Так велика моя любовь

Глава 10

Лучи утреннего солнца осветили землю, рассеяв потоки яркого света по бескрайнему небосклону. На востоке небо окрасилось в ярко-розовые тона, теснившие к западу темные серовато-синие тени. Пушистые белые облака, украсившиеся золотистыми ободками, начинали сиять слепящим светом, когда проплывали мимо лика солнца. И на фоне всего этого великолепия темный силуэт стоявшего на вершине холма замка выглядел как нечто инородное, грубо нарушавшее всеобщую гармонию. Он походил на медленно разваливавшегося часового. Его мрачное присутствие вполне могло бы служить напоминанием о том, что все попытки человечества тщетны и скоротечны по сравнению с божественными и вечными творениями вселенной.

Максим распахнул затянутое инеем окно и взглянул на открывшийся перед ним вид. Он с наслаждением втянул свежий, с привкусом мороза воздух, потоки которого, обласкав его обнаженное тело, унесли с собой последние остатки сна. Он вытянул вперед правую руку и внезапно вздрогнул, так как мышцы на спине болезненно напряглись, — именно таким образом довольно часто давала о себе знать недавняя рана.

Ворвавшийся в окно порыв ветра заставил Максима поежиться и напомнил, что нелишне прикрыть плечи шерстяным плащом. Он высунулся в окно, и его взгляд еще долго свободно путешествовал по окрестностям, прежде чем остановился на дворовых постройках. Унылая улыбка тронула его губы, когда он принялся изучать свое недавно приобретенное владение. После стычки с Гансом Рубертом прошла почти неделя, однако эта покупка не сделала его богаче. Сказать, что он потерял состояние, — значит, ничего не сказать: в соответствии с личным указом королевы он не имел права требовать ни своих владений, ни титула. Если бы ему когда-нибудь разрешили вернуться в Англию и восстановили во всех правах, он бы в первую очередь представил Елизавете доказательства своей невиновности. Но как претворить все это в жизнь? Задача не из легких, поэтому потребуется здорово пораскинуть мозгами.

Максим услышал, как заржали лошади, требуя утреннюю порцию овса, и понял, что Фич и Спенс уже убираются в стойлах. Его взгляд скользнул по дороге, которая проходила через главные ворота. Охваченный внезапным любопытством, он еще дальше вытянул шею, чтобы заглянуть в окно, расположенное прямо под ним. Вполне возможно, что маленькая чертовка уже проснулась и теперь старательно придумывает новые козни против него. Однако он не увидел ничего, что подтверждало бы его предположения. Внезапно створки окна, которые только секунду назад были плотно закрыты, распахнулись, и его взору явилась Илис. Она завернулась в свободно свисавшее меховое одеяло. Девушка выплеснула во двор грязную воду из ведра — и терпение Максима было вознаграждено видом жемчужно-белой кожи и розовых сосков.

Даже не взглянув наверх и не подозревая, чем одарила Максима, Илис закрыла окно. Максим потер замерзшие руки и, ощутив прилив сил и радость встречи нового дня, рассмеялся. Ведь сейчас, после своего ночного приключения, когда он уже не воспринимает ее как ребенка, нуждающегося в хорошей порке, можно наслаждаться битвой с женщиной, отличающейся красотой и обладающей восхитительным телом.

Насвистывая незатейливый мотивчик, Максим закрыл окно и поставил котелок на огонь. Помывшись и тщательно выбрившись, он надел замшевые панталоны, темные чулки и тонкую полотняную сорочку. Накинув сверху кожаный дублет и натянув высокие сапоги, он двинулся к двери.

Продолжая пребывать в прекрасном расположении духа, Максим вышел из комнаты и направился вниз. Проходя мимо спальни Илис, он отметил, что ее дверь приоткрыта. Почти спустившись, он услышал звяканье медных котелков и, взглянув на очаг, обнаружил, что его подопечная готовит завтрак. В течение последних нескольких дней он старался находиться как можно дальше от девушки — рано вставал и уезжал на охоту или осматривал свои владения. Но сегодня он словно бы увидел ее заново. Она была так очаровательна и даже в грубом шерстяном платье вполне могла затмить любую красавицу в самом роскошном туалете. Волосы Илис были собраны на макушке и стянуты потрепанным лоскутком. Мягкие локоны свободно струились по плечам. Вид этой темно-золотистой массы мог бы вызвать у любого мужчины целый вихрь образов и привести к единственной мысли — ее запросто похитили бы только ради этих дивных каштановых волос. На мгновение Максим замер, остановив взгляд на сокровище, которое только недавно лицезрел из окна. Однажды во Флоренции ему посчастливилось увидеть «Рождение Венеры» Боттичелли. Он восхищался мастерством художника, создавшего такую прекрасную картину. И сейчас в этой девушке он увидел живое воплощение утонченного и изысканного образа женственности той безжизненной богини.

— Рад, что вы воспользовались моим советом и нашли себе достойное занятие, — не удержался и поддел ее Максим. — Я не сомневался, что это вам удастся, если только немного призадумаетесь.

Илис повернулась и подняла на него горевшие гневом глаза. Ее так и подмывало рассказать ему, с каким трудом ей удалось привести в божеский вид эту груду камней, но если он слеп и до него не доходит, что его слуги настоятельно нуждаются в примере и твердой руке, тогда она покажет ему всю глубину его тупости.

Уперев руки в бока и выразив тем самым все свое презрение, Илис достойно отпарировала удар:

— Вот это да! Добрый хозяин дома наконец снизошел до того, чтобы почтить нас своим присутствием. Не слишком ли поздно, милорд? Клянусь, миновало несколько часов с тех пор, как я встретила, рассвет.

— Всего один, если быть точным, — с исключительной любезностью заметил Максим.

— Замечательно! Устроим по этому поводу праздник — все подданные уже готовы насладиться плодами вашей небывалой щедрости.

Она подошла к котелку, переложила кашу в деревянную миску и с грохотом опустила ее на стол перед стулом Максима.

— К вашим услугам, милорд.

— Вы исключительно добры, сударыня, — ответил он с поклоном. — Более того, ваша внешность доставляет эстетическое наслаждение. Уверен, если бы придворным красавицам хоть раз одним глазком посчастливилось увидеть ваши прекрасные одежды, они бы все кинулись шить себе новые туалеты. Ведь ваше платье просто ослепительно.

Его поддразнивание привело Илис в неистовство.

— Это уж точно! Оно является ярким свидетельством щедрости моего господина. — Девушка вытянула тонкую ручку, осуждающе указывая на Максима, который в этот момент усаживался за стол. — Взгляните, как он отказывает себе во всем ради того, чтобы остальные могли в полной мере воспользоваться его богатством и покровительством. Должно быть, его платье стоит не дороже…

Длинный и тяжелый кухонный нож, находившийся в руке девушки, просвистел в воздухе и отсек здоровый кусок от лежавшей на деревянной доске буханки, что заставило Максима вздрогнуть и повергло в несказанное изумление. Илис удостоила его ангельской улыбкой и, пожав плечами, как ни в чем не бывало закончила:

— Несколько золотых соверенов.

