто и повел к машине. Я оглянулась. Алекс встретился со мной взглядом, а потом повернулся и зашагал прочь.

— Ты в порядке?

— Да. У меня просто… истерика! Извини! Это сейчас пройдет.

Энгус открыл дверцу, я забралась на пассажирское сиденье, а он залез в свою кожаную сумку и достал оттуда фляжку.

— Вот. Я захватил это для Фрейзера — на случай, если понадобится. Промочи горло. Сразу полегчает.

Не прекращая фыркать, я отпила глоток. Огненная жидкость, казалось, сразу разлилась по всему телу, принося тепло и покой. Постепенно я пришла в норму.

Энгус, обойдя машину, залез на водительское место, и некоторое время мы сидели молча.

— Что будем делать? — спросил он наконец.

— Понятия не имею.

— О чем ты сейчас думаешь?

— О Фрейзере, — честно ответила я. — В смысле, где он? Что делает? Ведь все это, я так понимаю, означает, что он не женится, верно?

Энгус повернул голову:

— Ты думаешь о Фрейзере!

— Да.

— Не об Алексе… или обо мне?

Я посмотрела на его милое лицо.

— Ну, понимаешь, просто Фрейзер прошел через такое… Это, наверное, так трудно, я не знаю, как он…

У Энгуса вырвался тяжелый вздох.

— А я все время думаю о тебе, — просто сказал он.

Что ему ответить? Конечно, хотелось сказать, что он самый славный, честный, замечательный и очаровательный человек, какого я только знала, но я… Я не могла.

— Ты любишь моего брата, — произнес Энгус.

— Не говори глупостей! — вскинулась я.

— Увы, это так. Я думал, что нравлюсь тебе, но это лишь потому, что я напоминал тебе его.

— Неправда! — яростно сказала я.

— Ну, может, и неправда.

— Определенно. Есть миллион причин, почему ты мне нравишься, — и вовсе не поэтому.

— Только нравлюсь?

— Нет, я люблю тебя. Но, понимаешь, в другом смысле.

— Не в таком, в каком ты любишь моего брата.

Я ничего не говорила. И ни о чем не могла думать.

— Я знал это еще раньше тебя самой, — сказал Энгус. — Ты загораешься как свеча, если он оказывается в радиусе десяти миль. Но я всегда думал, что у меня может быть шанс… пусть даже самый ничтожный. И еще я знал, что раз Фрейз решился пройти через это все… это было даже эгоистично. Я должен был попробовать. Ты по-настоящему нравилась мне, и, вопреки собственной воле, я надеялся…

— Как это ты знал? — перебила я. — Нечего тут знать. — И все же я была заинтригована.

— Это было очевидно. Помнишь тот вечер, когда мы принесли ему кассету с записью? Я сразу понял, почему ты так расстроилась тогда.

— Это неправда… — Это была правда.

— Ты была не в силах думать о нем и потому подружилась со мной.

— Неправда, Густард.

— Ты даже называешь меня так же, как он. — Его пальцы барабанили по приборной доске, уши горели.

— Энгус, все прочее может быть правдой, но вот с тобой я подружилась потому, что ты действительно нравишься мне. Потому что ты веселый, умный, интересный, привлекательный и добрый. А остальное… Я никогда не завлекала тебя. Мне жаль… Я не думала, что делаю что-то такое.

— Конечно. Извини. Я должен уметь проигрывать.

— Это я проиграла, это я потеряла всех. И Фрейзер больше не захочет меня видеть. Посмотри, какого дерьма он наглотался. Последнее, что он захочет, — это спутаться с одной из приятельниц Аманды. И вообще, он, может быть, сейчас с Амандой — извиняется и планирует все заново.

— Сильно сомневаюсь.

— Так что, пожалуйста, не заставляй меня терять и тебя и не говори, будто я тебя использовала. Потому что — даю тебе слово — я этого не делала. Или делала, сама того не ведая.

Неожиданно Энгус взглянул на меня. В его глазах снова горели огоньки — пусть и не слишком яркие.

— А ты… — начал он. — Ты думала о такой возможности?

— Каждый день, — почти правдиво ответила я.

Энгус улыбнулся.

— Иди сюда, — произнес он и притянул меня к себе.

И мы долго сидели в обнимку в теплом салоне автомобиля.