Свет луны в океане

ЭПИЛОГ

Темные бусинки глаз патера Клуни смотрели на них со спокойным осуждением.

— Брак, совершенный в судебном офисе судьей, — это не брак.

- Теперь так принято, патер. Но Андреа и я хотим все сделать правильно. Вы согласитесь провести нашу брачную церемонию после такой же церемонии моих родителей?

Патер Клуни откинул назад седую голову, чтобы лучше разглядеть их.

— Это все совершенно не по правилам. Если Кэрол останется там, где ее место, а вы не убежите, построив фундамент на песке, то повторные церемонии вовсе не обязательны.

Гейб крепче обнял Андреа.

— Патер, я нашел в этом песке скалу. И теперь держусь за нее, как за жизнь.

Патер Клуни что-то проворчал, но явно одобрительное. Ему явно понравилась Андреа, несмотря на его внешнюю суровость. Галльская черта.

— Я должен второй раз поженить вас на ходу, бегом? Или вы извлекли урок из разрушительной ошибки вашего папы и это для вас серьезно?

— Для нас это серьезно! — звучным голосом ответила Андреа. — Мы все четверо покаялись в своей гордыне. Мы поклялись, что больше никогда не позволим этому греху мешать на нашем жизненном пути.

Священник сел и погладил живот. Нежнейшая улыбка, какую когда-нибудь видела Андреа, расплылась по обветренному лицу.

— Я сделаю это для вас. На каком языке вы хотите проводить службу? На французском или на английском?

— Может быть, понемножку на обоих языках, — предложила Андреа. — Я учу французский так быстро, как получается. Но серьезные тексты требуют времени.

Две недели спустя на церковной колокольне гудел колокол. Семья и друзья направлялись из церкви на свадебный прием, который решили устроить в ресторане «Три цвета» в самом центре острова Сен-Пьер. Там уже были готовы к приему гостей.

Две невесты шли в нарядных платьях. Андреа выбрала кремовое. Мать Гейба была ослепительна в своем белом. Две фамильные мантильи Корбинов из старинных французских кружев украшали головы невест. На женихах были черные смокинги.

Андреа чувствовала себя точно во сне. Пальцы Гейба переплелись с ее. Он, как собственник, крепко держал свою любимую: пусть весь мир знает, что это его жена. Сегодня он выглядел на десять лет моложе и был центром притяжения всех женских глаз.

Родители Андреа шли сзади. Солнце сияло на голубом небе. Более славный день трудно даже вообразить. Андреа испытывала такое счастье, что боялась взорваться от полноты чувств.

Но в ту же секунду, как они вошли в ресторан и она вдохнула запах приготовленной для свадебного обеда рыбы, тошнота подступила к горлу. Приступ был даже сильнее, чем в церкви во время службы.

Сначала она пыталась не обращать на это внимания. Но когда Гейб сел рядом с ней во главе стола, ее состояние совсем ухудшилось. Принесли тарелки с устрицами и расставили на столе. Не хватало только, чтобы ей здесь стало так же дурно, как Марше на пароме.

— Мама? — прошептала она, наклонившись к матери. — Меня все утро тошнит.

— Как замечательно! — приглушенно воскликнула мать. — Все, как у меня. Я страдала ужасными приступами утренней тошноты чуть ли не с того момента, как зачала тебя. Должно быть, ты беременна.

— Мама!

— Пойдем, я помогу тебе в дамской комнате. В течение первых трех месяцев я по нескольку раз возвращала по утрам завтрак. Боюсь, что ты пошла в меня.

— Андреа? — в тревоге обратился к ней Гейб. — Что-то случилось, моя любовь? У тебя лицо точно пергамент.

Но Андреа не могла говорить. Она боялась, что вовремя не добежит до туалета.

— Все в порядке, — услышала она уже позади себя голос матери. — Похоже, что вы собираетесь стать отцом. Поздравляю вас, папа!