Максим фыркнул и на некоторое время отвлекся от нее, чтобы попробовать кашу. Когда он вновь взглянул на Илис, на его лице было написано отвращение.

— Да, сударыня, ваше умение готовить пищу оставляет желать много лучшего, — заключил он. — Щепотка соли явно не помешает.

— Конечно, милорд.

Илис забрала у него миску и повернулась к очагу. Спустя секунду она осторожно поставила ее перед Максимом.

— Возможно, это вам больше по вкусу?

Когда она наклонилась к нему, до Максима донесся восхитительный аромат свежести, и его взгляду, прикованному к ее груди, на мгновение открылось нежное тело, по своему совершенству сравнимое только с тончайшим фарфором. И аромат, и белоснежная кожа девушки подействовали на него возбуждающе, и он ощутил некоторую неловкость, когда почувствовал, что кровь быстрее заструилась по жилам.

Илис выпрямилась и, к своему удивлению, увидела, что его взгляд повторил ее движения, как бы не желая отрываться от выреза платья. Она покраснела и несколько натянуто спросила:

— Прикидываете, кем бы заменить Арабеллу?

Максим ухмыльнулся, решив не давать ей пощады.

— Вы просто не способны выполнить подобную задачу, дорогая, поэтому не стоит тешить свое тщеславие. — Довольный своим ответом, он зачерпнул ложку каши и отправил в рот. Спустя секунду на его лице отразился непередаваемый ужас, и он приник к кружке с водой.

— Теперь соли достаточно, милорд? — с преувеличенной любезностью осведомилась Илис.

О, как она сожалела, что вместе с хлебом не отхватила ему палец, а потом не насыпала на рану соли!

Посмотрев на нее, Максим поднялся и, схватив миску, вывалил ее содержимое в огонь. Каша попала на бревно и тут же запузырилась и зашипела, испуская при этом тошнотворный запах. Он наложил из котелка новую порцию, добавил немного соли и сел за стол.

Почувствовав на себе его тяжелый взгляд, Илис отвернулась, а Максим принялся за еду. Всем своим видом показывая, что она здесь ни при чем, девушка суетилась вокруг очага. Взяв метлу, она стала подметать пол. В течение нескольких минут она прилежно работала, двигая табуретки и отставляя их в сторону. Казалось, ее усердие сродни некоему безумству — до такой степени она была поглощена уборкой. Сначала пыль от метлы поднималась маленькими буранчиками, но потом, по мере того как взмахи Илис приобретали более энергичный характер, пыль стала взметаться облаком. Вскоре девушку окутала серая дымка, которая постепенно захватывала все пространство, пока не добралась до стола. Маркиз внезапно поперхнулся и с силой грохнул ладонями о стол. Его яростный вопль сотряс здание до самого основания, — Прекрати, ведьма!

Илис подчинилась и оглянулась через плечо, окинув Максима взглядом, полным ледяного удовлетворения.

— Моя работа причиняет какое-то неудобство милорду?

Максим закашлялся, помахал рукой перед лицом, пытаясь хоть немного разогнать пыль, и указал пальцем на противоположный конец стола.

— Сядь, женщина!

— Ведьма? Женщина? — Илис гордо вздернула свой изящный носик, в ее глазах отразилось презрение, а брови вопросительно изогнулись. — Милорд, вы обращаетесь ко мне?

— Да! — рявкнул Максим. — И к таким же, как ты — будь они суками, ведьмами, девками или дамами! — Он воздел руки к потолку и с мольбой поднял глаза.

Этого жеста Илис пропустить не могла.

— Как нехорошо просить помощи наверху, милорд. Поверьте, ваш покровитель находится в прямо противоположном направлении и только и ждет случая поджарить вас на костре.

Максим ошарашенно посмотрел на девушку, потом медленно покачал головой:

— Я же говорил Николасу, но он не захотел слушать.

— Николасу? — заинтересовалась Илис.

— Да, Николасу, — кивнул Максим. — Он спросил, можно ли ухаживать за вами.

— Вот как! — Голос девушки зазвучал резко. — А вы дали ему разрешение, милорд?

— Он заедет сегодня примерно в полдень.

Теперь настала очередь Илис вскочить и стукнуть по столу.

— Как мило с вашей стороны, мастер[22] Сеймур, дать свое согласие!

— Я ничего ему не давал, за исключением совета, — спокойно ответил Максим. — У меня нет никакого права говорить «да» или «нет». Просто я предложил ему самому спросить вас об этом. Если уж быть до конца честным, я попытался отговорить его, однако он был полон решимости, и тогда я посоветовал надеть доспехи, шлем и прихватить с собой щит, если ему дорога его шкура.

— Ах ты!.. — Синие глаза засверкали, а губы так плотно сжались, что побелели. — Ты смеешь трепать мое имя и порочить мою репутацию со своими собутыльниками! О!

Пальцы девушки непроизвольно сложились в кулак, и, почувствовав, что больше не в силах выносить его насмешливую ухмылку, она развернулась и бросилась к лестнице. Если этот безмозглый остолоп думает, что выиграл битву, ему придется дорого заплатить за подобную самонадеянность. Остановившись на средней ступеньке, Илис резко спросила:

— Не могли бы вы прислать наверх Фича и Спенса? И пусть принесут несколько ведер воды! У меня появилось желание опробовать ванну, которую я нашла в своей спальне.

Вскоре после полудня Максим, вернувшийся после очередного обследования границ владения, заметил из окна своей комнаты приближающуюся к замку небольшую кавалькаду с капитаном фон Райаном во главе. Он открыл окно, чтобы получше разглядеть гостей. Их вид вызвал у него смех. Николас всегда испытывал склонность к пышным одеяниям, и это действительно шло ему. Сегодня его костюм по своей роскоши не уступал королевскому. И в самом деле, изобиловавший золотыми галунами плащ просто ослеплял своим блеском. Должно быть, меховая подкладка плаща служила достаточной защитой от мороза, если Николас восседал на своей лошади так, словно стояла теплая весенняя погода. Одной рукой он держал повод, а другую положил на талию и отвел так, чтобы сквозь распахнувшиеся полы плаща были видны дублет и пышные панталоны из малинового бархата. Берет с роскошным пером был лихо заломлен набок. Даже на большом расстоянии Максим разглядел украшавшую грудь Николаса тяжелую золотую цепь с переливавшимися на солнце камнями.

Два дружинника, один из которых ехал впереди капитана, а другой — сзади, были облачены в начищенные доспехи. Их поднятые вверх алебарды свидетельствовали о решимости защитить своего хозяина от всех, кто осмелится напасть на него. За этой троицей следовал довольно упитанный человек, который вед за собой навьюченную всевозможными узлами, бочонками и корзинами лошадь. Его собственный буцефал едва не прогибался под внушительным весом седока. В довершение ко всем бедам несчастного коняги ему приходилось также тащить на себе множество медных котелков и прочей кухонной утвари, громыхание которой было слышно на всю округу.

