Таинственная леди

Глава 1

– Мне следовало бы догадаться, что вы женщина!

Джо Чесни, владелица и издатель «Эйвон Джорнал», вздрогнув, подняла глаза. Она сидела за столом в своем кабинете и просматривала свежий, только что из типографии, номер газеты. Неожиданный визит незнакомца и его содержащие плохо скрытое оскорбление слова застали ее врасплох. Сегодня четверг, день, когда выходит газета. У нее нет времени на пустые разговоры.

Сначала Джо решила, что перед ней актер. У посетителя для этого подходящая внешность – высокий, темноволосый, лицо скорее выразительное, чем красивое. В нем чувствуется внутренняя сила. Что ж, в конце концов, они в Стратфорде-на-Эйвоне, родном городе Шекспира, и в это время года в театре или на открытом воздухе постоянно идут спектакли.

Когда незнакомец шагнул к ней, Джо не слишком встревожилась. Вокруг полно народу. Мак Невин, главный редактор, сейчас в своем кабинете, который как раз напротив, или в отделе рассылки. Стоит ей только позвать, и кто-нибудь прибежит. И все же визитер поставил ее в неудобное положение. Во-первых, он был безукоризненно одет, а она в рабочем халате, защищавшем одежду от типографской краски. Во-вторых, незнакомец нависал над ней как хищник над добычей. Поднявшись на ноги, Джо попыталась хотя бы отчасти избавиться от неловкости.

Он здесь явно по ошибке. Должно быть, он перепутал дом или принял ее за кого-то другого. Недоразумение это или нет, но Джо возмутили обидное высказывание посетителя и его интонация. Она уважаемая дама и руководит процветающим бизнесом. С ней подобным тоном не разговаривают.

Ее взгляд стал столь же холодным, как у незваного гостя.

– Это редакция «Эйвон Джорнал», – сказала она. – Если вы заблудились, буду рада указать вам дорогу.

– Я не ошибся. Полагаю, вы Дж. С. Чесни, владелец этого кладезя непристойностей?

Джо не заметила, что незнакомец держит в руках номер «Эйвон Джорнал», пока он не бросил газету ей на стол.

Кладезь непристойностей? Если он не актер, то, должно быть, политик. Ни один нормальный человек так не выражается. Он всячески старается задеть ее. И даже не подозревает, насколько его слова достигли цели. «Эйвон Джорнал» для Джо больше чем просто газета. Она была гордостью и радостью ее покойного мужа. Когда Джон умер, казалось, газета умрет вместе с ним. Но Джо не позволила этому случиться. Вопреки советам она заняла место мужа и продолжила выпускать газету. В ее душе Джон и «Эйвон Джорнал» были неразделимы.

– Да, – сказала она, – я миссис Чесни. Я издатель «Эйвон Джорнал». Что мы сделали? Перепутали ваше имя? Написали плохую рецензию?

– Плохую… – Его брови сошлись на переносице. – Вы думаете, я актер?

Джо поняла свою ошибку, но поскольку это предположение его раздосадовало, она подлила масла в огонь:

– У вас вполне подходящая внешность. – Она с минуту изучала посетителя. – Вы могли бы играть героические роли, если бы следили за своими манерами и не смотрели так свирепо.

Не зашла ли она слишком далеко? Его губы плотно сжались, но только на мгновение.

– Я прав, – медленно сказал он. – Ведь вы меня не узнали, миссис Чесни?

– А должна?

– Вы пишете обо мне так, будто у нас с вами… интимное знакомство.

Джо покоробили его слова. Были они сказаны намеренно или случайно? У нее возникли сомнения, но она решила исходить из презумпции невиновности.

– Если вы пришли с жалобой, – вскинула подбородок Джо, – предлагаю вам обратиться к мистеру Невину, главному редактору. Я издатель и не могу следить за всем, что печатается в газете.

– Типично женский ответ! Как только возникают какие-нибудь трудности, сразу находится мужчина, который избавит вас от проблем. Нет, миссис Чесни, так не пойдет. Ваше имя красуется на каждом выпуске газеты – «Дж.С. Чесни». Так что именно вам придется платить штраф, если, конечно, вы не замужем. В противном случае за вашу ошибку придется расплачиваться вашему мужу, бедолаге.

