Святой

Глава 9 Нора

Нико опустил голову и рассмеялся, от пробирающего мурашками веселья растирая шею. Нора положила палец под его подбородок и подняла его.

Нора надела свое лучшее доминирующее выражение лица.

- Молодой человек, вас забавляет тот факт, что я угоняла машины для отца и меня арестовали? Готова поспорить, тебе было бы не до смеха.

- Не это забавно. Тебе было пятнадцать, и ты заставляла молодого священника переспать с тобой - вот что смешно.

- Признаюсь, я была чертовски горда своими навыками ведения переговоров.

- Больше похоже на захват заложников. Если бы ты не подчинилась ему...

- Пока-пока, католическая школа. Привет, колония.

- Он не напугал тебя? Ведь тебе было пятнадцать. А ему двадцать девять.

- Если бы это был другой мужчина, вероятно, напугал бы. Но с Сореном все казалось предначертанным. Когда мы познакомились, он сказал: «Рад, наконец, встретиться с тобой». Мы оба ждали друг друга, словно наша встреча и любовь была уготована нам. Мы принадлежим друг другу - я, Сорен, Кингсли. Мой арест свел всех нас.

- Значит, о Кингсли говорит твой священник? - Нико протянул ей руку и помог встать с кресла. Она могла бы это сделать и сама. Но она не собиралась отказываться от возможности позволить Нико прикасаться к ней так, как он захочет.

- Да. Друг Сорена, у которого были связи и который мог вытащить мою задницу из затруднительного положения? Это был твой отец.

Нико взял их бокалы и бутылку вина, и повел ее наверх. Несмотря на камин, с приближением полуночи внизу становилось прохладнее, но еще ей было трудно думать и говорить перед серебряной шкатулкой на каминной полке, содержимое той было одновременно и драгоценным, и ужасающим.

- У Кингсли интересные друзья, - сказал Нико, когда они вошли в комнату. Он поставил бокалы и вино на прикроватный столик и подошел к камину.

- И еще более интересные враги. У нас с Кинсгли есть кое-что общее - мы оба очаровываемся другими людьми, - ответила Нора, стягивая покрывала. - Мы отличаемся в одном - когда я кем-то восхищена, я трахаю его. Когда Кингсли кем-то восхищен, он трахается с ним.

Нико усмехнулся и вернулся в постель. Он поцеловал ее в шею и прикусил кожу на плече.

- Поэтому ты позволила мне войти в тебя? - прошептал он ей на ухо. – Ты восхищена мною?

- Да, частично. Ты мой первый фермер. - Она отстранилась и улыбнулась ему.

- Ты моя первая Домина.

- Но не твоя первая бесстыдно взрослая женщина? - спросила она, опустившись на постель и упав на подушки. Нико снял с себя рубашку. Какая совершенная мужская фигура. Где же фотоаппарат, когда он так нужен?

- Моей последней девушке было сорок три, - ответил он.

- Сорок три? Боже, у тебя же нет комплекса миссис Робинсон?

- Это выбор, а не комплекс, - ответил он. - Жизнь коротка. Я не хочу тратить ее с кем-то моего возраста, кто знает о жизни не больше меня. У меня есть подруга, она моя ровесница. Она забавная, красивая, умная. Все считают, что мы должны быть вместе. Но у нее постоянно проблемы с деньгами, всегда на мели. Всегда просит своего отца о помощи. Она не знает, что делать со своей жизнью. Я люблю ее, но с кем-то подобным быть не могу. Я владею успешным виноградником. У меня есть работники, люди, которые зависят от меня. Моя последняя девушка была владелицей замка, и у нее в подчинении было десять человек. Даже несмотря на разницу в возрасте, у нас было больше общего, чем с девушкой моего возраста, которая меняла работы и парней каждые шесть месяцев.

- У меня нет замка, только дом. Огромный чертов дом, но на меня никто не работает. Хотя, однажды у меня был стажер. Без зарплаты. – На поверхность всплыло небольшое воспоминание, и Нора держала его на ладони. Она улыбнулась, мгновение любила его, а затем отпустила.

- Женщины и вино с годами становятся лучше, - сказал Нико.

- Хотелось бы верить в это. Так или иначе, с годами я становлюсь богаче. Я в той точке, где у меня столько денег, что не знаю, как ими распорядиться.

- Тогда купи больше времени со мной?

Нора прищурилась.

- Это взрослая женщина научила тебя так разговаривать? Если да, то мне нужно ее имя и адрес, чтобы отправить благодарственную записку.

Нико улыбнулся.