— Вот и прибыл наш ухажер, — с веселым смешком заключил Максим.

Спустившись вниз, он вышел на улицу, где решил дожидаться гостя. Он замер на верхней ступеньке в довольно вызывающей позе — расставив ноги и уперев руки в бока. Резкий ветер трепал его коротко подстриженные волосы. Лицо ганзейского капитана, приближавшегося к безжизненным на первый взгляд развалинам, выражало отвращение. Заметив встречавшего его хозяина, Николас пришпорил лошадь и направил ее к мосту через ров.

— Максим! — бодро воскликнул он. — Как поживаешь, мой добрый друг?

— Прекрасно, — ответил Максим. — Сегодняшнее утро встретило меня изумительной картиной, ублажившей мой взор.

— Ja, должен признать, сегодня был на удивление красивый рассвет, — кивнул Николас и обвел взглядом обрушившиеся стены и ветхие дворовые постройки. — Хотя мне трудно представить, как тебе удается наслаждаться фидом, открывающимся из этих развалин.

— Человек никогда не знает, где ему откроется нечто удивительное и прекрасное. Часто бывает так, что это находится прямо у него под носом, — заметил Максим, мысленно представив, что ему посчастливилось увидеть сегодня утром.

— Но только не здесь! — убежденно заявил Николас.

Рассмеявшись, Максим спустился по лестнице.

— Как я вижу, ты не внял моим советам и решил самостоятельно во всем убедиться. Пока ты еще не ранен, пока твои руки-ноги на месте, проходи в дом и погрейся у камина.

Николас спешился и отдал повод Спенсу. Капитан еще раз оглянулся по сторонам. От его взгляда не ускользнуло, что стены покрыты трещинами, а крыши дворовых построек похожи на решето.

— Я надеялся, что будет куда пристроить лошадей.

— Вон туда, — указал Максим в сторону конюшни. — Вполне надежное укрытие и защищает от ветра. А за конюшней есть помещение с очагом, где могут разместиться твои люди. Фич позаботится, чтобы их накормили и дали по паре кружек эля, дабы разогреть кровь.

— Только бы не переборщить с элем, — посоветовал Николас. — Они должны быть готовы к тому, чтобы к фечеру фернутья домой.

Упитанный мужчина подхватил котелки и сковородки и, громыхая, заспешил в дом. Максим не отрывал от него веселого взгляда, пока тот не скрылся за дверью.

— Я привез герра Дитриха, своего повара, чтобы он приготовил достойное сегодняшнего случая пиршество, — объяснил Николас. — Уверен, здесь есть один человек, которого эта новость приведет ф неописуемый фосторг.

— Все лучше, чем пересоленная отрава, — проворчал Максим. — За последнюю неделю я только это и ел.

Николас усмехнулся и протянул хозяину дома руку; тот ответил дружеским рукопожатием.

— Не кажется ли тебе, что твой эскорт несколько великоват для небольшого путешествия? — заметил Максим, кивнув в сторону дружинников.

— Осторожность никогда не помешает, — подмигнув, признался Николас. — Честно говоря, я хотел произвести фпечатление на даму.

— А я-то решил, что ты взял их как раз для защиты от дамы, — уколол его Максим и тут же расхохотался, увидев, как смутился капитан.

Хлопнув гостя по спине, он провел его в зал. Николас, своим нарядом напоминавший Генриха VIII Английского, с изумлением оглядел помещение. Расставив ноги и подбоченившись, он распахнул плащ.

— Ja, теперь я понимаю, почему горожане никогда не бывают ф замке. Они ферят, что здесь фодятся привидения, и судя по его фиду…

Фич метнулся к выходу, но споткнулся и головой вперед рухнул на своего приятеля, который замер на месте, услышав слова гостя, возбудившие их богатое воображение.

Придя в себя, они притащили повару, взявшему на себя управление кухней, несколько узлов и каждый раз, заходя в зал, испуганно оглядывались, словно ожидая, что из угла на них вылетит призрак.

— Это мрачное и недоброе место, — продолжал Николас. — Оно порочит слово «замок».

— Ты приехал уже после того, как был наведен некоторый порядок, — с кривой усмешкой ответил Максим. — Представь, что здесь было, когда они привезли ее сюда.

Ганзейский капитан фыркнул:

— Трудно поверить, что может быть хуже.

Маркиз подвел его к креслам возле очага.

— Присаживайся, мой друг. Отдохни.

Стянув перчатки, Николас опустился в кресло и наклонился вперед. Опершись локтем на левое колено и положив сжатый кулак на правое, он пристально взглянул на хозяина.

— Итак, приятель? Что ты скажешь? Девушка согласилась?

— Трудно сказать, Николас, — пожав плечами, уклончиво произнес Максим. — Она себе на уме и не доверяет мне.

— Но ты предупредил ее? — настаивал капитан.

— Да.

— И она ничего не ответила?

— Ничего такого, что могло бы раскрыть ее намерения.

— Ух! — Николас в ярости шлепнул себя перчатками по ноге. — Проклятая неопределенность! Она терзает меня!

Максим подошел к столу, налил немного медового напитка в кубок и подал его расстроенному капитану.

— Вот, это прибавит тебе отваги.

Фон Райан взял кубок и залпом осушил его под подозрительным взглядом хозяина. Потом протянул Максиму пустой кубок, и тот, подняв флягу, вновь наполнил его.

— Я никогда не видел, чтобы ты так переживал из-за какой-то девчонки, — заметил Максим, придвигая к себе кресло. — Помню, как ты приезжал в мое поместье и рыскал по округе в поисках молоденьких, достойных твоего внимания дамочек. И ведь ты не ограничивался какой-то одной…

— Не надо, Максим, — с упреком оборвал его Николас, однако уголки его губ тронула добродушная улыбка. — Ты же знаешь, что я просто святой.

— Осторожней, фон Райан! — предупредил его Максим. — Господь в наказание может поразить нас молнией, поэтому умоляю тебя не забывать, что в настоящий момент этот замок — мое единственное пристанище с целой крышей.

— Что ты имеешь ф фиду? — с вызовом обратился к нему Николас, притворившись, что разгневан. — Я требую объяснений.

Бровь Максима скептически изогнулась.

— Мне известно о клятвах, данных членами Ганзейского союза, — улыбнулся он, — но среди ганзейцев есть такие, кто по-своему понимает эти клятвы. В глубине души они похотливые развратники, стремящиеся завоевать любую симпатичную девушку, которая привлекла их внимание. — Он пожал плечами. — Это не мое дело, строго ли ты соблюдаешь клятвы и дисциплинирован ли. Ты с колыбели был мошенником, а я в некоторой степени ответствен за то, что девушка оказалась здесь. Я знаю, ты отнюдь не невинное создание.

— Как и ты! — отпарировал Николас.

Максим весело рассмеялся.

— Но я никогда и не утверждал обратное.

Язвительное замечание достигло своей цели, и взгляд холодных голубых глаз устремился на Максима.

