Так точно, товарищ полковник, или влюблённая поневоле

Глава 22

Полкан

— Что я? — смотрю на неё непонимающе.

— Это про тебя мне говорила Алина! — ахает Аня.

— Что говорила? — сдерживаю голос, меня простреливает нетерпением и диким желанием узнать, что малышка могла обо мне рассказать. Хотя… тут же задумываюсь. Может, лучше мне и не знать.

Аня только язвительно приподнимает брови.

— Зачем ты здесь? — отвечает вопросом на вопрос.

— Я… не могу её найти, — признаюсь со вздохом.

— Мужчины, — хмыкает она. — Вот вечно вы так! Подумать-то заранее нет, не судьба? — смотрит на меня насмешливо, и я отвожу глаза. — Не-ет, лёгких путей мы не ищем! Сначала нужно накосячить по полной, чтобы вас прибить хотелось, а уж потом…

— Аннушка, — прерывает её Никита, прижимая к себе сильнее. — Не надо.

Она только машет рукой.

— Не мне тебя воспитывать, Богатырёв! — ухмыляется. — И слава богу! Но я бы на это посмотрела. Ладно уж. Молчать она не просила, так что… У Алины завтра сражение.

— К-какое ещё сражение?!

— Битва престолов, блин, — фыркает она, смотрит на моё растерянное лицо и, сжалившись, поясняет: — Историческая реконструкция у них за городом, она там лучницей участие принимает.

— А… где?

— Ну, знаешь, может, тебе ещё и координаты для навигатора сообщить? — Аня закатывает глаза. — Я не в курсе. Но не думаю, что по всему Подмосковью завтра будут бои.

— Спасибо, — киваю с благодарностью.

— Не за что, — она пожимает плечами и, помедлив, добавляет: — Удачи.

Удача мне понадобится, это точно.

Поспать удаётся совсем немного, подскакиваю на рассвете. Из соответствующих тематических групп в социальных сетях удалось выяснить место и время этого их исторического сражения, так что я, глотнув кофе, сажусь за руль и приезжаю на место как раз к началу. Непонятно только, где искать Алину.

База отдыха, поблизости от которой проходит мероприятие, совершенно пуста. Похоже, все сейчас на поле. Осмотревшись, решаю пойти к конюшне. Вроде именно с той стороны, издалека, долетают отголоски металлического звона. Но дойти до приземистого, вытянутого в длину строения не успеваю.

Из-за угла доносится топот копыт, и на дороге показывается всадник. Всадница. Маленькая девчонка на здоровенной лошади, в первую секунду меня поражает, как такая малышка управляется с животным, а потом…

Эту картину я запомню на всю оставшуюся жизнь.

Это. Просто. Невероятно…

Боже ты мой, я и представить себе не мог… Мне не хватает кислорода, с трудом втягиваю в себя воздух и понимаю, что не дышал всё то время, пока Алина не остановилась.

Всегда знал, что она самая настоящая амазонка. Перед такой женщиной только на колени упасть…

Улыбающаяся, волосы заплетены в толстую косу, за спиной лук и пустой колчан, она легко, словно играючи, спрыгивает с лошади. Хлопает животное по шее, поворачивается и застывает на месте, глядя на меня.

Алина

— Что ты здесь забыл?!

— Я… ты такая красивая, — выдыхает он, не сводя с меня глаз.

Первая секундная радость — приехал! нашёл! — тут же сменяется злостью. Как говорится, фиг вам, «национальная индейская изба», товарищ полковник!

Впрочем, по его виду и так понятно, что он не ждёт особо бурных восторгов с моей стороны.

— Алина, я… хотел поговорить… хотел объяснить… хотел извиниться, — наконец выдаёт он.

— Путаетесь в показаниях, Полкан Игоревич, — расправляю плечи, продолжая держать Звёздочку в поводу.

Слегка тяну лошадь за собой — надо отвести её в конюшню, почистить. Мужчина идёт следом. У дверей нехотя поворачиваюсь.

