Святой

Глава 16 Нора

- Какого года эти слезы? - спросил Нико, прикасаясь к ее лицу. – 1993 года? Или недавние?

Нора скромно улыбнулась.

- Ты винодел. Как считаешь?

Нико поднес влажные пальцы ко рту и слизал их.

- Каким бы ни был год, с уверенностью могу сказать, что он был тяжелым.

- Тот год был трудным, - согласилась она. - Как и эта неделя. Я много раз задавалась вопросом, смогла бы я предотвратить это. Много обращений к Богу, чтобы он отменил произошедшее. Даже сейчас я ощущаю то ужасное отчаяние: «Боже, я отдам все, променяю все, чтобы испытывать что-то, кроме этой боли».

Она закрыла глаза и снова глубоко вдохнула. Боже, помоги ей, завтра она сделает все, чтобы не развеивать этот прах.

- Но, - продолжила она, возвращаясь в настоящее, - даже в ту ночь, когда я лежала в своей постели одна, я знала, что соберусь. И, может, понимание этого было признаком надежды.

- Как долго он наказывал тебя за встречу с отцом? - спросил Нико.

- Долго. - Нора села, а Нико перекатился на спину. Она все еще была в сорочке, но Нико лежал обнаженным, простыни собрались на его бедрах, а грудь была голой и манящей. - Когда ты подросток, каждый день без желаемого кажется вечностью. Твое сердце находится под увеличительным стеклом в этом возрасте, все раздувается в размерах.

- Как долго вы не разговаривали друг с другом после той ночи?

Нора окунулась в то ужасное время. Она помнила его чрезвычайно темным, холодным и по-зимнему снежным. Улицы стали серыми от слякоти и опасными из-за льда. Но там, в ее коробке с темными воспоминаниями, лежала одна сияющая звезда.

- До Рождества, - ответила она. - Несколько недель спустя мы отправились на полуночную мессу, и мы с Сореном объявили часовое перемирие. Думаю, мама сказала ему, что папе вынесли приговор - пятнадцать лет строго режима. Он знал, что я нуждалась в помощи, чтобы справиться с этой новостью. Мы поговорили. Он вручил мне Рождественский подарок.

- Что он тебе подарил?

- Медальон Святой Луизы, - ответила Нора, улыбаясь при воспоминании. - Мое второе имя - Луиза. И день ее почитания 15 марта, мой день рождения.

- Хороший подарок.

- Он позволил немного поплакать на его плече. Этот подарок был еще лучше. И после этого раза в марте мы снова начали общаться.

- Что произошло в марте?

- Ничего, - ответила Нора. - И все. Я прогуляла школу и пошла на прогулку. По какой-то причине мои блуждающие ноги завели меня в «Пресвятое сердце». Я не думала, что увижу в тот день Сорена, но он был там, у дома священника... во дворе... сажал деревья... в джинсах и белой футболке.

- Ты помнишь, во что он был одет в тот день?

- Я помню все. Я никогда не видела Сорена в чем-то другом, помимо его сутаны и воротничка. Я думала, он даже спит в облачении священнослужителя. Но черт... - Она улыбнулась Нико. - Под его ногтями была грязь. Как и у тебя, когда мы познакомились.

- Я работал в тот день. Я работаю каждый день.

- И мне это нравится. Мне нравятся мужчины, которые не боятся запачкать руки.

- Он разозлился из-за того, что ты пришла к его дому?

Нора покачала головой:

- Я могу посчитать на пальцах одной руки случаи, когда Сорен действительно был на меня зол. И то, когда я делала что-то опасно глупое или глупо опасное. Нет, в тот день он... Скажем так, он не был зол. В марте исполнилось четыре месяца с тех пор, как он сказал мне уйти и повзрослеть. Все, что произошло в прошлом году, уже казалось сном, будто я не могла поверить в то, что все было на самом деле.

Она вспомнила, как стояла за забором, а Сорен по другую сторону. Они разговаривали несколько минут, и по тому, как он говорил, как смотрел на нее, она поняла, что не она одна помнила все, как сон.

- После того дня, не важно... - Грудь Норы слегка приподнялась. - Ничего. Ничего еще несколько месяцев, месяцев и месяцев. Ни разговоров, ни прикосновений, ничего. Мы с Сореном снова стали незнакомцами. И это не было ужасно. Я не сидела в комнате годами и не смотрела в окно. Я ходила в школу, получала хорошие отметки, рвала жилы, чтобы закончить общественные работы. Мне не разрешили получить водительские права до восемнадцатилетия, но секретарь Сорена, Диана, давала мне уроки вождения. Я справилась. Весело не было, но я пережила.