— Ах ты, негодяй! — беззлобно возмутился Николас. — Ты порочишь мою репутацию.

— Это невозможно, потому что ты уже давно сделал это сам. Кроме того, я всего-навсего обозначил разницу между тобой и мной, дружище.

Николас склонил голову, принимая упрек приятеля.

— Я признаю, что из нас двоих я более грешен.

Губы Максима медленно растянулись в улыбке.

— Я давно знаю это.

— Но девушка… Она так отличается от других. Она тронула мое сердце.

Максим так энергично фыркнул, что едва не выпрыгнул из кресла.

— Умоляю тебя, Николас, будь осторожен с ней. Если ты предложишь ей свое сердце, она в два счета разорвет его на мелкие кусочки. — Он не забыл своего прокушенного уха. — Это злобная и бесстрашная фурия.

— Разве не я переправил ее через Северное море? — с горячностью напомнил Николас, стремясь защитить девушку. — Ja, согласен, она отважна, но действительно ли ф ней столько злобы? Nein! Она просто борется за свою свободу. А ты бы поступал по-другому?

— Я бы по крайней мере прислушался к разумным доводам.

— Разве для девушки не разумно стремиться фернуться домой и настаивать на этом? А фот то, что сделали с ней, было крайним безрассудством.

— Это была ошибка, — покорно согласился Максим. — Уверен, Арабелла с радостью согласилась бы жить здесь, если бы мои люди не напутали.

— А ты спрашивал ее?

Этот простой вопрос заставил Максима нахмуриться.

— Я собирался. — Он опустил глаза и принялся разглядывать содержимое кубка. — Я собирался сделать это в день свадьбы. Я хотел успокоить Арабеллу и предупредить, что ее похитят из Бредбери. — Он поднял голову, его лицо было искажено гневом. Губы плотно сжались. — Но моя попытка провалилась, потому что по дороге я случайно встретил госпожу Редборн, которая узнала меня. Складывается впечатление, будто с самого начала она все время вертелась у меня под ногами.

— Ja! — громко расхохотался Николас. — Я слышал о твоих проделках в Бредбери-Холле. Ты смело фыступил против Эдварда, и тем более ф собственном доме! — Он опять рассмеялся. — Ходят слухи, что теперь Эдвард запирает на ночь дверь и фыставляет охрану. Тебе удалось поселить страх в душе бедного сквайра. — От смеха у него на глаза навернулись слезы, и только разгневанный взгляд Максима заставил его остановиться. — Фозможно, за время своих скитаний ты слишком привык к свободе и независимости, поэтому-то тебе и кажется, что девушка путается под ногами.

Максим издал недовольный возглас:

— С первой минуты она всячески мешала мне в достижении моей цели.

— А какова твоя цель, Максим? Что заставило тебя так поступить? Любовь к Арабелле или желание отомстить ее отцу?

— Я всего лишь хотел помешать свадьбе, чтобы успеть… — Каверзные вопросы приятеля и необходимость оправдываться вызвали у Максима неприятное чувство, и он нахмурился. — Великий Боже, неужели ты думаешь, что я стремился бы жениться на Арабелле, если бы не ставил ее выше всех остальных женщин?

Николас откинулся на спинку и пристально взглянул на друга.

— Судя по тому, как ты отзываешься о ней, она красива и мягкосердечна. Может показаться, что ты поступаешь вполне логично, фыбирая такую женщину ф жены. Она будет покладиста, не станет предъявлять необоснованные требования, не нужно будет бояться скандалов. — Он помолчал и взглянул на Максима, чтобы убедиться, что тот внимательно слушает. — Ты не раз говорил, что должен обзавестись женой и семьей, дабы продолжить род. Но фот что мне интересно: как ты выбрал Арабеллу — сердцем или разумом? Кроме того, ты стремился заполучить ее из злобы на ее отца, предавшего тебя, или тобой двигала фсепогло-щающая страсть?

— Уверен, результатом нашего союза было бы успешное продолжение династии, — упрямо выдавил из себя Максим.

— Ты не можешь финить ее ф том, что она увлеклась другим. Фсе считали тебя погибшим.

— Это Эдвард в своем стремлении отхватить еще одно состояние заставил ее выйти за Реланда, — продолжал настаивать Максим.

— Да ладно, дружище, — оборвал его Николас. — Когда твои люди принесли тебя ко мне на корабль, ты едва дышал. Ты не умер за фремя путешествия только благодаря усилиям Раймонды. И лишь спустя месяц после этого ты смог ходить. Посочувствуй Арабелле, — попросил он. — По фсей фероятности, твоя смерть причинила ей боль, поэтому ей хотелось наконец-то обрести покой и счастье ф семейной жизни. Ты должен радоваться, что жив, для того чтобы искать другую женщину, которая согреет тебе постель.

— Я действительно благодарен за то, что остался жив! — воскликнул Максим. — Я очень благодарен, что, как мы и планировали, Спенс и Фич находились в спрятанной под мостом лодке. Они доказали свою преданность и готовность спасти мне жизнь. Только по необъяснимой случайности они никогда не видели Арабеллу, о чем сейчас я страшно сожалею. Не надо думать, будто отчаяние затмило мне разум и я не ценю ваших усилий сохранить мне жизнь!

Николас довольно долго молчал, прежде чем глухо пробормотал:

— Если ты дорожишь жизнью, мой друг, я осмелюсь предостеречь тебя.

Максим, терпеливо ожидавший продолжения, поднял на него преисполненный любопытства и удивления взгляд.

— Ты фстречался с Карром Хиллиардом, мастером гильдии?

Максим кивнул:

— Когда я возвращался из Англии, он рассказал мне, кем является на самом деле. Полагаю, тебе известно, что я плыл на его корабле.

— Карр Хиллиард фладеет множеством ганзейских судов и очень печется о прибыльности торговли. До следующего ганзата[23], где, по фсей фидимости, его снова изберут на эту должность, он остается представителем Ганзы. Это самое богатое и наиболее флиятельное лицо ф союзе.

— Он предложил мне обращаться к нему, если я окажусь в Любеке, — заметил Максим и вытащил из внутреннего кармана дублета кусочек воска с оттиском.

Взяв его и внимательно исследовав, Николас вынул из небольшого кармашка на сорочке золотую цепь, к которой была прикреплена медная печать. Она была небольшой, однако изображение на клейме было точно таким же, как на оттиске Максима.