— Лучше не заходи.

— Почему?

— У меня, как выяснилось, аллергической реакции на лошадей нет. Но риск был высокий. У тебя тоже высокий, из-за аллергии на шерсть, — поясняю неохотно.

— Хорошо, — он слабо улыбается, — я подожду здесь. Спасибо, что предупредила.

— Не обольщайся, — бурчу себе под нос. — Не хватало ещё тут откачивать тебя.

Завожу Звёздочку внутрь, довожу её до стойла. Подхватываю с полки щётку со скребницей. Вот пусть стоит теперь и ждёт, пока не закончу! Но мой план рушится — из-за угла выходит Юлия.

— О, Алин, ты уже вернулась? Ну, как всё прошло?

— Хорошо, — невольно улыбаюсь. — Звёздочка — лучшая напарница!

— Это точно, — улыбается девушка, подходя к нам. — Ладно, давай, я сама её почищу. А ты иди, тебя вроде там ждут? — подмигивает.

Вдаваться в подробности не хочется, так что я, вздохнув, прощаюсь с лошадкой, обещаю, что как-нибудь приеду покататься, и выхожу из конюшни. Полкан тут же отлипает от стены, у которой стоял, прислонившись.

Мрачно смерив его взглядом, иду в главный корпус базы отдыха, где находится большая гостиная и столовая. Туда надо отнести весь реквизит. Всё это время мужчина, как приклеенный, не отстаёт от меня. А я успеваю накрутить себя до такой степени, что искры из глаз летят.

Приехал он! Соизволил! Ни словечка от него не было с самого дня, как я ушла из офиса, а теперь ходит с видом побитой собаки!

Сердито пыхтя, стягиваю с себя колчан, осторожно кладу лук. Откладываю и хлыст, пристёгнутый к поясу — надо было его Юле отдать, а у меня из головы вылетело.

— Так и будешь молчать? — слышу осторожное из-за спины.

И это оказывается последней каплей.

— Ну давай, обсудим ситуацию! — подхватываю со стола оставленный было хлыст и оборачиваюсь.

— Э-э-э… — Полкан с опаской смотрит на девайс в моих руках и пятится подальше от меня. — Милая, может быть, ты положишь этот… эту… штуку, и поговорим спокойно?

— Да я спокойна! — делаю шаг вперёд. — Спокойнее некуда!

— Малышка, это всё просто недоразумение…

— Недоразумение?! — у меня темнеет в глазах от бешенства. — Так это из-за недоразумения ты обвинил меня во всех грехах и уволил?!

— Я тебя ни в чём не обвинял! — он ещё и возмущается.

— Ах ну да, как же я забыла, ты просто факты перечислил! Спасибо огромное, благодетель ты мой, — издевательски кланяюсь, — я видимо должна быть благодарна, что ты меня под арест не посадил!

— С ума сошла?!

— Это я-то?! Ах ты!.. — замахиваюсь, но он уворачивается.

— Алина!

— Гад!

— Да стой ты!

— Паразит!

— Дай же объяснить! Ай!

Я всё-таки достаю его кончиком хлыста по бедру, но подбираюсь слишком близко. Мужчина перехватывает мою руку и впечатывает меня в стену, прижимая всем телом и не давая вырваться.

Мы оба тяжело дышим, я сдуваю с лица выбившуюся из растрепавшейся косы прядь и дёргаюсь, правда, безуспешно.

— Пусти!

— Нет, пока ты не выслушаешь, — он крепко, но бережно сжимает мои запястья. — Прости меня, я виноват! Очень виноват! Но у меня не было другого выхода!

— Да ты что?! — выпаливаю ему в лицо.

— Я знал, что они не остановятся, если я во всеуслышание объявлю, что обвинения против тебя — чушь и глупость! Тебя подставляли профессионалы, понимаешь? И подставить хотели не только тебя, но и меня тоже. Я не мог… это был самый безопасный вариант для тебя. Павел решил, что я поверил, и расслабился.