Джо хотелось наброситься на него и поставить на место двумя-тремя хорошо подобранными словами. Но она внезапно сообразила, что он говорит серьезно, и это охладило ее пыл. Похоже, дело может обернуться судебным разбирательством и штрафом. Надо выслушать посетителя.

– У меня за спиной нет никакого мужчины, – спокойно сказала Джо. – Как я понимаю, вы уже догадались, что я вдова.

– Я не знал. – Незнакомец заколебался, будто собираясь извиниться, но вместо этого продолжил: – Это не имеет никакого значения. Я хочу, чтобы это прекратилось.

Он перевернул газету, которую бросил ей на стол. «Лондонская жизнь» – гласил набранный крупным шрифтом заголовок на последней странице. Это был новый, довольно откровенный комментарий о жизни богатых и знаменитых. Читатели, жившие вдали от столицы, хотели знать о знаменитостях – как они одеваются, что едят, где живут, чем занимаются.

Эту идею предложила ее подруга Хлоя, именно она писала остроумные и язвительные комментарии в колонке светской хроники под псевдонимом Леди Всезнайка и присылала их из Лондона раз в две недели. Она идеально подходила для такой работы. В свое время Хлоя очень удачно вышла замуж и, овдовев, продолжала вращаться в высших кругах.

По мнению Хлои, светское общество было таковым только с виду. Под внешней безукоризненностью бурлили опасные течения, кипели бурные страсти, вспыхивали и угасали романы. Короче, со смехом говорила Хлоя, все то, что делает жизнь интересной. Каждую неделю Джо публиковала в газете отрывки из посланий Хлое, заполняя всю последнюю страницу пикантными тайнами богатых и знаменитых.

С начала публикации рубрики «Лондонская жизнь» тираж газеты заметно увеличился.

Теперь Джо все стало ясно. Разгневанный незнакомец, очевидно, герой светской хроники Хлои и явно возмущен тем, что написала о нем Леди Всезнайка. Но разве он один такой?

Она села в кресло, сцепив пальцы, положила руки на стол и стала внимательно разглядывать посетителя. Перед ней стоял атлетически сложенный мужчина тридцати с небольшим лет, одетый в безупречный черный сюртук и бежевые брюки. Она не видела его обуви, но не сомневалась, что на нем высокие сапоги, украшенные золотыми кисточками, начищенные и сверкающие, словно зеркало. Его волосы были темными, но не черными. В жестких кудрях, падающих на воротник, проглядывал красноватый оттенок. На левой щеке около рта виднелся небольшой шрам. Но самой отличительной чертой, которую она сразу бы заметила, если бы он не застал ее врасплох, было то, что незнакомец тяжело опирался на трость с необычным серебряным набалдашником.

– Вы Уолдо Боуман! – воскликнула Джо.

Посетитель утвердительно склонил голову, и сковавшее ее напряжение немного ослабело. Он казался безрассудным и опасным, но, судя по описаниям Хлои, единственное, в чем его можно обвинить, – он неотразим в глазах женщин. «Похититель сердец» – назвала его Хлоя, но сделала это без злого умысла. Она восхищалась Уолдо Боуманом.

Хлоя питала нежность к повесам, которую Джо не разделяла.

Визитер изучал Джо с не менее пристальным интересом. Она знала, что в рабочем халате, с рыжими волосами, строго зачесанными назад и стянутыми лентой, выглядит старомодной и плохо одетой. Но она не собиралась извиняться за свой вид. Готовить газету к выпуску – довольно грязная работа. И у нее нет никаких причин испытывать неловкость и смущение.

Ее пальцы были в чернильных пятнах. Джо подавила желание тайком вытереть руки о халат.

Встретившись с ним взглядом, она прищурилась:

– Вы что-то сказали? Я не расслышала.

Возникло короткое молчание, пока гость задумчиво разглядывал ее. Наконец он сказал:

– Вы не входите в круг моих знакомых, поэтому не вы автор этой скандальной публикации. – Он указал на газету. – Ее имя, миссис Чесни. Назовите ее имя, и мы квиты.

Джо покачала головой:

– Мои источники конфиденциальные. Вы не узнаете от меня имя автора.