— Это клеймо Ганзы. Такая печать есть у каждого капитана, который дает клятву фсегда держать ее при себе. — Он вернул Максиму оттиск. — Этот кусочек фоска способен открыть для тебя множество дверей. Феличина оттиска говорит о фысоком положении фладельца печати. Я забыл предупредить, что Карр Хиллиард, ко фсему прочему, чрезвычайно опасен. При малейшем подозрении он посылает людей под топор палача. В Любеке он обладает неограниченной фластью и гораздо сильнее, чем я, предан нашему делу. Согласен, я не лучший представитель ганзейцев. Я никогда не испытывал особой необходимости отгораживаться от мира или окружать себя ореолом таинственности, к чему так ревностно стремится союз. Когда ф молодости я был подмастерьем ф Ганзе, то фместе с десятком таких же юношей спал ф неотапливаемых и лишенных освещения конторах. Я даже прошел фсе ступени посвящения. Однако у меня сформировалось мнение, отличное от мнения других представителей Ганзы. Карр Хиллиард совершенно иного склада: он первым принимал участие ф ритуалах посвящения юношей… и убивал некоторых из них, предварительно намеренно усложнив их испытание до такой степени, что они превышали фсе человеческие возможности. Это мелочный и злобный человек, и мое фнимание привлек тот факт, что он из Любека наводил справки о причинах твоего пребывания в Гамбурге.

— С чего это он вдруг заинтересовался мной? — опустив глаза, спросил Максим.

— Его раздражает и злит то, что происходит ф наших портах и что творится с нашей торговлей, — ответил Николас. — Нас медленно, но верно вытесняют. Сто лет назад мы были хозяевами ф торговле от Балтики до Средиземноморья. Теперь же нам приходится бороться за фыживание. Елизавета против открытия наших контор ф Англии, и это оскорбляет Хиллиарда. Он уже лишился двух кораблей ф результате нападения Дрейка.

Внезапно Максим поднял голову.

— Да, я слышал об этом. Они были приписаны к Испании. Создается впечатление, что захват Филиппом английских судов с зерном в баскских портах прошлым летом дал королеве повод выпустить своих морских псов на травлю Испании.

— Фернувшись ф море, Дрейк стал для нас страшной угрозой! Ему нравится дергать за нос португальцев и испанцев, теперь он принялся за нас!

— Послушай, после совершенной Елизаветой несправедливости по отношению ко мне я не испытываю к ней особой любви, — проговорил Максим. — Но нужно смотреть фактам в лицо: за последние двести или триста лет Ганза здорово придушила английскую торговлю, распространив свою монополию по всему свету. И столько же времени они не платили Англии ни пошлин, ни налогов. С той поры, когда король Эдуард III брал взаймы у Ганзы и закладывал у нее фамильные драгоценности, английские купцы терпят страшные лишения в собственной стране. В соответствии с указом Эдуарда ганзейцы могли свободно торговать в Англии, но как только английские моряки заходили в ганзейские порты, их тут же бросали в тюрьму и обращались как с преступниками. Возможно, Елизавета не забыла о девяноста шести рыбаках, захваченных недалеко от Бергена. Члены вашего союза связали их по рукам и ногам, а потом бросили в море. Но если она и недолюбливает Ганзу, все ее устремления направлены против Испании.

— Мой друг, не допускай, чтобы Хиллиард услышал подобные рассуждения. Он сразу же арестует тебя как шпиона. Даже здесь, ф Гамбурге, Ганза однажды захватила сто пятьдесят иностранцев и обезглавила их, объявив шпионами. Стоит ли мне напоминать тебе, что тебя ждет такая же участь, если ты заденешь чувства Карра Хиллиарда?

Максим усмехнулся:

— Как ты думаешь, будь я шпионом, оказался бы я полумертвым на твоем корабле? Если бы я выполнял задание, то благодаря людям Елизаветы умер бы раньше, чем приступил к нему.

— Друг мой, я первым подтвержу, что ты не работаешь на Елизавету, но Карр Хиллиард фсе равно остается очень опасным. Если бы это было ф его силах, он посадил бы на трон Марию, что вполне отвечало бы его целям. — У Николаса не было желания продолжать разговор, однако к этому его вынуждала грозившая его другу опасность. — Его страшно заинтересовал заговор Трогмортона[24]. Нет сомнения, что он фынашивает ф голове нечто подобное, стремясь свергнуть Елизавету.

— А он знает, что меня обвинили в измене? — осторожно осведомился Максим.

— Ja, знает и, думаю, именно поэтому интересуется тобой. Фполне фозможно, он захочет купить твои услуги.

— Пусть только скажет — и я открою ему все, что он желает узнать.

— Хиллиард, между прочим, очень осторожен, Максим. Он опасается иностранцев и будет долго и тщательно фынюхивать, прежде чем рискнуть.

Максим обвел рукой зал.

— Разве ты не заметил в углах дружинников, готовых отразить любое нападение? Я нищий, у меня забрали все мое состояние. Что мне защищать?

— Наибольшую ценность, которая у тебя осталась, друг мой. Твою жизнь.

Максим отпил из кубка. Прошло довольно много времени, прежде чем сгоравший от нетерпения Николас, бросив взгляд на лестницу, произнес:

— Ты говоришь, что девушка ф своей спальне? Ей известно о моем приезде?

— Ее окна выходят на дорогу. Она не могла не заметить твоего приближения. Уверен, она испытывает твое терпение.

Николас вскочил.

— Я пойду и приведу ее сюда!

— Я бы посоветовал не провоцировать ее, — не отрываясь от кубка, пробормотал Максим.

Внезапно различив наверху какой-то слабый шорох, он посмотрел на лестницу.

— Ну вот, — с насмешливой улыбкой объявил он, — прекрасная дама наконец снизошла до того, чтобы почтить нас своим присутствием.

Вскочив, Николас в несколько шагов пересек зал и остановился возле лестницы. Максиму, весело наблюдавшему за другом, было очень любопытно, что наденет эта чертовка, чтобы поприветствовать своего гостя. Он выделил Илис немного денег на покупку одежды, однако не видел, чтобы она надевала какое-нибудь другое платье, кроме шерстяного. Судя по количеству воды, которую притащили ей Фич и Спенс, можно было по крайней мере быть уверенным, что она вымоется.

Внезапно в поле зрения Максима, продолжавшего смотреть на лестницу, появились шелковая туфелька и подол синей бархатной юбки. Когда же девушка показалась полностью, ему пришлось упереть локоть в подлокотник кресла, а большим и указательным пальцами взяться за подбородок: это был единственный способ придержать отваливавшуюся челюсть. Он ошарашенно наблюдал, как к Николасу обращаются с ласковым и изящным приветствием, и у него возникло впечатление, что эльфы похитили Илис и подменили ее совершенно другой девушкой, потому что сейчас перед ним была именно та красавица, которую описывал капитан.

Илис положила ручку на локоть капитана и позволила провести себя через зал. К этому времени Максим уже пришел в себя и поднялся, решив блеснуть своими манерами. Но девушка, громко восхищавшаяся богатым нарядом гостя, полностью игнорировала его.

— Поверьте! Вы просто ошеломили меня своим великолепием, кап…

— Николас, — с жаром и настойчивостью произнес тот.

— Как пожелаете… Николас, — промурлыкала Илис и слегка кивнула в знак согласия. — Вы оказываете мне честь.

У Максима от изумления глаза полезли на лоб. Ну и бойка на язык! Даже Змею из Эдема далеко до нее!