— Павел, значит, — я откидываю голову назад, упираюсь затылком в стену.

— Он арестован. И владельцы строительной компании, — кивает Полкан.

— Всё это замечательно, но ты что, не мог позвонить?! Написать?! Хоть два слова? Все эти дни, пока я сходила с ума, пока рыдала сутки напролёт…

— Прости, — он смотрит на меня виновато, качает головой, — это было небезопасно, я не хотел подвергать тебя напрасному риску…

— Всегда можно найти безопасный способ передать информацию! Ты не в мафиозном клане под прикрытием сидел. Если бы хотел, ты это сделал! Мог приехать к родителям и передать матери, чтобы написала она, мог перехватить на работе Сашу и попросить подойти ко мне на тренировке, много чего мог! Но не сделал, — не отрываясь, смотрю ему в лицо, успеваю заметить, как на секунду уходит в сторону его взгляд, и тут мне приходит в голову…

В груди сжимается.

— Ты что… Ты на самом деле подозревал меня?

— Нет! Нет, я не верил… не хотел этому верить, я…

— Не хотел. Но на какие-то доли процента допускал, что это всё-таки возможно, так ведь? — смотрю на мужчину, и он отводит глаза. — Ты не доверял мне до конца.

— Алина, — он говорит торопливо, умоляюще, — ты должна, должна понять! Я же… я следак, следователь до мозга костей, я не могу по-другому, у меня голова так устроена! Я обязан просчитывать все варианты, я столько лет этим занимался! Абсолютное доверие — это что-то нереальное в моём случае, малышка… Пожалуйста, пойми!

Да, я понимаю, хочу сказать ему. И я правда понимаю. Но… всегда есть это проклятое «но». В моём представлении отношения без доверия построить нельзя.

— Отпусти меня, — прошу устало.

Он осторожно отстраняется, расцепляет пальцы на моих запястьях.

— Я тебя выслушала, — выпрямляюсь, расправляю плечи и делаю первый шаг мимо него, к выходу.

— Ты не можешь так уйти! — он заступает мне дорогу, в его глазах мечутся эмоции, которые я отказываюсь видеть. — Ты нужна мне! Я не смогу без тебя! Я… люблю тебя! Алина, я тебя люблю, слышишь?!

— Иногда этого мало, — качаю головой. — Любовь — это ещё не всё, товарищ полковник.

Мужчина начинает задыхаться, а я подхожу к нему, протягиваю руку, легко провожу пальцами по щеке, поглаживая.

— Малышка, прошу тебя… не надо…

— Я тебя тоже люблю, — говорю тихо.

Поворачиваюсь и выхожу из комнаты.

— Так, а ну вылезай оттуда!

Голос сестры доносится до меня глухо из-за одеяла, которое я натянула себе на голову.

— Я сказала, вылезай!

Вцепляюсь в спасительную ткань, которую начинают с меня сдёргивать, но ничего не выходит, руки слабые. Наверное потому, что я лежу уже четвёртый день и почти ничего не ем.

— Посмотри, во что ты себя превратила!

Передо мной стоит сердитая Мари. Закрываю глаза. Никого не хочу видеть, слышать, вообще ничего не хочу. Я даже плакать устала. Слёз нет.

— Сил нет смотреть на тебя, — сестра злится. — Ну что мне сделать?!

Оставить меня в покое.

Ага, как же. Так мне и дали вволю пострадать. Спустя пару минут на меня обрушивается не меньше трёх литров ледяной воды.

— Сдурела?! — подскакиваю из постели как ошпаренная.

— Ой, ну надо же, встала! — фальшиво удивляется Мари, ставя пустое ведро около кровати. — Я чай заварила. Переодевайся, сушись и выходи на кухню, поговорим.

М-да. Сестринская поддержка как она есть. Но на кухне меня действительно ждёт чай, а ещё аромат до сих пор тёплых пирожков с капустой и с мясом. В животе урчит.