- Каждая женщина, с которой я был, рассказывала мне что-то о женщинах. Как целоваться, как трахать, как одеваться. Моя первая любовница сказала, что женщины всегда наблюдают. Если ты груб с официантом, она видит это и запоминает. - Нико постучал по виску.

- У тебя хорошее образование.

- Я и от тебя хочу все узнать. И о тебе.

- Все?

- Все. - Он оседлал ее бедра и обхватил ладонью затылок. - Какие тебе нравятся прикосновения. Какой тебе нравится секс. Какую яичницу ты любишь по утрам. Какой любишь чай по вечерам. Какие тебе нравятся поцелуи.

Она подняла голову, желая еще его опьяняющих поцелуев. Когда он целовал и ласкал ее, она почти могла убедить себя, что он и был причиной, по которой она сбежала в Европу и спряталась среди Черного Леса, где никто, кроме Нико, не мог ее найти.

- Мне нравится, как ты прикасаешься ко мне, - ответила она. - Мне нравится, как ты трахаешь меня. Я люблю омлет с сыром. Я люблю чай такой же, как и мужчину - горячий, крепкий и в моей руке. И люблю, как ты меня целуешь, потому что это помогает мне забыть, почему я здесь. - Ее голос дрогнул на последнем слове, и Нико обнял ее за плечи.

- Можешь забыть?

- Нет, - ответила она и задрожала. - Я хочу. Я так зла на произошедшее, что даже не могу... не могу дышать, когда думаю об этом.

- Я тоже был зол. Зол на всех. Особенно на мать. Она переехала в Париж через пять дней после похорон папы. Потом я понял, что она тоже скорбит. Находясь рядом с виноградниками, работой всей его жизни - все это напоминало ей о нем. Я никогда не думал, что она настолько любила его. Но потом я понял. Она тоже не могла дышать.

- Помоги мне дышать, - сказала она, ощущая, как гнев, словно тиски, сжимал ее легкие.

Он притянул ее ближе и прижал голову к своему плечу.

- Дыши со мной, - сказал он. - Повторяй за мной.

Он глубоко вдохнул и надавил на ее спину обеими руками. Она заставила себя втянуть воздух через нос и задержала дыхание.

- А теперь выдыхай, - сказал Нико. Нора заставила себя выдохнуть. - Хорошо. И опять.

Поддерживая ее за спину, он контролировал ее дыхание. Вдох и выдох. Глубокий и долгий. Давление на спину означало «вдыхай». Ласковое скольжение пальцев вниз по спине – «выдыхай». Спустя несколько минут она ощутила, как ярость и паника отступили.

Нора чувствовала головокружение от благодарности Нико за его присутствие. Она впилась в его руки, пока он держал ее и целовал шею.

- Хочешь, я заставлю тебя снова кончить? - тихо спросил он.

- Да, - без стыда ответила она. - Это отвлечет меня, это меньшее о чем я могу просить сейчас.

Нико снова опустил бретельки ее сорочки, склонил голову и обхватил губами ее сосок. Нора ахнула и расслабилась на подушке. Его язык кружил по ареоле, а ладони обхватывали и согревали обе груди. Она опустила руку и погладила его, но он схватил ее за запястье и прижал его над ее головой.

- Моя игра, - подразнила она, и он вдавил ее в кровать.

- Никаких игр. Сегодня я забочусь о тебе. - Нико целовал ее по краю ключицы. - Всю ночь, если ты позволишь.

- Я позволю тебе, - выдохнула она и подчинилась ему. Отпускать было приятно, немного расслабиться, позволить ему удовлетворить ее без необходимости дать ему что-то взамен. Он продолжил целовать ее груди, а она просто лежала под ним. Он щипал ее соски и нежно покусывал их, пока они не набухли и не болели - именно так, как ей нравилось.

Нико проскользнул рукой между ее ног и нашел колечко, продетое в капюшон клитора.

- Украшение? - спросил Нико.

- По большей части, - призналась она. - Но оно может быть полезным, если знаешь, что делаешь.

- Я не знаю, что делаю, но ты можешь научить меня. - Нико шаловливо улыбнулся.

Учитывая все, что с ней произошло, через что ей пришлось пройти, и что она потеряла, ее даже не должно было быть в постели с Нико, а тем более не следовало наслаждаться каждой секундой его компании. Неужели то, что она потеряла, создало такой вакуум, что ей нужно было заполнить его сыном Кингсли? Очевидно, да.

- В ванной есть сумка, - сказала она. - Черная шелковая.