— Я прибыл сюда, чтобы задать очень фажный вопрос! — выпалил Николас. — И если фас устроит, я хотел бы получить ответ сейчас.

Илис опустилась в кресло, всем своим видом показывая, что преисполнена внимания. Энтузиазм Николаса, который тоже сел в кресло напротив нее и взял ее за руку, бил через край.

— Моя дорогая Илис… я никогда не фстречал женщины, способной заинтересовать меня до такой степени… и я достиг такого статуса в союзе, что волен ухаживать за той, кого…

Илис очаровательно приподняла уголки губ и уколола ганзейца:

— О, Николас, насколько я помню, когда мы были на корабле, вы всячески старались избегать упоминания о вашем финансовом положении. Что же изменилось?

Николас прокашлялся и оглянулся через плечо на Максима, который сидел, вытянув ноги и закинув руку на спинку кресла. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие следить за их беседой, он был похож на охотящегося ястреба, высматривающего лакомый кусочек. Издав нечленораздельный звук, глухим эхом отдавшийся в его груди, капитан вновь посмотрел на даму.

— На прошлой неделе Максим сообщил мне, что фы — не его невеста, — объявил он.

— Если бы вы, Николас, спросили меня об этом на борту корабля, я бы ответила, что даже не знаю этого человека, — с упреком проговорила Илис. — Но вы с таким усердием скрывали от меня имя моего похитителя, даже не допуская возможности ошибки. Мы бы смогли избежать этих неприятностей, если бы вы все рассказали мне.

— У меня не было повода предполагать, что Фич и Спенс ошиблись, — со всей осторожностью принялся объяснять ганзейский капитан. — Зная, что фы принадлежите другому, я фсеми силами стремился оставаться беспристрастным. — Замолчав, он провел пальцем по нежной ладони девушки. — Но я потерпел неудачу.

Илис взглянула на Максима и внезапно ощутила, как в ней поднимается раздражение против него. Он с насмешливым видом бесшумно хлопал в ладоши, выражая тем самым восхищение разыгрываемым ею спектаклем. Глаза девушки сузились, и ее охватила жгучая ненависть. Она на все пойдет ради того, чтобы смести эту ухмылку с его лица!

— Николас! — Ее голос прозвучал, словно божественная мелодия, он был слаще меда. Капитан встрепенулся и посмотрел на нее, утонув в глубине синих глаз. — Лорд Сеймур говорил мне о вашем желании, и я польщена, что ко мне в гости прибыл такой джентльмен.

При этом заявлении зеленые глаза округлились, а рыжеволосая голова Максима дернулась, ударившись о высокую спинку. Он на секунду отвел взгляд, а когда снова повернулся к девушке, его выгнутые брови только подчеркивали скептическое выражение лица. В ответ на возмущенный взгляд Илис он осуждающе покачал головой.

— Я привез фам подарок, — заявил Николас.

Выпустив руку девушки, он пересек зал и схватил длинный цилиндрический сверток, который еще раньше принес Спенс. Примчавшись назад, он развернул его и расстелил перед девушкой роскошный турецкий ковер.

— Для фаших апартаментов, чтобы фашим ножкам было тепло.

— О, Николас, он такой необыкновенный! Это прекрасный подарок.

— Для необыкновенной и прекрасной дамы, — пробормотал он.

— Ваша щедрость безгранична. Сожалею, что не могу сделать вам ответный подарок.

— Фаше общество будет самым ценным для меня подарком.

Максим поднялся. Эта пара начала раздражать его.

— Я достаточно долго слушал ваш щебет, — произнес он. — Пойду-ка прогуляю Эдди. Не знаю, когда вернусь.

— Нет надобности торопиться, — ответил Николас, обрадованный его уходом. — Мы не будем скучать ф твое отсутствие.

— О, в этом я не сомневаюсь! — Максим даже не пытался скрыть сарказм.

Он поднялся по коротенькой лестнице и вышел во двор. Громкий стук захлопнувшейся двери указал на то, что он покинул пределы зала. Илис тут же язвительно заметила своим мелодичным голоском:

— Бедняга. Он все еще тоскует по Арабелле. — Ее внимание вновь обратилось на ганзейского капитана, который поудобнее устроился в кресле. — Николас, расскажите, в каком состоянии мои капиталовложения?

Максим вернулся только поздним вечером и обнаружил Фича и Спенса, сидящих спиной друг к другу на скамье перед очагом. Каждый из них обеспокоенно следил за своей половиной зала. Готовые сразиться с любым привидением, они вооружились дубинами. Когда хозяин замка распахнул входную дверь, они подскочили с испуганными возгласами и приняли боевую позицию.

От их громких воплей даже у Максима, который не верил в привидения, волосы встали дыбом.

— Прекратите! — рявкнул он. — Вы мертвого разбудите!

— Просим прощения, милорд, — извинился Фич и попытался унять бившую его дрожь. — Мы боялись, что мертвые уже проснулись.

— Здесь нет привидений! — с настойчивостью произнес Максим, стягивая перчатки. — Если у вас есть желание, можете спать в комнате позади конюшни, но только пока я здесь. Когда я уеду, вам придется укладываться в зале и охранять девушку.

— Да, милорд.

Слуги подхватили свои тюфяки и дубины и поспешно покинули просторный зал. Максим же стал медленно подниматься наверх. Он продрог до костей, и у него от холода стучали зубы. Чтобы хоть немного защититься от гулявших по замку сквозняков, он поплотнее закутался в плащ, закинув полу на плечо.

Неровный свет, мелькавший на втором этаже, возбудил его любопытство. Он прошел вперед и вгляделся в сумрак короткого коридора. Илис стояла в проеме двери, ее силуэт выделялся на фоне огня в камине. Девушка накинула на плечи одеяло, из-под которого выглядывал кружевной подол нижней юбки. Она стояла на каменном полу босиком, и Максим мог с полной уверенностью заключить, что ее крохотные ножки холодны как лед.

— Что случилось? — спросил он, направившись к ней.

Он заметил, что она дрожит. В чем же причина, удивился он, неужели сквозняк? Пламя свечи освещало ее лицо, и он увидел, что в устремленных на него глазах застыло обеспокоенное выражение.

— Мне приснился сон, — прошептала она и огляделась, как бы пытаясь отделить реальность от вымысла. — Мне приснилось, что папу привязали к печной трубе. Дым был такой густой, что он не мог дышать. И они ушли, оставив его там мучиться.

Максим убрал со щеки Илис волнистую прядь.

— Николас рассказывал вам о ритуалах ганзейцев… — Подняв голову, она в замешательстве посмотрела на него. — Они действительно это делают?

У Максима вырвался тяжелый вздох.

— Они требуют, чтобы ритуал посвящения держался в строгом секрете, но Николас никогда не следовал правилам. Он считает себя чем-то вроде отщепенца. Его оскорбляет то, чем иногда занимается братство, однако он сохраняет им верность. Его мать — голландка и живет в Любеке. Его отец давно умер, но когда-то был мастером в союзе. — Заглянув в обеспокоенные синие глаза, он продолжил: — Полагаю, в один прекрасный момент Николас порвет с ними. Но вы замерзли, — добавил он и пошире открыл дверь ее спальни.