Он оперся одной рукой о стол. Его глаза похолодели.

– Я хочу, чтобы между нами не было недоразумений. И не позволю трепать свое имя во второсортной газетенке, в каком-то листке, который способен лишь удовлетворять пошлое любопытство обывателя. У вас нет совести? Или вас заботит только тираж?

Намек на отсутствие совести Джо не задел. Но слово «листок» вывело из себя. Так назывались газеты, выходящие на одной страничке. Публикуемые там сенсации не выдерживали никакой критики. Приличные люди презирали подобного рода издания. Своим замечанием посетитель нанес Джо страшное оскорбление. Она поднялась, на ее щеках вспыхнули пятна. Он благоразумно отступил на шаг, прежде чем она обогнула стол.

Ее голос был тихим и дрожал от гнева:

– Я публикую новости, мистер Боуман. И так случилось, что вы оказались таковой. – Она схватила со стола свежий номер газеты и указала на первую страницу. – Так же, как Уильям Хогг, который убил свою жену и спрятал тело под полом в сарае. Так что не говорите мне о совести. Если бы она у вас была, ваше имя не появилось бы в моей газете.

Его глаза опасно прищурились.

– Вы сравниваете меня с убийцей?

– Разумеется, нет! Я всего лишь пытаюсь объяснить вам, что мои читатели хотят знать о вас точно так же, как хотят знать о герцоге Веллингтоне или принце-регенте.

– Вы никогда не пишете о них ничего непочтительного.

– Я ни о ком не печатаю ничего непочтительного, даже о мистере Хогге. Я публикую правду.

Высокомерная улыбка изогнула его губы.

– Как вы ее понимаете.

Джо в точности повторила его улыбку.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Разве вы не подарили своей последней подруге изумрудную подвеску, когда ваш роман закончился? – Боуман сжал зубы, поэтому она продолжила, тщательно подбирая слова: – Это вы или не вы в прошлом месяце дрались на дуэли с лордом Хорнзби в Гайд-парке?

– Если вы напечатаете это, – произнес он сквозь зубы, – я подам на вас в суд за клевету.

– Ха! Вы проиграете! Как я могу клеветать на повесу и забияку?

Джо скрестила на груди руки и в упор взглянула ему в глаза, словно призывая опровергнуть ее слова.

Боуман переложил трость в другую руку и пристально посмотрел на Джо. Постепенно гнев в его глазах сменился удивлением.

– Вы не намерены печатать историю с дуэлью?

– Нет.

– Держу пари, не ради того, чтобы избавить меня от неловкого положения. Значит, для того, чтобы защитить Хорнзби. Не соблаговолите ли объяснить – почему?

– Я пальцем не пошевелю, чтобы защитить Хорнзби.

– Тогда почему…

– Леди Хорнзби уже достаточно опозорена выходками своего мужа, – нетерпеливо перебила Джо. – Я не имею желания унизить ее вновь.

– Вы не хотите бесчестить леди Хорнзби, – медленно сказал Боуман, – а с моими родственниками так поступать можно?

– Вы не женаты.

– У меня есть мать и сестры.

– Это совсем другое.

– В чем разница?

– Разница в том… – Джо замялась. – В том…

– В чем же?

– Вы сами знаете, что разница есть. Ваши опрометчивые поступки не так ранят мать или сестру, как супругу.

– Рискну повториться, я не женат.

– И прекрасно, – сказала она, начиная сердиться. – Будем откровенны, мистер Боуман. Вряд ли вы первый приз на брачном рынке. И невинных юных девушек, и более опытных дам охватывает дрожь от восторга, когда вы делаете их объектом своего внимания. Каждая думает, что именно она изменит вас в лучшую сторону. Все они обречены на разочарование.

– Я не хочу меняться!

– Разумеется, шалопаи никогда этого не хотят. И если бы лондонские дебютантки и их глупые мамаши прочитали «Эйвон Джорнал», то скоро бы поняли, что ваш случай безнадежен.

Джо не думала, что он рассердится, но в его глазах промелькнуло что-то мрачное и опасное. Когда он схватил ее за запястье, у нее перехватило дыхание.

– Это звучит как вызов, – сказал он.