Нико вопросительно изогнул бровь.

- Доверься, - ответила она.

Нора расправила сорочку и поправила подушки, пока Нико ходил в ванную, чтобы взять ее сумку. Она подмигнула ему, прежде чем развязать шнур и открыть ее. В ней были только несколько украшений, с которыми она всегда путешествовала: две пары сережек, браслет и кольца, которые Сорен подарил ей на Рождество. Две недели назад она сняла кольца, но не оставила их. Она никогда не сможет оставить их.

Из сумки она выбрала восемнадцатидюймовую серебряную цепочку с бусинами. Она сняла кулон из камарного стекла в форме королевской лилии, подарок на день рождения от Кингсли, и отложила сумку в сторону.

- У тебя есть идея? - спросила она, держа цепочку и позволяя ей скользить между пальцами.

Нико взял цепочку из ее рук.

- Ложись на спину, - сказал он. - Раздвинь ноги.

- Пять самых лучших слов в английском языке.

- Couche-toi. Écarte les cuisses, - сказал Нико.

- Пять самых лучших слов во французском языке.

Нора легла на спину, как он приказал, и широко развела ноги. Он попытался, но у него не получилось расстегнуть замок на цепочке. Она забрала ее из его руки и открыла.

- Пальцы поменьше, - ответила она. Он взял цепочку и продел ее в кольцо. На этот раз ему удалось закрыть замочек. Он натянул цепочку, и Нора вздрогнула от удовольствия.

- А теперь потяни за цепочку.

Нико сделал, как было велено. Бусины серебряной цепочки стучали по кольцу. Нора задрожала от создаваемого ощущения - словно вибратор, но более интимный и сосредоточенный. Она впилась пальцами в кровать, а Нико снова и снова прокручивал цепочку сквозь кольцо, сначала медленно, затем быстрее в такт ее участившемуся дыханию.

С цепью в левой руке он тянул и дразнил ее пирсинг. Он проник в нее тремя, а затем четырьмя пальцами правой руки. Нора широко раскрылась для Нико, его ладонь исследовала ее влагалище. Он массировал ее точку G, проникал глубже и давил на стенку возле матки. Ее внутренние мышцы сократились и напряглись вокруг его пальцев. Она ахнула, когда он надавил на мягкую точку, и удовольствие усилилось настолько, что она вздрогнула.

Нико усмехнулся, двигая цепочкой. Ее клитор пульсировал, а живот напрягся. Ее бедра двигались в собственном ритме, а внутренние мышцы сжимались и разжимались вокруг пальцев Нико.

Она кончила с внезапной дрожью, которая охватила ее от плеч до колен, прежде чем рухнула на спину и усмехнулась.

- Вот это, - сказал Нико и вытащил ладонь и отстегнул цепочку, - хороший трюк.

- Один из козырей в моем рукаве, - ответила Нора, взяла цепочку из его рук и вернула в мешочек с украшениями. Нико провел ладонью по ее бедрам и животу.

- Где ты научилась всем этим трюкам? - спросил он, целуя ее.

- Ты не захочешь знать.

- Кингсли?

- И Сорен. И мое собственное извращенное воображение.

Она отстранилась от его губ и подмигнула ему.

- Ты удивляешь меня.

- Это говорит твой стояк.

- И сердце, - добавил он.

Она прижала ладонь к его щеке. Такое юное, такое красивое лицо. Но в нем не было и толики невинности. Он слишком усердно работал, жил слишком тяжело, видел многое в этом мире, чтобы в его глазах появился этот блеск. Хорошо. Ей нравились, какими были его глаза сейчас - теплые и голодные. В нем не было отцовского цинизма и всех его секретов. Но секреты Нико не пугали ее так, как секреты Кингсли. Она знала один, который он скрывал от нее ради ее же блага.

- Я знаю, ты влюблен в меня, - сказала она, лаская изгиб его ключицы кончиками пальцев.

- Это не важно, - ответил он. - Мои чувства принадлежат мне. Они не должны беспокоить тебя.

- Боже, ты такой француз.

Нико усмехнулся и прижал голову к ее груди.

- Ничего не могу поделать, - ответил он. - Это у меня от отца.

- Какого именно? - спросила она.

- Того, кто вырастил меня. Моего настоящего отца. А не Кингсли.

- Если бы Кингсли знал о тебе, он бы тоже тебя вырастил и любил.

- Позволь мне любить тебя, раз я не могу любить его, - сказал Нико.