Пламя в камине еле грело, и мрачные тени все ближе подбирались к его свету и теплу.

— Если позволите, мадам, я подброшу дров.

— Будьте добры, — тихо ответила Илис и с ногами забралась в кресло, стоявшее почти у самого камина.

Максим скинул плащ и, не отрывая глаз от девушки, повесил его на спинку соседнего кресла. Илис, смущенная его вниманием, подтянула под себя голые ступни. Она не представляла, что могло вызвать у него такой интерес, однако под его пристальным взглядом ее щеки стал покрывать яркий румянец. Она испытала истинное облегчение, когда он занялся камином.

Опустившись на одно колено, Максим помешал угли, положил на них сначала горсть лучин, а потом несколько поленьев.

— Ну вот, теперь вы согреетесь.

— Лорд Сеймур… — Голос девушки был едва слышен.

— Нет надобности в подобных формальностях, Илис, — повернувшись к ней, сказал Максим. — У меня больше нет права на титул.

— И все из-за моего дяди.

— Должно быть, вы уже сотню раз слышали эту историю, — заметил он. — Думаю, объяснять не надо.

Илис зажала ладони между коленями и оглядела комнату. Когда же Максим принялся щепать лучину, взгляд девушки, в котором с каждой секундой разгоралось любопытство, опять остановился на нем. Получив пищу, языки пламени весело взметнулись вверх, отбрасывая золотистые блики на жесткий профиль Максима. Насколько она помнила, у нее еще ни разу не было возможности повнимательнее рассмотреть этого человека. Более того, за всю жизнь ни один мужчина не вызывал в ее сознании образа Аполлона из древних преданий. Мучивший ее вопрос: неужели такой мужчина может быть преступником? — настоятельно требовал ответа.

— До меня доходило множество слухов о вас, милорд, и я не раз спрашивала себя, что в них — правда, а что — ложь.

Максим рассмеялся и опустил руку на колено.

— Вы считаете меня преступником, и поэтому мысль о том, что вы находитесь наедине со мной, вызывает у вас неприятные ощущения в желудке?

Его слова рассердили Илис, и она гордо вскинула подбородок.

— Я не боюсь вас.

— Нет… я не сомневаюсь в этом. — Продолжая изучать совершенную линию ее подбородка, Максим медленно кивнул. Ему никогда не доводилось встречать женщин, обладавших таким мужеством и стойкостью. — По крайней мере вы ничем не проявили своего страха.

— Итак?.. — настойчиво произнесла девушка.

— Моя дорогая Илис. — Он обратился к ней так, словно собирался прочесть лекцию. — В тех случаях, когда моей жизни грозила опасность, мне приходилось обнажать свой меч и убивать людей, будь то необходимость защитить интересы королевы или наказать какого-нибудь бандита. Но искренне молю вас поверить, что я никогда не совершал убийства, особенно в собственном доме. В тот вечер я заехал домой, чтобы переодеться и отправиться на прием в честь Арабеллы. Слуга сказал, что меня ждет агент королевы. Когда я вошел в комнату, этот человек лежал возле камина. Я решил, что он упал и ударился головой, так как у него на лбу зияла страшная рана, а все вокруг было залито кровью. Позже выяснилось, что его убили ударом кинжала в спину. Это сильно озадачило меня, так как когда я осматривал его, то ничего подобного не обнаружил. Ведь в тот момент он был жив, и я собирался позвать на помощь, но внезапно услышал какой-то шорох на балконе и бросился туда. Видимо, пока меня не было, его и убили. Мы с агентом должны были встретиться наедине, наше свидание держалось в тайне, но потом Эдвард заявил королеве, что видел меня с агентом. Чтобы утверждать подобное, надо было тогда находиться на балконе.

— Вы хотите сказать, что после того как вы отошли от агента, мой дядя пробрался в комнату и ударил его ножом? Я не могу поверить в это! Дядя Эдвард не способен убить! Он слишком малодушен для таких грязных дел.

Ее откровенность вызвала у Максима печальную улыбку.

— Я тоже так думал, но он под присягой подтвердил, что я там был. Зачем ему обвинять меня в убийстве этого несчастного, если он сам ни в чем не виноват?

— Вы ненавидите моего дядю за то, что считаете, будто он обвинил вас, чтобы скрыть собственное преступление? Но в Бредбери, когда я выходила из зала, мне показалось, что вы были полны решимости убить его, не так ли?

— Я не стремлюсь видеть Эдварда мертвым. По крайней мере пока. Мне бы хотелось, чтобы он прошел через унижение быть уличенным во лжи, воровстве и трусости. Я не могу поклясться перед судом в том, что именно он убил агента, однако у меня не вызывает сомнений, что его вина будет установлена.

— Тем более если вы сами приложите к этому руку, правильно?

— Сейчас Эдварду не грозит никакая опасность с моей стороны, — ответил Максим. — Полагаю, вы должны быть рады, что у меня нет возможности вернуться в Англию, — ведь это сохранит жизнь вашему дядюшке.

— Мы с Эдвардом не кровные родственники, — призналась Илис. — Моя мать была сиротой, ее подбросили к Стэмфордам.

— Эта новость позволяет мне по-другому воспринимать ваш характер. — Уголки его губ слегка дернулись. — У вас еще есть надежда.

— А как же Арабелла? — продолжала Илис. — Как по-вашему, у нее есть надежда — ведь она его дочь?

— Я никогда не понимал, каким образом Эдварду удалось произвести на свет столь прекрасное создание.

Илис всем телом ощутила поднимавшееся от камина тепло, и впервые за весь вечер она испытала чувство комфорта и безопасности. Она опять принялась разглядывать Максима, протянувшего свои длинные тонкие пальцы к весело разгоревшемуся огню, и задумалась над тем, зависит ли ее ощущение спокойствия от присутствия этого человека в замке. Неужели Фич и Спенс кажутся ей до такой степени ненадежными защитниками, что она нуждается в обществе этого лорда-преступника?

— Николас умеет делать приятные подарки, — проговорил Максим, кивнув в сторону ковра, расстеленного рядом с кроватью. — Он не пожалеет денег, чтобы видеть вас довольной.

— Мне сказали, что платье, которое я надела сегодня, было куплено на ваши деньги… — Илис кокетливо приподняла бровь и добавила: — Или я должна воспринимать это подношение как возмещение за одежду, испорченную во время похищения?

Не обратив внимания на ее язвительное замечание, Максим взглянул на свисавшее с гвоздя шерстяное платье.

— Вам больше нечего носить на каждый день?

Илис выпрямилась и устремила на Максима достойный королевы взгляд.

— Разве я выражала недовольство своим гардеробом, милорд?

Насмешливое фырканье послужило ответом на ее вопрос. Притворившись оскорбленной, Илис вытащила из-под мехового одеяла, в которое так уютно завернулась, свою изящную ручку и прижала ее к груди.