— Недавно испекла, специально в полотенце завернула, чтоб не остыли, — сестра подталкивает меня к стулу. — Садись, поешь, а то на лице скоро одни глазищи останутся.

Насупившись, устраиваюсь за столом, но выпечка такая вкусная, что настроение само собой немного поднимается.

— Алинка, солнышко, ответь-ка мне, дорогая сестрица, — начинает Мари, когда я утоляю первый голод, — ты решила себя уморить во цвете лет, а? Для этого есть какая-нибудь причина, столь же возвышенная, сколь и идиотская?!

— Нет, — бормочу мрачно. — Просто я дура.

— Большинство дур прекрасно устраиваются в этой жизни, — философски замечает сестра, — иногда — да что там, гораздо чаще — значительно лучше, чем всякие умницы. И живут себе, горя не знают.

— Очень смешно, — хмыкаю в ответ и вздыхаю.

— Так, давай сразу уточним, — Мари подсаживается ближе, гладит меня по плечу, — мне пора ехать кастрировать Богатырёва?

Смотрю на неё круглыми глазами и начинаю истерически смеяться.

— Не надо пока, — утираю слёзы, выступившие на глазах.

— Значит, думаешь, что ещё пригодится? — улыбается сестра.

— Ох, Мари, — роняю голову на сложенные руки. — Ну почему я такая принципиальная идиотка?! Ведь он же извинился! Сказал, что я ему нужна! В любви признался! — застонав от бессилия, сжимаю виски ладонями.

— Ого, — сестра хмыкает, — сильно его прижало. Но раз ты здесь, значит, недостаточно извинился и недостаточно показал свою любовь. Алин, если ты ему нужна, если он тебя любит — он сделает всё, чтобы тебя вернуть. А если не сделает — значит, нахрен он тебе такой сдался?!

Поднимаю голову и смотрю на сестру.

— Я знаю, что ты права, — почти шепчу, — но от этого не легче.

— Понимаю, дорогая, — Мари сочувственно мне улыбается. — Но в любом случае, один идиот мужского пола — не повод хоронить себя заживо! Тебе ещё повезло, знаешь ли! На моём пути этих идиотов было куда больше одного.

— Он не идиот, — бурчу недовольно. — Он… просто…

— Не ищи ему оправданий, — качает головой Мари. — Пусть сам ищет. Найдёт — расскажет — прощения попросит — простишь!

Отворачиваюсь от неё.

— Вижу, что простишь, — сестра улыбается. — Влюблена ты в него по уши, сестрёнка. И он в тебя, судя по всему, тоже. А теперь вставай и приводи себя в порядок! Нас Аня с Никитой уже давно к себе зовут. Даю тебе час на сборы, а потом Илья с Ярославой за нами заедет!

У Добрыниных всё как всегда — полно народу, шум, беготня детей вперемешку с котами. Но что мне у них нравится — никто не будет тебе надоедать. Хочется тебе — сядь в уголочке и сиди. Чем я благополучно и занимаюсь, устроившись в одном из раскладных садовых кресел, стоящих среди пары деревьев и нескольких кустов, пока мужчины в стороне занимаются мангалом, а женщины болтают на веранде. Мне отсюда её не видно, она за другим углом дома.

— Давайте все за стол! — громко говорит Никита, и я вздыхаю.

Надо вставать, но не хочется. А Добрынин вдруг проверяет мобильный, чему-то ухмыляется и поворачивается ко мне.

— Алин, не торопись, — суёт руки в карманы, улыбка у него становится шире. — К тебе пришли.

— Что? — непонимающе хмурюсь, поднимаю голову и тут же зависаю с приоткрывшимся ртом.

По тропинке в мою сторону идёт Полкан. Равняется с Никитой, тот что-то негромко говорит ему, мужчина кивает. Добрынин быстро уходит. Остальные уже все на веранде, оттуда доносятся голоса, но никого не видно. Нас… специально оставили наедине?