Она провела пальцами по его темным вьющимся волосам. В молодости она никогда бы не оценила такого мужчину как Нико, тихого, трудолюбивого, сдержанного. Он обладал внутренним стержнем и интеллектом, но не показывал себя. Ему не нужно было овладевать каждой комнатой, в которую он входил. Он настолько владел собой, что не испытывал нужды овладевать чем-то еще или кем-то еще.

- Нико, посмотри на меня. - Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, он больше не улыбался. - Я знаю твоего отца двадцать лет. Двадцать. Подумай об этом.

- Если я это принимаю, почему ты не можешь?

- Дело не в том, сколько я его знаю. А в том, как я его знаю, кто мы друг другу, через что мы вместе прошли.

- Тогда расскажи мне. Пожалуйста.

- Уверен, что хочешь услышать эту историю? - спросила Нора и уселась на подушках. Нико лег рядом с ней и обнял за талию.

- Да, я хочу услышать историю. Кингсли может быть моим биологическим отцом, но не настоящим. Мой отец научил меня, как выращивать виноград и обрезать его, как отжимать вино и сбраживать его. Это он отправил меня в Австралию узнавать секреты Шираза. Кингсли соблазнил мою мать, пока отец был в Париже, просил банк о кредите, чтобы сохранить семейный виноградник после плохого урожая.

- Если бы ты знал Кинга, как знаю его я, ты бы нашел способ любить его.

- Помоги мне найти этот способ.

Нора глубоко вдохнула.

- Возможно, это поможет немного полюбить его, - сказала она и отнесла мешочек с украшениями в ванную. Она взяла расческу и вернулась в спальню. - Итак, меня арестовали за угон машин для отца, верно? И Сорен пообещал помочь мне выбраться из моей небольшой проблемы с законом. Он знал, что ему понадобится позвонить Кинсгли и попросить об одолжении. Уже тогда под влиянием Кингсли находились пару прокуроров и судей. Когда Сорен пошел к нему и попросил о помощи, это был их первый разговор за десять лет. Тем не менее, Кингсли помог ему и мне тоже. Он ничего не просил взамен, кроме того, чтобы они с Сореном оставались друзьями.

- Хорошо, что он помог тебе. Ты сейчас здесь, со мной, а не в тюрьме.

- Я бы справилась в тюрьме. Любовь к сексу с женщинами помогла бы.

- Это не ослабляет мою эрекцию, - ответил Нико.

- Я бы извинилась, но ты слишком красив для лжи.

Нора села на край кровати и вытащила шпильку из теперь взъерошенных волос. Нико перехватил ее руку и, махнув пальцем, дал ей понять, чтобы она развернулась. Нора изогнула бровь и повернулась к нему спиной. Одну за одной Нико вытащил шпильки и распустил низкий пучок у основания ее шеи. Затем он провел пальцами по прядям, расправляя их.

- Ты говорила, твой арест свел тебя, Кингсли и твоего священника вместе? - спросил Нико и забрал расческу из ее рук. Нора замерла. Единственный мужчина, который когда-либо расчесывал ее волосы, был Сорен. Позволить Нико сделать это казалось предательством. И все же она не могла остановить его. Она нуждалась в успокоении и контакте слишком сильно. Не было ничего более изысканного, чем нежное прикосновение щетки к ее волосам. Если бы узлы в животе можно было так же легко распутать.

- Да, именно Кингсли и помог спасти меня от колонии для несовершеннолетних. Меня приговорили к двенадцати сотням исправительных часов, которые я должна была полностью отработать до восемнадцати лет. И вот что забавно - Кингсли убедился, чтобы судья назначил Сорена моим наблюдателем. И вскоре я кормила голодных, зависала с бездомными, оттирала туалеты и учила в летнем лагере бедных детей, как плести книжные закладки.

- Лучше, чем тюрьма?

- Да. До тех пор, пока я не облажалась. Но это было по вине Кингсли. Он втянул меня в передрягу еще до нашего знакомства.

- Он талантлив.

- Расскажи мне.

- Что произошло?

Нора повернула голову к Нико, чтобы он мог достать до всех узлов.

- Был июнь. Мне было шестнадцать. И мой адвокат отправила меня под домашний арест. Она сказала, что я не могу никуда ходить кроме школы, даже в церковь. И в тот день, когда начались мои общественные работы, впервые за несколько месяцев я увидела Сорена. Все становилось странным. Быстро.

Нико низко рассмеялся и поцеловал чувствительную точку на ее спине, между лопатками.

- Насколько странно?

- История началась с палочки в земле и закончилась оргией.

- Так должна разворачиваться каждая история.