— Вы ранили меня до глубины души.

Взгляд Максима скользил по лицу девушки, подмечая каждую черточку. Она не только красива — она умна и обладает прекрасным чувством юмора, чего, если быть до конца честным, недоставало Арабелле. На его губах появилась улыбка.

— Завтра же отправлю вас к портнихе. Вы сможете подобрать для себя несколько платьев. Она знает меня и запишет ваши покупки на мой счет.

— Я в восторге от вашей щедрости, милорд.

Максим, от которого не ускользнул сарказм, совершенно явно звучавший в ее словах, поднялся.

— Полагаю, я злоупотребил вашим гостеприимством. Кажется, воздух опять начинает остывать.

За время их короткой беседы камин нагрел комнату сильнее, чем за целый день, однако Илис, сделав вид, будто не поняла его тонкого намека, и не обратив внимания на устремленные на нее зеленые глаза, пожала плечами:

— Как пожелаете, милорд.

Максим взял плащ и направился к двери, но остановился и обернулся:

— Вам понадобятся туфли и ботинки, чтобы у вас не мерзли ноги. В Гамбурге есть башмачник — вы можете заказать у него все, что необходимо.

— Я поеду туда с Фичем и Спенсом? — невинным голоском осведомилась она.

— Естественно, нет! — со смешком ответил Максим. — Как только вы появились бы в городе, вам пришлось бы запереть их в клетку. Я выполню эту обязанность сам.

— И представите меня как свою племянницу? Если и так, вряд ли вам стоит надеяться, что я буду примерять платья в вашем присутствии.

— Вам нечего бояться, мадам. Я не помешаю. Уверен, портнихе прекрасно известно, каким образом удержать вас.

Раздраженно сведя брови, Илис откинулась на спинку кресла. Что собой представляет эта портниха, если он так спокойно оставляет ее с ней?

Максим собрался было выйти, но девушка задержала его:

— Одну секунду, милорд. — Она пристально смотрела на него, а ее тонкие пальцы беспокойно перебирали мех. — Я хотела бы сообщить, что наняла для нас повара.

На лице Максима появилось подозрительное выражение.

— Вот как? И где же вы его нашли?

— С помощью Николаса.

— Не сомневаюсь, что этому предшествовали ваши страстные мольбы и сладкоголосые уговоры! — отрезал он. Однако его самого страшно удивило, почему эта новость вызвала у него ярость. — Николас никогда не прислал бы мне своего повара, не пообещай я ему взамен чего-нибудь существенного, что, по всей видимости, с большим желанием и охотой сделали вы… — В его голосе зазвучало осуждение. — И это тогда, когда я находился рядом!

— Вас волнуют деньги, которые вы можете потерять, — встряхнув головой, накинулась на него Илис. — Вы не задумываетесь о том, что мы можем умереть с голоду, прежде чем вы отыщете кухарку. Тем, что Николас разрешил своему повару работать на вас, он проявил присущее ему сострадание.

— Это вы так считаете! — взвился Максим. — Неужели вы не видите, что Николас полон решимости заполучить вас…

— В качестве своей жены! — резко закончила за него девушка, вскакивая с кресла. Интуиция подсказывала ей, что Максим подразумевал совсем другое.

Максим тяжелым шагом двинулся к девушке и остановился перед ней, устремив на нее горящие яростью глаза.

— Вы хотели сказать — в качестве своей любовницы! — Его ответ скорее походил на гневный вопль.

Разозлившись, Илис со всей силы толкнула его, но Максим даже не покачнулся, и единственным достижением девушки было то, что одеяло соскользнуло и обнажило ее плечи. Она даже не заметила этого, так как ненависть лишила ее способности рассуждать здраво. Она размеренными ударами била его в грудь, приговаривая:

— Убирайтесь! Вон отсюда!

Взгляд Максима устремился туда, где под сорочкой выступала округлая грудь девушки. Сквозь прозрачную и тонкую, как паутинка, ткань, были видны соски. Это напомнило Максиму, что перед ним — красивая женщина, однако он пришел в бешенство оттого, что она позволяет себе так беззастенчиво обнажаться перед ним. Значит, она так дерзка? Лишена присущей женщинам целомудренности? Смела? Если она демонстрирует перед ним полное отсутствие скромности, то что же тогда будет дозволено лицезреть Николасу?

Однако его гнев на Илис очень скоро угас, уступив место огненной страсти. Но это только разозлило Максима. Сжав зубы, он пытался бороться с возраставшим желанием. Разгоряченная кровь быстрее заструилась по жилам, у него застучало в висках. Сегодня вечером он видел светскую даму с хорошими манерами, ласковую, доброжелательную и красивую. Она показалась ему исключительно привлекательной. Теперь же перед ним была разъяренная фурия, возбуждавшая его до крайности. Ее кожа, освещенная золотистыми всполохами огня, переливалась подобно жемчугу, а соблазнительная ложбинка пряталась от него в тень. Внезапно ему безумно захотелось схватить девушку и дать волю долго сдерживаемой страсти.

Максим стал наклоняться к Илис, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает. Запах свежести, исходивший от нее, затуманил его сознание и подстегнул эмоции. Ему стоило огромного труда сдержать себя.

— Женщина, ты считаешь меня бесчувственным евнухом? — хрипло произнес он. — Прикройся, пока я не пролил твою девственную кровь.

У ошарашенной Илис перехватило дыхание, и она, мгновенно зардевшись, отскочила, торопливо подняла с пола одеяло и завернулась в него. Пристыженная его справедливым упреком и со всей ясностью осознав свою неосторожность, она не сразу решилась посмотреть на него.

Не отрывая от нее глаз, Максим продолжал бороться с собой. Его ноздри раздувались, губы были плотно сжаты.

— Я отправился в Англию за невестой, — наконец процедил он, — и если бы не вы, я привез бы ее сюда, теплую и готовую отдаться мне. Я нормальный мужчина со свойственными ему желаниями, и если вы, мадам, будете проявлять подобную беспечность, то вскоре окажетесь в моей постели. Я не из тех, кто способен оскорбить даму, но теперь, когда Арабелла навсегда для меня потеряна, мне сойдет любая. — Жесткий взгляд его зеленых глаз буравил ее насквозь. — Полагаю, вам, мадам, известно, что многие джентльмены, поддавшись страсти и взяв женщину силой, глубоко раскаивались в содеянном, но было уже поздно.

Он резко повернулся и вышел, а Илис еще несколько секунд ошалело смотрела ему вслед. Однако безудержная ярость, ярким огнем воспылавшая в ее душе, привела девушку в чувство. Подлетев к двери, она в сердцах закрыла ее.

Как он смеет угрожать ей изнасилованием?! Она заперла дверь. Неужели он считает ее какой-нибудь шлюхой, которая будет терпеть все его выходки, вызванные разыгравшейся похотью? Она беспокойно зашагала по комнате.

О небеса, завтра она ему все выскажет! Она сметет его словесным потоком, она постарается своими оскорблениями глубоко ранить его!