Нико перевернулся и пододвинулся к ней поближе. Он подхватил ее под колени и заставил ее ноги обнять его за талию, так, чтобы они сидели лицом к лицу. Она расслабилась в кольце его сильных рук и положила подбородок ему на плечо.

- Я рад, что ты пережила это, - сказал он. - Иначе тебя бы здесь не было.

- О, я пережила. И забавно то, что когда я стала писателем, я поняла, что сделал Сорен и почему.

- И почему же?

- Это писательский прием, - объяснила она. - Ты узнаешь, чего больше всего боится твой герой, и заставляешь его столкнуться со страхом лицом к лицу.

- Это то, что он сделал с тобой?

- Потерять его, потерять его любовь - были моими самыми большими страхами. И он заставил взглянуть им в лицо. Я столкнулась с ними и пережила их. И в конечном итоге...

Нора замолчала, чтобы поцеловать Нико в шею, только потому, что хотела этого.

- В конечном итоге, это время превратило меня в ту, как сказал Сорен, какой я и была.

- И в какую?

Нора отклонилась назад и подарила Нико самую опасную улыбку. Она подняла палец вверх, указывая ждать. Нико изогнул бровь. Она выскользнула из его рук, из постели, и достала что-то из своего чемодана.

Красный стек.

Она держала его перед собой, кончик указывал на центр груди Нико.

- Опасную, - ответила она.

Нико улыбнулся, его губы приоткрылись, дыхание участилось.

- Видишь ли, - начала она, скользя концом стека от груди до выемки на его горле, - когда ты сталкиваешься со своим самым большим страхом и одолеваешь его, чего еще бояться?

Нико облизнул губы. Его грудь вздымалась и опадала.

- Отвечай. - Нора поддела стеком его подбородок и заставила поднять голову на дюйм.

- Ничего, - ответил Нико.

- Моим самым большим страхом была жизнь без Сорена, и я жила. И я больше этого не боюсь, теперь мне больше никто не нужен. Я хотела его, но не нуждалась в нем. А он нуждался.

- В это я поверю, - сказал он.

Нора посмотрела на него.

- А теперь, Николя Делакруа, раскрой мне свой страх.

- Я боюсь, что это будет наша единственная ночь вместе, и до конца своей жизни я больше не встречу такую женщину, как ты.

- Еще одну ночь не обещаю, но гарантирую, ты больше никогда не встретишь такой женщины, как я.

Она не добавила, что встреча с такой же женщиной, как она, не была к лучшему.

Хотя, он так не считал. Улыбка, сексуальная и приглашающая, украсила его губы.

- Докажи.

- Доказать?

Ну что же, если он настаивает...

Нора обхватила Нико за затылок и повернула лицом к себе.

- Ты сделаешь мне больно? - спросил он, в его голосе в равных частях смешался страх и предвкушение.

- Не сегодня, - ответила она, вспоминая ту ночь, когда спросила у Сорена почти то же самое, и он ответил ей точно так же. - Сегодня только удовольствие.

Она поцеловала Нико со всей страстью, которую может испытывать только раненый, отчаянно жаждущий излечиться. Она целовала его так, будто в его губах был смысл жизни, и, если она поцелует его достаточно крепко, достаточно сладко и достаточно долго, он прикоснется к ее губам, и она сможет схватить его зубами и проглотить.

Нора толкнула Нико на спину, не разрывая поцелуя. Он хотел обнять ее, но она перехватила его запястья и прижала к постели над его головой.

- Держи их здесь, - приказала она. - Не двигайся. Я хочу, чтобы ты кончил.

- Я весь твой, Нора.

Ей нравилось, как он произносил ее имя.

- Я должна заставить тебя называть меня Госпожой.

- А ты хочешь быть моей Госпожой?

- А тебе бы понравилось?

- Принадлежать тебе, быть твоей собственностью было бы моей ожившей мечтой. Но, раз я не принадлежу тебе, тогда будешь просто Норой.

Ей стало неловко от того, как сильно на нее повлияли слова Нико.

- Тогда просто Нора, - повторила она. - А теперь будь паинькой и не кончай, пока я тебе не разрешу.

Он кивнул и уставился в потолок, пока Нора раздвигала его колени в стороны и садилась между ними. Она облизнула кончики пальцев и медленно проникла в него. Она погрузилась глубоко, но не слишком. Она остановилась, когда Нико ахнул от удовольствия.

- Хорошо?

- Parfait. - Он продолжал смотреть в потолок, будто ему было стыдно смотреть на нее, пока она так интимно прикасалась к нему.