Боуман был без перчаток, жар его руки жег ей кожу, в этом было нечто тревожащее. В светском обществе представители противоположного пола не касаются друг друга столь интимно, если они не родственники.

Интимно! Опять это слово! Она задрожала без всякой причины.

– Что? – Джо потеряла нить разговора. Боуман нахмурился:

– Вы боитесь?

– Нет, это вы празднуете труса.

Это была ложь, но ей не оставалось ничего другого, чтобы сохранить лицо. Она не позволит ему смеяться над ней.

Именно эта мысль удержала ее от вскрика, когда он притянул ее ближе. Боуман улыбнулся, и ее пульс пустился в галоп.

– Если я вас поцелую, – мягко сказал он, – вы напишете об этом в газете?

– Нет, – сказала Джо, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Я вас застрелю.

Он расхохотался и отпустил ее.

– Маленький совет, миссис Чесни. Если хотите сохранить свое доброе имя, не упоминайте всуе мое.

В качестве меры предосторожности она спрятала руки в складках халата.

– Вы угрожаете распространять обо мне ложь?

– Вы плохо обо мне думаете. Нет, я имел в виду доброе имя вашей газеты. Если я подам в суд и вы проиграете, оно будет дискредитировано.

– Я не проиграю. Его губы скривились.

– Снова вызов?

Их напряженный разговор прервали. Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился одетый по последнему слову моды молодой человек, которого Джо хорошо знала. Генри Гардинер, тридцати двух лет, был самым завидным холостяком в округе, главным образом потому, что его отец, сэр Роберт, как судачили жители, владел половиной графства.

– Уолдо! – воскликнул Генри. – Рагглз сказал, что это займет всего пять минут. – Он улыбнулся Джо: – Рад видеть вас, мэм. Надеюсь, вы не возражаете против моего вторжения, но карета ждет, а свадьба не может состоятся без моего друга.

У Джо почему-то возникло такое чувство, будто Гардинер поймал ее с поличным. Однако его последние слова принесли ей значительное облегчение.

– Свадьба? – спросила она, с любопытством взглянув на Уолдо. – И кто же эта счастливица?

На лице Боумана отразилось изумление.

– Вы заблуждаетесь, миссис Чесни. Я не собираюсь жениться.

– Что? – удивился мистер Гардинер и фыркнул, давясь смехом. – Прошу прощения, – сказал он, взяв себя в руки. – Нет-нет, мэм, это невозможно. Наш общий друг сегодня женится в Уорике, а мистер Боуман будет его шафером.

– В Уорике? – переспросила Джо. – Это по меньшей мере восемь миль отсюда. Тогда я вас не задерживаю. – Она лучезарно улыбнулась. – До свиданья, мистер Гардинер. До свиданья, мистер Боуман. Приятного путешествия.

Джо присела в реверансе, джентльмены поклонились. Как только они вышли, она устало прислонилась к столу и тут же выпрямилась, потому что Уолдо Боуман снова вошел в кабинет.

– Что еще? – быстро спросила она.

Он неспешно улыбнулся, словно сознавая, как волнует ее его присутствие.

– Я пробуду в Уорике всю ночь, – сказал он. – Но завтра вернусь в Стратфорд. Может быть, мы устроим вечеринку, отправимся на спектакль или еще куда-нибудь, что может предложить Стратфорд?

Джо улыбнулась откровенно притворной улыбкой.

– Не тратьте на меня свои чары, мистер Боуман. Я к ним невосприимчива. Что бы вы ни сказали и ни сделали, этим вы не добьетесь от меня имени моего корреспондента.

Он задумчиво смотрел на нее минуту-другую, потом сказал:

– Такой ответ не обманул бы даже простака. Вы боитесь меня или себя?

Ее голос взлетел до предела:

– Доводилось мне слышать о тщеславных людях, но вы…

Он прижал палец к губам, призывая ее к тишине.

– Не злитесь. Генри за дверью. Мы ведь не хотим, чтобы у него сложилось впечатление, что тут происходит ссора любовников.

Боуман шагнул к порогу и остановился, взявшись за ручку двери. На его лице больше не было волнующей ее кровь улыбки.

– Я имел в виду только то, что сказал, миссис Чесни. Будьте осторожнее с тем, что печатаете. Не ищите неприятностей на свою голову.