- Хорошо. - Она вытащила пальцы из его узкого прохода и схватила стек. Повертев им, она сжала его пальцами четко по середине. Осторожно она ввела узкую ручку на несколько дюймов в него.

- Видишь? - сказала она, и помассировала местечко внутри. - Стеки созданы не только для боли.

Нико ничего не ответил. Очевидно, он потерял дар речи. Нора взяла его член в ладонь и погладила его невероятную твердость. Затем она опустила голову и провела языком от основания до головки, и затем вниз по всей длине ствола.

Нико зарычал и впился в простыни. Больше всего она любила заставлять прекрасного мужчину извиваться.

- Ты когда-нибудь был с женщиной, которая трахала тебя в зад и в то же время сосала член? - Она остановилась, чтобы спросить.

- Да, если пальцы считаются.

- Считаются. Но не переживай. Я еще не закончила.

Она глубоко вобрала его в рот. Жестко, сильнее, так сильно, что он застонал.

- Ты готов кончить? - спросила она на французском. Это было одно из первых предложений, которому ее научил Кинсгли.

- Oui.

- Пока нет, - мурлыкая, ответила она. - Пока... еще... нет...

Она лизнула его еще несколько раз ради собственного удовольствия, смакуя бархатистую кожу, землистый вкус, его толщину на своем языке. Аккуратно она вытащила стек из его тела.

Оторвавшись от него, она сжала его в руке и скользила по длине долгими неторопливыми движениями.

- Задержись там, - приказала она. - Держись на самом краю оргазма и оставайся там. Ты там?

Нико кивнул и крепко зажмурился.

- Будь там, на краю, прочувствуй насколько этот край острый, Нико.

- Больно, - прошипел он сквозь стиснутые зубы.

- Знаю. Иногда удовольствие может быть больнее, чем боль. Через три секунды я позволю тебе кончить.

Она протянула руку и взяла пустой бокал вина с прикроватной тумбочки.

- Un… deux… trois, - посчитала она и поднесла бокал к головке. Он излился в него, покрывая стенки семенем и содрогаясь от интенсивности освобождения.

После того, как она собрала каждую его капельку, Нора поднесла бокал на свет от камина.

Нико открыл глаза и оперся на локти, наблюдая за ней.

Она взяла откупоренную бутылку «Розанеллы» и налила немного вина в бокал. Нора поболтала вино, позволяя ему омыть стенки бокала.

- Два плода твои трудов в одном бокале, - сказала она. – Santé.

Она поднесла бокал к губам.

- Нора... - Нико выдохнул ее имя.

В три больших глотка она выпила вино.

- Мой любимый урожай, - ответила она.

Нико сел и смотрел на нее, его грудь быстро вздымалась и опадала.

- Ты победила, - сказал он.

- Я знаю, - ответила она и поставила бокал. - А еще у меня есть забавный трюк с виски, но я больше не пью крепкий алкоголь. Зак мне запрещает.

Не говоря ни слова, Нико опрокинул ее на спину и поцеловал с шокирующей, поразительно страстью. Его язык погружался в ее рот, словно пытался распознать собственной вкус на ее языке.

- Ты опасная, - прошептал ей в губы Нико. - Ты можешь заставить мужчину хотеть того, чего он не сможет получить.

Нико рвано вздохнул, будто пытался успокоиться. Он оторвался от нее и вытянулся на кровати рядом.

- Поговори со мной, прежде чем я привяжу тебе к кровати и никогда больше не выпущу отсюда, - сказал Нико.

Нора рассмеялась и повернулась на бок лицом к нему.

- Я должна рассказать тебе, как познакомилась с твоим отцом, - ответила она. - По-настоящему познакомилась с ним.

- Каким он был?

- Совсем не похож на тебя, - ответила она.

- Это плохо?

- Нисколько. Дом, в который я вошла, где была дикая оргия, был домом твоего отца.

- Откровенно признаюсь, я никогда не был на оргии. Хотя приближаются дни урожая и топтания винограда.

Нора улыбнулась. Ей бы понравилось быть с Нико во время сбора урожая. Может, она убежит с ним. Если ей позволит совесть.

- Ты будешь рад услышать, что с нами была пара-тройка бутылок «Розанеллы», когда я, наконец, познакомилась с твоим отцом.

- У него хороший вкус в вине и женщинах. - Улыбнулся ей Нико. - Где вы были?

- Ни за что не угадаешь, учитывая, что твой отец был здесь. Но наш с Кингсли первый разговор из всех возможных мест состоялся в церкви.