Она словно приросла к полу и стояла едва дыша, пока не услышала, как захлопнулась входная дверь. Джо не могла одолеть смущения. Боуман заигрывал с ней, а в следующее мгновение угрожал.

Он совсем не соответствовал ее представлению о нем. Хлоя изобразила его в ложном свете или очень недооценила. Он вовсе не был сплошным очарованием. Когда он того хотел, то умел наводить страх. Теперь, встретившись с ним лично, Джо вряд ли забудет, что он служил с Веллингтоном в Испании.

Именно там, полагала она, он получил ранение в ногу и приобрел тот внутренний стальной стержень, который не прикроешь никаким шармом.

Но это не ей, а ему нужно об этом помнить. Война кончилась два года тому назад, пора оставить прежние привычки.

Джо взглянула на свое запястье. Ей действительно досадно было вспоминать, как она вздрогнула от его прикосновения. Не от страха – это она могла бы себе простить, – а от того, что он взбудоражил ее женскую сущность. Она не привыкла к таким людям, как Уолдо Боуман. Джентльмены ее круга относились к ней с почтением, понимая, что она предана памяти своего покойного мужа.

«Не ищите неприятностей…»

Она боялась не столько за себя, сколько за Хлою. Если он подаст иск против газеты, то проиграет. От Хлои никогда не требовалось сообщать только неопровержимые факты, ее задачей было передавать последние сплетни. Но если он обратится в суд, личность Леди Всезнайки будет раскрыта. Это поставит в неловкое положение ее друзей. И Хлоя навсегда будет изгнана из общества.

Нет. Боуман не станет сводить счеты с Хлоей и возложит вину на владельца газеты, публиковавшей ее опусы.

Он делает из мухи слона. Хлоя не была лживой или злобной. Если у нее и есть недостаток, то он состоит в том, что она излагает свои чувства с преувеличенной экспансивностью. Она искренне восхищается людьми, о которых пишет. Должно быть, она что-то упустила, если мистер Боуман грозит судебным разбирательством при очередном появлении его имени в газете.

Джо чуть не подпрыгнула, когда дверь снова распахнулась, но это был всего лишь Билли, ученик печатника, который принес почту.

– Главным образом счета, – весело сказал он, положив пакет ей на стол. – И письмо от вашей подруги леди Уэбберли. Я узнал ее почерк.

Письмо от Хлои. Это странно. Обычно личная корреспонденция от Хлои приходила на домашний адрес Джо на Черч-стрит, а не в редакцию газеты. Джо не стала об этом раздумывать. У нее нет времени читать письмо прямо сейчас. Она сделает это позже.

Сунув письмо в карман халата, она положила руку на плечо Билли.

– Если закончим работу до полудня, получишь лишние шесть пенсов.

Билли засиял от радости. В свои тринадцать лет он был единственной опорой для матери. Лишние деньги пригодятся в их скромном хозяйстве.

– Отлично, – сказал он.

Они быстро прошли по коридору в отдел рассылки. Длинные столы были завалены газетными листами, и все работавшие в «Эйвон Джорнал» – печатники, их ученики, продавцы газет, уборщики, клерки, редакторы – были заняты подборкой номеров или связывали газеты в пачки.

Джо ненадолго остановилась, наслаждаясь моментом. Она любила суматоху, царившую в редакции в день выпуска газеты. Мак Невин с закатанными рукавами рубашки широко улыбнулся ей. Это был пышущий здоровьем мужчина, которому перевалило за шестьдесят, с редеющей гривой седых волос. Некоторые считали, что «главный редактор» слишком громкий титул для работника мелкой провинциальной газеты. Только не Джо. Она знала, насколько обязана Маку. Без него она не смогла бы издавать газету.

В свое время Мака стремилась заполучить каждая газета в стране. Но его привязанность к бренди стала расплатой за успех. И он вернулся в родной город собственной тенью: теперь он был трезвенником, и, как однажды признался, «Эйвон Джорнал» стал для него спасением. Джо могла сказать то же самое о себе.

Она с улыбкой смотрела на царящий в комнате хаос. Все, чего она хотела в жизни, было здесь. Засучив рукава, она принялась за работу.